my dream is my destiny

Насчет одного Чангюн оказался бесконечно прав — лето заканчивалось. Чудесное летнее время медленно, но верно приближалось к концу, утекало буквально сквозь пальцы, как горячий пляжный песок, целующий ладони. Как бы сильно не хотелось, нельзя было отсрочить школьный сезон, постепенное увядание цветов перед зимней спячкой, осенние дожди и багряные краски, поэтому Чангюн, окрыленный последними событиями, дал себе слово лишь сполна насладиться этим временем, не потерять его даром, не упустить ни единой возможности побыть с Чжухоном наедине или просто рядом, чтобы в новый учебный год шагнуть с легкостью в груди и уверенным шагом. В связи с последней радостной новостью, Чангюн ходил по дому и весь светился, словно на него вылили ведро перламутровой краски и поставили на солнышко, на зло своей прескверной мачехе. И если с самого начала держать все в тайне не составляло никакого труда, то сейчас, когда отношения с хеном приобрели такой характер, юному сердцу иногда было трудно сдерживать свои радостные порывы, чем он время от времени стал нарушать по обыкновению молчаливую и холодную обстановку в доме. Что касалось обстановки в доме, которую раньше забитый и замкнутый Чангюн приучил себя отчаянно игнорировать, то сейчас он все больше стал размышлять о том, что, пожалуй, с удовольствием это исправил бы. Раньше, когда они с отцом жили вдвоем и им никто не мешал, нарушая их семейную идиллию и заведомый порядок, обстановка в доме была прекрасной. Чангюну неуютно в доме Им, что стал похож на древнее ледяное имение известного рода, который с легкостью убивал своих подчиненных прямо на холодном полу. От таких отвратных мыслей Чангюна передергивало (иногда даже начинало мутить), и он жмурился, мотал головой, прогоняя от себя надоедливый, негативный вздор мыслей. Куда приятнее ему было думать о доме семьи Ли и находиться там же, где всегда царила солнечная атмосфера добра, понимания и какого-то вечного праздника. Родители Чжухона были достаточно легкими на подъем людьми, которые в свои сорок с хвостиком чувствовали себя на все двадцать и очень любили веселиться или устраивать семейные посиделки, на которых Чангюн стал уже завсегдатаем. Ему непременно очень льстило то, с какой заботой относится к нему госпожа и господин Ли — зачастую это заставляло его забывать о домашних проблемах и чувствовать себя частью семьи Чжухона. Всегда после подобного времяпровождения Чангюн задумывался о том, как сложилась бы их жизнь, будь они с папой вдвоем, не повстречай он эту странную особу, которая явно мутит воду за его спиной (Им младший обладал едва ли удерживаемым желанием раскусить эту женщину, как орех, желательно, ровно напополам и как можно скорее выпроводить из дома ее и ее юного нахлебника). Чангюна обижал факт того, что здоровье у его отца не такое крепкое, как раньше, и не все веселья он может себе позволить, как это было, например, с недавним вечером барбекю, где жена, кажется, только подливала масла в огонь ровно столько же, сколько наполняла бокал отца алкоголем. Не то чтобы отец Чангюна был пустоголовым дуралеем, что звучало даже как-то чересчур оскорбительно для солидного мужчины средних лет, просто за честь и успех компании для отца было грех не выпить. К слову, что касалось радостной новости, заставляющей Чангюна держаться наплаву. Сегодня они с Чжухоном договорились пойти в кино на фильм, премьеру которого младший очень ждал. Это был известный триллер, который содержал в себе также жанры боевика и ужасов, но первые две части не показались впечатлительному Чангюну слишком страшными, поэтому он набрался смелости предложить, когда хен заговорил о совместном походе в кино, а Чжухон, не долго думая, с удовольствием согласился. Ему, кажется, вообще было все равно что смотреть — лишь бы Чангюн был под боком. А вот Чангюн волновался. Не до такой степени, чтобы три часа заморачиваться