"It" in Russia: как я встретил вашу маму ;)

— Просто мы такие детки… Мы — Ранетки… Мы — Ранетки… — напевает Родион на уроке труда, посвященном черчению. — Как тут начертить нормальную жизнь? А-а?! Начало февраля, я медленно съезжаю с катушек. В коридорах школы тараканов травят дихлофосом, а в ее кабинетах учеников травят пробными ОГЭ и охуительными историями Петра Макдональдовича о своей лихой алкогольной судьбе. Я пытаюсь вслушаться в слова учителя, но вата в голове, кажется, стала моим лучшим другом. Глаза, наоборот, стали предателями: не хотят смотреть ни на что, кроме Родиона, хоть выкалывай их нахрен циркулем. А Родион меж тем светится, как начищенный чайник, и игнорирует мои пытливые взгляды. После того, как я моргнул азбукой Морзе «поцелуй меня снова или хотя бы купи пирожок в столовой», а он не заметил этого и отвернулся к Боне, моему терпению пришел конец. Так больше жить нельзя — я лезу в портфель за таблетками. — Ты че, — мгновенно реагирует Родион, — снова таблетки начал хавать?! — Нет, блять, это «тик-так» со вкусом валерьянки! — озлобленно бурчу я. Таблетки идут на пользу. Глаза наконец снова могут фокусироваться на чем-то действительно заслуживающем внимания, а звуки вокруг становятся звонче. Я различаю речь Петра Макдональдовича. — А ногу сломал, — кряхтит он полупустому классу, — когда на выступлении прямо перед Новым годом наш конферансье нажрался самогону… Он не смог выговорить в микрофон «эквилибристы», поэтому на канате под куполом пришлось клоунам выступать… А мы в тот день с ним сами самогонку клюкали! Программа «Максимум» отдыхает, ага. Я угрюмо озираюсь по сторонам и замечаю, как Родион беспокойно меня осматривает. — Скажи честно, — наклоняется он ко мне, — у тебя месячные? Я готов буквально взвыть от несправедливости мира! Будто этот очкун сам не в курсе, что от голубых похождений в Дыбенко месячные у кого угодно начнутся… Но я молчу в тряпку, потому что таблетки сковывают мое тщедушное тельце, и в ответ Родиону приходится только эпилептично дергаться. Родион понимает мое состояние и, кажется, пытается разрядить обстановку. — Стасик-пивасик, — обращается он к сидящему рядом со мной Стасу, — с кем медляки будешь на Дне святого Валентоса зажигать? Родион подергивает бровями, и мы все понимаем, к чему он клонит. — А шо, с тобой предлагаешь? — смеется Стас, — уже не хочешь, как раньше, с бутылкой? — Да ла-а-адно тебе, — подначивает его Родион и даже забирается своей рукой в его пышные волосы, — один раз не Стас! Мои губы дергаются в нервной улыбочке, и я отворачиваюсь. День святого Валентина! При мысли о приближающемся «празднике любви» в голове снова назревает ураган из сомнительных целей и убогих планов. К счастью, этот ураган разгоняет бас Петра Макдональдовича, угрожающий нам проверкой работ. Один за всех и все за одного — мы дружно утыкаемся в телефоны.

беседа «родион соси минет»

Бажена Маршова: А где сегодня Марат? Стас Урисовский: заболел, вроде бы. если не онлайн, значит, в домовском изоляторе телефон отобрали. Борис Денисов: Может, сходим к нему? После этого урока можно. Бажена Маршова: У нас еще два урока алгебры :( Бонифаций Хансомович: Да плевать! У меня уже нет сил тут сидеть, еще и голодным :( Родион Тозик: ТО ЧУВСТВО КОГДА В ДЕТДОМЕ ИНТЕРЕСНЕЕ ЧЕМ В ШКОЛЕ Бажена Маршова: А нас пустят в изолятор? Стас Урисовский: толпой — вряд ли, но кого-нибудь да пустят. там у них вечно бардак Борис Денисов: Без Марата на уроке можно кони двинуть… Такая скука… Родион Тозик: ИТАК Родион Тозик: ЦИТИРУЯ КЛАССИКА Родион Тозик: ПРОСНУЛСЯ, УМЫЛСЯ, ПОШЕЛ ВЫНЕСТИ МУСОР СОСЕД ПО ПЛОЩАДКЕ — В ПРОШЛОМ ЖИТЕЛЬ ГОР ПРИВЕТ, ГОВОРЮ, ПРОДАВЕЦ ПОМИДОР! ЧЕ, СКАЗАЛ ОН, ДИСКРИМИНАЦИЯ НАЦИЙ? ПОЗОР, ПОДУМАЛ Я, ЭТО НЕ МОЙ СТАЙЛ! ЛАДНО, ГОВОРЮ, СОСЕД! БЫВАЙ ДАВАЙ, ЗИГ ХАЙЛЬ! Родион Тозик: И ТАК ДАЛЕЕ Стас Урисовский: … Бонифаций Хансомович: Щас в штанину пущу xD Бажена Маршова: … Ты это к чему? Родион Тозик: ЛЮБИМЫЙ СТИХ МАРАТА Звонок спасает нас от литературной бомбардировки Родиона, и мы, сбежав из цепких лап учителей школы номер два, отправляемся навестить больного.

