Путём разума.

В приют Коичи успел, и даже чуть раньше, чем нужно. Прогон взятых на заметку слов через ассоциации дал, с одной стороны, очень много интересного, но не дал ничего полезного — ругательства были на диво многозначными, имели странноватую логику и поэтому в чем-то даже позволили заглянуть на традиции, их сформировавшие, но… никаких полезных данных. Просто пища для ума. Слово доудзюцу же… выдало интересную и полезную информацию на тему того, что «волшебные глазки» — не приоритет одних лишь Хьюга и Учих: различных носителей глазок не так уж и мало. «Может пригодиться. Интересно, а если я пересажу себе волшебные глазки — это будет работать, как у обычных шиноби, или будет просто «подключением перка»?" Идея была интересной — хотя, к сожалению, была скорее именно идеей, чем реальностью: волшебные глазки были стратегическим ресурсом кланов… ими не разбрасывались. Вздохнув, он активировал тренировку и уснул.       Утро началось в чуть другом стиле: вчерашний отдых Коичи понравился, и он был не прочь его повторить… когда-нибудь. Но — на ближайшее время у него были грандиозные планы, и они требовали эффективного расхода временных ресурсов. И первой в списке целей была Чики-Доно, подруга Кушины-сан: почтенная старушка была, так сказать, знахаркой на все руки, не способной конкурировать, конечно, с ирьёнинами на стезе лечения, но… Массаж. Акупунктура. Различные отвары, зелья, настойки — в разы менее эффективные, чем стимуляторы, но зато безвредные или даже полезные. На самом деле, если бы ему предложили выбирать между практикой в качестве хирурга в больнице и помощником Чики-Доно, это был бы очень тяжелый выбор… Но его не было: шестилетнего парня в больницу бы никто, конечно, не взял, сколь бы низким в этом мире ни был возраст признания самостоятельности, позволяющий тем, кто устроился на подработки, уходить из приюта в самостоятельную жизнь. Кроме того… массаж и акупунктура крайне редко встречались в списке умений целителей, и никогда — в списке умений ирьёнинов: уж слишком много знаний и слишком хорошего контроля чакры требовало их собственное мастерство. Кто знает — быть может, на стыке этих навыков найдутся новые интересные методики?  — Значит, именно тебя, пострелёнок, Куши-тян посоветовала мне в помощники? Чики-Доно… внушала. И была сама себе лучшей рекламой, какая только может быть: не обладая ни каплей чакры, эта преклонного возраста женщина смотрелась едва ли не тридцатилетней — красивое, умело подчеркнутое косметикой лицо, гладкая кожа, лёгкие движения, приятный голос… Если бы не чуть суховатая кожа шеи да слишком уж бугрящиеся венами руки — обмануться бы было слишком легко, в том числе и потому, что густые волосы, ставшие сплошь серебристо-седыми, скорее прибавляли ей некоторого шарма, чем как-то старили. Впрочем… до взгляда глаза в глаза: уж слишком много жизненного опыта таилось в этих, выцветших от возраста, зеркалах души — насмешливых, мудрых… глубоких.  — Да, Чики-Доно. Меня зовут Коичи. И в обмен на долю ваших безбрежных знаний и умений я был бы счастлив помогать вам в вашей работе. Мальчик склонился в почтительном поклоне: пожалуй, даже не потому, что это действительно был шанс получить довольно-таки редкие знания. Ради них он, пожалуй, унижаться бы не стал — но… выказывание уважения стоявшей перед ним личности унижением не было — скорее, почтительным признанием, не более. И та это явно почувствовала.  — В ученики, значит, не пойдешь… жаль, жаль. Чакра метит лучших. Будто бы опустив за счет жизненного опыта длинный кусок беседы по прощупыванию позиций друг друга, с задумчивым разочарованием сообщила она и, подумав, с холодным прищуром уставилась на терпеливо стоящего перед ней мальчишку.  — Найдешь мне ученика и преемника. Если буду не в состоянии — обучишь сам. Наконец подытожила она и, не сомневаясь в ответе, величественно развернулась, заходя внутрь и оставляя впечатленного Коичи за порогом. Впрочем, ненадолго: такую интересную наставницу он упустить, конечно, не мог.