над тем, что надеть, чтобы выглядеть на все сто и даже больше, но примерно столько времени он потратил на размышления, валяясь на кровати вниз головой, закинув ноги на стенку от безделья. Для него это было важно, ведь это по сути их первое свидание. Можно ли это считать свиданием? Если они несколько раз целовались и стали друг другу очень близки, значит ли это то, что они встречаются? Этот статус нужно как-то подтверждать? Чжухон не говорил ничего подобного, а для Чангюна это вообще было свежей полосой испытаний, ведь все, что случается в юном возрасте в первый раз — очень волнительно. Эти и подобные мысли не давали Иму покоя, поэтому он еще с утра попросил отца, чтобы тот предупредил «миссис я здесь королева и владыка всех и вся», чтобы она не питала надежд на эксплуатирование парня сегодняшним днем. Конечно же, редко прибегающий к помощи отца Чангюн, сказал все это в форме предельно мягкой и уважительной, чем Им Сонгема очень поразил. Чангюн, не умеющий врать от природы, да и просто не терпящий лжи, сказал практически все по факту: он просто признался отцу, что у него на сегодня очень важные планы и не хотелось бы, чтобы что-то ему помешало. После чего сын ушел в свою комнату под оторопевший, но, кажется, в какой-то доле понимающий взгляд отца. Почти целый день они с Чжухоном переписывались в чате, а когда положенное время подходило к шести часам вечера, давно собравшийся Чангюн решил выйти пораньше. Опередить хена не вышло — они оба даже вышли одновременно, на что посмеялись: как хорошо жить за пару метров друг от друга. Кажется, этого хена победить в чем-либо вообще невозможно, но Чангюна пока все очень даже устраивает: ему нравится, что Чжухон выходит негласным победителем в их маленьких, неформальных, ребяческих сражениях. Ли Чжухон парень совсем не типичный. Это Чангюн решает потому, когда при встрече не получает оценивающего взгляда-сканера с ног до головы и, хоть и традиционно банального, но приятного и глубоко внутри ожидаемого «хорошо выглядишь». До торгового центра рукой подать, поэтому они идут пешком, разговаривая на разные темы. На улице все равно тепло, и несмотря на вечернее время, Чангюну в своей красной клетчатой рубашке на плечах даже жарко. Но Чжухон как будто вспоминает, что профакапился, и уже на входе в торговый центр просто заявляет Чангюну о том, что он оказывается клевый. Да. Чжухон не смотрит в глаза, наоборот, только прямо перед собой, лишь хватает младшего за руку, чтобы тот не отходил от него далеко в людском потоке, и негромко повторяет о том, что «ты клевый», и все тут. Ну, спасибо, думается Чангюну, когда его всего такого клевого отправляют за попкорном и напитками, чтобы не терять время в очереди к кассе (благо, билеты были забронированы заранее по интернету). Людей сегодня по-особенному много: кто с друзьями, кто парами, кто с семьей, а Чангюн с Чжухоном и это лучшее, что случалось с ним в его жизни. В зал они проходят заранее, где занимают свои места и протирают 3D очки. Напрасно Чангюн волновался: все проходит как нельзя лучше, да и зал, несмотря на свежую премьеру довольно популярной картины, этим вечером оказывается полупустым. Им думает, что ему очень повезло, ведь он не очень жалует большое количество людей: как говорится, меньше народу — больше кислороду. Когда свет в зале потух, а голос из динамиков уже предупредил о том, чтобы посетители выключили мобильные устройства для комфортного просмотра фильма, что догадливый Чангюн сделал еще до начала сеанса, у Има внутри словно что-то замерло тоже. Он сто лет не был в больших кинотеатрах, тем более с кем-то, кого мог бы назвать своим парнем. Это было так необычно, что у юноши кожа покрывалась мурашками уже на первых минутах внушаемого звука рекламы, и дух внутри него как будто замирал. Когда долгожданный фильм стал начинаться, Чжухон задел его коленом о колено, чтобы Чангюн перестал витать в