Да, он был глух и не слишком сообразителен, но престарелые волшебники обладают хорошо развитыми инстинктами выживания, и знают, что когда высокая фигура в черном плаще и с последней новинкой из области сельскохозяйственных инструментов начинает бросать на вас задумчивые взгляды, тут нужно действовать быстро. © Терри Пратчетт …Как часто красота уродна И есть в уродстве красота… Как часто низость благородна И злы невинные уста. © Анна Ахматова. «Встречаются, чтоб расставаться»
Я смотрела на удаляющуюся фигуру мага и словно бы только сейчас осознавала в полной мере, насколько сильно влипла. Пауки. Эльфы. Орки. Дракон. Пережить бы этот забег хоть как-нибудь, учитывая моё невероятное «везение» во всех аспектах жизни. — Зачем тебе эта тряпка на голове? — спрашивает Торин, когда я оказываюсь рядом с ним на очередном повороте тропы, слишком погрузившись в свои мысли. — Это шапка! — обиженно восклицаю я и цепляюсь за его плечо, споткнувшись об выступающий камешек на тропе. — И вообще, она уши греет. — У тебя уши мёрзнут? — удивляется гном. — Нет, — произнесла я, словив момент, когда король растягивает губы в усмешке, — но так в них точно ничего подозрительного не заползёт! Лес действовал на меня угнетающе, но не так сильно, как на гномов. Фили и Кили не улыбались и почти не говорили. Привыкшая к постоянному гомону с их стороны, я неожиданно испугалась такой желанной тишины. Природа вокруг тоже не располагала к позитивному настрою — даже зимой деревья не выглядят так мёртво, как сейчас в этом лесу. Почерневшие стволы пошли трещинами из-за какого-то то ли мха, то ли лишайника кровавого оттенка. Выглядела эта пакость так, словно бы из деревьев сочилась самая настоящая кровь. Плотная дымка вилась по земле между выползающих из-под земли гниющих корней, на которых вылезали странного вида зеленоватые грибы, а кое-где свисала старая-престарая паутина, которую можно было бы и не увидеть, если не знать, что ищешь. Я знала, а вот гномы — нет, поэтому поводов для беспокойства у них было меньше. А может и нет, потому-что несмотря на то, что они не разглядывали местные пейзажи, выглядели всё равно подавленнее меня или Бильбо. Почему так, я не знала, и, если честно, не хотела копать. Я запнулась, увидев какую-то чёрную тень, скользнувшую между деревьями вдалеке. Всё, у меня начинается паранойя. — Лисёнок, — мягко схватил меня за запястье Фили, заметив, что я остановилась, напряженно вглядываясь в темноту леса, — что-то не так? — Причудилось, — бормочу я, неосознанно сплетая свои пальцы с его. Неожиданно дышать стало легче и морок немного отпустил. — Идем. — Фили обнял меня одной рукой и мы побрели в сторону Кили. Мы снова молчали, но теперь это молчание было не таким пугающим.***
Дерево противно заскрипело под Бильбо, но хоббита это не остановило. Первой следовало идти мне. Не знаю, почему Торин так взъелся из-за этого, но меня жестоко оборвали, когда я только заикнулась о том, чтобы перелезть по веткам на пробу. — Ты свалишься по собственной неуклюжести быстрее, чем на тебя подействуют чары ручья! Когда Бильбо долез до середины ручья, Торин подал знак остальным, чтобы двигались вслед за хоббитом. Я вцепилась в его рукав и отчаянно замотала головой. — Рехнулся всех разом пускать? — зашипела я. — Эта фигня и одного-то еле за раз выдерживает! — Кажется, девчонка права, — ворчливо согласился со мной Двалин. От кого-кого, а от него я не ожидала поддержки. Нет, конечно же, открытых столкновений у нас с ним не было, скорее уж надежное нейтральное обоюдное отношение, которое никто не спешил прерывать, но порой этот гном кидал на меня весьма мрачные