Путём разума.

      Бумагу и карандаш принесли практически сразу — но, как выяснилось, в условиях чуть изменившегося тела (чуть изменившаяся мускулатура, связки, в силу этого — совсем сбившаяся мышечная память) хорошо отработанный навык чистописания отказывался работать. И, что самое плохое, не получалось исправить — понять, в чём проблема, без возможности осмотреть получившиеся каракули, не получалось. К счастью, уже к вечеру ко мне пришел в гости Изао-сан и попенял за дурацкие шутки — но, получив в ответ честное объяснение, что я просто хочу научиться читать наощупь, заметно задумался и, не сходя с места, с помощью дотона создал очень удобную плитку с множеством рифлёных буковок. Это помогло — и уже к утру следующего дня я засыпал уже с полученным навыком «кожного чтения» — пока что работающим медленно, но… это было вопросом времени, а оно у меня более чем было. Это всё облегчило — после пробуждения я начал снова упражняться в каллиграфии и, спустя еще несколько часов навык, вкупе с привычками, раскачался достаточно, чтобы различать следы от сильного нажима карандаша. Еще немного — и мой список навыков пополнило «слепое письмо». Это было важно — особенно с учётом того, что дебафы на физическое состояние снизились достаточно, чтобы попытаться встать. Первая попытка оказалась на редкость неудачной — одеревенелое, непослушное тело слушалось неохотно и порывисто, будто бы я пытался играть огромной марионеткой, не умея управляться с ниточками, да еще и конечности, которые при попытках лежать на кровати вроде бы более-менее двигались, по прочности оказались практически ватными… В общем, я свалился с кровати, свернув какой-то столик и еще что-то, что свалилось с грохотом и шуршанием — видимо, какие-то фуин-конструкты. Ощущения были довольно-таки занимательными — особенно с учётом того, что восприятие вместе с мышлением в какой-то момент попытались от меня ускользнуть. О чём в скором времени малодушно пожалел — на грохот падения и шорохи моего неуклюжего копошения примчалось кармическое возмездие.  — Аки-кун, ты не ушибся? Довольно-таки внезапно раздавшийся голос, высокий, звонкий и чистый удивительным образом сочетал вполне себе объяснимую искреннюю тревогу с куда менее понятным хорошо скрываемым радостным нетерпением.  — Нет-нет, со мной всё в порядке. Переоценил свои силы, вот и всё. Отозвался я, с помощью девушки взбираясь обратно на кровать. Ну… Точнее, стараясь не трепыхаться, пока она меня туда аккуратно затаскивала. Вновь устроившись на прежнем месте, я на всякий случай проверил свои скромные пожитки — и, убедившись, что ни тетрадки, ни табличка, ни даже карандаш никуда не улетели, успокоился. Кровать тем временем чуть просела под невеликим весом, после чего с той стороны послышалось едва слышное шуршание одежды (судя по всему, неторопливое ёрзанье), короткий вздох — и гостья уточнила, сначала вкрадчиво, а потом всё больше набирая темп:  — Тебе всё-таки стало скучно, да? Ну я понимаю, одному без дела лежать плохо… Меня, кстати, зовут Митори-сан, я вроде как заместительница Изао-сана. Давно хотела с тобой таки познакомиться, но он говорил, что тебе надо прийти в себя, и что ты не хочешь выглядеть совсем уж беспомощным, и вообще… Кашлянув, она с ощутимым усилием замолчала, затаив дыхание. «А. Так это та самая единственная специальная джойнин клана… Не ожидал, что она настолько молодая — и настолько забавная, с её-то специализацией!» Мысленно улыбнулся я — а вслух отозвался:  — Не то чтобы совсем уж делать нечего, но просто так лежать действительно скучно. Ответом стал тихий, но явственно слышимый радостный взвизг — и спустя мгновение меня, выражаясь высоким стилем, «пронзило ощущение осознания грандиозной и непоправимой ошибки».       …Спустя час общения с заместительницей клана я начал подозревать, что талант к гендзюцу неугомонная Мито-тян (мысленно называть «Митори-сан, заместительница главы клана и сильнейшая куноичи клана» девушку, которая то и дело спрыгивала с моей кровати, бегала по всей, судя по направлению голоса, комнате из угла в угол и вдохновенно тараторила на все темы сразу, у меня не получалось) развила в попытке остановить убегающих от неё соклановцев так, чтобы те не приняли это за нападение. Впрочем, если оставить шутки за кадром — общение получилось плодотворным: я получил огромное количество информации как по состоянию клана в целом, так и по всем членам клана в частности. «И, что характерно — при всей конфиденциальности всей этой информации ничего серьёзного — бытовуха, бытовуха, забавные истории, общеизвестные факты с очевидными освещениями личным мнением… Отличный поток искренности, Мито-тян — прямо-таки впаивающий во внутреннюю жизнь клана и, при этом, почти безопасный. Интересно, это у тебя рефлексы по фильтрованию такие, естественное недоверие или ты что-то ко мне затаила?» Впрочем, кроме этого, вполне естественного вопроса, были и другие тенденции — которые мне очень, очень не нравились.  — Митори-сан. С некоторым трудом вклинился я в паузу между рассказом про то, как неугомонная террористка наводила на пару юных соклановцев (ту самую парочку, видимо, которых я тогда вырубил во время обнимашек) гендзюцу летающих воронов, накаркивающих тяжеловесные намёки на «поцеловаться уже и не мотать окружающим нервы», и начинающейся повестью про невероятно умилительного котёнка, которого подобрали на улице. Протараторив по инерции до описания «ужасно кавайного маааленького такого хвостика морковкой, ми-ми-ми!», девушка с некоторым усилием заткнула фонтан красноречия — а я негромко уточнил:  — Вы сказали, что полицию собираются вывести из зоны ответственности клана Учиха и полностью подчинить аппарату Хокаге. Получив краткое угуканье в ответ, я чуть нахмурился, но, чуть помявшись, всё-таки уточнил:  — А Изао-сан уже начал работу в этой сфере? На этот вопрос девушка ответила отрицательно — причем с некоторой даже обидой: мол, обидно, конечно, что подобную клановую привилегию «отжимают», но что ж тут поделаешь? С приказом Хокаге не поспоришь. Подобная реакция погрузила меня в некоторую растерянность: подобная привилегия выглядела слишком, слишком жирно, чтобы не попытаться её если не удержать, то хотя бы получить за это компенсацию. Впрочем, уже через пару секунд размышлений я с трудом удержался от того, чтобы стукнуть себя по голове, из которой опять вылетело, что Изао, при всех его неплохих мозгах и определенной харизме, до недавнего времени был всего лишь боевиком, который вряд ли заходил в своих интригах дальше попыток на основе встретившегося в отряде разбойников беглого генина-недоучки завысить ранг миссии. «А я, похоже, заходил. Интересно, откуда такие навыки?»       Обнаружив, что за всеми этими размышлениями я вполне себе с интересом слушал (и, что самое интересное, запоминал) Мито-тян, я мысленно хмыкнул: похоже, меня и правда в прошлой жизни не миновала должность руководства чем-то более-менее крупным. «И это стоит использовать… Итак, что же мы, с имеющимися в нашем распоряжении ресурсами можем сделать? Сначала подобьём эти самые ресурсы…»       Увлекшись размышлениями, я не сразу вспомнил, что, вообще-то, рядом сидит общительная девушка — а когда эта мысль до меня дошла, с некоторым шоком понял, что на рефлексах создал суб-личность, единственной задачей которой было поддакивать и запоминать ею сказанное. «Суб-личности. Гм… Я слишком погнался за знаниями о чакре и даже не подумал о том, чтобы обдумать методы применения этой стороны своих способностей — ведь даже в описании этой способности есть явные намёки на то, что это только верхушка лабиринта».       Впрочем, несмотря на то, что внезапно всплывшая мысль была важной — она, пожалуй, могла и подождать, в отличие от того, чем я занимался сейчас, а потому я мысленно поставил себе краткую заметку и, мимоходом модифицировав субличность на тему «в случае, если будет задан вопрос — подать сигнал основному сознанию», после чего, обдумав еще несколько моментов, нащупал тетрадку и, открыв её, начал записывать свои выкладки.       К счастью, беседа затянулась — моя новая старшая родственница определенно уже очень давно не находила свободных ушей, на которые можно было бы бесконтрольно присесть, а потому самозабвенно щебетала, не затыкаясь. Где-то спустя минут десять я, чуть подумав, попробовал добавить в возможности суб-личности еще и запись заранее придуманной информации — и, когда этот фокус прокатил, сначала сосредоточился на обработке (и сортировке) уже полученной информации, а потом, обдумав еще чуть-чуть, попросил Мито-тян рассказать мне о моих будущих одноклассниках — столько, сколько она помнит.       Решение оказалось верным — к тому моменту, когда я закончил записывать родившиеся у меня идеи (которые, к слову, благодаря полученной от Миты-тян информации удалось немного изменить в лучшую сторону), я получил о них довольно-таки большой массив информации: количество сплетен, которые умудрялись застрять в голове моей собеседницы, внушало почтение.       