Странница

      

Колокольчик на шее

      В мире есть положительная и отрицательная энергия.       Она наполняет наш мир, она есть у всего. Отрицательная энергия — неудачи и разные неприятности. Отрицательная энергия рождается из ненависти, всех плохих мыслей, даже из-за грусти. Слабость позволяет отрицательной энергии пробраться в душу, потому что вы отворачиваетесь от светлой энергии. Положительная энергия — это удача и разные плюшки, которые вы получаете от жизни. Любовь, доброта, дружба, оптимизм — все это усиливает вашу положительную энергию, которая наполняет вас изнутри светом. А там, где есть свет, тьмы не будет. Но так как без одного не может быть другого, то появляется тень. Сомнения. Чем больше света, тем темнее тень. Замечали, как сильны сомнения у людей, которым до этого везло? «Долго так продолжаться не будет» и другие фразы, которые часто можно услышать от них.       В общем, к чему я это все веду: кто-то конкретно поднасрал в положительную и отрицательную энергию этого ребенка. Савада Тсунаеши, эдакий солнечный лучик, не имел баланса между положительной и отрицательной энергией. Не то, чтобы я могла это видеть, просто я это знала. В нем не было той гармонии, которая должна была быть в будущем. А если нет гармонии сейчас, то откуда она должна взяться после?       Савада Тсунаеши, ты интересен уже этим. Замечательная загадка, которую я не хочу решать. Загадка, которая принесет в мою жизнь неудачи. Возможно. А возможно, что нет. Кто знает будущее?       «Сюда бы Юни», — об этом я думаю с легким сожалением и большим облегчением. Как бы себя вела Юни рядом со мной? Хотя мне больше интересно, какая она на самом деле. Такой же светлый лучик, как и Савада? Переполнена ли положительной энергией? А чувствами? И родилась ли она вообще?       Вопросы, вопросы, вопросы. Роем ос они метаются в голове, заполняя разум, беспокоя, заставляя страшиться. А ответов нет, не появилось мухобойки, с помощью которых я могла бы их перебить в своем мозгу. Надо бы заняться чем-то другим, а не задаванием вопросов, ответы на которые я вообще не получу. Но ведь думать и представлять куда приятнее, чем сразу узнавать ответ.       — Ано, — мальчик дергает меня за руку, заставляя вынырнуть из собственного сознания. Только сейчас я осознаю, что внимательно гляжу на него, даже не моргая, что его точно беспокоит. Ладно, я немного задумалась, бывает. — Куда ты меня ведешь? — он оглядывается в сторону места, где мы столкнулись, а я лишь сильнее сжимаю маленькую ладошку, боясь, что он куда-нибудь уйдет, и я его точно не найду.       И поделом ему, пускай, нам же лучше, соблазнительно шепчет чувство самосохранения, но я всячески затыкаю его, потому что прекрасно понимаю, что маленький ребенок в лесу просто помрет с голоду. Или дикие твари загрызут. А я, конечно, хочу свободу, но не такой ценой. Хотя…       Я внимательно снова смотрю на мальчика, который ежится, словно ощущает мои мысли.       «Это уже интереснее».       — Тсунаеши-кун, а что ты делал в лесу? — вдалеке от Намимори, вот что важно. Маленький ребенок так далеко зайти не может, значит, он был с кем-то. Может, отбился от других учеников на экскурсии, может, родители поехали отдыхать в условиях дикой природы и забыли о нем. Вот уж чему бы я и не удивилась, припомнив странного папашу, кинувшего сына в лапы злобного репетитора.       Емицу точно не отец года, но Нана для меня просто мать века. Готовить на такую ораву людей в своем доме, убирать за ними, игнорировать громкие крики, да еще при этом и УЛЫБАТЬСЯ им и любить их, считая своей семьей! А еще она великолепная актриса, ведь ни одна женщина не сможет не заметить таких изменений вокруг себя. Ну, не верю я, что она не замечала растяжек и гранат, разбросанных по дому. И в то, что она могла подумать, что они ненастоящие, я тоже не верю, сколько раз при ней взрывались эти предметы? Определенно, великолепная женщина.       — Отец повез меня на рыбалку, — тихо ответил мне мальчик. Я кивнула. Рыбалка, так рыбалка. Зимняя рыбалка. Это же Емицу, я ничему не буду удивляться. В конце концов, даже Тсунаеши не удивляется, скорее какая-то обреченность слышна в его голосе. — И я отошел далеко от лагеря, — пробормотал он, словно извиняясь за то, что случилось.       — Это нормально, — пожала плечами я, решая ничего не говорить о том, что отходить далеко от лагеря нельзя, если ты в лесу. Мальчик, как по мне, и так понимал свою ошибку. Он был смущен, немного испуган, но держался молодцом, что удивляет. Не такой уж Тсунаеши и плакса. — Тсуна-кун, я отведу тебя к городу, но дальше ты сам разберешься, куда идти, ладно? Ты ведь знаешь дорогу домой?       Дождавшись хоть какого-нибудь утвердительного причмокивания, я кивнула. До Намимори было не так уж и далеко, а мне от Намимори было рукой подать и до своего дома. Ну, если на автобусе. По темноте я не решусь топать домой, все же я не бессмертная. Денег было жалко, но зато автобус привезет меня к самому дому, так как автобусная остановка находится рядом с моим домом.       С Тсунаеши мы больше не говорили. Он смущался и стеснялся меня, а я просто не была настроена на задушевные разговоры. Мне было интересно, повстречаюсь ли я в Намимори с кем-нибудь еще из сюжета. Я бы с большим интересом пообщалась бы с Фонгом и Скаллом, все же первый привлекал своим спокойствием, а второй был очень веселым, да и девушки же падки на «плохих» мальчиков на байках.       Впрочем, он же аркобалено. Ох, плак-плак, буду ждать, когда он вырастет.       — Отсюда я уже знаю дорогу, сестренка, — почувствовав, что меня снова дернули за руку, я остановилась. Видимо, я засмеялась вслух, потому что Савада косился на меня как-то странно. — Спасибо, что привела меня домой, — он быстро обнял меня, а после отстранился, словно боялся, что его оттолкнут.       Стало паршиво и горько, я ведь прекрасно понимаю, что он ребенок. И я бы не сделала этого. Тем более, что такие искренние эмоции, как же можно отказать? Я же не чудовище!       — Без проблем, Тсунаеши, — улыбнувшись слабо, я резко замолчала.       В груди внезапно стало так тепло, когда он улыбнулся и внимательно посмотрел на меня. Появилось ощущение, что узел, который я до этого не замечала, но который причинял дискомфорт, внезапно развязался. И тогда… передо мной словно распахнулись двери. Бескрайнее небо, согревающее изнутри.       Связь.       Я остро ощутила ее. Это было суждено, рука судьбы коснулась меня и связала с этим ребенком. И с этим ничего не сделать, ибо это было решено самими Небесами. Небом. Моим небом. Савада Тсунаеши был моим небом. Был моим якорем в этом мире.       «Я ведь не могу быть его хранителем… Просто не могу», — это мысль пронзила меня. Но, если я его хранитель, то… в Вонголе среди хранителей была лишь одна девушка, это Хром Докуро.       — Твою мать… — с чувством выругалась я, поздно осознавая, что делать этого при ребенке не стоит. Впрочем, вряд ли он понял меня. Проведя рукой по лицу, я отшатнулась от мальчика, который сделал шаг, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Прости, Тсунаеши-кун, мне нужно идти.       Тактическое отступление — мужественный побег с поля боя, но я просто не была готова сейчас встретиться лицом к лицу с Савадой и связью. Я не была готова к этому, поэтому предпочла поднять лапки и притвориться мертвой. Предпочла сделать вид, что я ничего не знаю. А я и правда ничего не знала о связи между хранителями. Это тянущее чувство в груди, оно было таким болезненным, когда я уходила от него.       Под пристальным взглядом продавца, я купила себе билет на автобус до дома, оглядываясь назад, словно за мной гнались все черти из Ада. Возможно, что так и было. То, что между мной и Савадой Тсунаеши уже образовалась связь — это туфта, верно? Не может же за один взгляд она образоваться. Иначе Ямомото и Рехей, да и все остальные, сразу бы стали хранителями, хотя… вдруг… вдруг…       Чем дальше я уезжала от Намимори и Савады Тсунаеши, тем тяжелее становилось мне. Я закуталась в шарф, прижимаясь к окошку и разглядывая пейзаж за окном. Снег, сверкающим полотном лежащий на земле и деревьях, мягкие и пушистые хлопья, падающие с неба. Все это завораживало, но не помогало. Я могла ощущать, как подступается ко мне темнота.       Тьма.       Непроглядная. Густая. Жадная. Всепоглощающая. Холодная. Чернильно-черная. Она, шипя, подбиралась ближе, готовая острыми когтями вцепиться в меня, почуяв, что я дала слабину. И я не могла обижаться на то, что дикий зверь решил напасть на слабую жертву.       Во всяком случае, была причина подумать кое о чем. Меня все больше убивала мысль, как я могла не заметить сходства. Ведь когда волосы прикрывают глаз, это становится очевидным. Наги и Хром Докуро — один человек. Впрочем, было понятно, почему я ее не знала. Я совершенно не интересовалась биографией Хром, все, что я знала о ней, это то, что Мукуро спас ее и дал новое имя. И она была верна ему, любила и боготворила. А в будущем стала частью Вонголы и заняла место хранителя тумана. Иллюзионист. Черт, значит, стоит ждать привет из Ада от Рокудо Мукуро?       