облаках и надел очки для просмотра. Вознесенная к лицу рука с цветными очками замерла в воздухе, а рот Чангюна приоткрылся в изумлении: за ряд от них на свои места пробиралась опоздавшая парочка, в которой парень смог различить своего сводного брата Хосока, обнимающего огромное ведро попкорна, и Кихена, по-хозяйски несущего пару готовых к просмотру фильма очков. — Ты чего? — удивленно прошептал Чжухон, потирая место на руке, куда его ущипнул Чангюн после минутного игнора. Кажется, нашумевший фильм был интересен ему куда больше, чем Чангюну, у которого появилась новая точка сосредоточения внимания. Младший лишь стянул с Чжухона очки, откладывая их к себе на коленки, и кивнул головой в сторону сидящих знакомых. Ли непонимающе вскинул брови, а после начал вглядываться в мрачный зал, пытаясь понять, что такого смутило его Чангюна. После того, как голова ничего не понимающего хена стала вертеться совсем в другом градусе, Чангюн сжал губы, терпеливо выдохнул и двумя руками повернул голову хена прямо по курсу. Только тогда глаза Чжухона расширились, завидев подозрительную парочку, которая в отличии от них двоих уже могла наслаждаться фильмом. Наплевав на все правила, Чангюн достал мобильник, понизил яркость до минимума, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания и написал сообщение брату, с которым цепочка чата была абсолютно пустой. «Хосок, ты где?» — очень незамысловато и, если подумать, странно. Чжухон отметил, что он на такое вообще вряд ли бы ответил, если бы сообщение пришло не от Има. Они вдвоем, словно шпионы на спецзадании проследили за реакцией Хосока, у которого в кармане брюк завибрировал телефон. Он достал мобильник и свет от экрана, покуда старший читал sms, осветил нахмуренные в удивлении брови Хосока. Быстро набрав ответ, Хосок отключил телефон и присоединился к Кихену. «В баре» — сущее вранье. Чангюн показал скудный диалог Чжухону, не понимая, почему Хосок проводит время с Ю Кихеном и при этом нагло лжет, не подозревая, что он пойман с поличным. Но Чжухон лишь вздыхает, забирает мобильник у младшего из рук, прячет к себе в карман и заставляет натянуть очки обратно. Это все, конечно, очень интересно, но они сюда пришли, чтобы расслабиться и фильм посмотреть, поэтому почему бы не продолжить, тем более, что на заднем ряду недовольно зашептались. Смутившись, Чангюн попытался включиться в тему, стараясь на ближайшие два часа забыть о том, что на соседнем ряду сидит братец и явно что-то скрывает. Забыться во время просмотра оказалось проще простого. Чангюн был увлечен кино, потрясающим сюжетом, вкусным попкорном и теплой рукой Чжухона, что переплел их пальцы в единый и крепкий замочек на одном из страшных моментов, когда Чангюн неуютно заелозил на своем кресле. Ли не расцеплял их рук, разве что, когда тянулся за напитком, но и тогда они, не сговариваясь, нашли выход: Чангюн свободной рукой откручивал крышку, пока Чжухон держал бутылку. А прикасаясь покусанными от волнения губами к теплому горлышку бутылки, наивный Чангюн не может думать ни о чем, кроме непрямого поцелуя. — Как тебе фильм? — интересуется Чжухон, осторожно подталкивая Чангюна к выходу впереди себя, чтобы тот не потерялся. После того, как в зале включился свет, Чангюн с Чжухоном словно отпрянули от двенадцатилетней спячки в тщательно сокрытой медвежьей берлоге. Чжухон потягивался в кресле, дожидаясь, пока большинство людей выйдет, чтобы не толпиться, а Чангюн, находясь под впечатлениями, потирал глаза и был счастлив на максималках. — Очень понравился, — довольно улыбнулся младший, сдавая очки туда же, куда и сдал хен. — А тебе? — Очень, — вторил не менее довольный сегодняшним вечером Чжухон, ловким движением рук возвращая мобильник нерасторопного Чангюна в карман его джинс. Для Чангюна было прежде всего важно мнение хена. — Не считая вечных стычек с нашими предками, я давно не получал такой качественной