Все эти дела полиции — последнее, о чем хотелось думать. Выбраться бы отсюда как можно скорее.
— Вы же знаете, что будет, отвечай мы на ваши вопросы, — вдруг набрался немного храбрости парень и ответил негромко, остерегаясь, что его кто-то услышит. Он почему-то остановился на половине пути к комнате, где его ждал Чангюн. Он сидит там один и ему наверняка очень страшно, так же, как и всегда. Кихен не знал, что страшнее: выходить за пределы комнаты или оставаться там одному. Мужчина, словно воспользовавшись тем, что юноша остановился, подошел со спины, сокращая между ними расстояние, заставляя тем самым невысокого Кихена вновь сильно напрячься. Кажется, зря он вообще открыл рот и сейчас его накажут. Мужчина наклонился. Кихен глядел в пол, следя за его почти прозрачной тенью, и внутренне паниковал, ощущая постороннее дыхание сначала на своем затылке, волосы на котором встали дыбом, а затем и на левой ушной раковине. — Я знаю, что ты не сын Им Сонгема, — прошептал он, заставляя сердце Кихена опуститься в пятки. Кажется, прямо сейчас его щит непоколебимого старшего, который временно в ответе за младшего Чангюна даст большую трещину и вот-вот расколется напополам. Кихен медленно сглотнул подступивший к горлу ком, но, кажется, его вовсе не собирались убивать. Во всяком случае, пока. — А еще я знаю, что никто из вас больше не нужен, — так же шепотом добавил он, повергнув Кихена в еще больший шок. Что еще за откровения с заложником? — Босса поймали и теперь никто не знает, что с вами делать. — Ён! Его внезапно окликнули. Так Кихену удалось узнать его имя или, возможно, псевдоним, которым принято называть его среди своих. Названный Ён резко отпрянул от юноши, сердце которого дико колотилось и не собиралось останавливаться. К ним приближался другой взрослый мужчина (называть его таковым в мыслях Кихену было весьма противно), гораздо неприятнее, нежели его сопровождающий, к которому он привык. У того мужчины были патлатые волосы, мягко говоря, неряшливый вид, всячески выдающий обыкновенного неопрятного типа. На щеке у него красовался большой рубец, словно когда-то давно его со всей щедростью укусили в щеку. В зубах он зажимал тонкую палочку, похожую на зубочистку. Когда он приблизился к ним, то оценивающе оглядел обоих, останавливаясь на напряженных плечах молодого заложника. Кихена предательски передернуло, что не осталось незамеченным. — Тебя главный вызывает, — обратился он к товарищу, украдкой заглядывая в свой кнопочный телефон, словно убеждаясь в достоверности своих слов, тут же пряча его обратно в карман черной куртки. Кихен жадно проследил за его действием: подумать только, всего-то один звонок отделял их от возможного скорого спасения. — Понял, — без особого энтузиазма бросает Ён и хватает Кихена за предплечье, намереваясь довести до комнаты. — Это срочно, — приближается мужчина в куртке, с каким-то недобрым огоньком в жутких глазах глядя на Ёна. — Я сам отведу, не заставляй ждать и вали. Кихену кажется, будто они смеряют друг друга соперническими взглядами. Пальцы Ёна разжимаются, но почему-то Ю от этого неспокойно: он совсем не хочет, чтобы тот его отпускал и уходил. Никому другому он не доверяет, пусть это и кажется полнейшим абсурдом. Он же должен довести его до комнаты! Там же сидит Чангюн! И это после всего, что он сказал? Кихен дергается и сжимает челюсти, когда острый конец зубочистки (это все же оказалась она), вытащенный изо рта патлатого, неожиданно больно укалывает его в плечо. Новый конвойный подталкивает его вперед, и Кихен почему-то запинается о собственную ногу, прежде чем начинает нормально идти. Но на уже изученном повороте в сторону их комнаты его вдруг перехватывают и направляют в совершенно другую сторону. Кихен в смятении оборачивается назад, надеясь увидеть там Ёна или кого-нибудь еще, но замечает лишь пустые коридоры. Когда его грубо и бесцеремонно толкают вперед, он едва успевает выставить перед собой ладони, чтобы смягчить падение. Кихен жмурится и шипит. Больно. Коленки тут же начали ныть, а ранки на ладонях, которыми парень пробороздил неровный пол, усыпанный какой-то щебенкой, уже активно кровоточили и неприятно жгли. Кихен закусывает губу и пытается подняться, в непонятках оглядываясь через плечо. — Осторожно, здесь высокие пороги, — усмехается патлатый (именно так Кихен окрестил этого мерзкого мужика) и рывком поднимает Ю, хватая его за одежду, совсем не волнуясь, что она может порваться. — Кстати, неплохой видок. Он тащит Кихена куда-то в сторону, и дезориентированный юноша не сразу