Интересно, у них с Хром была особая связь, они встречались где-то в ее голове. Если мы будем встречаться в моей голове, то, получается, что он будет знать о том, кто я такая. И как он отреагирует? Стоп. А будущее? Манга и аниме, эти знания хранятся у меня в голове, он же тоже сможет все это увидеть! И сколько же тогда бед будет, если он решит воспользоваться этими знаниями! И еще больше, если сможет! Тогда он на самом деле сможет уничтожить мир мафии. Сможет забрать Небо.       В груди неприятно кольнула ревность, совершенно бестолковая и беспочвенная, ведь Савада Тсунаеши мне не принадлежит. И Рокудо Мукуро тоже. А я уже начала их воспринимать так, словно они тоже частичка меня. Что-то, без чего мой мир больше не будет моим. Не будет привычным.       «Это вообще нормально?»       — Вы выходите?       Вздрогнув, я кивнула водителю автобусу, выскальзывая на нужной остановке и нервно улыбаясь кончиками губ, когда заметила, как Алба внимательно наблюдает за мной, сидя на подоконнике в моей комнате. Я ведь утром закрыла окно, так что она наверняка никуда не выходила. Птица клювом постучала по стеклу, заставляя меня поторопиться и зайти в дом. Представляю, как ей на улицу хочется, чтобы полетать! Она ведь целыми днями летает, а тут я ее закрыла дома, бестолочь я…       В доме было тихо и холодно. Когда захожу, то время словно застывает. Лишь нервно в углу тикают часы, пытаясь как-то нарушить эту тишину.       Я снимаю влажные из-за снега вещи и кидаю их на вешалку, сапоги оставляю у двери, а сама спешу на кухню, в поисках чего-то вкусненького для себя и Албы. Взгляд натыкается на бутылку хорошего французского вина, но я быстро отметаю эту мысль, я ведь еще несовершеннолетняя. Сомневаюсь, что детский организм выдержит это. Впрочем, есть ли смысл себя беречь, если все равно я не целиком доживу до своего 13-летия? Ох, какая соблазнительная идея утопить печаль в вине!       Но вместо этого я делаю себе какао в пивной кружке, привезенной отцом из Мюнхена, а после захватываю с собой наверх пакет с вкусняшками, которые мне оставила кухарка перед тем, как уехать к мужу. Правда, выслушала от нее я столько всего, что было даже немного стыдно. Но теперь я с попкорном, чипсами, сушеными кальмарами и шоколадными крекерами могла нормально отдохнуть.       Зайдя в комнату, я увернулась от удара клювом, тихо усмехаясь. Алба всегда обижается, когда я ее бросаю. Но я это понимаю, ведь мы через многое прошли вместе. А о некоторых вещах даже говорить не хотелось. Секрет, который мы обе храним, величайшая тайна той стороны, как бы пафосно не звучало. Пожалуй, это тоже часть той силы, что нас сблизила.       — Прости-прости, — тихо усмехнувшись, я открыла пачку с солеными кальмарами, положив ее на стол и делая вид, что не замечаю укоризненный взгляд. — Знаешь, я сегодня виделась с Савадой, — Алба, сунувшая голову в пачку, резко подняла ее, отчего та повисла у нее на голове, а кальмары рассыпались по столу. Я сдавленно хмыкнула, прикрыв кончиками пальцев губы. — Который Тсунаеши, — зачем-то уточнила я, садясь на край кровати и делая глоток горячего какао. — И я узнала, кто я. Я — Хром Докуро, хранитель тумана.       За окном громко зарычало небо, а после ярко сверкнула молния, оповещая о начале бури. Алба сдавленно запищала, размахивая крылья и привлекая к себе внимание.       — Согласна с тобой, это большая проблема, — сунув шоколадное печенье в рот, я зашуршала пакетом с чипсами. К черту желудок, сегодня я хочу нажраться так, как не жрала никогда! — Я все думаю, что мне делать с глазом и внутренними органами. Мне нравится мой глаз, он со мной с рождения, как и все остальное, — интересно, а смогу ли я обмануть судьбу, зная, что случится?       Хороший вопрос.       Если так подумать, то, обманув судьбу, я изменю ход истории. Возможно, что тогда Рокудо Мукуро будет не в моей голове, а в чьей-нибудь другой. И этот другой будет участвовать в разборках Вонголы, что меня не устраивало теперь совершенно, особенно после того, как я признала себя, как хранителя.       «Черт, не могу определиться, чего я хочу!..»       А правда, чего я хочу?       — Ноги моей больше в Намимори не будет, этот городишко меняет людей, — Алба согласно каркает, возвращаясь к трапезе.              Утром меня мучает такая боль в животе, что я даже смотреть на еду не могу.       — Не смешно, — Алба ехидно сверкает глазами, прыгая по кухонному гарнитуру, наблюдая за тем, как я запиваю водой таблетки от боли в животе. Даже знаю, о чем она думает. Ночью я запивала таблетки газировкой, но мой желудок так воспротивился, что меня начала одолевать и тошнота, из-за которой я сидела у унитаза, боясь, что меня вывернет прямо на белоснежный ковер, который так любит «мать». В итоге всю ночь я не спала, а просто была в ожидании чуда, которого так и не произошло. — Это на самом деле не смешно, — укоризненно замечаю я, когда птица склоняет голову набок, пристально наблюдая за моими попытками поесть.       Наверное, оно и хорошо, что с Хром случилось то, что случилось. Мукуро ей органы покрепче сделал. Вряд ли после аварии она мучилась из-за подобных проблем. Фу, ладно, я так не думаю. Это ужасно, то, что с ней случилось. Но сейчас я не способна это воспринимать адекватно. Я сейчас вообще неадекватная, потому что я на полном серьезе размышляю о том, что у Мукуро должна была быть практика в области медицины, раз он знает, как выглядят органы, сколько они должны весить и как они работают. Для создания иллюзий ведь нужно учитывать все, вплоть до запаха и вкуса.       В связи с этим у меня появился вопрос: откуда Мукуро?.. Стоп, а в будущем и Хром смогла себе сделать органы. Так, у меня плохое предчувствие на этот счет.       И была ли задета матка в аварии? Лично я хочу детей, а смогу ли я выносить их? Если все же меня собьет машина, то я определенно хочу маленький комочек счастья, который будет за мной ухаживать в старости, когда вырастет. Ну и еще потому, что дети — это маленькое чудо. Плевать, кто что скажет, я так считаю.       И не так скучно на пенсии будет, если я до нее доживу.       — Надо бы на улицу выйти, воздухом свежим подышать, а то помру здесь от холода и тишины, — птица охотно заворочала головой, перебираясь ко мне на руки. — Эх, тяжело тебе будет, Алба, когда у меня Мукуроу* появится, я ведь и его буду любить, — поглаживая перышки на груди вороны, я тихо хихикнула, когда меня возмущенно клюнули в запястье. Еще бы, ревнивая напарница и подруга мне досталась. — Ничего, вы подружитесь, может, и семья своя у вас будет, — продолжаю шутить я, прекрасно зная, что Алба — это человеческая душа, потерявшая свой облик и забывшая, как говорить.       На улице очень холодно, а еще ветрено. Я недовольно кутаюсь в свое маленькое пальто, радуясь тому, что додумалась надеть водолазку и еще свитер сверху, чтобы точно не замерзнуть. Наверное, со стороны я напоминаю шар на тонких ножках в осенних сапожках, но меня сейчас это не волновало. Даже то, что я прогуливаю школу, меня не особо волновало, так как один выходной день я себе могу позволить.       Алба взмывает в небо, замирая там и камнем падая к асфальту, в самом низу расправляя крылья и вновь поднимаясь в небо. Иногда она садилась мне на шапку, привлекая внимание людей, что, широко распахивая глаза, сообщали мне об этом. Хотя чаще всего люди старались не подходить особо ко мне, просто наблюдая издалека. Уж не знаю, что им показалось таким необычным.       Прогуливаясь по тихим улочкам, очаровательным в своем безмолвии, я завернула на странную улицу, удивленно моргая и оглядываясь. Кажется, в какой-то момент я перестала следить за тем, куда иду. Вернее, я следила, но все равно потерялась. Идя таким странным путем, я оказалась у витрины ресторана.       — Алба, глянь сверху, куда нам идти, чтобы вернуться, — попросила я подругу, следя за тем, как птица двумя сильными движениями отрывается от земли и оказывается наверху, замирая прямо над моей головой. — Как там? — судя по тому, как она мечется туда-сюда, то она тоже не понимает, где она оказалась.       «Вот и погуляли на свою голову», — мне осталось лишь вздохнуть, позволяя птице сесть на плечо.       — Все хорошо, Алба, — мягко шепнула ей я, прекрасно понимая, что она сейчас будет терзаться тем, что не смогла определить, откуда мы пришли.       — У тебя хороший друг, — тихий мужской голос заставил вздрогнуть, резко повернувшись в его сторону. — И очень необычный, — хрипло усмехнулся мужчина.       