старая футболка

Говорят, что у депрессии нет лица. Помнишь, как она оказалась на твоих руках в первый раз? Лежал осенний снег на рыхлой земле и последних листьях ноября, шумели какие-то птицы за окном, но у тебя в душе было пусто и тихо. Она была такой маленькой и крошечной – напоминала чем-то племянника с весёлых фотографий из далёкого детства. Она была совсем тихой, испуганной. Она была твоей. И у неё не было лица. Она вросла в тебя. Становилась сильнее с каждым днём – прошла зима, и наступила осень. Листья, ещё не сгнившие под толщей снега, возвращались на родные ветви, чтобы снова упасть безжизненными комьями грязи. Её волосы блестели на солнце, как телячий жир. Её нюх блуждал от одной заколоченной двери к другой – вырывал с корнем, не подбирая паролей, и громил все комнаты, не оставляя ничего целым. Даже стены не выдерживали торжества разрушения. Даже фотографии из далёкого детства закоптились от пожара. Это горела кожа в сизых венах, просясь на свободу. Помнишь, когда у неё выросли зубы, она сказала, что у тебя красивое лицо, и начала есть его? Скажи, тебе ещё больно? Она научилась ходить. Сначала робко и неуверенно она поджидала возле остановки и доводила прямо до кровати – усаживалась рядом в грязных сапогах на одеяло и что-то грызла с оглушающим чавканьем. Затем она стала забираться с тобой в автобус, не оплачивая проезд. А после крепко вцепилась в коленную чашечку. Нога болталась из стороны в сторону, как маятник. Её ладони были похожи на дёготь и иголки. А прикосновения - на горящую спичку у носа. Ты же помнишь, как она начала душить тебя по ночам, а после кричала в самое ухо, не давая сомкнуть глаз? Она сказала: «Ты ничтожество. Ты всё портишь. Ты недостаточно хорош. Ты ужасен и отвратителен. Посмотри на себя – просто жалкое зрелище. Всем будет лучше без тебя. Тебе нужно умереть». Она сказала тебе это вместо поздравлений на день рождения. Она сказала это, когда выпал последний снег. Она сказала это, когда самый нужный человек впервые не ответил на твоё сообщение. Она сказала это, когда тебя хвалили все остальные. Она сказала это, когда тебя ненавидели все. И тебе пришлось поверить. Она стала такой огромной, совсем не похожей на себя. Занимала всё пространство и лезла, как неуклюжий крот, наружу. Она была везде – в каждом разговоре, каждом взгляде, каждом движении. Она пихала в гнилой рот всё, до чего дотягивалась. И однажды, когда снова выпал прошлогодний снег самого первого ноября, пустота в её глазницах исчезла. Она смотрела на поломанные запястья, наливаясь плотью, и улыбалась. У неё было твоё лицо.