my dream is my destiny

Чангюну с Чжухоном общаться запрещено, словно они дети десятилетние, а родители против их дружбы. Не то чтобы Чжухон смертельно был обижен на своих, он скорее приходил в ярость из-за поведения семьи Им, но еще больше его гложила вина за то, что он ничем не мог помочь им обоим. Чжухону за такие умышленные деяния влетело от отца по самое не хочу, даже больше, чего ранее за ним совсем не наблюдалось, а вот Чангюна, конечно же, наказали куда серьезнее за «плохое поведение, полное отсутствие воспитания и побег из дома». Несколько дней ему пришлось сидеть под строгим домашним арестом без позволительной квоты милосердия на прогулки хотя бы во дворе дома. К окну Чангюн не подходил — шторы в его комнате днем и ночью были плотно закрыты, на сообщения не отвечал — наверное, отобрали телефон. Допускать мысль о том, что Чжухон сделал что-то не так вновь, и Чангюн дуется, парню совсем не хотелось. Изводя себя, он прожил три с половиной дня, которые показались ему бесконечной вечностью пустого бытия. Чжухон все также слонялся без дела, стараясь минимально общаться с родителями, а к играм и гитаре не подходил — все это напоминало ему о младшем, а о нем он и так думал 24/7. Все снова поменяло свои обороты через пару дней, когда счастливые господин Им и Ли решили забыть все проблемы и отпраздновать успешную сделку с китайскими партнерами совместным барбекю. Приглашались все, и Чжухону в кои-то веки выпала возможность приблизиться к Чангюну, который внешне, слава всевышним силам, ничуть не изменился. Чангюн выглядел немного заспанным, на вопросы хена отвечал тихо и немного отрешенно, говорил, что недуг отпустил его буквально вчера, поэтому он не в лучшей форме. Чжухон мысленно улыбался: Чангюн для него всегда в самых лучших формах и образах. По началу они вели себя сдержанно, ведь родительский контроль за этой парочкой был по истине коршунский. Общались, словно впервые познакомились, и им нельзя никуда уходить дальше этой детской площадки, на которой их оставили старшие. Чангюн все также заседал у забора с какой-то новой книжкой, обложка которой была довольной скромной, но от того только более любопытной, а Чжухон скучал за столом, одиноко уронив голову на руки, сложенные на столе, чтобы втихую наблюдать за младшим было удобнее. Хосока нигде по близости пока не наблюдалось, он сегодня на музыке, поэтому свалил домой за колонками еще с первой порцией мяса. Чжухон тихонько усмехается про себя: вот кому хорошо живется на свете. Когда старшее поколение раскрепостилось и стало тусоваться исключительно в своей компании, заметно ослабив контроль за своими детьми, Чжухон с Чангюном перебрались совсем близко друг к другу и даже смогли в тайне выпить немного хорошего, импортного красного вина, что для Чангюна точно было непривычно. Захмелев, взрослые шумно веселились в своем кругу, а Чжухон, набрав тарелку с мясом и овощами, схватил Чангюна за руку и скрылся в своем доме, чтобы никто им больше не мешал. — Ты крадешь меня? — негромко подал голос Чангюн после долгого молчания. Чжухон уж боялся, что мальчишка с ним и вовсе не заговорит, и его маленькому плану придется рухнуть. — Да, только это будет наш с тобой маленький секрет, — Чжухон прикладывает указательный палец к своим пухлым губам, игриво щуря глаза. Чангюн кажется задорным маленьким ребенком, которого после долгих упрашиваний все-таки сводили на любимый и долгожданный мультик в кино или подарили желанную игрушку. В его глазах искрится нечто похожее на пузырьки в шампанском, а чуть-чуть покрасневшие щеки из-за вина делают его только привлекательнее и желаннее. — Хен, — вдруг зовет младший, резко оборачиваясь, заставляя Чжухона почти впечататься в него от неожиданности. Ли смотрит с любопытством, наблюдая за тем, как Чангюн покусывает и облизывает губы, упираясь поясницей в кухонную тумбу. — А у тебя от меня нет никаких секретов? Чжухон на миг столбенеет от изумления и делает вид, что задумывается, чтобы немного подразнить хитрого младшего. Он, наконец, понимает, что Чангюн выглядит так не просто по какой-то причине, а исключительно потому, что соскучился. И Чжухон тоже очень скучал. — Хм, думаю, что таких нет. Ли слегка наклоняется вперед, фокусируясь на губах младшего, но тот хватает нарезанную дольку огурца с тарелки в руках хена, резко тыкает им в губы Чжухона, заставляя опешить и поддаться, проглотив, а сам с тихим смехом делает ноги наверх. Чжухон лишь провожает младшего взглядом, хмыкает, а сам от безнадежности своего положения закидывает руку