Беседа «родион соси минет»
Родион Тозик: ООООО Родион Тозик: КАКИЕ ЛЮДИ Родион Тозик: ЧЕ НЕ СПИШ ВЫРОС ЧТО ЛЕ Эдуард Каспаров: Привет :) Нет, это не смайлик. Это чудовищная нервная гримаса усталости. Бажена Маршова: Привет :) Марат Хэнломов: Дороу :) Борис Денисов: Привет! Мы тут обсуждаем планы на выходные, ты будешь свободен? Эдуард Каспаров: Да! Родион Тозик: ПИЗДА Бонифаций Хансомович набирает сообщение… Борис Денисов: Завтра собираемся вечером посидеть у Бажуни. Пойдешь? :) Бажена Маршова: Отца не будет дома примерно с восьми до двух Бинго. Завтра мама дежурит в больнице в ночную смену. Я чувствую, как внимание со стороны ребят превращает область моего сердца в кашу. Еще бы, ведь походы в гости — то, что я видел только в кино. Эдуард Каспаров: Только с девяти вечера Бонифаций Хансомович набирает сообщение… Родион Тозик: СРАЗУ ПОСЛЕ «СПОКОЙНОЙ НОЧИ, МАЛЫШИ»? Эдуард Каспаров: Я пропущу их ради вас Марат Хэнломов: И ради пива :) Эдуард Каспаров: Я не пью :) Родион Тозик: :))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))) Бажена Маршова: Почему? Стас Урисовский: хватит портить парня Родион Тозик: НЕ ТВОЙ ПАРЕНЬ ХОТИМ И ПОРТИМ Бонифаций Хансомович набирает сообщение… Борис Денисов: Окей, попьешь чай :) Эдуард Каспаров: Вы зайдете за мной? Родион Тозик: А ТЫ НАМ ЧЕ Стас Урисовский: зайдем, да Родион Тозик: ПИЗДА Эдуард Каспаров: хорошо :) Родион Тозик: хорошо :) Марат Хэнломов: хорошо :) Бажена Маршова: хорошо :) Борис Денисов: хорошо :) Стас Урисовский: я спать Родион Тозик: *аудиозапись* Я включаю четырехсекундный файл и слушаю, как чей-то озлобленный голос произносит фразу «пошел ты нахер, козел». Интересно… Бонифаций Хансомович набирает сообщение… Родион Тозик: ТЫ НЕ МОЖЕШЬ УЙТИ Родион Тозик: ТУТ БОНЯ УЖЕ НЕДЕЛЮ ЧЕ-ТО СТРОЧИТ Бажена Маршова: Да, кстати! Стас Урисовский: ладно Бонифаций Хансомович набирает сообщение… Марат Хэнломов: Там че-то важное? Родион Тозик: БОНЯ РОЖАЙ Бонифаций Хансомович набирает сообщение… Родион Тозик: БОНЯЯЯ Борис Денисов: Дайте ему высказаться! Бонифаций Хансомович набирает сообщение… Бонифаций Хансомович набирает сообщение… Бонифаций Хансомович набирает сообщение… Родион Тозик: СУКА Я ЩАС ВЗОРВУСЬ Бонифаций Хансомович набирает сообщение… Вдруг эта надпись пропадает. Бонифаций Хансомович:? Бонифаций Хансомович: Всем привет! Стас Урисовский: … Бажена Маршова: … Родион Тозик: *голосовое сообщение* Десять секунд чистого наслаждения матерными орами Родиона — то, что мы все заслужили. Я желаю ребятам спокойной ночи и отправляюсь чистить зубы. Пена валится из моего рта на кафель, потому что я не могу перестать улыбаться. Все тяготы этой учебной недели забыты, будто бы их и не было. — Эдичка, — в ванную заглядывает мама, — чего ты так улыбаешься? Ты не заболел ли случайно? Она начинает распекать меня по поводу того, что я еще не начал принимать зимний комплекс витаминов, а ведь ухудшение моего состояния на лицо. «Нет, — думаю я, — здесь медицина бессильна». Поехавшая крыша — тот диагноз, с которым надо учиться жить самостоятельно.***