Я поежилась, разглядывая мужчину, что был легко одет. Для сравнения: я была в водолазке, свитере, пальто, перемотанная теплым шарфом нежного лилового цвета, в светлой шапке с нелепым помпончиком, а еще при этом я мерзла. А мужчина был одет в кимоно и гета на босую ногу. Зимой, черт. И явно не испытывал дискомфорт, а если испытывал, то хорошо скрывал все это. Разглядывая миску с раменом, от которой шел пар, в его руках, я вздохнула. Он же, когда остынет, совсем не вкусный!       У мужчины были светлые волосы, круглые очаровательные очки, которые мне понравились еще и из-за того, что напоминали очки Гарри. Я скользнула взглядом по зеленому кимоно, решившись подойти ближе. К поясу прикреплено что-то, отдаленно напоминающее мне оберег, на котором было написано: «Кавахиро». Я вздохнула, когда внимательные черные глаза оглядели меня. И взгляд был таким пронизывающим, что я сразу поняла, что он видит. Видит абсолютно все, может, даже само будущее. Пугающе.       — Мне нравятся ваши волосы, — я слегка поправила шарф, чтобы открыть нижнюю половину лица, позволив мужчине рассмотреть себя. Отодвинув шапку, что натянула до самых бровей, я позволила себе улыбнуться. — Они цвета крыльев ангелов!       — Заходи, — ногой толкнув дверь, ведущую в один из магазинчиков, он отошел в сторону, странно улыбаясь мне. — Нехорошо будет, если ты простудишься.       — Или если рамен остынет, он тогда будет невкусным, — с улыбкой говорю я, заходя внутрь магазинчика. Алба прыгает на вешалку, цепляясь лапками за нее и разглядывая комнату вместе со мной. — У вас очень много вещей, много, где были?       — Много, где был, — повторяет мужчина за мной.       Я не очень люблю, когда за моей спиной кто-то стоит, но почему-то, когда этот человек рядом, то я не особо волнуюсь, даже если он за спиной. В магазинчике (во всяком случае, мне это напомнило магазинчик) спокойно, а от мужчины исходит странная аура, которая перебивает мои способности. Ощущение, словно я внезапно ослепла. Но не напрягает. Я это расцениваю больше как возможность побыть самой собой. Обычным человеком, который не может чувствовать чужие эмоции.       «Кавахиро**», — я мысленно повторяю это имя, пока не припоминаю кое-что интересное. Вот черт, почему я всегда влипаю в подобные передряги? Такое чувство, что у меня колокольчик на шее, который громко звенит, и все неприятности собираются на этот звук.       — Кстати, — повернув голову к нему, я удивленно вздрагиваю, когда мне под нос суют миску с раменом. — Простите, а…       — Да.       — Я еще не закончила…       Раздражает, когда меня перебивают. Что тебе мешало послушать, а? Не сломался бы ты от этого, ну, разве что чуть-чуть больше времени бы ушло. К слову, а смысл тогда разговаривать, если ты заранее знаешь, что спросит собеседник? Самые быстрые беседы в мире и только у нас, в магазинчике Кавахиро.       — Но я уже знаю, что ты спросишь, — мужчина садится на стул, кажется, что его забавляет ситуация. А еще, если я правильно читаю по его лицу, он интересуется мной. И я это понимаю, новая игрушка да еще такая интересная.       — Тогда вы знаете и все остальное, верно?       — Только то, что ты мне рассказала, Странница, — Кавахиро скучающе поглядел на миску в своих руках.       — Я еще ничего не рассказала.       — Но расскажешь, — он внимательно смотрит на меня, заставляя стушеваться под этим взглядом. Ладно, это вполне логично, что он знает мое имя. Я на самом деле могла ему сказать в будущем. Но насколько далеком?       — Интересно, — маска на моем лице трескается, потому что смысла в ней больше нет. Я покачиваюсь на пятках, ощущая легкий интерес. — Как работают ваши способности? Как вы это видите? Как далеко? Оно внезапно? Вы можете это вызывать по желанию?       Никогда не могла сдержаться от вопросов. Пододвинув стул, я села на него, смотря пристально на Шахматноголового, того, кто виновен в смертях аркобалено и их проклятьях. Шаман. Интересно, как много мы еще не знаем о нем?       — А как ты считываешь эмоции? Как много ты чувствуешь? С какого расстояния? Способна ли ты контролировать их? — я слегка краснею, понимая, что мужчина пародирует меня. А еще мне очень нравится его усмешка. Все же есть что-то привлекательное в этом, так меняется его лицо. — Насколько четко видишь призраков?       — Ну, я просто могу и все, — я решаю ответить, потому что кто-то должен это сделать. Что-то мне подсказывает, что, если он знает, то в будущем мы довольно близки. Друзья, быть может. Или люди, которые доверяют друг другу. Оставлю на Тсунаеши возможность убедить Кавахиро в снятии проклятья, пока просто пообщаюсь. — Чтобы считать человека, мне нужно быть к нему близко, но я не каждого могу считать. Не знаю, с чем это связано. Вас, например, не могу, но вижу, что вы заинтересованы, — я упираюсь локтем в коленку и кладу подбородок на костяшки пальцев. — А призраки… так ли это важно?       — Ты считаешь, что нет? — он сжимает палочками кусочек мяса, кладет в рот и довольно щурит темные глаза.       — А вы считаете, что да? — меня забавляет эта игра в тридцать три вопроса. На самом деле, что может быть веселее? Тем более, что мы оба веселимся, состязаясь больше в актерском мастерстве, чем в остроумии. — В будущем я рассказала вам о том, кто я, — это даже не вопрос. — Мы друзья? — я слегка ерзаю от нетерпения, дожидаясь, когда он прожует.       — Можно сказать и так, — наконец, он кивает, а после усмехается чему-то своему. — Ты часто просила у меня совета, но…       — Вы не всегда отвечали? — предполагаю я, теперь уже сама делая то, чего так не люблю, перебиваю.       — Не всегда следовала ему, — заканчивает он, с хлюпающим звуком втягивая лапшу в рот, слегка придерживая ее палочками. — Мы часто разговаривали с тобой. Одна из твоих любимых тем: судьба и предвиденье. Ты все никак не могла смириться с тем, что, видя будущее, мы не исправляем и не предотвращаем какие-либо трагедии.       Здесь я смогла только кивнуть. В конце концов, это на самом деле был очень интересный вопрос, который меня беспокоил. Иногда я даже ненавидела предсказателей за это. Вы способны видеть будущее, но не помогаете людям во время великих трагедий. Сколько бы несчастных случаев можно было бы предотвратить, если бы один предсказатель просто помог, сказал свое слово. Не понимаю этого. Как-то я говорила об этом с одной моей знакомой, на что она ответила, что это будет игра в Бога. Но я все равно не понимала. Судьба изменчива, все зависит от твоего решения. Если ты меняешь судьбу, то ты сразу стал Богом? А ты ведь меняешь свою судьбу каждый день, решив в одно утро вместо того, чтобы встать пораньше, выпить кофе. И все, пошла другая история.       Хотя…       — Возможно, что просто не все можно увидеть? — я задаю этот вопрос вслух, склоняя голову к плечу и убирая руки с коленей, чтобы Алба могла удобно устроиться на них. Птица складывает крылья, пронзительно-голубыми глазами разглядывая мужчину перед собой. Интересно, а ей он нравился? — Или не всем можно помочь?       — Судьбу не обмануть, Наги, — он говорит это так, словно уже не раз повторял эту фразу. — И смерть не обманешь. Не умер сейчас, то умрет завтра.       Таким образом, хочет сказать, что некоторые вещи неизбежны. Противное слово это «неизбежно», но в какой-то момент я понимаю, что он вкладывает в свои слова еще какой-то смысл. Я прикасаюсь кончиками пальцев к правому глазу, стараясь сдержать отчаянье, что разлилось в груди. Получается, что я не смогу избежать лишения некоторых частей меня? Но… я ведь останусь жива, стоит радоваться хотя бы этому. Пусть со мной и случится что-то плохое, но я выйду победителем, потому что буду жива.       Но если так, то мне самое время стать злее и серьезнее. Отказываюсь изображать наивность, будучи покалеченной миром. Отказываюсь быть светлой с теми, кто попытается убить меня, морально или физически.       Прежде всего, мне лучше тщательно вспомнить всю историю Реборна. Это поможет мне избежать нескольких серьезных проблем. После нужно будет найти те крупицы информации, которые можно будет выгодно «распространить» по миру. И заранее стоит начать тренироваться, хотя я и не понимаю, с чего начать.       Пламя Посмертной Воли, если я помню правильно, символ моей решимости и веры. Чем больше решимость, тем сильнее пламя. Это касается и иллюзий, их сила зависит от веры в них меня самой и других людей. Создание. Пламя тумана создает. Какова ирония, у меня ведь подвижное и живое воображение, которое будет сложно остановить. Главное, это не уйти далеко от себя, но за это я не беспокоюсь, ведь у меня есть Небо, которое станет моим якорем. А со временем будут и еще друзья, которые совершенно точно помогут мне! Да тот же Мукуро, он-то точно не позволит мне первое время уходить далеко от себя.       «Но пока Мукуро здесь нет», — я нервно сглатываю, понимая, что мне придется самой пока двигаться вперед. Может, какие-то основы выучить, например, как извлекать пламя, ощущать его, а еще какие-то начальные техники самозащиты. И меткость, да. Держать дистанцию между собой и врагом, не давая ему подобраться ближе — это как раз то, что мне нужно. Иллюзионисты, насколько я помню, слабы и далеко не самые лучшие бойцы, они наиболее чувствительны к боли физической. Эдакие гуманитарии от мира мафии.       Алба кладет голову на мою руку, заставляя посмотреть на нее внимательно и усмехнуться. Я мягко перекладываю птицу на подушку, лежащую на диване.       — Кавахиро-сан, могу я попросить вас помочь мне? — я закидываю ногу на ногу, стараясь улыбаться как можно милее. — Научите меня извлекать пламя?       Кавахиро не выглядит удивленным, скорее заинтересованным.       — Наги-тян, — начинает тянуть он, но тут же замолкает. Интересно, он хотел отказать? Или же не может решиться согласиться? Слишком много вопросов. — Хорошо, но это все, чему я могу научить тебя пока, в будущем у тебя будет прекрасный учитель, — мне показалось или он сейчас усмехнулся?       Приглядевшись к лицу мужчины, я не вижу и следа усмешки, снова лицо напоминает бесстрастную маску, словно и не он до этого «пестрил» эмоциями. Все же меня раздражает то, что я не могу ощутить его эмоции. Читать Кавахиро очень сложно, но необходимо для меня. Меня немного беспокоит его дар, поэтому я не знаю, как к нему подступится и как с ним работать. Дура. А еще попросила помогать мне, и он согласился даже, что странно.       — Тогда договорились, — киваю я, даже не зная, как продолжить разговор. В голову нечего не лезет. Хотя одна вещь меня все же интересует. — Насколько далеко вы можете видеть будущее?       Я стягиваю с вешалки свои вещи, быстро накидывая их на себя. Прекрасно ведь понимаю, что засиделась я в гостях и мне лучше побыстрее отправиться домой. Было бы неплохо убраться в своей комнате, да и пыль в доме протереть, а еще убраться на кухне, я ведь там все ящики открыла, но так и не закрыла.       — Если я правильно помню, то чистокровные шаманы могли видеть будущее на много лет вперед, — я не знаю, зачем говорю это. Наверное, потому что мне интересно. А еще чувствую, что уйду безнаказанной. — Значит ли это, что вы знаете решение, которое примете в будущем? Решение, касающееся судьбы радуги?       Я застегиваю пуговицы пальто, наблюдая за тем, как лицо Кавахиро становится слегка удивленным. Он удивленно приподнимает брови, а после усмехается чему-то своему. Кажется, что он едва заметно кивает головой.       «Пар из ушей сейчас повалит, и что это значит?!»       — Если ты знаешь, что изменишь свое решение, то почему не сейчас? — лишь легкое любопытство, потому что мне хочется, потому что я могу, Кавахиро дает мне это понять. Дает понять, что я могу спрашивать. Интересно. — Почему спустя столько лет?..       — Иначе я бы так и не увидел решимость этого поколения, — просто отвечает он.       «И все?» Да, наверное, меня это немного злит. Но это его решение, да и кончится же все хорошо, верно?       — Мне пора, прости, что побеспокоила…       Домой я шла в растерянности, не зная, радоваться мне или нет. Одно я знала точно: часть меня не спасти, но я нашла себе учителя, который поможет мне получить хоть капельку силы, что даст мне шанс выжить. В том, кто в недалеком будущем будет меня учить, я не сомневалась, как и в прекрасном учителе.              Колокольчик на моей шее звенит громко, поэтому неприятности и беды всегда знают, где меня можно найти, как пастух знает, когда корова возвращается.       Так что стоило ли мне удивляться, когда возле дома я заметила белую машину, рядом с которой ругались родители, обсуждая что-то так громко, что даже мне стало не по себе, а я ведь привыкшая уже к этому. Иногда, когда они думали, что я сплю, то кричали так, что окна звенели, а пол ходуном ходил! Я всегда удивлялась, как ничего по комнате не летает. С темпераментом моей «мамочки» этого ждать и надо было, а про отца лучше молчать. Я всегда знала, что самые тихие и сдержанные люди взрываются так, как ядерные бомбы не взрываются. Поэтому лучше держаться от них подальше. Никогда не знаешь, что будет последней каплей. Причем повезет, если взорвется с криком, а если он еще и решит физически напряжение сбросить? Не в том смысле, о котором думают неприличные, вроде меня, люди, а в том, что… ну, руку там поднять на окружающих. Слово ранит, конечно, но от удара калекой можно остаться.       