за голову, чешет затылок и признается сам себе, что смущен. Смущен, как никогда не был прежде, этим удивительным мальчишкой. Отставив краденую с уличного стола тарелку с угощениями на стол, Чжухон искренне надеется, что родители на славу отдохнут и не разлучат их хотя бы некоторое время. Он собирается с мыслями и, находясь в приподнятом настроении духа, достает из холодильника заветный торт, который припрятал сегодняшним утром. Рецепт самодельного лакомства с шоколадом, орехами и кокосовой стружкой тщательно штудировался Чжухоном несколько дней, а сам торт был переделан несколько раз ровно столько же, сколько и заляпана кухня, пока новоиспечённый повар Ли Чжухон не остался доволен конечным результатом. Мама Чжухона, разумеется, очень удивилась внезапно проснувшейся страсти сына к кулинарии и кондитерскому делу, но кое в чем даже помогла без лишних вопросов, словно все поняв, и сын был ей за это премного благодарен. Так как кондитерского мешочка для декорирования лакомств дома не оказалось, о чем Чжухон заранее не позаботился, такой незаменимый инструмент он приобрел лишь сегодня утром в специализированном магазине, который ему выдала первая строка в интернете. Чжухон купил красивый мешочек — с фиолетовыми разноплановыми насадками, чем очень гордился. Он залил крем в него прямо сейчас, пока младший был где-то наверху, скорее всего в его комнате, и с предельным усердием выводил кремом желаемые надписи и узоры на торте, щедро изляпавшись сладким дополнением. Закончив работу, он с восхищением взглянул на свой мини-шедевр: Чжухон занимался таким впервые и очень старался угодить, поэтому он всем сердцем надеялся, что младший оценит его сладкое творение. Попробовав на кончике пальца остатки крема с мешочка, Чжухон ликовал — очень вкусно. Теперь оставалось аккуратно донести торт-сюрприз целехоньким до младшего. И Чжухон понес, осторожно ступая по лестнице, смотря под ноги, чтобы не упасть по неловкости и не вляпаться лицом в привлекательный подарок, предназначенный Им Чангюну. В комнату он входил осторожно, по пути все также собираясь с силой духа, словно он шел делать предложение руки и сердца. Чангюн сидел на кровати и перебирал диски с музыкой, которые стащил с полки над компьютерным столом. Рядом покоилась временно забытая книжка Има. Чжухон нарочно громко прочистил горло, чтобы обратить на себя внимание младшего. Тот поднял голову и не без интереса уставился на хена, стоящего посреди комнаты с удивительным лакомством на тарелке. На какое-то мгновение повисло молчание, которое растянулось на тот период, пока Чангюн сполз с постели, оставив свои дела с дисками, и медленно крадясь, словно пантера, приблизился к Чжухону. Тот опустил торт чуть ниже, чтобы Чангюн смог без труда прочитать надпись: «Ты не дуешься, сладкий младший?», украшенную смайликами и причудливыми загогулинами, на которые был способен только первоклассный художник Чжухон. В глазах Чангюна совершенно очевидно читался восторг, что заставляло Чжухона радоваться своей маленькой (большой) победе. Чангюн проделал с капелькой крема то же самое, что и сам Чжухон внизу: он осторожно черпнул немного на указательный палец и приложил к губам, слизывая и пробуя на вкус. Чжухон подавился воздухом от такой картины. В следующий миг Чангюн опустил голову низко-низко, а сердце Чжухона словно упало в пропасть, думая, что ему не понравилось. Но хитрый младший резко поднял голову назад, озаряя хена яркой и озорной улыбкой. Радостно смеясь и не в силах сдерживать чувства, он подпрыгнул на месте и повис на шее у счастливого Ли, которому пришлось знатно постараться удержать торт и ставшего в эту минуту столь активным младшего. Они долгое время просто лежали на кровати, наслаждаясь текущим временем и вкусом торта вместе. Закрыв окно, чтобы посторонние возгласы и шум не мешали их личному отдыху, Чжухон включил негромко понравившуюся младшему музыку и удобно устроился головой на его коленях. — Как дела дома? — не переставал учтиво интересоваться Чжухон, пока Чангюн время от времени кормил его тортом. — Все относительно в порядке, — тот лишь хмыкнул, пожал плечами. В эту секунду Чжухон перебрался в другое положение, устраиваясь на подушке так, чтобы перехватить младшего поперек и прижать к себе, обнимая и нежно поглаживая по голове, вдыхая аромат волос. — А с Хосоком как? Он не обижает? — Чжухону все еще кажется, что каждое слово из его уст звучит слишком по-детски, но все же. — Нет, — Чангюн улыбается, блаженно прикрывая глаза. На щеках играет легкий румянец, когда