взгляды, пробирающие до костей. — Ладно, — тяжело вздохнул Торин, — идем по одному, соблюдаем дистанцию. — Спасибо, — пробормотала я и скользнула к веткам прямо под носом Фили, вздумавшего было начать забираться наверх. Обернувшись через плечо, я заметила очень возмущенный взгляд. — Что? Ты не похож на гномью обезьянку! — Обе… обезьянку? Это зверьки из Харада? — недоуменно спросил Кили, наблюдая, как я осторожно ступаю на первую ветку, свисающую над водой, цепляюсь за следующую, на секунду повиснув над, как метко подметил Бофур, «не очаровательным» ручьем. — Хочешь сказать, что ты похожа? — Конечно, смотри, какие макаронины! — Я демонстративно замахала руками, чуть не упав, но чудом сохранив равновесие. Торин очень красноречиво проводил сие действие взглядом. Я уже говорила, что люблю оправдывать ожидания, да? Где-то на середине пути за мной пустили ещё кого-то. Я поняла это по тому, как затрещали ветки позади, и, прикрыв на секунду глаза, выругалась сквозь зубы. Идиоты, я же просила. Однако, позади меня был не гном. Огромная отвратительная тварь с восемью лапами и огромными жвалами величиной с мою руку, угрожающе зашипела (а могут ли вообще пауки шипеть?) и передними лапами попыталась меня проткнуть. С диким визгом, который, наверное, услышал весь лес, я прыгнула под мохнатое брюхо, чудом не свалившись с веток и не напоровшись на уродливое жало. Свист и удар! Туша за мной покачнулась, заставив меня вцепиться в ближайшую деревяшку и рухнула, по звукам, прямо в воду, подняв тучу брызг, которые окатили мои сапоги. Хорошо, что я сменила кеды на эльфийскую обувку. — Лисса, Барлог подери! — раздался недовольный голос Торина, не рискнувшего сунуться на ненадежный переход, пока я всё ещё была там. — Всё нормально! — поборов дрожь в голосе, крикнула я, осторожно открыла глаза и продолжила движение. Больше ничего не произошло, даже Бомбур не грохнулся в воду, а вполне достойно перебрался наравне со всеми. — Так и знал! — недовольно сообщил мне Торин, как только оказался рядом и зарядил не хилый такой подзатыльник, из-за которого я чуть носом землю не пропахала. — Чтоб я ещё раз тебя послушал! — Да что у тебя сразу рукоприкладство-то, а? — возмутилась я, морщась от боли. — Я тут вообще-то не виновата! Он сам сверху свалился, я его не звала!***
Я понятия не имела, сколько мы уже идём. Начали путаться мысли — то ли от тотального недосыпа, то ли от отравленного воздуха, о котором предупреждал Гэндальф. Однако мне в любом случае было лучше, чем любому из гномов, потому что они вообще ловили мощные глюки. — Всем тихо! — внезапно раздался голос Торина. Все замолчали. Кто бы мог подумать, но каким-то образом очнувшийся Дубощит смог привести в чувство остальных. Даже мне полегчало. — Я знаю, куда нам нужно идти, чтобы наконец отсюда выбраться! Подгорный король уверенно проследовал к краю тропы. — Вашество, стой! — гаркнула я, подлетев к гному и вцепившись в его плащ. — Гэндальф сказал не сходить с тропы! — Гэнальфа тут нет, — отрезал король, скидывая мои руки со своей меховой накидки. — Зато есть огромные плотоядные пауки! Голосу разума никто не внял. Возможно я погорячилась, когда сказала, что гномы пришли в себя. Все только раздражено отмахивались от моих завываний, словно я была большой назойливой мухой, мешающей им спокойно жить. Скорее всего, у этих камнеголовых чувство долга и почтения к Узбаду пересиливает безумие. Но если уж и Узбад безумен, то достучаться до них невозможно. Гномы растворились в лесу сразу же, как сошли с тропы, а я в некоторой прострации тупо пялилась им вслед. — Твоя упёртость не знает границ! Тренер — мужчина лет двадцати, ткнул