эмоциональной встрясочки. Спасибо тебе, Чангюн-и. Им не может удержаться, чтобы не обнять на несколько секунд Чжухона, а потом смущенно проходит к мусорным бакам, чтобы выкинуть ненужный картон с остатками кукурузы и пустой пластик. Поднимая голову, Чангюн наталкивается на брата, с которым моментально встречается взглядом. Хосок, мнущийся у двери в уборную, кажется, застывает на месте и заметно бледнеет, не зная, куда себя деть. Вот и поймали рыбку на крючок. — Какие люди, — уже знакомый звонкий голос повторяет некогда сказанные слова Чжухона, и Чангюн видит Кихена, выходящего из уборной. Сам парень свеж и, как и в прошлую их встречу, весьма хорош собой, а вот его правая штанина на бедре темнее по цвету из-за воды. Наверное, что-то отмывал. Подошедший Чжухон с интересом щурит глаза, разглядывая двоих хенов, а после обменивается рукопожатиями (даже с Хосоком). — Ты же сказал, что ты в баре? — не удержался Чангюн, одновременно с Кихеном вопросительным взглядом прожигая брюнета. Тот, наконец, выдыхает, словно всплывает на поверхность из океана, и быстро находится в ответе. — А тебя кто вообще сюда отпустил, мелочь? — не без издевки спрашивает Хосок. По правде говоря, кажется, что ему перед Кихеном очень неловко в этот момент, и Чангюн, видя это, не знает, как реагировать и стоит ли продолжать разговор. — Там на фудкорте есть салфетки влажные, — разряжает обстановку Чжухон, кивая на пятно на штанах Кихена. — А, ерунда. Хосок облил меня пепси, но я в норме, спасибо, — великодушно отмахивается парень, а сам не без любопытства рассматривает держащихся за руки младших и лукаво щурит взор красивых глаз, которому Чангюн, по-секрету, белой завистью завидует. — А у вас, наверное, свидание? Снова вопрос этого хена заставляет Чангюна врасплох, но Чжухон всегда знает, как вывернуться из ситуации. — А у вас? — хмыкает Ли, обращаясь в большей степени к Хосоку. Кому-то сегодня везет меньше, чем обычно. Так получается, что домой они возвращаются вчетвером, когда звезды уже выступают на небосклоне. Сначала молодые люди соображают легкую дискуссию насчет одного из эпизодов фильма, из которой выясняется, что Хосоку, как и Чангюну, эта сага весьма по душе. Чангюн думает, что это довольно странно: узнавать общие мелочи о человеке, с которым прожил под одной крышей несколько лет, как посторонний сосед или заклятый враг. И весь недолгий путь, который они удлиняют словно нарочно, ходя кругами, чтобы подольше не возвращаться по домам, они болтают о всякой всячине так, словно старые друзья, которые встретились впервые после долгой разлуки. Чжухон находит в себе силы найти общие темы с Хосоком, и Чангюн им очень гордится. Сам юноша за этот вечер порядком ближе знакомится с этим парнем, Ю Кихеном, который ему очень нравится. Он не имеет права спросить напрямую, да и совесть ему не позволит, но что-то внутри подсказывает ему, что на самом деле Кихен ходил с его сводным братом в кино не просто потому, что «периодически от надоедливого Минхека тоже нужно отдыхать». Только юноша совсем не может сложить у себя логическую цепочку в голове и понять: как, чем и почему такому образованному и хорошему парню, как Кихен, мог понравиться его сводный брат Хосок, который еще недавно просиживал домашний диван, играл со своими подозрительными друзьями в покер на деньги и «кто громче рыгнет», а еще систематически доводил Чангюна до истерики. Хосок провожает Кихена до дома, и в этот раз второй не особо сопротивляется. Совсем не ожидавший такого исхода дня Чангюн, наконец, остается с Чжухоном вдвоем и слегка вздрагивает от проскользнувшего под рубашку прохладного ветра. Холодает. Лето, как Чангюн и замечал с утра, идет на убыль, но Чжухон и его чувства — нет. Хен стоит прямо перед ним, такой привычный и любимый, что скулы сводит. Чангюна, кажется, на какое-то время заколдовала красавица-луна, потому как он долго-долго смотрит старшему