Стараясь не привлекать к себе внимание, я застыла рядом. Обо мне все равно узнают, так лучше чуть-чуть попозже, чем никогда. Я слабо улыбнулась, махая рукой резко помрачневшей женщине и отцу, на лице которого вселенская печаль оставила отпечаток. Кажется, что он уже сам не выдерживает всего этого.       — Почему ты не в школе, Наги? — женщине требовательно посмотрела на меня, уперев руки в бока. — Мы столько денег платим за твое обучение, а ты прогуливаешь?       «Ты забыла, кто тебе кости в будку бросает?» — почему бы не посмеяться над этим мысленно, тем более что смысл у двух этих фраз одинаковый. Бросила взгляд на отца, который изображал статую, наблюдая за чем-то на небе.       — Я не прогуливаю, отпросилась, чтобы немного побыть дома, — на самом-то деле, нет, но она же не станет проверять. Ей плевать. Отец еще мог бы проверить, но она ему все мозги выедает и нервы, у него сил ни на что не остается. — Хотела заняться дома новым проектом по литературе, — даже не знаю, зачем уточняю, ей же все равно, если так подумать.       — Тогда почему ты СЕЙЧАС им не занимаешься? — продолжает допрашивать она, складывая руки на груди и недовольно хмурясь.       «Вот же пристала…»       — Я вышла подышать свежим воздухом…       — Открыла бы окно, — парирует она, смотря теперь на мужа, мол, смотри, кого ты воспитал. Не хотелось бы ее огорчать, но не воспитал. Единственный человек, который занимался моим воспитанием, уехал обратно в Италию и, надеюсь, что там нашел спокойствие и счастье. — Милый? — о, точно, один из излюбленных приемов, заручение поддержкой мужчины, против которого я никогда не иду.       — Наги, иди в комнату, я после с тобой поговорю.       Я сдавленно хмыкаю в ответ на это, потому что у этого человека за год так и не нашлось ни одной минутки, чтобы поговорить со мной, а тут он вдруг решил это сделать. Интересно, хватит ли мне ума не идти на поводу у вредности и выслушать его, а не проигнорировать? Скорее всего, я именно так и сделаю. Сделаю то, что делала всегда в таких ситуациях, просто проигнорирую, ведь меня так просто игнорировали столько лет.       Быстро снимая сапожки и скидывая пальто, я бегом направляюсь на кухню. В рекордные сроки закрываю ящики и «прибираюсь», чтобы не оставалось и следа от того, что я делала. Помыв чашку, я вдруг припоминаю, что из-за неожиданного приезда родителей пострадает еще кое-кто, слуги, которым я устроила временный отпуск.       Набрать сообщение я, конечно, успеваю, а вот они вряд ли успеют добраться сюда быстро и при этом остаться незамеченными. Второй ногой и на те же грабли, так и знала, что что-то подобное случится!       — А куда делась прислуга? — отец замирает в дверях на кухне, внимательно следя за тем, как я мою пивную кружку, стараясь оттереть разводы от какао. — Я был уверен, что поручил им следить за домом и тобой, — он краешком губ усмехается, а я ощущаю его внутреннее состояние веселья.       Поставив кружку на верхнюю полку, я закрываю ящик.       — Я сказала им, что они могут оставить меня одну, — отцу сказать правду я могу, прекрасно зная, что он ничего не сделает мне или слугам. Это только «мать» наслаждается чужой болью и неспособностью дать ей отпор. Деньги испортили ее, сделав такой жестокой и гнусной. — Мне хотелось побыть одной, почувствовать себя взрослой.       Мужчина кивает и садится за стол, задумчиво слушая цокот каблучков по полу на втором этаже. Слышится тихое пение, а еще громко хлопают дверцы шкафа. Наверное, женщина раскладывает вещи в своих шкафах. На секунду нас накрывает спокойствие, пока я не ощущаю, что мужчина становится каким-то мрачным.       — Наги, я все не мог задать тебе один вопрос, — он тяжело вздыхает, сунув руку во внутренний карман пиджака и доставая буклет. Он кладет его на стол, позволяя мне подойти и взять его в руки. На иллюстрации красивая школа, окруженная деревьями. Перед ней сидят ученики, все улыбчивые и белозубые. Там, наверное, очень здорово, раз они так улыбаются. — Хочу спросить тебя. Я знаю, что Лауретта научила тебя итальянскому, если нанять репетитора, то ты достигнешь совершенства, и учеба за границей не будет для тебя проблемой. Здесь тебе явно скучно, да и возможностей не так много, как там. Хочешь ли ты учиться в Италии?       Это… неожиданно. И очень хочется согласиться, но, если я это сделаю, то тогда накрылись медным тазом все мои планы.       А колокольчик на моей шее все звенит и звенит, привлекая неприятности к хозяйке.