меня под рёбра. Я чуть было не свалилась с матов, на которых мы устроились, ожидая пока народ соберётся на тренировку. — Моя-то упёртость не знает границ? — возмутилась я, попытавшись схватить оппонента за руку, дабы скинуть его и отомстить за свои поруганные нервы. Да вот только весил он хорошо если не в два раза больше, чем я. — Да вы на себя-то смотрите вообще? Не? — Ой-ой-ой, наш гномик разозлился! — рассмеялся тренер, растрепав мне волосы на макушке. — Не смешно! — зарычала я. — Вы выше-то сантиметров на десять, а ведёте себя так, словно бы на все пятьдесят! — Ну, ты же не смогла поймать мяч, — ехидно отозвался он. — Ну, вы же кинули его на два моих роста выше, — не осталась в долгу я. — На игре ты так же скажешь? — На игре у меня позади будет или аут, или страхующий игрок. — Вот о чем я и говорю, — почти с сожалением вздохнул мужчина, — с тобой же совершенно невозможно спорить. — Да ну, — с притворной растроганностью произнесла я, усмехнувшись куда-то в сторону, — вы просто правильного подхода не знаете. Я прикусила губу и напряженно обвела взглядом искорёженные стволы деревьев. Меня напрягало буквально все — от шороха листвы (хоть я и не была уверена, что это листва) до собственного судорожного дыхания. Мне стоило кинуться за отрядом сразу же, но что-то неведомое останавливало меня, лишая возможности самостоятельно двигаться. С самого раннего детства, сколько бы я не ерепенилась и не утверждала обратное, моим самым сильным страхом было остаться одной. Наверное, именно поэтому я так отчаянно стремилась к любви своих родителей. Тем временем у меня начало темнеть в глазах. А ещё я начала задыхаться, как в старые-добрые. «Возьми себя в руки, тряпка!» — гаркнул внутренний голос, отвесив мне ментального пенделя. Я распахнула глаза и глубоко вздохнула. Это всего лишь чары проклятущего леса под гнётом ополоумевшего майа. Меня учили — я могу драться даже полусгнившей палкой, так что какие-то там пауки (это просто смешно) для меня не помеха. Я должна сойти с тропы — моим друзьям нужна помощь и времени на сопли нет. В крайнем случае, поною, когда меня будет пытаться сожрать какая-нибудь хрень, так органичней получится. Окончательно устаканившись, я покрепче сжимаю лямку рюкзака, и, сделав глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную воду, схожу с тропы, что растворяется за моей спиной. Отличненько и совершенно не жутко. Я оглядываю примятую траву вокруг себя, мысленно радуясь тому, что одурманенные гномы не слишком-то изящны и скрытны и шлёпаю в том направлении, в котором наследили больше. Я, конечно, не ахти какой крутой следопыт, но Уфир вполне настойчиво пропахивал моим лицом иллюзорные поляны, чтобы я хотя бы начала видеть чужие следы. Ну, демон может возрадоваться — всё оказалось не напрасно. Я не знаю, сколько шла по следам отряда, но судя по оглушающей тишине вокруг, к цели не приближалась. Зато вокруг определенно стало светлей, хотя к чему это, не было ясно. Весь мой бесславный одиночный поход я держала руку на кинжале, иногда поднимая голову и оглядывая окрестности на предмет паучьей гадости. Однако высматривать гномьи следы и одновременно следить за верхом было ой как сложно, так что я всё равно проворонила момент, когда на меня сверху свалилась большая мерзкая туша. Попрошу заметить, что в последнее время это происходит уж чересчур часто. Меня больно придавило к холодной влажной земле, в глаза немедленно полез всякий сор, из-за чего я на секунду потеряла ориентацию. Этого твари хватило, чтобы воткнуть жало куда-то в район правой икры. И — ох, все уколы под лопатку из того мира не сравнились бы с