Sing Me A Song

Деревянная поверхность стола под пальцами - холодная и липкая от кем-то пролитого пива. Сириус отстукивает рваный ритм, задевая подушечками пальцев отбитый край, иногда поглядывая на часы. Она здорово опаздывает и, памятуя о ее обычной пунктуальности, он начинает волноваться. Липкий страх ползет по позвоночнику, достигает затылка и шевелит волосы. Вот дурак! Ведь он с самого начала понимал, насколько все это опасно! Особенно для нее. Хренов эгоист! Внутри все переворачивается и болезненно сжимается: если что-то произошло, в этом виноват он. И только он. Становится безумно страшно, как никогда в жизни, хоть поводы предоставлялись довольно часто. Но сейчас все разборки с матерью и отцом, проделки в школе, ссоры с братом и кузинами отходят на второй план. Все это вообще не идет ни в какое сравнение с всепоглощающим ужасом, который пронзил все тело. Сириус дергается и поднимает глаза. Напротив него, у двери, сидит симпатичная девушка. Поймав на себе его взгляд, она смущенно улыбается и глупо хихикает. Он еле удерживается от того, чтобы фыркнуть, но все же награждает девицу кривой ухмылкой, откидывая отросшие волосы со лба: разве можно устоять? Она смущенно опускает голову, и мимолетный интерес тут же гаснет. Сириус еще раз внимательно осматривает бар. Паника продолжает нарастать в нем как снежный ком, и он встает со стула, направляется к двери, совершенно не зная, что собирается делать… - Сириус! Сириус, подожди! Я здесь! – звон дверного колокольчика кажется ему едва ли музыкой ангелов. Он застывает на месте, чувствует как руки начинают трястись, слышит как из горла вырывается что-то средние между рыком и задушенным всхлипом. Ее рыжие волосы отливают золотом в свете тусклого лондонского солнца. Она берет его за руку, улыбается, тащит обратно к столику, пытаясь размотать шарф, даже смеется, а Сириусу хочется заорать. - Меда, ты совсем с ума сошла! Где ты была? Я чуть не умер со страху! – паника потихоньку отступает, но он так сильно сжимает ее запястье, что Андромеда тихо вскрикивает и отпускает его руку. Сейчас Сириусу очень важно чувствовать ее кожу, тепло, убедиться, что она жива и невредима, поэтому он вновь накрывает своей рукой ее ладонь, как только они садятся. Вдыхает знакомый запах, словно пес, верный пес, вечно ждущий свою хозяйку. Вдыхает снова и снова - кардамон, чабрец и сигаретный дым, - резкий запах, сильный, напористый. Андромеде он подходит, он предупреждает тех, кто хочет приблизить, что об ее огненные волосы можно обжечься. - Рабастан следил за мной, пришлось отрываться, - она беспечно смеется, будто все это всего лишь шутка. - Не могла же я позволить ему увидеть, куда иду. Мерлин, ты весь бледный, - Андромеда озабоченно осматривает его, и Сириусу зло сжимает зубы. - Выпей воды и отпусти, наконец, мою руку, больно! Сириус отпускает ее запястье, воздух жжет подушечки пальцев без ее тепла. Меда продолжает улыбаться, подзывает официантку, заказывая черный кофе без сахара и молока, расслабленно откидывается на стул и выдыхает. Сириус расслабиться не может: опасность все еще витает в воздухе, и подсознательно он знает, что Меда тоже это чувствует. Если Рабастан следит за ней, то точно не в одиночку. Вернуть Меду обратно домой стало его навязчивой идеей. Он всегда был властным себялюбцем, но ее отказ выходить за него просто свел Лестрейнджа с ума. А то, что она еще и предпочла ему полукровку, вообще сделало его невменяемым и жестоким. Сириус чувствует горечь во рту, непроизвольно сжимает пальцы и резко подается вперед, требовательно спрашивает: - Чего он хотел? - Не знаю, - Андромеда смотрит удивленно, но потом отмахивается от тяжелых мыслей, будто от навязчивых мух. - Наверно, придушить меня, как и все остальные. - Это не смешно, - рычит Сириус. Он знает, что она сделала свой выбор, что она уже никогда не будет с Рабастаном... И это должно приносить облегчение, но не приносит. Не приносит. Меда дергается и отводит глаза. За окном начинает моросить дождь, и она внимательно следит за тем, как капли падают на стеклянную витрину и скатываются вниз, точно наперегонки. Стена между ними становится почти осязаемой. - Прости, Меда, - выдыхает Сириус, поняв, что таким образом она хочет прогнать слезы. – Прости, я так перепугался… - Если так, то не надо было приходить, - холодно чеканит Меда, поджимая губы. - Спятила? Как же я мог пропустить встречу с моим кумиром? – пытается разрядить обстановку Сириус. – Ты бы видела лицо Беллы, когда за тобой закрылась дверь! Я искренне надеялся, что она лопнет от злости! Это ведь несказанное удовольствие – видеть, как при одном упоминание о тебе вся наша семейка приходит в бешенство, а Рабастан уходит в библиотеку рыдать за книжным стеллажом, – Сириус смеется, но вся боль мира в этом звуке. Но она не слышит, не понимает. - У меня для тебя новость, - Андромеда