***
Их Адъюдикаторство оказали мне великую честь: отправили сопровождать войска Кайроса во время южной кампании. У меня будет некоторая военная власть, но из того, что успел услышать про отношения Опальных с Алым Хором, можно сделать вывод, что я там больше за няньку и сиделку при Грэйвен Аше и Голосах Нерата, чтобы не перебили они друг друга раньше, чем южан перебьют. Не то чтобы мне хотелось, чтобы кто-то кого-то перебил, но едва ли южане сдадутся без боя. Ну, посмотрим. Всяко интереснее, чем бумаги без конца и края переписывать, или тяжбы между обиженными дворянами разрешать.***
Алый хор похож на разные зверолюдские племена, которые собрали под одной крышей, и у них самих эту вот крышу от такого посрывало напрочь. Хотя вру, в зверолюдской жестокости всегда был смысл. А тут его нет. Каким отбитым нужно быть, чтобы руками своими отца да мать увечить часами, а потом убить? А у них такое в порядке нормы, типа обряда посвящения. Неужели можно всерьез верить в эту нератскую брехню, не из страха верить, а от всего сердца? Ты с ним как с человеком, а он все на кол тебя пригласить норовит или поглотить.***
Охренеть! Семь лет Аше не видел и не слышал, а он меня все равно узнал. Если так подумать — ничего странного в том нет, конечно: я был разряжен в одежды служки Тунона, да и много ли таких вот узкоглазых тут? Но мне нравится думать, что не по тому он меня узнал, а потому что помнил. У Аше сейчас глаза постоянно голубые, молниями сверкают, и не видно вороновой черноты. Наверное оттого, что без передыху в голове своей слышит «Грэйвен Аше хранит!» с передовых и помогает как может, боль своих забирает и раны, себе все забирает. Не могу представить, каково это, да и не хочу.***
Южане — идиоты. Кто знает, чем бы все обернулось, объединись они против нас? Так нет же, сидит каждый на своем отрезе земли и смотрит с любопытством, ждет, когда соседа захватят. Не понимают, что следующие — они? Но я не жалуюсь. Так оно и лучше нам. Крови только много. Ну, ждали они, и дождались. Город-Бастард захватили. В Гребне королевке-то зубы заговорил — тоже захватили. А теперь Эдикт читать.***
Каирн нас предал. Я не понимаю, почему. Аше тоже не понимает и весь день молчит.***
Аше на меня глазами страшно сверкал, бесился, что я дал время мирным жителям Оплота сбежать, а верхушке — возможность передумать и сдаться. Говорил — на войне как на войне, и времени сдаться у врага было предостаточно. В чем-то он прав, конечно, да и не сдались они все равно. Теперь Опальные и Несломленные вперемешку летают в воздухе, разбиваются о скалы и друг об друга с лязгом, с криками, перекрывая шум бури, а знать их на это из крепости своей смотрит и слушает. Показаться боится и окончить страдания своих людей. Это пиздец. Посверкал на меня Аше глазами, а потом как подбитый подкосился, только и успел я его на стул усадить. Так он полдня и просидел в своем шатре, обхватив голову и глядя блеклыми глазами в никуда. Я только тогда увидал: он ведь на самом деле стар! Знал, что он кучу веков на свете этом живет, но не понимал этого. Иду сейчас в Город-Бастард с отчетом, а сам только об Аше и думаю, боюсь, что помрет он. Пускай лучше всегда будет заносчивой снежной скалой, чем так.***
Не было печали. Южане восстание подняли. Уже захватили их почти, и давно бы захватили, если бы Аше с Голосами Нерата не делили без конца шкуру недобитого медведя. Или если бы Тунон не рассуждал долго, кому из двух армий земли эти занимать; он этим только солдат друг против друга настроил. Чтобы ускорить дело, Кайрос шлет привет вместе с еще одним Эдиктом. Теперь мы либо сделаем дело за пятнадцать дней, либо подохнем все. Своеобразное у Владыки чувство юмора, и ценности своеобразные. Хотя мне тоже сейчас весело; ну а что, только смеяться и остается. Подыхать я не хочу, так что — разгребем.***
Работать вместе они не хотят. Я пока помогаю обеим армиям, но понимаю, что выбор сделать придется.***
Оказывается, Бренникс умер. Неизвестно как умер. Я у Аше спросил, он глаза прячет: видно, больно ему вспоминать до сих пор. Вечером сходил и принес на могилу Бренниксу перо вороново. Не знаю, зачем принес. Фуга поржала, а потом прикусила язык, когда Барик ей на ухо что-то шепнул. Перед Бариком стыдно за Эдикт Бурь. Был знойным черногривым самцом, мокрой мечтой девиц, а теперь — груда исковерканного железа. Находиться с ним рядом тяжело, воняет так, что меня скручивает.***
Получилось! У меня получилось! У нас получилось: Опальные помогли, и компания моя неизменная — Фуга, Барик да Лантри. Хожу теперь важный, будто так и задумывалось, а сам все поверить не могу, что сумел Эдикт снять. И магия Шпиля этого, когда можешь почувствовать каждого человека, каждую букашку и все земли под собой... Непонятная магия, разбираться надо. Но летать и быть всеобъемлющим мне понравилось.***
Тунонье дерьмо! Хороша же реакция на то, что один Архонт сожрал сына другого Архонта! Я ему, Тунону, говорю: «Ваша Честь, Голоса Нерата поглотил сына Аше», а он что? Мычит: «Хм-м-м, интересно». Интересно ему, дыму вонючему. Вот за то Тунона и не терплю. Не осталось в нем ничего человеческого.***
Амелия, твою мать, что же ты наделала? За эту кампанию Аше лишился лучшего друга, сына, а теперь Амелии, одной из лучших воительниц и последнего оставшегося ребенка — плоть от плоти. Хорошо, что я попомнил, как закон можно обойти без убийств, но лучше бы младенца от южанина вообще не случалось. Хотя я могу понять и ее, такое положение мне чем-то созвучно: оказаться запертым с врагом, а потом понять, что и не враг он тебе вовсе. Прямо моя история с Опальными. Я пытался убедить Аше простить дочь и в пример как раз себя привел. Он обещал подумать. Вообще он сильно сдал. Сегодня ходил без перчаток, потому что руки отекли, и я видел, как мелко дрожат его огромные ладони со вздутыми венами. Не удержался и сжал в своей, чтобы хоть как-то поддержать. Он прикрыл глаза и замер. Так мы и стояли, минут пять, наверное, а потом каждый пошел по своим делам. Странно это было. Теперь у меня в груди будто щекочет перышком, приятно и мучительно.***
На Веленевую Цитадель было больно смотреть, как и на растерянность Лантри, быстро сменившуюся нарочито-безразличной улыбкой, когда он в башню зашел и увидел, что стало с многовековыми трудами книгочеев. Если все завоевания должны сопровождаться такими разрушениями, то вряд ли в мире вообще останется хоть что-то, за что стоило бы сражаться.***
Аше сказал, что я ему как сын и потрепал по спине. Интересно, что именно он имел в виду, ведь я не часть его большой семьи, хоть и на его стороне. Не знаю, почему, но у меня аж сердце быстрее заколотилось. Хожу и улыбаюсь весь день. Хочу, чтобы он еще что-то такое сказал.***
Завтра идем общаться с Камнепытами. Виду не подаю, но страшно мне. Как латники Опальных забрали от Скачущих Гадюк, так с племенами зверолюдскими дела не имел. С одиночками только имел. Но если от судьбы еще можно убежать, то от себя не убежишь точно; это должно было случиться рано или поздно.