этим. Вот уж «комарик» так «комарик». Каким-то чудом меня не вырубило, хотя яд почувствовался по всему организму почти мгновенно. Издав какой-то нечленораздельный клич, я извернулась ужиком, вскинув руку с оружием и полоснула им по волосатому чёрному брюху. На меня сразу полилось что-то чёрное, вязкое и тёплое, тварь пронзительно завизжала, а я, сделав кувырок назад (на что послышалось противное «чпоньк» и ногу чуть судорогой не свело), с громким улюлюканьем вскочила, довершив убийство твари точным ударом в голову. Жуткий хруст, хрип… И всё. — Фу, — многозначительно изрекла я, наконец протерев глаза и лицо. На руке паучья кровь выглядела как какая-то чёрная сопля. — Вот тебе и прогулочка. А чего ты, Сашенька, собственно, ожидала? Фанфар и красной дорожки? А вот хрен тебе, выкуси и шевели булками — желающих сожрать тебя по-прежнему пол леса. Я вздохнула и приподняла штанину, оглядывая масштаб трагедии. Если б мне не пришло в голову проявлять чудеса несуществующей гибкости, то наверное всё не выглядело бы так плачевно. «Дыркой» это можно было назвать с большой натяжкой. Кожа была разодрана просто жутко, не берусь утверждать, но кажется знатно торчало раскочегаренное мясо, хотя под сочащейся кровищей трудно было различить хоть что-то. Чернеющие вены, расходившиеся от места укуса не придавали картине оптимизма, учитывая, как стремительно бледнела кожа на ноге. Совсем не логично отмечать волосатость ног, когда истекаешь кровью, да? Ладушки, не буду пока разбираться, почему яд на меня не действует и просто радостно пошебуршу в рюкзаке на предмет какой-никакой первой помощи (это я про бинты или ненужные ткани, а не про то, что у меня там портативный мини-лекарь, которого я скрывала пол дороги). Хвала паранойе!!! На самом дне рюкзака обнаружился эластичный бинт, который я какое-то время таскала с собой во всех сумках, пока он благополучно не остался в походной. Конечно, не очень умно перевязывать ногу именно таким бинтом, но во-первых, ничего другого у меня нет, а во-вторых, это, наверное, вообще лучшее, что я могу найти в Средиземье. Я бухнулась под ближайшее дерево и начала осторожно перематывать ногу, стараясь как можно крепче накладывать бинт, чтобы остановить кровь. Шипя и матерясь, я всё же кое-как справилась с поставленной задачей, устало откинулась на неровный ствол и измученно прикрыла глаза. Стоило промыть рану, прежде чем перевязывать, но, как говорится: «умная мысля приходит апосля»… у меня попросту и сил-то уже не осталось. С начала похода всю еду несли лишь пара определенных гномов — самые опытные и выносливые, с расчетом на то, чтобы нагрузка у всех стала примерно одинаковой. Конечно же, меня нельзя было причислить ни к гномам, ни к опытным, ни к выносливым, поэтому еды у меня сейчас не было и голод медленно брал своё, скручивая органы болью и спазмами, помимо того, что к горлу подкатывала тошнота. И все, что у меня было — это только фляга с водой, которой было так мало… Я была совершенно одна, окружённая на многие километры стеной леса, где всё пропитание отравлено и совсем не видно солнца, а ещё живут гигантские пауки, которые явно не прочь мною перекусить. Я не очень любила, когда вокруг много шума, но сейчас готова была отдать что угодно, только бы услышать дурацкие шуточки братьев и их нескончаемый гогот. Что угодно, только бы не быть одной и в тишине. — …рожней! — Я распахнула глаза, встревоженно оглядев окрестности. Похоже, кто-то там наверху (а может, и внизу) надо мной сжалился, потому что этот голос я точно могла бы узнать где угодно — Торин. Не обращая внимания на ногу, я подскочила как ужаленная и понеслась в