Sing Me A Song

– Ну что там? – Парвати подпрыгивает на месте и недовольно пыхтит, когда Джинни шикает на неё и дёргает за волосы, заплетенные в толстую косу. – Ты должна мне галлеон, – скучающе тянет Падма, придирчиво рассматривая блестящее лаковое покрытие на ногтях. – Она никогда не согласится, это ведь ясно. Слишком уж зациклена на правилах. – Когда любишь, здравый смысл замолкает, – глубокомысленно тянет Луна, пожалуй чуть громче, чем следует, и Джинни Уизли снова на всех шикает, сильнее сжимая провод от удлинителя ушей в пальцах. – Луна, ты – безнадежный романтик, но мы говорим о Гермионе и о… – Падма разочарованно вздыхает, пытаясь вновь затянуть свою привычную шарманку. – Да замолчите вы, ради Мерлина! – глаза младшей Уизли наливаются огнём, и всем понятно, что сейчас лучше с ней не спорить. Если бы брат Джиневры прознал, чем она тут занимается, то даже Летучемышинный сглаз не спас бы её от праведного гнева Рона. Война может быть и закончилась, но, оказывается, детские обиды не так просто забыть. Падма была во всём склонна винить несовершенное устройство мужского разума, Парвати предпочитала не вмешиваться, а Луна обещала, что это скоро пройдет, но Джинни знала лишь то, что Гермиона заслужила счастье. Даже если это счастье – Драко Малфой. Даже если Гермиону придется гнать в его объятия поганой метлой. Иногда Джинни думала, что так и следует сделать: их с девочками секретная операция длилась уже полгода, и невыносимое упрямство «объектов» успело всем изрядно подпортить нервы. Чего стоило только чудесно спланированное и ужасно романтичное свидание в Южной башне, которое внезапно закончилось тем, что Малфой неделю ходил с клювом вместо носа и кудахтал. Падма вела подробный учет всех их провалов, пытаясь доказать, что этим двоим не суждено быть вместе, но Джинни была непреклонна. Её не обмануть надуманной неприязнью, громкими словами и презрительными гримасами, особенно, если Малфой уже пару раз чуть не прикончил Кормака, который продолжал активно играть мускулами перед носом Гермионы, когда она приходила посмотреть на квиддичную тренировку. Особенно, если она приходила только на те тренировки, перед которыми или после которых тренировались слизеринцы. И несмотря на то, что полгода усилий прошли впустую, их маленький отряд заговорщиков потратил все свои силы на организацию последнего боя, местом которого выступал надвигающийся выпускной бал. План был проще пареной репы. Луна, непонятно как начавшая общаться с Блейзом Забини, –– даже не стоит начинать разбираться во всех изменениях, которые произошли в их обществе после Войны, –– невзначай упомянула, что Гермиона приняла приглашение Кормака. Джинни было даже жаль самовлюбленного бедолагу, которому явно было несдобровать от рук ревнивого хорька, но эта жертва стоило того. Малфой явился на сегодняшней обед с таким остервенелым выражением лица, что младшая Уизли даже удивилась: все-таки бывший Пожиратель, столько пережил и видел, а мозги всё ещё работают как у семнадцатилетнего мальчишки. Сама же Джинни сообщила Гермионе, что Малфой позвал на бал Асторию Гринграсс, и об этом уже трубит вся школа. Астория была красива, умна и чистокровна –– идеальный вариант для того, чтобы вывести Гермиону из себя. Назови Джинни имя Пэнси или Милисенты, самая умная ведьма их поколения лишь презрительно бы скривилась, отмечая, что всегда знала, что у Малфоя мозгов не больше, чем у флоббер-червя. Но нет, они слишком хорошо знали Гермиону, и план сработал. Из Большого зала она вышла едва ли не в слезах, и хоть Луна одарила Джинни укоризненным взглядом, Малфой выбежал вслед за Гермионой примерно через тридцать секунд. Оставалось найти их местоположение с помощью карты Мародеров, достать удлинители ушей и наслаждаться триумфом, но… – Ты просто безнадежный идиот, Малфой, если думаешь, что я могла согласиться пойти куда-то с Кормаком, – стоически спокойно чеканит Гермиона. – Да что ты говоришь, Грейнджер! – Малфой орёт так, что у Джинни в ушах звенит. – Я знаю твою слабость к тупоголовым качкам… – Ну не идиот ли он? – риторически осведомляется Падма. – Он влюблен, – мечтательно отзывается Луна. – Я чувствую себя ужасно неудобно, – жалуется Парвати. – Это все-таки личный разговор! – Знаешь что, мы столько сил потратили на то, чтобы это разговор состоялся, что я не пропущу ни одного слова! – возмущенно шипит Джинни. – Девочки, чем вы это тут занимаетесь? – неудачливые сводницы испуганно оглядываются, встречаясь с суровым взглядом профессора Макгонагалл, и хоть тысячи оправданий готовы сорваться с их губ, раньше чем кто-то успевает сказать слово, они уже шествуют по коридору, воровато оглядываясь на директора. – Это же надо, Мерлинова борода! – сокрушается Джинни. – На самом интересном месте! **** Минерва Макгоногал наливает себе чашку ароматная чая и с удовольствием слушает, как тонкий фарфор слегка звенит, когда струя кипятка касается стенок посуды. – Я ваш триумф даже с того света ощущаю, Минерва, – раздается надменный голос у неё за спиной, и директор не может сдержать улыбку. – Надо сказать, что я ожидал большего от вас. Потворство сводничеству… – Не заговаривайте мне зубы, Северус, – елейным тоном отзывается Макгонагалл. – Я всё равно принесу ваш портрет в большой зал, чтобы вы лично могли полюбоваться, как мисс Грейнджер и мистер Малфой вальсируют. Северус Снейп на портрете недовольно закатывает глаза и тяжело вздыхает, впервые в жизни стараясь скрыть радость от собственного проигрыша.