После того случая Итэр и Сяо практически не контактировали между собой, в воздухе между ними повисла напряженность, отстраненность друг от друга, во время которой каждый уделял время своему представлению о том, что же между ними произошло. Адепт проклинал себя за бестактные действия, если те можно таковыми назвать; он искренне не мог понять, каким образом нужно выражать свои чувства, тем более связанные с чем-то большим, чем деловое общение. Его прошлое, угнетающее, страшное и мрачное, не позволяет так просто приблизиться к кому-то
правильно: Сяо знает лишь прямолинейность, местами даже резкость. Очень сложно уметь чувствовать так, чтобы не отталкивать других людей, когда каждый день в твоей душе закрадываются смятение и боль, из-за которой адепт не живет, а существует.
Сяо не знает, когда он стал подсматривать за путешественником. Кажется, после их первой встречи с Паймон. Не то чтобы между ними проявилась какая-то искра, просто-напросто на тот момент Итэр показался ему каким-то особенным. В глазах адепта он был сравним с товарищем, таким же чужим в этом мире, как и он сам, и по этой же причине его к нему тянуло. Казалось бы, тянуло не достаточно сильно, чтобы заводить дружбу, однако для Сяо эта глупая выдуманная схожесть была словно глотком после длительной жажды. «Неужели есть тот, кто сможет меня понять», — мельком пронеслось у него в сердце, именно внутри его души, истерзанной и одинокой, а не где-либо еще, потому что его сердце гораздо честнее, чем все остальное. Поэтому отсутствие Итэра хотя бы поблизости заставляло адепта ощущать себя таким же, как и прежде: отвергнутым остальными людьми.
Тем временем Итэр, как и полагается, путешествовал по землям, полностью забывшись в уничтожении монстров: на грани смерти он не мог думать о чем-то другом, кроме выживания, а это было очень кстати, чтобы избавиться от воспоминаний о его первом поцелуе. Ему не было противно, однако он был слишком смущен для возможного разговора с адептом. Как теперь посмотреть ему в глаза? Зачем он его поцеловал? Если Сяо влюблен в него, то, значит, нужно каким-то образом отреагировать — взаимностью или же нет… Путешественник, зарядив ветра, со всех силы выпускает ураган в пачку опасных существ, но не замечает, как волшебник ударяет огнем в бок: ожог остается на коже, принося неприятные, болезненные ощущения. После зачистки Итэру приходится вернуться в постоялый двор, который он так старательно избегал. Переволновавшаяся Паймон настоятельно рекомендовала ему залечить раны и хотя бы день отдохнуть, потому что он пропадает в подземельях уже целую неделю без отдыха. И черт его знает, почему именно двор Ваншу, наверное, это просто интуиция маленького существа или же излишняя дружеская забота.
Поблизости озера они встретили какого-то мужчину со странной маской на лице, которая чем-то отдаленно походила на ту, что носил с собой Сяо. Опять Сяо… Итэр быстро задвигал головой в стороны в попытке освежить голову. В груди незаметно кольнуло. Хотелось бы развернуться к чертям, убежать отсюда туда, где будет спокойно и не иметь каких-либо проблем, но жизнь распоряжается совсем уж иначе. Приходится подходить, спрашивать и разузнавать об очевидном мошеннике, выслушивать полнейшую белиберду от лжеадепта.
Вздохнув, Итэр следует за вездесущей летающей консервой прямиком в тот самый несчастный бедный магазинчик, следит за мужчиной (благо, опыт у него в этом уже имеется) и натыкается на книгу о защитниках якса. По началу все казалось незатейливым и сказочным, но ровно до тех пор, пока в бумажных, потертых страницах путешественник не начал узнавать уже знакомый образ адепта. Вся наполненная горечью история приливом крови отдавалась в его голове: стало очень тоскливо, тяжело на сердце. Связанная история с Сяо вызывает пустоту, отчаяние, почему-то для Итэра это стало нечто необычным, сокровенным, будто он приблизился хотя бы немного к предмету своего интереса.
Вернувшись на то же место и убив зараженных хиличурлов, Итэр замечает неподалеку стройную фигуру Сяо и отличии с тех пор, как они виделись в последний раз: взгляд адепта потускнел, яркий цвет преобразовался в бледный; стойка выглядела не расслабленной или гордой, а наигранной. От такого замечания путешественник приоткрыл рот, засомневался, но все же решился подойти.
— Это из-за меня. Карма. Я отравляю их…
Уставший взгляд Сяо пробежался с руки до человека напротив. Проскользила тень облегчения, вернее, его лицо явно расслабилось, и пусть внешне мало что изменилось, Итэр как-то это понял, подсознательно. Хотелось похлопать по плечу адепта в дружеском, успокаивающем жесте, взять за руку, говоря подбадривающие слова, но путешественник, стушевавшись, остался стоять статуей Архонта. Из-за грустного выражения лица Сяо казалось, будто описанное в книге и вправду настолько правдиво, только вот он лишь опровергнул написанное, когда Паймон рассказала, где они были сегодня и на что наткнулись:
— Это бредни смертных. Адептам не нужна жалость.