ту сторону, откуда, как мне казалось, слышался звук. И не прогадала, потому что громкие крики на кхуздуле и шум стычки были всё ближе. Наверное, мне стоило притормозить и задуматься над планом действий, ведь вступать в поединок с пауками, будучи раненой, вообще-то не умно, но… ха-ха-ха, где я и где это самое «умно». Не знаю, в какой момент моей жизни кто-то дёрнул рычаг поведения «идиотка», но мне честно было даже несколько стыдно за своё поведение перед отрядом. Я в прямом смысле этого слова вылетела на поляну, потому как споткнулась о корень и каким-то невероятным образом, подставив руки, умудрилась сделать колесо и вскочила прямо на спину самого жирного и большого паука в зоне досягаемости. Спасибо тебе, Азраэль, за то, что гонял меня по гимнастике в условиях экстремальных для жизни. Боюсь, если бы не ты, я бы распласталась неловкой кучкой прямо там, где упала и меня бы сожрали со всеми потрохами. — Лисса! — А-а-а-а-а-а, мать твою-ю-ю-ху-у-ху-у-ху! Да, очень содержательный диалог. Пауку явно не понравилось моё на нём присутствие, поэтому он решил избавиться от незадачливой наездницы и пустился вскач. В ПРЯМОМ СМЫСЛЕ ЭТОГО СЛОВА, снося своих же сотоварищей к чертям собачьим и делая невероятные круги по поляне и над поляной (вот за это мой вестибулярный аппарат точно спасибо не скажет). Я стоически держалась, подвывая матом, когда восьмилапое уж слишком разгонялось или же залезало чересчур высоко. И только когда кто-то очень добрый подрубил моему несостоявшемуся коню лапы, я эпично перелетела через голову арахнида, словив своё удивлённое отражение в его не менее удивлённых чёрных глазах-бусинах. И приземлилась прямиком под ещё одного паука, чем тот незамедлительно воспользовался, продырявив мне бок. Нормальный человек бы уже вырубился. Почему я не вырубаюсь, а?! Ах да, я же НЕнормальный человек. Больно было прямо-таки до тех самых красных кругов перед глазами — я взвыла, не глядя полоснув кинжалом, который к большому своему удивлению из рук не выпустила и, когда жало из меня вышло, отползла чуть в сторону. Блять. Блять. Блять. Это было не так больно, как когда я болела или умирала, но чёрт возьми, сквозная рана в боку — то ещё удовольствие. «Вставай и дерись, размазня!» — весело пропел внутренний голос, а я сжала зубы так, что казалось бы послышался скрежет верхней челюсти об нижнюю. — Пошелнахер, — пробормотала я себе под нос, тем не менее зажимая рану на боку и собирая себя в более-менее божеский вид сидячего буддиста (вряд ли ты знаешь, кто это такие, но всё ж). — Лисса?! — меня тряханули так, что чуть не выбили из и так пострадавшей сверхмеры тушки остатки разума. — ТИХО! — гаркнула я ответ, сбрасывая с себя чужие руки и более-менее вставая. Сфокусировав шатающийся взгляд, я обнаружила рядом прифигевшего Фили, который смотрел на меня квадратными глазами. — Что? — спросила я уже нормальным голосом. — Ты как? — задал гном, на мой взгляд, самый тупой вопрос, который только можно было задать в данной ситуации. — Да просто замечательно… сзади! Парень моментально обернулся, выставив вперед клинок — на него резво нёсся паук. Вместо лёгкой отвлёкшейся добычи он получил меч промеж глаз. Ух, прям засмотрелась на этого засранца. Внезапно стало жуть как тихо — все предсмертные стоны-хрипы арахан прекратились, а мне в спину явственно упёрлось что-то острое. — Даже не надейся увернуться, гном, — разнёсся по поляне уверенный и дерзкий голос. — Всажу между глаз. Эльфы. Я медленно подняла левую руку над головой, и, морщась, сделала шаг к остальным, но мне весьма настойчиво ткнули в спину наконечником стрелы, как бы намекая, чтобы я подняла