замечает там импровизированное ложе из нескольких старых матрасов, сваленных в одну кучу. Лучше бы его просто избили. Кихен летит в это сооружение, на этот раз зажимая больные руки в кулаки и снова не очень выгодно приземляется на локти. Зря он попросился у Ёна выйти в уборную именно в это время. Пока он приходит в себя, патлатый приближается к большому окну, потягиваясь и зачем-то оглядывая небо. Кихен присматривается и не сразу замечает, что в этом окне даже не вставлено стекло. Он тоже смотрит на небо — оно оказывается таким же серым и унылым, как и все кругом: какие-то разбросанные вещи, всюду отвалившиеся куски штукатурки, мусор, большие и маленькие кирпичи, дыры и вмятины в стенах. Импровизированная старая мебель — поломанный низкий стол и стулья — вишенка на торте. Чего еще стоило ожидать от убежища бандитов, от этой недостройки, которая, судя по всему, вымерла много лет назад? Единственное, что вселяет в Кихена судорожную надежду — это синий кусок клеенки, закрывающий дверной проем такой же импровизированной душевой. Потенциальный домогающийся псих развернулся, плотоядно улыбаясь. Кихен медленно выдохнул. Он не глупый и не такой маленький мальчик, понимает, зачем его сюда притащили, только до последнего наивно надеется, что ошибается, потому что он понятия не имеет, как выбираться из этой ситуации. Сердце долбит в груди так, что готово пробить своей силой грудную клетку юноши и дать деру. Жаль, что это не поможет Кихену убежать вместе с Чангюном под ручку, который наверняка уже волнуется: Кихена нет в комнате слишком долго. Никто из них никогда не покидал стены комнаты на такое длительное время. Кихену неоткуда ждать больше подарков судьбы, вряд ли кто-то проявит к нему милосердие. Он забыл все молитвы, которые его в детстве заставляли учить верующие родители. Единственное, о чем он умолял непонятно кого в своих мыслях — только бы этот странный Ён, который уже помогал им ранее, догадался сюда заглянуть и между делом спас бы его. Тихий и очень неуверенный голос логики в голове Кихена, который практически не учитывался сейчас, твердил о том, что Ёну здесь делать в общем-то нечего, поэтому.На бандита-добряка надейся, а сам не плошай? Что-то вроде того.
Патлатый схватился за разломанную вдребезги спинку стула, придвинул его ближе и сел. Стул жалостливо заскрипел под весом взрослого китайца. Он еще долго смотрел на юношу подле него, от чего второму становилось дурно в прямом смысле этого слова. Кихена мутило. Старый китайский извращенец, жадно разглядывающий его своими покрасневшими глазами с лопнувшими капиллярами — не самый перспективный вариант. — Думаешь, что Ён хороший мальчик, да? — начал говорить он. Его слова удивили Кихена. Он ожидал, что этот негодяй потребует что-нибудь грязное и непристойное, а он его затащил в эту откровенную помойку, чтобы по душам поговорить? Кихен в психологи, конечно, не нанимался, но если это как-то могло помочь оттянуть время, чтобы он сообразил в своей голове какой-нибудь план, он был готов слушать хоть до вечера. — Я знаю, что ты думаешь: Ён не слишком строг с нами, Ён нам столько помог, Ён то, Ён се, — продолжил мужчина, словно передразнивая похищенных, засунув руки в карманы своей куртки. У Кихена защекотало живот, как только он вспомнил, что в одном из них его возможный ключ к спасению — телефон. Нужно было придумать, как избавиться от этого говорливого недоразумения. Кихен пропускал практически все его гадкие слова мимо ушей, отмечая лишь то, что мужчина явно раздражен и недоволен, хоть и пытается говорить легко, ощущая себя хозяином положения. Это правда. Кихен не может и рыпнуться — он его сразу же прихлопнет. Ю проследил тот момент, когда рука китайца дернулась из кармана, крепко схватив его за волосы и притянув к себе. Китаец ухмыльнулся, слегка опустился и приблизился, сильнее натягивая волосы юноши на пальцы своего крепко сжатого кулака. Ю, прошипев от боли, понял две вещи: а) ему безумно хотелось ударить этого мудака и б) он безумно хотел, чтобы Хосок ударил этого мудака. Его буквально вдавливали в чужое бедро, грубые и старые темные джинсы грозились поцарапать кожу на его лице. Его снова вздернули, заставляя смотреть в обезумевшие глаза. Сидеть в такой позе и глядеть на этого человека снизу вверх оказалось, пожалуй, самым унизительным из всего, что случалось с Кихеном за всю его недолгую жизнь. А еще от него жутко пахло и несло какими-то дешевыми сигаретами так, что… Кихен, наплевав на все свои принципы, готов был расплакаться.Отвратительно. Жутко. Грязно.