На следующий день мое настроение бьет все рекорды по прыжкам в высоту. — Господи, ты такой нервный в последнее время, — причитает мама, когда я провожаю ее в коридоре. Из-за предвкушения сегодняшнего вечера уголки моих губ дергаются, пытаясь создать улыбку, но я борюсь с этим опасным явлением. — Ты точно выпил таблетки? С моим нынешним образом жизни мне пора возить с собой капельницу. Я закрываю за мамой дверь и пишу ребятам в беседу, что буду готов через пятнадцать минут. За мной заходят всей сворой. Соседка и ее собачка недовольно поглядывают на нас с ближайшей лавочки. Связано ли это с тем, что Родион, увидев меня, орет на весь двор «СПАСИБО ПАРТИИ РОДНОЙ, ПИЗДОЙ НАКРЫЛСЯ ВЫХОДНОЙ»? Возможно. Мы идем до дома Бажены и спорим о том, что будем пить, что будем смотреть и чем на этот раз будем затыкать рот Родиона. — Я затыкаюсь только водкой, — кичится тот. Когда мы уже приближаемся к деревянной двери подъезда, где живет Бажена, оттуда вдруг выходит ее отец. При виде нашей компании его лицо становится таким, будто бы Бажена — белоснежка, мы — шесть гномов сомнительной внешности, а он сам — охотник из сказки про Красную шапочку. В моих штанах удивительным образом все поджимается. Парни меня поймут. — Пойдем-ка поговорим, — зловеще произносит отец Бажены и уводит ее в темноту подъезда. Мы остаемся на улице. Боря собирается пойти за ними, но Стас его останавливает. — Она сама разберется. — А вдруг он с-с-снова ее уд-дарит! — Ничего он не сделает, пока мы ждем здесь. Не ходи за ними, не зли отца еще больше. Я оглядываю поникшие лица остальных и понимаю, что поход в гости накрылся медным тазом. Слова Родиона про выходной оказались пророческими. Через мучительные (из-за мороза и звуков пьянок за гаражами, на которые мы не приглашены) десять минут Бажена возвращается. — Как ты? — спрашивает Боря и обнимает ее за плечи. Она выглядит реально очень расстроенной. — Простите, что так получилось… Он собирался уйти сегодня… Мы дружным и несогласованным хором уверяем Бажену, что все в порядке. Родион предлагает «забить хуй» и пойти посидеть в какой-нибудь «падик». При мысли о грязных холодных подъездах мне становится плохо, но я вижу, какое облегчение чувствует Бажена, и не хочу огорчать ее своим побегом. — Идите за пив-вом, а мы пока поищем мес-с-сто. Стас и Бажена отправляются за пивом вдвоем, потому что выглядят старше всех, а мы начинаем шнырять туда-сюда и разыскивать вменяемый подъезд. Наконец, наша компания и компания из двух больших бутылок пива и одной бутылки с неизвестным содержимым соединяются воедино. — Взял себе сидр, местное разливное пить невозможно, — поясняет Стас. Кто бы, блин, сомневался. Все рассаживаются по ступенькам, а я продолжаю подпирать собою воздух. Нет, не сяду я на всю эту грязь, хоть тресни! — Блять, ну ты и неженка, — бурчит Родион, снимая с себя куртку. Он стелет ее на ступеньку рядом с собой и добавляет: — Садись. Бутылки открываются и начинают идти по рукам. Я стараюсь не думать о слюнях на горлышках, которые теперь стали одними на всех, и просто наслаждаюсь наблюдением за ребятами. — Ты точно не будешь? — спрашивает меня Марат, указывая на пиво. — Не-а, — отмахиваюсь я. — Не пьешь, не куришь, — удивляется Родион, — ты че, наркоман? Я вспоминаю о шприцах, которые видел в коридорах других подъездов. Трижды жуть и четырежды полный пиздец. Благо, в моем рюкзаке целый запас различных успокоительных — если бы я попал на необитаемый остров, месяца три (как минимум) мне было бы на это по-барабану. Вечер продолжается. Мы с ребятами находимся в самом разгаре мирной дискуссии о том, называется ли педофил для взрослых просто человеком, когда слышим шум этажом выше. Мы замолкаем. — Опа-на! По лестнице спускаются трое парней. Выглядят они сказочно, то есть как те самые гопники из легенды. Мне такие сказки не нравятся. — Че сидим? — один из них довольно грубо толкает ногой Бонифация и приказывает ему пропустить. Бонифаций и Марат встают со своих мест. Высокий и длинноволосый гопник номер два