Замолкнувший на время Сяо впоследствии попросил о помощи: нужно было очистить остальных зараженных монстров, чтобы та самая карма не распространилась. В конце концов, если он и виноват, то и ему разгребать. Итэр, в свою очередь, не смог ему отказать, да и не то чтобы хотел оставить адепта в тяжелой ситуации одного. На деле же оказалось, что скрывавшаяся сила адепта настолько превосходит остальных, что помогать с чем-либо не приходилось. Сяо, возможно, попросил об этом в собственных целях, чтобы не ощущать себя одиноким — эдакая своеобразная прихоть, над которой рассуждал путешественник. Впоследствии все представилось немного иначе: когда Сяо надел маску, Итэр заметил выступающую кровь на лице, но не решился останавливать его, испугавшись возросшей боевой мощи.
Больно.
Алая, окровавленная нить смыкает руки Сяо, открывая новые раны с каждой секундой: она раздирает кожу до самых мышц, впивается глубже до тех пор, пока не высушит каждую каплю крови оттуда.
Хватит, прошу.
Окутанная вокруг шеи нить сжимает с той силой, что адепт чуть ли не задыхается; выступившие слезы мешают дышать еще сильнее. Багровая жидкость льется с лица по шее, ключицам, охватывая всю площадь поверхности тела Сяо. Ему кажется, что если это не остановится, он сам вонзит в себя копье.
Убей меня.
Последний убитый хиличурл и сознание возвращается к адепту: он оглядывается на Итэра, еле стоя на ногах. Он не подает вид, что ему больно, как он хочет закричать, но путешественник
видит. Каждую секунду, когда тот сражался с демонами, с каждым движением раны открывались, заливая его кровью: Итэр уверен, что внутри не осталось ничего, кроме кровавого мессива. Он поджимает губу, слегка шмыгнув носом, и в голове проносится отпечаток того,
как Сяо посмотрел на него сразу после снятой маски — умоляюще. Прочитать во взгляде саму просьбу для путешественника стало невозможным, но посещающего его голову догадки твердили одно и то же: ему нужна помощь. «Какую же цену ты платишь за такую силу?» — про себя думает Итэр.
— На этом все. Спасибо, — не дождавшись полноценного ответа, адепт исчезает из поля зрения под ворчание Паймон.
После законченного поручения Итэр не может себе найти места: он обескуражен поведением Сяо и чувствует металлический, горький, отвращающий привкус во рту, происхождение которого не может объяснить. Словно он чего-то не сделал, что-то упустил. Страх за адепта, волнение о его самочувствии заполоняет все размышления путешественника до такой степени, что «летающая фея» в свой адрес получает лишь молчание или редкие, односложные ответы. Почему его волнует тот, кто вторгся в его личное пространство, забрал первый поцелуй; кто непонятно, почему каждый раз исчезает, стоит Итэру попытаться приблизиться хотя бы на метр. Сначала думалось, будто бы адепт своими действиями завуалированно насмехается над Итэром, в его глазах жалким смертным. Не выдержав, парень решается выяснить все самостоятельно: выискать этого чертового недодемона и спросить, что творится на самом деле.
Поиски Сяо не приносят никаких надежд; испарившегося, словно его никогда и не было, адепта никто не видел. Нет ни единого намека, чтобы понять, куда он мог пойти и от того у путешественника опускаются руки. Горечь во рту усиливается. Расстроенный своими же мыслями он не замечает, как ноги приводят его в место, откуда Сяо показывал звезды. Место, с которого, по сути, начались странности в их поведении. Итэр выдыхает глубокой грудью и, вступив на другой конец крыши, натыкается на тяжело дышащего адепта.
— Что с тобой?
Сяо вздрагивает, наблюдая за тем, как путешественник присаживается рядом с ним. Неразборчиво бормочет что-то вроде: «Черт, почему именно он…» и отворачивается, пытаясь скрыть свое состояние: Итэр не должен видеть его таким беспомощным. Однако за секунду до телепорта его руку схватывает чужая и он, резко повернувшись, с некоторой ментальной злобой на самого себя, грозно смотрит на парня.
— Со мной все нормально. Отпусти.
— Нет.
Адепт прикусывает губу и оставляет все так, как есть. Пусть идет своим чередом. Сдается, пристраивается рядом с путешественником и разглядывает чересчур яркую, светящуюся луну, на что получает смешок Итэра, который берет его за руку. На вопросительный взгляд он лишь приподнимает брови, улыбается и говорит:
— Расслабься, я ничего никому не скажу, всесильный Защитник Якса.
Уставши вздохнув, Сяо отзывчиво позволяет просунуть пальцы меж его и крепко прижимает их друг к другу. Стараясь избавиться от ужаснейших мыслей, адепт расслабляет свое тело и не замечает, что его голова лежит на плече Итэра. Он погружается в дремоту, пока Итэр, взволнованный и напряженный, чтобы не двинуться, приобнимает парня рядом. Сейчас они так близко, но и далеки друг от друга, ведь их чувства все еще остаются слишком странными по отношению друг к другу. Вспоминая прочитанную недавно книгу и слова Сяо, путешественник не находит абсолютно ничего, что могло бы на него плохо повлиять. Будто эта карма не заражает его… Возможно, раз он из другого мира, то правила этого работают на него по-другому, поэтому он, наверное, чуть ли не единственный из смертных, кто может так долго находиться рядом с адептом. Сделав этот вывод, Итэр посмотрел на умиротворенное лицо Сяо и потянулся к нему ближе. Проведя по щеке, не боясь внезапного пробуждения второго, он легонько чмокает его в губы. И каково же было его удивление, когда его маленькая шалость не осталась незамеченной, а Сяо, наоборот, ответил на этот поцелуй, делая его более страстным.