Патлатый, начав причитать что-то неразборчивое на своем китайском, провел свободной рукой по щеке юноши, большим пальцем очерчивая контуры его симпатичного лица. Как только он потянулся к губам, Кихен на автомате плотно сжал их так, что сделал больно сам себе. Китаец усмехнулся: сопротивление еще больше заводило и раззадоривало его. Он задумывал порезвиться с этой симпатичной малолеткой, пока все другие заняты работой. Он выиграет, а они все останутся с носом. Второй юноша его не особо привлекал — все-таки слишком ребенок, а этот казался поопытнее и порядком сочнее. А еще он страстно мечтал утереть нос этому поганцу Ёну. Отняв руку от лица парнишки, китаец потянулся к своим штанам. Услышав звук расстегивающейся ширинки, зажмурившийся Кихен понял, что вот и наступило, пожалуй, самое страшное. — Ну же, маленький, не стесняйся, — он удерживал лицо Кихена, старательно сдерживающего в себе рвотные позывы, прямо на уровне своего вставшего члена, который все еще скрывался за тканью трусов. — Давай же, потрогай его. Будь хорошим мальчиком. Он схватил его за руку, насильно укладывая ладонь на бугорок в штанах, самостоятельно двигая. — Сожми сильнее, — он применил еще немного силы, и Кихену показалось, что еще чуть-чуть и ему сломают руку. — Вот так, хорошо, хорошо, а теперь… Кихен вдруг со всей дури сжал кисть, одновременно вырываясь из захвата. Китаец громко закричал как ошпаренный, остервенело отбрасывая парня назад, заставляя вновь завалиться на матрасы. Ю не успел что-либо предпринять, как на него снова очумело набросились. Он явно проигрывал и в силе, и в весовой категории. — Маленькая непослушная дрянь, мы с тобой все равно это сделаем, все равно. Голос его был похож на бас умирающего старика: он был гортанный, одновременно с этим какой-то противно скрипучий, с примесью совершенно незнакомых Кихену звуков и, вероятно, дефектов речи. Его мокрые губы пытались целовать мягкую кожу на шее, которую парень зажимал в плечах и выгибался, стараясь уворачиваться от скользких губ и наглых рук, шарящих по его телу. Кихен долго не сдавался: брыкался, пинался и старательно держал ноги сведенными вместе, а сил сопротивляться становилось все меньше и меньше. Поняв, что жертва выдохлась, китаец ликовал. Заинтересованный процессом, он весь вспотел и скинул свою куртку прочь. Вдруг у Кихена снова прорезался голос и возродились силы. Патлатый был удивлен, когда рука юноши легла на его грудь. Он просил остановиться и дать ему возможность сделать все самому. — Пожалуйста, — жарко выдыхал Ю, ресницы которого дрожали. — Я все сделаю, только я не могу так… Примите для начала душ? Больше всего Кихен боялся сейчас оскорбить насильника этими словами, разозлить пуще прежнего и отхватить пару хороших ударов по лицу. — Если только ты пойдешь со мной, малыш, — посмеялся китаец и снова приблизился к шее парня. Кихен выгнулся, наступая на свою гордость, спускаясь своей ладонью ниже, аккуратно поглаживая чужую эрекцию через штаны. — Пожалуйста… — горячо шепнул он, слегка сжимая пальцы. — Я могу подготовить себя для вас, пока вы будете мыться. Похититель вновь гадко улыбался. Он был рад, что мальчишка понял свою ошибку и одумался: возможно, именно в душевой он отымеет его так, что на его крики и стоны сбегутся все завистники. Он отодвинулся, дав Кихену немного свободы, а затем начал медленно вставать и избавлять себя от одежды, жестом приказывая юноше делать то же самое. Кихен неторопливо коснулся дрожащими пальцами верхних пуговиц на своей клетчатой рубашке, расстегивая одну, вторую, третью… — Я буду ждать тебя там, — китаец улыбнулся, отбрасывая штаны на стул и, не спуская взгляда с такого послушного кусающего губы парня, направился в душевую в одних трусах. Клеенка плотно опустилась до пола, зашумела вода. Кихен понятия не имел как здесь вообще могло что-либо работать, тем более водопровод и электричество, но тем не менее у него оставалось немного выигранного времени. Контролируя синюю клеенку, которая отделяла его от него, Кихен бросился к куртке китайца, столь опрометчиво брошенной и позабытой. Руки его дрожали, пальцы едва слушались, пока он выуживал простенький телефон безо всяких паролей и хитростей из кармана. Сеть ловит, зарядка полная — чудесно! Ю наспех набирает