Путём разума.

      «А неплохо шпарит старый пиздун: и наработанная опытом практика чувствуется, и талант виден, и эмоции вкладывает искренне…» Отметил Коичи, внимательно наблюдая за Хокаге. Стоило признать: как минимум оратором тот был отменным, да и харизмой деда ками отнюдь не обидели — маска, во всяком случае, вслушивалась в его пламенную риторику, в буквальном смысле открыв рот. Впрочем, настоящий Коичи тоже слушал с интересом: конечно, ничего важного дедушка Хирузен ученикам не скажет, но вот понаблюдать и послушать мастера своего дела дорогого стоило: за время прослушивания речи Коичи не только получил навык оратора — просто благодаря старательным попыткам разбираться в том, что — и главное, как  — говорит глава деревни, но и получил в нем семь пунктов, грозя такими темпами к концу речи дойти минимум до десятки.       Да, именно для учеников: он наконец-то встал на первую ступень к карьере шиноби. Дело оказалось несложным, хотя и несколько хлопотным. Впрочем, несмотря на немалое количество учеников — как выяснилось, в этот день принимались абсолютно все кандидаты страны Огня — на нерасторопность принимающих жаловаться не приходилось: все работало, как часы. Сначала — первичный отсев с фуин-печатью, которая определяла твои потенциальные способности в чакре и её контроле. На этом этапе уходили очень многие: неудивительно — для шиноби годились только те, чьей чакры, грубо говоря, хватало не только на собственное тело… А именно такими были обычные люди. Впрочем, маске Коичи все-таки хватило талантов, чтобы попасть на учебу именно в Академию, а не в один из провинциальных учебных центров для подготовки: конечно, это был не класс S, где были, в основном, клановые дети (а точнее, даже не просто клановые, а наследники и наследницы — элита элит!), куда, неожиданно для всех (кроме самого Коичи: уж он-то понимал, что с учетом количества чакры Узумаки, шансов распределиться ниже у него просто не было) попал Наруто, но и не в последний: класс С, приют толковых, но слабых бесклановых.       Следом было медицинское обследование в фуин-конструкте у ирьёнинов и, на сладкое, беседа с одной из милых, улыбчивых куноичи, при виде которых сам Коичи спрятался в транс и медитацию: вряд ли кто-то планировал всерьез копаться в головах школьников — так, скучная проверка на лояльность, не более того, но… Он был очень, очень далек от того, чтобы их недооценивать: Яманака есть Яманака.       Наконец, Хирузен замолчал: что примечательно, окончание довольно-таки длинной и вполне себе шаблонной речи все встретили не вздохом облегчения, как это бывало в детдоме, когда на директрису находил стих, а оживленными аплодисментами: дедулю тут, сразу видно, любили и уважали. Маска рукоплескала вместе со всеми…  — Ура!       Пуф! Радостный детский возглас, оборвавшийся взрывом из-за спины — неожиданно глухим и не слишком-то громким — заставил Коичи обернуться назад… и застыть в ошарашенном недоумении: несмотря на транс, в этой эмоции и маска, и настоящая личность были едины. Неудивительно: оттуда над толпой летел Наруто. Вперед спиной. Счастливо улыбаясь опаленной, почти черной от копоти мордашкой. «Низко пошел. К дождю, небось.» Неожиданно появилась в пустом от зрелища разуме очередная бессмысленная вне контекста фраза из заблокированного участка памяти. Машинально попытавшись понять, при чем тут дождь, Коичи с разинутым ртом проводил полёт «мастера экспериментального фуин», который едва не закончился трагически, но… Крепкая рука Хокаге небрежным движением перехватила покорителя небес уже около земли за шкирку, каким-то очень хитрым движением мимолетно погасив инерцию, чтобы Узумаки не задохнулся.  — Наруто-кун. Констатировал тот очевидное и замолчал: видимо, даже у признанного оратора на язык просились немного не те слова, которые стоило бы говорить перед толпой детей.  — Спасибо, дедуля Хокаге! Расплылся в обаятельной, несмотря ни на что, улыбке этот малолетний подрывник и, сверкнув зубами среди черноты лица, простодушно поделился радостью:  — А я почти придумал, как взрыв-печать нарисовать! У Хирузена отчетливо дернулся глаз, со стороны скучавшей группы взрослых отчетливо послышались те самые выражения, которых так не хватало главе деревни. Издав было злорадный мысленный смешок при виде этого неловкого момента, Коичи вдруг покосился на толпу, совсем не обрадованную этой новостью и, подумав, вновь ушел в транс и, на всякий случай, медитацию: интуиция подсказывала ему, что человеку, который надоумил Узумаки заняться фуиндзюцу, в деревне будут очень, очень рады… …Вот только радость будет немного не того толка, который он бы хотел когда-нибудь получать в свой адрес.