EuroMedika

      Когда Пит пришёл в себя, он увидел, что девушка находится поодаль, прислонившись спиной к стене кирпичного дома. Рядом с ней стоял плечистый блондин в спортивной куртке с логотипом «Temple University» — «LaCrosse». Как Пит понял, Хейзел описывала внешность своего обидчика. Судя по её смущённому смеху, ей было скорее неловко, чем страшно.       — Он был такой страшный… одноглазый. У него был монокль со свастикой. Чёрный кожаный плащ и сапоги как у гестаповца. Больше ничего не помню. Было темно, и всё случилось так быстро.       Спортсмен несколько раз провёл рукой по взъерошенным волосам.       — Охренеть. Тут неподалёку притон, где тусят неонацисты, в основном позёры. Они типа, слушаю немецкий метал, читают «Майн Кампф» и прочую хрень.       — Откуда у тебя такие детальные познания? — спросила девушка.       — Они меня закадрить хотели, — признался парень без тени стыда. — Вроде, у меня внешность арийская. Как мало надо, оказывается. Хоть бы поинтересовались, натуральный ли я блондин. Видать, им не хватает новобранцев. Даже пиво халявное предлагали. Я им сказал, что у меня в семье все поляки. Откуда фамилия Хаузер? Ума не приложу. Они вежливо отвалили. Про поляков я им, конечно, набрехал. Надо же было как-то от них избавиться.       Девчонка опять рассмеялась, уткнувшись макушкой в грудь своему спасителю, который тоже посмеивался из солидарности.       — Когда-нибудь я тоже научусь брехать, — сказала она, когда перевела дыхание. — Если надумаю поступать в вуз, скажу приёмной коммиссии, что я какая-нибудь мексиканка. Там глядишь, отстегнут пару тыщёнок стипендии как представительнице расового меньшинства. А что в этом такого? Мексиканцы то и дело притворяются американцами. Документы себе фальшивые добывают, чтобы их из страны не выперли. Так почему я не могу прикинуться мексиканкой?       Шутка Хейзел навела парня на мысль.       — Что этому типу от тебя было нужно? Хотя, можешь не отвечать на этот вопрос. Если ты сойдёшь за мексиканку, значит сойдёшь и за еврейку. Видать, у них такой ритуал посвящения, зарезать еврейку. Они там особо не церемонятся и в детали не вникают. Раз не блондинка, значит зарезать можно. Ты уверена, что он тебе не навредил?       — На все сто. Уверяю тебя, ему была нужна не я. Он схватил мой фотоаппарат и смылся. А ко мне почти пальцем не дотронулся.       Красавчик был явно разочарован. Он не имел права хвастаться, что спас смуглянку-мексиканку от фашиста. Героическая фантазия выскользнула из его пальцев.       — Вот ублюдок! Если тебя это утешит, я ему здорово вмазал по роже. У него аж башка зазвенела, как колокол. Он небось сейчас скулит где-то в подворотне. Не переживай, мы с пацанами его разыщем.       Девушка огляделась вокруг. Улица была пуста.       — С какими пацанами?       — У меня своя шпана. Проверенные люди. Если бы они были со мной сегодня вечером, он бы живым не ушёл.       Девушка встревоженно провела смуглыми пальчиками по рукаву его куртки. Она не могла не заметить, что от него несло алкоголем. Судя по приторному запаху, он выпил несколько стаканов пепси-колы с ромом. Это был самый популярный напиток среди студентов. Сахар в газировке усиливал действие спиртного.       — Да ладно, не связывайся. Забудь.       — Что значит, не связывайся? Ты думаешь, я это дело так оставлю? Чёрта-с-два!       — На это есть полиция. Пусть она и разбирается.       — Полиция? Не смеши меня! Легавым наплевать. Они все продажные суки. Только и делают, что жрут пончики и сосут кофе. Им нет дела до простых смертных. Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что надо брать правосудие в свои руки.       Он уже расправил плечи, и вытянул шею, чем ещё больше встревожил Хейзел.       — Притормози, приятель. Кстати, как тебя зовут?       — Кен. Как резиновая кукла.       — Тебе идёт. Послушай, Кен, мне и так неудобно, что ты втянулся в эту историю. А теперь ещё хочешь замутить травлю на лешего. Неужели у тебя есть время на всё это?       Исполинские плечи Кена приподнялись на вздохе и вдруг сникли.       — Вот как раз времени у меня предостаточно. Я уже с нового года харкаю в потолок. С тех пор как меня выперли из команды, мне нечем себя занять. А тут появилась возможность сделать доброе дело. Это же послание с неба. Откровенно говоря, последнее время у меня на душе стрёмно. Я из бара не вылазил. Мне уже бармен предложил постелить за стойкой.       Ореховые глаза Хейзел наполнились состраданием.       — Господи, за что же тебя выгнали?       — Не бойся, я никого не изнасиловал.       — Я вовсе не…       — Да ладно, — Кен отмахнулся необидчиво. — Девчонки первым делом об этом думают. Нет у меня никаких секретов. Выперли за стероиды. Какая-то гнида настучала, ну, тренер и потащил анализы сдавать, прямо из раздевалки. Естественно, устроили экзекуцию, отстранили от тренировок. Направили к наркологу наблюдаться. Я сначала брыкался и матерился по чём свет, но чувак оказался на удивление адекватным. Мы с ним пару раз говорили по душам. На самом деле всё так тупо вышло. У нас все пацаны в команде колятся, ну, чтобы мышцы накачать. Без этого никак. Ты можешь питаться яичными желтками и не вылазить из спортзала, и этого будет мало. Все на это глаза закрывают. Не пойман — не вор. А тут кто-то настучал самой верхушке. И козлом отпущения сделали меня. Ну, типа, капитан. Пример должен подавать. А то, что я помог взять золото три сезона кряду, это роли не сыграло. Короче, прощай команда. Прощай стипендия. Хоть куртку не забрали. На том спасибо. Вот и сижу, заливаю свой позор.       — Мне очень жаль. Не знаю, что ещё сказать.       — Да хрен с ним. Мне всего семестр осталось доучиться. А дальше… На медицинский наверное, — он с таким же успехом мог бы сказать «на эшафот». — Потом уже будет не до подвигов. Сейчас самое время поймать паскуду. Благо, мои друзья от меня не отвернулись. Стоит мне свистнуть, как они примчатся. Решено. Завтра выходим на охоту. Прочешем все клубы, где тусуются скинхеды. Настигнем падлу, оторвём ему башку и принесём тебе в пакетике в качестве доказательства.       — Не нужна мне его голова. Ты свою береги. Кажется, она у тебя не очень надёжно прикручена.       Девушка запахнула поплотнее куртку и скользнула мимо своего спасителя, оставив его с отвисшей от негодования челюстью.       — Вот она, чёртова благодарность! Не успел я залезть на своего белого коня, а ты меня уже стаскиваешь. Вы, тёлки, вечно ноете, что настоящие мужики перевелись. А когда мы пытаемся вести себя по-мужски, вы нос воротите. Кто тебя до дому провожать будет?       — Есть кому.       Пит Холлер, который всё это время наблюдал за сценой, лёжа на тротуаре, не был уверен, что девушка имела в виду его. Его сомнения рассеялись только тогда, когда она сама подошла к нему, протянула ему руку и помогла подняться на ноги. К счастью, его равновесие не пострадало, хотя затылок до сих пор ныл. Таинственный зачинщик, нанёсший удар Питу, не преследовал цель убить его, а просто временно убрать с пути.       Глядя им вслед, Кен Хаузер массировал отвисшую челюсть, которая никак не хотела становиться на место.       «Я уже не врубаюсь, — думал он. — Я спас эту чернявую дуру, можно сказать, вырвал её из лап нациста, который собирался её изнасиловать, а потом зарезать, а она… она пошла домой с каким-то сопляком, который бухнулся в обморок. Правду говорил препод литературы. Нынче тёлки не ведутся на мышцы. У чувствительного хлюпика больше шансов, чем у спортсмена».       Он вернулся в бар и заказал очередной стакан газировки с ромом. Деньги у него давно кончились, но бармен знал, что этот малый будет приходить каждый вечер с купюрами в кармане и добросовестно их пропивать.       Около десяти вечера Кен попросил разрешения воспользоваться телефоном и оставил сообщение своему наркологу.       «Добрый вечер, доктор МакАртур. Это я, Кенни… Вы велели мне позвонить Вам, если мне будет плохо. И вот я звоню Вам из бара. Я знаю, Вас нет в кабинете. Вы на конференции. Я здесь буду ещё до двух утра, пока меня не вытурят отсюда. Я буду Вам периодически позванивать. Можно? Меня преследуют нехорошие мысли … об убийстве. Сегодня вечером я чуть было не отправил на тот свет одного ряжёного дебила. Вы мне очень нужны, доктор».       Всхлипнув, бывший капитан команды лакросс повесил трубку и уронил голову на стойку.