Чжухон наклоняется, чтобы подарить легкий поцелуй в одну из них. — У него сейчас как-то другие дела, он стал спокойнее. — Весеннее обострение? — Тогда уж летняя жажда, а то скоро оно закончится. Они смеются над словами и собственными шутками, о которых никто никогда не узнает, но для Чангюна это намного волнительнее, чем Чжухон только может себе представить. У него это впервые и так удивительно, что совсем боязно отпускать Чжухона, потому что Чангюн не может и не хочет представлять то, что это все может вдруг закончиться, оборваться, прекратиться. Лето у него ассоциируется непременно с теплым Чжухоном, и ему совсем не хочется, чтобы оно когда-либо заканчивалось. Ему чудится, словно эта любовь, как в сказке, как в книжках, которые он читает, но в литературе, несмотря на различные трудности и конфликты, все равно это выходит куда проще, нежели в реальности. Чангюн благодарен Чжухону за то, что он именно с ним учится этому всему впервые. Благодарен и счастлив вместе с ним до такой степени, что хочется расплакаться лишний раз, но Им держится стойко. Даже если это слезы счастья — улыбку дарить своему милому сердцу хену тысячу раз приятнее, как и получать в ответ. — А что за книжку ты сейчас читаешь? — любопытствует старший, вспомнив о загадочной обложке. — Гордость и предубеждение, перечитываю, — бормочет куда-то в плечо. — Нравится? — вместо ответа несколько положительных кивков головой, что на языке Чангюна означает «очень». Проведя вместе еще около получаса, их все-таки ловят и выуживают обратно на улицу. Мама Чжухона просит помочь ей немного со столом, а еще заставляет детей поесть, потому что «кожа да кости, вы поглядите на них, а». Родителям, сколько бы не было в них любви и понимания к своим детям, редко удастся понять с вероятностной точностью то, что они уже сыты и покуда у них любовь царит в столь прекрасном возрасте, им совсем не до еды вдвоем. Не до еды, не до воды, не до учебы, не до запретов родителей — не до чего. И даже горы по плечу (и, может быть, так и есть).

Чангюн мало смахивает в своих представлениях на прекрасную принцессу, которую заточили в башне. Да даже на принца он тянет с большим трудом, но только не Чжухон. Чжухон для него самый настоящий благородный рыцарь.

Ближе к вечеру, когда небо уже не то алеет, не то темнеет, Чангюна ожидает новое и, как оказалось, приятное знакомство. Мимо их участков проходит старый приятель Чжухона из школы — миловидный парень по имени Ю Кихен. На пригорок парень тащил с собой нечто, похожее на серебряный подростковый скутер. Чангюн таким не увлекался никогда, но однажды видел такие в журнале сводного брата, когда тот оставил его на кухонном столе за завтраком. — Какие люди, — судя по всему, Чжухон был рад увидеть старого приятеля, с которым провел свои школьные годы. Не то чтобы Иму было ревностно, он пока просто наблюдал с любопытством из-за спины парня за происходящим, не решаясь поздороваться с незнакомым молодым человеком. Чжухон и Кихен разговорились, в процессе чего выяснилось, что Кихену нужно в срочном порядке доставить «эту сломанную железяку» домой, чтобы его брату, Минхеку, пареньку громкому и веселому, досталось не от матери, а от брата лично и как можно сильнее. Чжухон прыскает со смеху и тогда же представляет Чангюна, неловко переминавшегося с ноги на ногу со своей книжкой в руках. Оглядев его словно оценивающим взглядом, Кихен улыбнулся, склоняя голову набок. — Чангюн-и, этот разгильдяй твой парень? — Кихен с интересом сощурил глаза, а Чангюн не знал куда себя деть от такого вопроса в лоб. Пусть Кихен и говорил шутливым тоном, не ответить — не хороший тон, а что отвечать — он не знал. — Ащ, хен! Ну чего ты смущаешь его? — только Чжухон оставался в себе и было довольно интересно наблюдать за ним. Кажется, он стал нарочно стараться поскорее отвязаться от парня и навязчивого разговора. — И никакой я не разгильдяй! Чангюн-а, не слушай его, пожалуйста, он просто дразнится. Всегда завидовал мне, что в школьные годы я лучше играл в футбол. Их задорный и легкий смех прервал появившийся из ниоткуда Хосок. Кажется, становиться неожиданным гостем или участником беседы стало его личной фишкой. — Вечер в хату, — хмыкнул самый старший из всех присутствующих, с нескрываемым любопытством смотря на незнакомца приятной наружности. Чангюн знал, что если названному братцу что-то западает и покоя не дает, он обязательно будет терзать свои губы зубами, покусывая. Кихен, как ни странно, не здороваясь, молча оглядел подоспевшего парня, выше его головы где-то