поднимает со ступеньки бутылку пива. Я смотрю на то, как он пьет, и чувствую, что мой желудок начинает молить о пощаде. Конфессия уже почти направляется к выходу, но расслабляться пока рано. Любитель пинаться отбирает вторую бутылку. — Гена, хватит. Бажена единственная из нас, кто подает голос. По сравнению с остальными она выглядит больше уставшей, нежели просто напуганной. Гена подходит к ней совсем близко. — Че, шкура, мы вам тут мешаем? Боря оказывается рядом мгновенно. Я понимаю, что от наводнения нас всех спасает только то, что под моей пятой точкой находится куртка Родиона, а я не любитель портить чужие вещи. — Ид-дите куда шл-ли! Гена отвлекается от Бажены и начинает с упоением передразнивать Борину речь. Гопник-дылда тянет свою руку к Стасу, чтобы отобрать его сидр, но Стас проворно прячет бутылку под куртку. — Пiшов нахуй, — отмахивается он. Третий парень, до этого просто стоявший поодаль и не выражавший интереса к отбиранию пива у нуждающихся, проталкивается через нас к выходу. Он говорит друзьям, что собирается прогреть машину, и просит их не задерживаться, а затем уходит. В сегодняшней сказке он кажется мне принцем Чармингом. К сожалению, гоп-стоп патруль все же решает задержаться. Гена обходит нас и садится на корточки. — Тостер, дай сигу, — обращается он к своему компаньону. Тостер садится рядом, и они закуривают. Мы с ребятами сидим, засунув языки куда следует, и изучаем пол. — Че, малолетки, притихли? Как дела-то? — Гена сплевывает себе под ноги и вдруг слишком навязчиво смотрит в мою сторону. Я в ответ навязчиво смотрю на свой ингалятор в кармане. — А как дела у твоей ма… — начинает Родион, но Стас оперативно (и довольно нежно) пинает его по яйцам. Возможно, дело в личных мотивах. — Че ты сказал? — рявкает Гена. — Не слушай его, — не помня себя от страха, я вступаюсь за Родиона, — у него непроизвольное бредоиспускание! — Пиздюки, блять, — ругается Гена и сплевывает после затяжки себе под ноги, — бухать выросли, а за базар отвечать еще мелкие. Всем бы бошки проломил… — Да, всем бы проломить бошки! — с энтузиазмом кивает Тостер. — …Если бы не условка сраная, — удрученно заканчивает Гена. — Да, у тебя условный срок, тебе нельзя! — так же удрученно кивает Тостер. Мы с Родионом в непонятках переглядываемся. Эти двое выглядят как самый настоящий кошмар. Если третий был хотя бы приятен на вид, то лицами этой парочки можно распугивать диких волков. Я вдруг проникаюсь любовью к этому грязному сырому подъезду. Диалога со сбежавшими из цирка уродов у нашей компании не клеится. Мы дружно молчим, и я буквально слышу каждую шутку в голове Родиона, которую он героически сдерживает. — Еще раз здесь увижу — пизда вам, — говорит Гена. Он тушит свою сигарету о стену, а затем сплевывает последний раз, но… Слюна не достигает пола, а приземляется прямиком на его коленку. Бетонные лестницы подъезда начинают вибрировать от приближающейся истерики Родиона. Тостер тут же вскакивает и начинает вытирать Гену, в то время как сам потерпевший (он же и нападавший) посылает в нас полный отчаяния и ненависти взгляд. Мы сразу понимаем, что, ну, ничего страшного, никто не идеален, и плевки на самого себя сейчас вообще в моде. В общем, респект таким парням! Гена и Тостер, прокляв нас на древнем матно-русском языке и забрав бутылки пива, наконец уходят. Через окно на лестничном пролете мы наблюдаем, как жигули парней скрываются во дворах. — Кто они? — выдыхаю я. — Те, по сравнению с кем Родион — просто ангел, — подытоживает Стас. — Выпускники нашей школы.