давно заученные цифры телефона: Кихен звонит не в полицию, Кихен звонит Хосоку. Возможно, это его самая главная ошибка в жизни и он теряет единственный шанс, предоставленный ему, но сердце его подсказывает звонить именно Хосоку, а не кому-то другому. Хосок не глупый. Кихен верит, что Хосоку не все равно, что он его ищет. Хосок обязательно разберется во всем и доложит обо всем в полицию. Пара гудков, от которых он совсем отвык, кажутся ему вечностью. Страшно. Это очень страшно, но Кихен уже пошел на этот риск и назад отступать нельзя. Кихен не понимает, что с ним, но он ударяется в беззвучные рыдания, когда слышит голос Хосока в телефоне. Такого вредного, странного, местами наглого и самоуверенного, его Хосока, по которому он так сильно скучал. Он лишь пытается контролировать громкость своего голоса и, позабыв о китайце, отбегает в сторону окна в стене, разглядывая местность, стараясь четко доложить обо всем, что видит и знает. — Хосок! Пожалуйста, поскорее забери нас отсюда, пожалуйста, Хосок! Хосок! Кихен впервые за это долгое время на грани истерики. Плечи содрогаются в беззвучных всхлипах, щеки обжигают горячие слезы. Кихен хочет домой. Хосок на том конце обещает, что все будет хорошо, умоляет Кихена не плакать и просит их продержаться еще немного. Он говорит, что скоро он их обязательно заберет, и они поедут домой. И Кихен ему верит. Именно на этом моменте у Ю вырывают телефон из рук, а сам он получает смачную пощечину, вскрикивая от неожиданной боли. Он прижимает руку к пылающей щеке, судорожно соображая куда бежать и где прятаться. Одураченный китаец разъярен, но Кихену теперь все равно: пусть хоть до полусмерти изобьет, он все равно уже смог связаться с людьми. — Мелкая тварь! Хотел провести меня! Обманывать и брать чужие вещи без разрешения нехорошо, ты не знал? — он снова хватает вскрикнувшего Кихена за волосы и оттаскивает от окна. Парень впивается в его руку ногтями, пытаясь бороться любыми способами. — Я тебя проучу. Кихен успевает схватиться за стул и из последних сил метнуть его в сторону обидчика, перед тем как матерящийся китаец хватает с грязного пола какой-то запыленный шнур и замахивается, больно обжигая лодыжку Кихена ударом. Кихен не сразу понимает, что громко зовет на помощь; что кто-то залетает в это отвратительное место и начинается другая драка. Кихен не помнит, как боль прекращается, а сам он перестает дергаться и отбиваться, размахивая конечностями в разные стороны; что его встряхивают, снова куда-то тащат, а потом закрывают в комнате, словно нашкодившего ребенка. Кихен устало трет влажные и покрасневшие глаза, судорожно выдыхает, восстанавливая дыхание. Он снова в комнате. В углу кровати подскочил Чангюн, весь как на иголках. Ноги дрожат, и Кихен съезжает по скользкой поверхности холодной двери прямо на пол. Он с усилием зажмуривается, закидывая голову, пуще прежнего пугая взволнованного младшего, который тут же подлетает к нему, едва ли не свалившись с кровати. Он осторожно осматривает и ощупывает парня, явно подозревая что-то нехорошее. — Хен? Что произошло? Голова жутко болит, а всего Ю еще дико колотит от того, что он пережил буквально несколько минут назад. Чангюн присаживается рядом и блестящими от слез глазами вопрошающе глядит на друга. Кихену не хочется его пугать, но ему тяжело постоянно быть сильным. За что ему вообще все это вдруг? — Тебя так долго не было. Ты не представляешь, как сильно я скучал и волновался. Пожалуйста, не пропадай так надолго, хен. И что это за крики были, ты знаешь? Кихен знает. Может быть, это кричал именно он, а младший просто не мог разобрать голосов, сидя в этой изоляции. Но так даже лучше. Чангюн умоляет все ему рассказать, снова неосознанно переходя на шепот: они никогда не говорили, находясь так близко к двери. Но что-то подсказывает Кихену, что сейчас там явно не до них. Почти идеальный вариант для побега, но сил нет практически ни на что, кроме как уложить голову младшего себе на плечо и судорожно выдохнуть, надежно сжав его руку в своей. Чангюн опускает взгляд, замечая, что с его руками что-то не так. Он не выдерживает и всхлипывает, обнимая Кихена. — Все будет хорошо. Мы скоро поедем домой. — Да, Кихен хен. Обязательно поедут. Если только их не убьют до следующего утра.