едва его слушает, карие глаза наполняются непонятным огнем, и это пугает. - Но об этом потом… Мне надо с тобой поговорить. - О чем это? - он начинает нервничать, ему не нравится ее тон, не нравится запах Теда Тонкса на манжетах ее пиджака, не нравится, что она говорит с ним так, будто он ребенок, которого надо защищать. Не нравится расстояние между ними. - Сириус, - Андромеда наклоняется и смотрит ему в глаза, отчего у Сириуса по спине бегут мурашки. - Уходи из дома. Я тебя очень прошу. Время будто останавливается, закольцовывается, и Сириус слышит только ее слова, бесконечно, но его воспаленный мозг искажает их смысл. Потому что сердце выскакивает из груди. Потому что голова кружится. Потому что Меда считает его достаточно взрослым, чтобы пойти на такой шаг. - Беги из этого осиного гнезда, - продолжает настаивать Андромеда. - Рано или поздно тебя сломают, как Регулуса. Я этого не хочу. Сириус внимательно рассматривает ее лицо, пытается сосредоточиться и не казаться ей несмышлёным мальчишкой, но воображение уже рисует ему несбыточные картины, унося его мысли далеко от реальности. Он и Меда. Он и Меда. МедаМедаМеда. Андромеда. О Теде он как-то забывает. Забывает, что они с ней родственники. Забывает, что ему всего шестнадцать лет. - Сириус, – Андромеда зовет его требовательно, но Сириусу кажется, что с желанием. Она проводит ладонью перед его лицом, но он верит, что ее пальцы уже прикасается к его скулам. Он ловит ее руку и касается своим губам. Меда мелко дрожит, и Сириус вновь думает, что понимает… Пока она не отшатывается, резко встает со стула, прижимая к себе пальто. Секунду назад он так старательно пытался выстроить карточный домик, но ветер вмиг его рушит. Ветер реальности. Реальности, где он Сириус Блэк, шестнадцатилетний оболтус и ее кузен. - Что ты делаешь? - голос Андромеды кажется ему каким-то испуганным, и он тоже поднимается на ноги, чувствуя, как ему становится холодно, а воротник кожаной куртки жжет шею. - Меда, послушай, мы… - Мы? - выдыхает Андромеда, и ее тонкие пальцы сжимаются на ткани с такой силой, что их кончики белеют. - Нет, Сириус, нет, только не это. Не снова. Ты не можешь, не сейчас, когда… Не после Рабастана. - Но… - Меда даже слушать его не хочет, и хочется завыть, заскулить, забиться в угол и вырвать измученное сердце. И чтобы она пришла к нему и сказала, что они всегда будут вместе, что никто их не сломает. Так она делала, когда они были детьми. - Не ты. Только не ты… - она медленно отступаает назад, дальше и дальше от него. -Так и есть,- с вызовом отвечает Сириус, наступает на нее, потому что думает, что сможет ее удержать. - Нет,- повторяет Меда, упираясь спиной в дверь, и тут же выбегает на улицу под проливной дождь. Прочь от него. Ловя на себе настороженные взгляды посетителей, Сириус кидается за ней, молясь, чтобы она не успела трансгрессировать. Догоняет у перекрестка со стороны Лейтон роуд, сжимает пальцы на предплечье и резко разворачивает ее к себе. - Ты же сама предложила… - вода попадает в рот, Сириус глотает капли, чувствуя, как Андромеда мелко дрожит. - Я имела в виду не это! - Она смотрит на него почти с мольбой, проводит руками по его скулам, как он и мечтал. Сириус закрывает глаза, хочет продлить этот момент. - Я не хочу, чтобы ты стал как Ивен или Регулус. Уходи к Поттерам, Сириус, Джеймсу ты как брат. - Я и есть твой брат! - отчаянный крик. Фраза, которая не несет в себе никакого смысла, которая ничего не меняет, наоборот, делает все лишь сложнее и невозможнее. - Вот именно! Ты мой брат, Сириус.… Как ты себе это представляешь? - он знает этот тон, так она успокаивала Нарциссу, когда Белле случалось довести ее до слез. Он ее младший брат. Всего лишь брат. И Сириус сам ей об этом напомнил. - У меня есть муж, я его люблю. Я не хочу постоянно провоцировать тебя, но это всего лишь увлечение. Тебе шестнадцать, такое случается в этом возрасте! Возраст, вечно возраст. Почему из него всегда делают ребенка? - Увлечение, возраст… Может, Тед тоже всего лишь увлечение?- Сириус отшатывается от нее, поднимает голову наверх, не понимает, где заканчиваются дождевые капли и начинается то, что гриффиндорец не может себе позволить. - Я хочу быть с тобой, хочу чувствовать тебя рядом. Неужели ты не догадывалась, неужели не видела еще в школе, когда… Андромеда поднимает на него глаза и сжимает кулаки. На секунду ему кажется, что по ее лицу тоже стекают не только капли дождя. - Я беременна, - вдыхает она. - Я люблю Теда. Больше жизни люблю. И тебя люблю, Сириус, но… - Андромеда сжимает его ладонь. Это теплое касание, домашнее, родственное, это режет без ножа, - но ты мой брат, мой любимый маленький брат. Да, все так и должно было закончиться. Молния серебряным кинжалом распаривает темнеющее небо, и из-за грома Андромеда не слышит, как Сириус хрипло выдыхает и протяжно скулит…