прямо в глаза и не отводит взгляда. Лишь прикрывает, когда целуется с Чжухоном в этот поздний час, а потом еще долго стоит в объятиях, в нежелании расставаться на ночь. И если бы Чангюна хотя бы год назад спросили, представлял ли он когда-нибудь свою жизнь такой, какой она была сейчас, он бы решительно ответил: нет, не представлял. Домой Чангюн возвращается к одиннадцати и старается быть предельно тихим, чтобы не нашуметь и не потревожить отца, которому сегодня не здоровилось с самого утра, от чего сердце сына все же обливалось кровью. Тихо разувшись, Чангюн уже хотел было на цыпочках проскочить наверх, чтобы запереться в своей комнате и подвести итоги дня, как вдруг из кухни, где затаился приглушенный свет, показалась мачеха в халате. — На часы смотрел? — безо всяких прелюдий строго начала она, сложив руки на груди. Чангюн почувствовал, как внутри у него что-то трясется от страха, а язык обжигает непонятная горечь. — Тебе повезло, что твой отец уже отдыхает, и я не хочу его тревожить. Ты наказан, Им Чангюн, проследуй в свою комнату и не создавай лишних проблем. Чангюн в отчаянии сдвинул брови и напряженно сглотнул. Его снова некому защищитить, так как же ему суметь дать отпор? — Но ведь я предупреждал отца, что буду поздно, — запротестовал младший сын семьи Им, упрямо сжимая кулаки и едва заметно притопывая правой ногой в желании доказать свою правоту. — Завтра отец будет очень недоволен твоим поведением. Госпожа Им, собиравшаяся уже уходить, недовольно развернулась и окинула юного негодника таким взглядом, что Чангюн застыл на месте, словно повстречался с самой смертью. Позади послышались шаги Хосока, с которым они вошли практически в одну дверь — до того Чангюн задержался с Чжухоном, что старший брат уже успел попрощаться с Кихеном и вернуться домой. — Что происходит? — Хосок выразил свою максимальную усталость, стараясь разжалобить непреклонную женщину. Она все-таки являлась его родной матерью и в 99% случаях прощала своему птенчику все его косяки, проступки и выходки, чем Хосок привык без конца пользоваться. — А ты где шлялся? — она была явно рассерженной и нервной. Бледная кожа без макияжа выглядела слишком уставшей, болезненной, а нездоровые синяки под глазами только усугубляли общее положение, прибавляя пару лет возраста. Хосок, кажется, быстро смекнув что к чему, взял на себя главенствующую и решающую роль в этой коридорной стычке. — Мы вместе гуляли, — просто пожал плечами он, протолкнув Чангюна на ватных ногах вперед. — Чудесно, — спустя несколько секунд раздумий ответила мачеха Чангюна, явно не поверившая словам своего сына. — Тогда вы будете наказаны оба. А теперь спать! Дождавшись, пока она скроется с поля боя, Хосок проскочил мимо Чангюна в свою комнату и был таков. Вновь оставшийся наедине с собой и своими мыслями Гюн устало завалился на кровать, лениво стягивая с себя одежду, и тяжело вздохнул. Он, конечно же, знал, что никакого наказания Хосок не получит, потому что никогда в жизни не получал — максимум, что ему делали, так это блокировали его кредитку на пару дней, но Чангюну вовсе не хотелось, чтобы сегодняшний день был испорчен его семейными разладами. Раздевшись, он забрался под большое, прохладное и уютное одеяло, обнимая подушку руками. Через несколько минут пришел сигнал телефона о полученном sms. «Сладких снов!» — контакт с именем хена и сердечком рядом счастливо улыбался физиономией Чжухона. Эту свежую фотографию Чангюн сделал сам, совсем недавно. «Сладких снов, хен. Спасибо за этот день…» Только как бы он не старался, Чангюн еще долго не мог уснуть, глядя в окошко на полную луну в небе. Он еще долго думал о сегодняшнем дне и вечере, о свидании с Чжухоном, о том, как он волнуется за своего отца. А еще Чангюн не мог понять одного: почему Хосок, с которым они долгое время грызлись и напрочь друг друга не переваривали, сегодня вдруг впервые заступился за него?