обе лапки в воздух. Быстро сунув зажатый до этого в правой руке кинжал за ремень, я сделала, как приказали, чувствуя, как из раны сильнее пошла кровь. — Что вы тут делаете? Я обвела взглядом поляну, найдя единственного здесь блондина — ошибки быть не могло, перед нами предстал Его Высочество принц Леголас, с луком наперевес. — Боремся с переменчивой и враждебной фауной этого, несомненно, очаровательного местечка. Все вздрогнули и обернулись на меня. Ну да, логика и здравый смысл — это те вещи, которыми я не овладею, видимо, никогда. На меня снова смотрели, как на идиотку. Прямо бальзам на израненную душу. Если бы не крик, раздавшийся из-за деревьев, кто знает, к чему бы привела моя глупость. — Фили! Фили вздрогнул и обернулся на голос младшего брата. Я видела, что ему нипочем в этот момент нацеленные на него луки, и он может рвануть к Кили хоть так, без оружия, но Торин вовремя ухватил племянника за руку, хотя сам выглядел не лучше. — Кили! — жалобно кинул старший королевич, обернувшись в надежде найти поддержку. Я могла бы выкинуть очередную глупость, и, пока все приходили бы в себя, кинуться на выручку его брату и своему другу, но прекрасно знала, что ничего с этим обормотом не случится и его непоседливую задницу спасёт очаровательная рыжеволосая красотка. — Вы должны ему помочь! Леголас даже ухом не повёл на гневное заявление, сверля взглядом… меня. Охтыжворобушек. — Кто ты такая? — Баба Яга на выданье, — брякнула я первое, что пришло на ум. — Извини? — удивился светловолосый, окинув меня ещё раз цепким взглядом нечеловеческих глаз. — Нет, ничего, — пожав плечами бормочу я, чувствуя, как Фили медленно, но верно утягивает меня к себе за спину. Довыёбывалась, молодец. — Tana rya. Надо же, как одна фраза может вызвать целую волну шума. Нет, на моей практике и раньше такое случалось — например, когда учитель произносил что-то, что казалось моим одноклассникам неимоверно смешным, они начинали галдеть так, что уши закладывало. Оказалось, гномы могут быть не лучше, хотя такая опека со стороны тринадцати брутальных мужиков, которым я только и делаю, что нервы мотаю, признаться невольно… прельщала. Я удивленно уставилась сначала на Леголаса, а потом на вышедшего из общего круга темноволосого эльфа, потянувшего ко мне руку и выдернувшего из-за гнома. К моему набору типичного попаданца владение эльфийским не прилагалось, перевод я узнала куда позже, а в прошлой жизни знала максимум пару фраз на синдарине. У меня невольно возникло чувство дежавю, когда меня выволокли пред светлые очи эльфийского принца, всю такую в паучьей крови, веточках и красной шапке. О да, шапка! Я же до сих пор умудрилась её не просрать, что лично для меня было офигеть каким прогрессом — подобные вещи у меня терялись на раз-два и в обычной не суматошной жизни. — Обыщите, — коротко перешёл на всеобщий Леголас, а я, чертыхаясь, отскочила в строну, попутно доставая всё имеющееся оружие. — Я доброволец! — гаркаю я. Адекватное поведение, чтобы не вызывать лишних подозрений? Явно не в этой жизни. На меня снова смотрят, как на дуру. В принципе, это уже вошло в норму. — Доброволец? — скептично переспросил эльф. Эх, мне не хватает инфоструктурного влияния моего мира, там бы несомненно поняли, откуда эта реплика, и, возможно, даже оценили бы шутку. — Ну, блин, сама всё отдаю, сама. К слову, Кили, как я и ожидала, втащили на поляну примерно в то же время, целого и невредимого, что заставило облегченно выдохнуть всю нашу шайку-лейку (эльфов в расчет не берём, они у нас безэмоциональные мудилы на данный момент). Рыжая лучница, такая прекрасная, что наверное, не грех бы и