Наконец, чуть выговорившись, она вдруг приглушенно охнула (надо думать, запоздало вспомнив, что у заместительницы главы клана, особенно клана с таким количеством проблем, как клан Учиха, и без присмотра за не нуждающимся, в общем-то, в этом родственником дел по горло) и, быстро извинившись — я едва-едва успел попросить её передать мою тетрадку Изао-сану — панически ретировалась, оставив меня приходить в себя и думать. Благо, тем для этого более чем хватало: и о таком ценнейшем ресурсе, как завзятая сплетница, умеющая держать язык за зубами, и о том интереснейшем положении, в котором мы можем оказаться, если предложенная мною несложная афера пройдет удачно, и еще о многом-многом другом. В том числе — и о пришедших в голову мыслях на тему недавно полученного квеста. Например, о том, что мне, с моим аналитическим типом разума, было неудобно ориентироваться, опираясь на тот тип памяти о окружающем мире, который поставляли слух и обоняние: в этом было что-то от наития, что усложняло ориентирование… «Но кто сказал, что я должен к этому приспосабливаться?»       Метод восприятия мира зрением был значительно удобнее — и пусть мои глаза сейчас не работали, это не значило, что привычная метода восприятия не может быть использована принципиально. Расслабившись, я заставил себя выбросить из головы все лишние мысли, заставил замолчать все субличностные надстройки и трансовые техники, которыми обросло моё сознание незаметно для самого себя, оставляя лишь своё сознание и бесконечность тьмы вокруг — и после этого, сосредоточившись, начал детально, шаг за шагом, рисовать мир вокруг, опираясь на данные от ощущений, слуха, обоняния… Кровать. Простая, односпальная кровать, с свежесрубленным, пахнущим свежим деревом каркасом, удобным матрасом, льняной простынёй, тонким шерстяным покрывалом и мягкой, удобной подушкой. Сбоку от руки лежит стопка тетрадей, рядом с ними — карандаш, под ними — чуть приминающая своим весом матрас каменная табличка с буквами. Дальше — столик, куда менее подробно нарисованный, но всё еще чётко очерченный: старый, полированный столик, пахнущий старым деревом и, немного, лаком. Пол — каменный, явно созданный с помощью техник земли, бугристый и неровный, но покрытый мягким шерстяным ковром с пушистым ворсом, хорошо, на совесть, вычищенный от пыли и грязи. Дверь — деревянная и довольно-таки старая, взятая, судя по лёгкому запаху гари и краски, с одного из зданий старого селения Учиха. Механизм замка мощно пахнет смазкой в отличие от скрипучих петель. Окно чуть приоткрыто. От него веет сквозняком и запахом растущих под окном кустарника и трав: в основном бесполезных, но вот парочка любопытных ноток заставляют сделать закладку в памяти. Слишком тихо доносящиеся звуки Конохи и аппетитный запах чего-то готовящегося показывают, что окно выходит на внутренний дворик импровизированного квартала. Память, немилосердно выжимаемая, нехотя отдавала подробности: отдельный половичок у входа, чуть пахнущий пылью и грязной тканью, звучащий не так, как звучит приминаемый ворс ковра, пара пахнущих всё тем же старым деревом и лёгкой гарью стульев, о которые Мито-тян умудрилась запнуться, бегая по комнате, новенький, пахнущий свежим деревом стол побольше на другом конце комнаты, на котором стоит горшок с приятно пахнущим цветком какого-то сугубо декоративного (полезные растения он бы определил и так) растения, которое приходившие время от времени люди иногда поливали из стоявшего там же кувшина с водой…       Рисуемая в голове картина была странной: окружающий мир был, в массе своей, не слишком-то чётким, равномерно-серым — но взамен красок любой предмет мира вокруг ярко и чётко «окрашивался» запахами, несущими в себе — только начни анализировать — уйму информации.       Увлёкшись созданием этой проекции, я забылся — и в привычное состояние рассудка меня привело лишь системное сообщение.

Вы получили навык «Зрительная проекция» (уровень 0)! Вы получили навык «Развитое обоняние» (уровень 0)! Вы получили навык «Эхолокация» (уровень 0)! Задание «Затерянный во тьме» выполнено! Вы получили достижение «Великолепное упорство!»! Хотите продолжить выполнение задания, снизив бонусы за преждевременное выполнение?

 — Уй. Моих запасов сообразительности хватило только на подобную реакцию: последствия всего лишь одной, пусть и длительной, сенсорной медитации оказались… слишком большими. И с ними, пожалуй, тоже стоило разобраться отдельно. «Ну что ж… Зато мне, как минимум, достаточно не скучно, чтобы в аналитическом режиме, в кои-то веки, не было никакой реальной нужды.»