***

Наша криминальная шайка, укутавшись сигаретным дымом от холода, чапает по закоулкам Ленинградки. Все вокруг белое от огромного количества снега, и только кое-где мелькают зеленые надписи на домах «8-***-***-**-** соли миксы». Когда я допытываюсь об этих загадочных приправах у Родиона, тот ржет, как ишак, и с вызовом спрашивает: — Эдди-спагетти, у тебя есть закладка? Я хоть и не книжный червь, но… — Конечно, — беспечно отвечаю я, не обращая внимания, что Родион сгибается пополам от хохота, — в шкафу целая коллекция. Еще мама на первое сентября подарила… Теперь уже вся компания начинает гоготать. Мне, конечно же, объясняют, что такое на местном сленге «закладки», но я продолжаю демонстративно дуться аж до конца нашего пути. «Дом» Марата находится в неизвестной мне части района. Мы подходим к железным дверям входа и решаем разделиться. — Мы со Стас-с-ом пойдем, узнаем, пуст-т-тят ли потом еще и в-вас. Боря и Стас решительно заходят внутрь, а мы с Баженой, Боней и Родионом остаемся на растерзание голодным собакам, бродящим неподалеку. Родион лезет в карман за очередной сигаретой, и я встаю в позу: — Сколько можно, только что же курил?! — Хочу сдохнуть на пике славы, — смеется он и затягивается. Я показательно достаю таблетницу, не глядя хватаю целую горсть пилюль и отправляю это месиво в свой желудок. — Тоже хочу умереть на пике твоей славы, — рыкаю в отместку я, — а то страшно подумать, что будет дальше! Время тянется, как кисель. Мы немного вандалим и кидаем мелкие камушки в окна детдома, чтобы нам, как на ярмарке, хоть чуть-чуть показали любимую нами добродушную улыбку Марата. Родион даже орет на весь двор «ЖИЗНЬ БЕЗ ТАТАРИНА КАК КОСМОС БЕЗ ГАГАРИНА», но мир остается глух к нашим мольбам. — Ну, скоро они? На второй урок алгебры опоздаем! — причитает Бажена спустя две вечности ожидания. — Да че тебе алгебра, — парирует Родион, — считать, сколько раз Боря посмотрел на задницу Бонифация вместо твоей? Боня смеется, а Бажена отворачивается и собирается ответить что-то не слишком цензурное, как вдруг из дверей выходят Боря и Стас. — Мы к Марату заш-шли, а вас не пус-с-стят, — объясняется Боря. — Ага, — ухмыляется Стас, — Родион же заразный. Конечно, заразный тут же бросается в атаку. Понятия не имею, зачем Стас напрашивался на потасовку, но желаемого он добился. Они с Родионом трансформируются в какого-то шатающегося жука, состоящего из рук, ног и двух голов, одна из которых вопит «я из тебя щас все сало выбью», а вторая орет благим хохлятским матом. — Стаса так поход к Марату воодушевил? — растеряно спрашиваю я, глядя на эту котовасию. — Ага, — тепло улыбается Боря. Бажена закатывает глаза и интересуется, куда же она попала. — В союз любителей анала, — поэтично вздыхает Бонифаций и присоединяется к воюющим. Я мечтаю вернуться к Марату и изолироваться вместе с ним. Мы бредем по дворам обратно до школы (мало понятно, зачем, ведь желанием находиться там мы не блещем), как вдруг Родион и Стас перестают собачиться и, притихнув, указывают нам на машину у очередного подъезда. — Ребзя, во дела! Там эти… — … Бычок и Харчок! Как ни странно, повернув голову, мы действительно видим Гену и Тостера. Эта картина ударяет по нашим черепушкам, как пыльный мешок, и мы, будто мышки, не сговариваясь решаем подкатить свои шары поближе. Знакомая нам машина застряла в яме посреди двора, скрытой в большом сугробе, и Гена с Тостером пытаются вытолкнуть ее из плена. Парни выглядят уставшими и отчаянными — никакого грозного вида, как это бывало прежде. — Тостер, толкайся! — заебано горланит Гена, а затем взвизгивает, когда Тостер хватается за его бедра, — да не в меня толкайся, еп твою мать, а тачку толкай!!! В общем, у них ничего не выходит. Мы делаем лица по пять рублей и в небольшом тупняке наблюдаем за происходящим. Краем моего наполовину иссохшего от быта мозга я понимаю, что линять отсюда надо пулей (опять Родионовский говор вместо моего интеллигентного словарного запаса…), но Боря вдруг произносит: — Помочь надо. Стас кивает и машет рукой Родиону: — Ты с нами. Отмажешься от пиздюлей за баттл. Я своими собственными коленями чувствую, как подгибаются колени Родиона. Впрочем, он сам кукурузит важное хлебало, и они втроем отправляются в пасть чудовищам. Еще секунда, и я готов махать им вслед белым носовым платочком из своего кармана. В глазах Бажены читается скорбь жены декабриста. Гена и Тостер, завидев наших «богатырей», холодно скалятся. Машина далеко от нашей безопасной локации, поэтому мы не различаем, о чем именно идет «базар». Стас затирает что-то на самых серьезных щщах, что я когда-либо видел, в ответ на что Тостер воодушевленно свистит. И действительно: они с Геной теснятся, и наши ребята, пыхтя и стараясь, наконец помогают сдвинуть несчастный жигуль. Я готов, что называется, от радости подссыкнуть. Их разговор остается тайной, но я вижу, что Гена хлопает Родиона по плечу и смеется, а затем они все жмут друг другу руки. Бонифаций вдруг решает, что и нам следует примкнуть к этому празднику братской солидарности, и мы с Баженой покорно идем за ним. Гена почти игнорирует нас, но на приятельский перекур все же остается. Во время этого я так и не успеваю понять, февральское ли это обострение, вызванное усталостью от зимы, либо на Гениных бедрах есть какая-то секретная кнопка, которую Тостер случайно нажал? А чудеса, епсель-мопсель, случаются! Гена и Тостер садятся в тачку, бросают нам насмешливое «бывайте, малы́е!» и сваливают «в закат». — Блять, у меня даже яйца поседели, отвечаю, — нервно делится впечатлениями Родион. Боря и Стас смеются, и даже нам теперь становится веселее. Мы хором записываем Марату голосовое сообщение, чтобы завтрашний день — день его выписки — он начал с хорошей новости. Оставшиеся уроки я отсиживаю с приятной дымкой в голове, ведь когда Родиону ничего не угрожает — это действует лучше многих таблеток. Я думаю о наших объятиях, но невольно краснею, рискуя, что меня перепутают с борщом из столовой и выльют собакам у черного входа. Планы на всю оставшуюся жизнь — плыть по реке неизбежности судьбы, мечтать о возврате в Дыбенко и дразнить Родиона из-за его сходства с Вэлмой из Скуби-Ду. В этот эпохальный день, когда произошло величайшее со времен древних Олимпийских игр перемирие, я засыпаю с мыслями о Родионе. Пусть я не могу разобраться с происходящим и мою голову наполовину заполняет вакуум, а наполовину — его тупое «гыгы»-канье, но мне снятся только хорошие сны. *** 02:34 Родион Тозик: ПОЦЕЛОВАЛСЯ С ПАРНЕМ МОГУ ЛИ Я ЗАЛЕТЕТЬ ФОРУМ Родион Тозик: ОЙ ЭТО НЕ ГУГЛ Родион Тозик: ХУЛИ ТЫ ХРАПАЧЕВСКОГО ВКЛЮЧИЛ Родион Тозик: АЛЕ У МЕНЯ ТРИ ПОЛОСКИ Родион Тозик: ЛАДНО СПИ БУДУЩИЙ ПЛАТЕЛЬЩИК АЛИМЕНТОВ *** 07:35 Эдуард Каспаров: Три полоски? Эдуард Каспаров: В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ КУПИ ТЕСТ НА БЕРЕМЕННОСТЬ В АПТЕКЕ, А НЕ В АДИДАСЕ Родион Тозик: УВИДИМСЯ В ШКОЛЬНОМ СУДЕ ИМЕНИ БОРИСА МОИСЕЕВА Эдуард Каспаров: Уже бегу :)