влюбиться с первого взгляда, прошествовала к Леголасу, изящно огибая все неровности и препятствия и начала говорить так красиво, что мне даже показалось, будто бы она поёт. Вздох зависти застрял где-то в горле, да так и не вылетел, потому что я и до этого не считала себя красавицей и отнюдь не питала иллюзий по поводу того, что могу быть лучше кого-то. К тому же так я могла наслаждаться красотой этого Солнышка без злых и мерзких чувств, подобных зависти и просто запоминать её внешность — вдруг когда-нибудь смогу нарисовать (ага, как же, с моим-то криворучием). Пока Перворожденные переговаривались на эльфийском, я начала осознавать, что яд-таки решил проявить своё чудо-действие, потому что меня конкретно так подрубало. А может, виной тому была потеря крови. В любом случае, спасибо тому остроухому, что поддерживал меня до тех пор, пока Его Эльфийшество, устав, видимо, препираться с гномами, не передал их своему отряду и не обратил на меня внимание. А там уж он сам схватил меня под локоток и потянул подальше от отряда. Остановился слишком резко, как показалось моему воспаленному сознанию, и начал допрос. — Как твоё имя? Я мутно оглядела белобрысого эльфа, смахивающего на прокаченную версию одного актёра из моего мира. Конечно, сейчас он ведёт себя как козёл, но отчего-то хочется верить, что это лишь одна сторона медали и он хорошо притворяется. Стоит быть откровенной — любезничать с нами ему не с чего, но проявить чуть большую терпимость, наверно, не помешало бы. — Лисса. — И много ты этим ножичком убила? — принц Лихолесья демонстративно раскачивает перед моим носом подарком с Того Света, а я размышляю, сколько бед может принести нанесение тяжких телесных венценосному наследнику местного леса. — Ну, так, — невнятно бормочу я. — Один варг, один гоблин, один паук. Может, конечно, и больше, но что-то я такого не помню. — Значит в отряде ты выполняешь другую функцию. — Эльф оценивающе окидывает взглядом мою фигуру, а я чуть ли не вою от отвращения. Это вот что сейчас происходит, люди… то есть нелюди добрые, а? Почему эта мечта миллионов ведёт себя так мерзко? Где мой прЫнц из сказки, я не въезжаю? — Без недостойных намеков! — возмущаюсь я, на секунду забыв о положении пленницы и об омерзительном состоянии. — Я тут… вроде как Голос Разума. — А, так это по твоему велению гномы сошли с тропы? — он сардонически приподнимает светлую бровь, как будто бы ни на йоту мне не поверив (наверное, так и есть). Я обиженно прикусываю губу с обратной стороны и чувствую солоноватый привкус крови во рту. — Ну, — я поднимаю глаза к кронам деревьев, признавая свое поражение, — Голос Разума они слушают редко. То ли эльф понял, что говорить со мной бесполезно, то ли приближающийся подчиненный заинтересовал его куда больше, но факт-фактом — меня отвели обратно к остальным, где кто-то обеспокоенно справился о моем самочувствии. — Так хорошо, что хоть сейчас петь начну. Нас связывают и строят в колонну, а я этого уже почти не замечаю. Однако дальше пары шагов мне пройти не удалось. Я резко пошатнулась, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, а боль в боку и ноге усиливается стократно. Как же плохо. — Лисёнок? — озабоченно прошептал Фили, идущий рядом, подхватив меня под локоть, стоило мне только пошатнуться. — Что-то мне нехорошо, — хватаясь за его горячую ладонь, отзываюсь я. Гном вздрагивает, неловко притягивая меня к себе под бок со связанными руками. — Ты ледяная! — он бросает обеспокоенный взгляд на Торина, тот чуть хмурится, но что происходит после я уже не вижу — запинаюсь о ветку и понимаю, что против воли гаснет свет. Снова тьма и покой.