на полторы, а то и две, и отвернулся, словно не найдя ничего интересного. Чжухон еле-еле сдерживал себя, чтобы не прыснуть со смеху над тем, как облажался Хосок, желая, по-видимому, произвести впечатление бесконечно брутального «меня все хотят, но так и быть, я с тобой заговорю первым». — Как такой малютка катит такую здоровенькую бандуру? — Хосок не сдается, а Чжухон мысленно молится, потому что сейчас может произойти что-то явно похожее на извержение вулкана Везувия и грандиозное крушение Помпеи. Тот, кто шутил насчет роста и телосложения Кихена — еще с первого класса старшей школы не мог выйти не покалеченным за такую неслыханную дерзость. Но на лице Кихена не дрогнул ни один мускул в отличие от Хосока, который изначально хотел казаться максимально естественным и непринужденно крутым. Уголок губ Кихена пополз вверх в легкой усмешке: он таких с пятнадцати лет, как орешки щелкал, и это чучело несусветное на место поставить сможет. — Как такого клоуна еще ни в один цирк не взяли? — сатирически отвечает Ю, руки которого неспеша отпускают руль скутера, когда крепкий, щурящийся Хосок подступает к нему с правого плеча. Чангюн незаметно хватается за руку Чжухона и переглядывается с ним: уж не надо ли будет разнимать эту парочку? Чжухон почему-то внутренне уверен, что разнимать сегодня никого не придется (если только их двоих из объятий друг друга). — Помощь не нужна? — Хосок пропускает острые (такие же, как нос этого маленького подлеца, отмечает про себя он) подколы, и уже готов взяться за эдакую разновидность обычного мотороллера. С его крутым и излюбленным байком не в сравнение, конечно. Кихен оглядывается на него через плечо, также оценивающе разглядывая мышцы парня, словно прикидывая, на какие силы он способен. Вздохнув, Ю отходит назад и складывает руки на груди, предоставляя недомастеру полную свободу действий. — Прошу. Только я тороплюсь, мне еще брата за уши оттаскать надо. Хосок фыркает и ударяется в дело. Чангюн с Чжухоном как стояли в непонимании всего происходящего, так и остались стоять. Одно они оба знали со стопроцентной точностью: что-то с Хосоком было не так, ведь такого легко укрощаемого Хосока они никогда не видели прежде. Или все дело в том, что укротитель такой попался? Определенно, да. Сначала они молча наблюдают, но не особо разбираясь в технической кутерьме мотоциклов и прочего, все трое разговаривают о мелочах, и Чангюн больше совсем не стесняется своего непутевого сводного братца, который копается в составляющем скутера, понятном лишь ему одному. Чжухон приглашает Кихена на порцию барбекю, но тот вынужден отказаться, потому что «и так уже задержался, а нужно домой еще эту колымагу доставить». Парни особо в его делах разбираться не стали, Чжухон еще со школьной скамьи знал, что одногодка-братишка знатно прилежному Кихену нервы трепет, а потому лишь хлопнул по плечу, пожелал удачи и сказал, что рад был увидеться. Вот так и бывает — живешь на соседних улицах, а видишься раз в полгода. Хосок тем временем закончил, хлопнул в ладоши, привлекая к себе всеобщее внимание пораженных трех пар глаз успешным результатом работы. Вытерев руки какой-то тряпкой, которую скомуниздил под крышкой сиденья, Хосок ловко завел скутер. Тот задребезжал, загудел, двигатель заработал, и теперь уже чудо-механик горделиво задрал голову. — Вау, что ты там за волшебство наколдовал? — сказать, что на Кихена это все-таки произвело впечатление — ничего не сказать. Парень радостно улыбнулся, обходя скутер со всех сторон и разглядывая его, словно впервые увидел какое-то удивительно полезное открытие науки, приближенное к совершенству. — Не волшебник, а только учусь, — усмехнулся Хосок. Он деловито наклонился вперед и ожидающе изогнул бровь. — Платить чем будешь? Я готов принять всего два поцелуя. Многоговорящего выражения лица Кихена хватило парню сполна. Он закатил глаза, покачал головой и поспешил повернуть ключ зажигания. — Поцелуй сам себя в зад, идиот. Хосок вновь проигнорировал и даже сумел перехватить руку парня. Тот удивленно поднял глаза. — В чем дело? Не умеешь кататься? Кихен безнадежно оглянулся на парочку Чангюна и Чжухона, которые, кажется, уже увидев здесь все самое интересное, стали прощаться и потихоньку отходить во двор дома Има, хлопнул себя по бедрам и признался. — Честно говоря, нет. Уже потом наевшиеся торта, барбекю и закусок до отвала Чангюн и Чжухон узнали, что кое-как, с большим усердием, но Хосок все-таки уломал Кихена разрешить проводить его до дома, помочь со скутером и даже прокатить.