EuroMedika

Олд Сити, исторический район Филадельфии — март, 1982       К середине марта жители Персиковой улицы начали потихоньку снимать рождественские украшения с окон и дверей своих домов. На смену снеговикам и красноносым эльфам пришли зелёные ирландские гномы, которых выставляли на день Святого Патрика. Этим гномам суждено было проторчать под дождём ещё до апреля. За несколько дней до Пасхи их должны были заменить на розовых зайчиков с плетёными лукошками. Так или иначе, фасад старинных построек никогда не оставался пустым.       По вымощенному тротуару шли три девицы, одетые не по сезону легко. Поверх коротких платьишек в стиле поло на них были свитера с логотипом престижного женского колледжа «Брин Маур». Звали их Кэрол Кинг, Эмили Лорд и Тереза Лазарро. У всех трёх были мелко завитые, мышинно-русые волосы, затянутые в хвосты. Со спины их можно было различить только по цвету махровых резинок.       — Не знаю, может, это проявление снобизма, — говорила Кэрол, будущая журналистка, — но меня выворачивает при виде эти картонных уродцев. Должен же быть какой-то закон против такого варварства. Сто лет назад здесь жила филадельфийская элита. А теперь? Жлобы с биржи.       — Это лишний раз доказывает, что за деньги вкус не купишь, — поддержала подругу Эмили, будущая преподавательница зарубежной литературы. — У моего парня комната в общаге и тo обставлена приличнее.       — Этих пластмассовых оленей я видела в пригороде Нью-Джерси, — добавила Тереза, которая ещё три раза меняла специальность и потому и потому оставалась на пятый год чтобы наконец закончить бакалавр в психологии. — У них рожки мигали огоньками. Если долго смотреть, то можно получить эпилептический приступ.       Чтобы подчеркнуть своё пренебрежение к своим рабочим итальянским корням, Тереза передёрнулась, точно её ударило током. Её подружки скопировали её движение и потешный звук, который она издала губами. «Брррр!»       Они остановились у кирпичного викторианского дома, в котором жила их подруга Лили Гардинер со своей овдовевшей мамой, преподававшей историю искусств в том самом колледже. Их дом был единственным, который ничего не украшало кроме венка из сосновых веток на двери. У Лили был день рождения, и она решила отметить его в скромном домашнем кругу, как и завелось после смерти отца. Студенток немного удивило то, что дверь открыл Кен Хаузер, который не попадался им на глаза с тех пор, как его выгнали из команды и лишили стипендии. Значит, Лили его не бросила, хотя у неё на это были веские причины. Их любовь побила все рекорды. Эти двое были вместе с шестого класса. Быть может, этим они были обязаны тому, что отучились в разных школах, а потом поступили в разные университеты, встречаясь по выходным. В их отношениях не наступило той пагубной бытовой фамильярности. По крайней мере, Лили ни разу не застукала своего возлюбленного за изменой. В том, что Кен ходил налево, её подружки не сомневались. У игрока в лакросс слишком много искушений. В будущем Лили ждало грубое пробуждение, если она действительно собиралась выходить за него замуж. Если бы они поселились вместе, ему было бы труднее скрывать свои амурные похождения. А может, они уже расстались, и Лили позвала его в качестве дворецкого, чтобы он открывал дверь и помогал гостям снимать верхнюю одежду? Девушки отметили, что за последние несколько месяцев он изменился внешне, и далеко не в лучшую сторону. Его щёки украшали ядрёные фурункулы, а кожа имела нездоровый желтоватый оттенок.       — Где именинница? — спросила Кэрол, бесцеремонно передавая ему коробку с тортом.       — У себя в комнате, — ответил Кен равнодушно. — Ругается с матерью, как всегда. Никак не может выбрать наряд.       Девушки одна за другой побросали на него свои свитера и расположились в гостиной. Вместо того чтобы развесить их одежду по крючкам, Кен свалил всё в кучу под вешалку. Перед тем как поставить торт в холодильник, он нарочно встряхнул его, чтобы крем размазался о стены коробки. Эх, невесело быть единственным парнем на празднике! Кену очень не хватало покойного профессора Гардинера, с которым он неплохо ладил и чьё присутствие скрашивало этот курятник. Даже кавалер Эмили Лорд не пришёл. Кену предстояло одному сражаться с этой лавиной эстрогена, которая была вот-вот готова обрушиться на него. Он проклинал себя за то, что забыл плеер с наушниками дома. Из гостиной до него долетали обрывки женской беседы.       Тем временем Лили и её матушка находились в спальне на втором этаже, пытаясь решить вопрос с нарядом для именинницы. Сорокапятилетняя Эллен Гардинер стояла у распахнутого окна с ментоловой сигареткой и давала указания своей дочери, которая сидела на кровати в нижнем белье, скрестив покрытые пупырышками руки на груди. Её белокурые волосы были завиты крупными волнами и прихвачены по бокам заколками с хрусталём. Отвергнутые наряды валялись по всей комнате.       — Дорогая, ты слишком стараешься, — говорила вдова. — Мне никогда не нравилось это красное платье с вырезом на спине.       — Мам, мне двадцать два года. Можно я сама решу в чём мне принимать гостей?       — Твой туалет — это крик отчаяния. Надень что-нибудь попроще. Ты будто пытаешься вернуть парня, который уже давно не твой. Кен к тебе давно охладел. Все это признают кроме тебя. Только не вздумай плакать, а то тушь потечёт. Я говорила тебе не красить глаза так жирно.       — Мам, дай мне одеться, — взмолилась будущая юристка. — Уже гости внизу.       — Ничего, твои подруги подождут. Кен их развлечёт, не сомневаюсь. То, о чём я с тобой говорю сейчас, важно. Девочка моя, когда ты наконец посмотришь на вещи трезво? Сколько можно цепляться за школьную любовь? Ты уже десять лет на него потратила. Так долго встречаться неприлично.       Лили подняла на мать свои бледно-голубые глаза.       — А что тогда прилично? Скажи мне? Не все же такие, как ты. Ещё двух лет не прошло с папиной смерти, а у тебя уже любовники.       Эллен Гардинер потрясла сигаретой над головой дочери.       — Я твоего отца держала за руку до последней минуты. Я пропустила церемонию вручения наград, пока он лежал в больнице. Я заслужила право немного пожить для себя. Сколько мне лет осталось? И вообще, мы говорим не обо мне, а о тебе. Кен вообще знает, что это ты донесла на него?       — Господи, мама, как ты можешь задавать такие вопросы? Если бы Кен знал, его бы тут сейчас не было. Я поступила так, как считала нужным. Я боялась за его здоровье. У него всегда была чистая кожа, а тут вдруг полезли фурункулы, и не только на лице, но и на спине, на животе. Пожелтели белки глаз. Поднялась температура. Более того, он стал вспыльчив, агрессивен. Он таким раньше не был. Вот я и пошла к тренеру. Что бы ты сделала на моём месте, мама?       Эллен дёрнула оголённым плечом.       — Я бы давно нашла себе другого кавалера. Впрочем, ты знала, что я это скажу. Если ты свяжешь судьбу с Кеном Хаузером, тебе придётся всю жизнь его пасти, спасать от самого себя. У тебя не будет времени ни на учёбу, ни на работу, ни на развлечения. Ты будешь дёргаться каждую минуту. А что, если Кен наглотается таблеток? А что, если он сядет пьяным за руль?       — Мам, не наезжай на него так. У него сейчас много стресса. Он готовится к поступлению в мединститут, собирает документы.       — Никуда он не поступит, и ты сама прекрасно знаешь. У него по биологии слабая тройка. Он за четыре года не научился решать элементарные уравнения по химии. Я недавно обедала с его профессором. На прошлой неделе его уличили в жульничестве. Он написал формулы на ладони перед контрольной. Говорю тебе, Кен — неудачник. Он не может играть в лакросс без стероидов и сдавать экзамены без шпаргалок. Тебе нужен такой мужчина рядом? Ты ещё будешь умалять перед ним свои достижения, чтобы он не комплексовал. Твой бедный отец в могиле ворочается. Твой отец был настоящим мужчиной. Он не боялся сильной, успешной женщины, потому что сам был успешным.       Лили, которая выслушивала подобные мысли не в первый раз, стиснула кулаки и вытянулась как струна.       — Мамуля, — процедила она сквозь зубы, — я знаю, папа был идеалом. Вот почемy ты так быстро нашла ему замену. Но опять же, мы говорим не о тебе, так как сегодня день рождения у меня. Не порть мне настроение. Ладно? Иначе, клянусь, я больше не буду отмечать дома. В следующий раз я возьму Кена и друзей, и мы пойдём в бар.       Эллен покачала головой, выбросила окурок в окно и оставила дочь одну. Через несколько секунд она уже приветствовала гостей нараспев. Студентки «Брин Маур» по очереди обнимали её и хвалили её внешний вид. Кен наблюдал за этой сценой из коридора, сжимая в руке банку пива, которую принёс с собой, зная, что на вечеринке не будет ничего, кроме грейпфрутовых коктейлей.       — А всё-таки, где же именинница? — спросила Кэрол, когда эйфория от встречи немного улеглась.       — Она весь вечер готовилась к экзаменам, — ответила Эллен. — Выпила два котелка кофе.       В эту минуту на втором этаже сердито хлопнула дверь. Именинница спустилась к гостям в чёрной водолазке, растянутых спортивных штанах, без макияжа и затянутыми в неопрятный пучок волосами. На ногах у неё чавкали шлёпанцы. Подружки смотрели на неё с недоумением.       — Наша Лили будет единственной натуральной блондинкой на юридическом факультете, — вставила Эллен, придя на выручку дочери. — У неё волосы не потемнели с младенчества. Её покойный отец говорил, что они у неё станут пшенично-русыми. А они как были льняными, так и остались.       Даже не посмотрев на мать, Лили вяло обняла однокурсниц.       — Еду должны доставить минут через пятнадцать. Надеюсь, вы голодные. На этот раз французская кухня.       Лили направилась к винному шкафу чтобы выбрать подходящую бутылку мерло. Пока она читала наклейки, Кен выбрался из своего укрытия и подошёл к ней из-за спины.       — С днём рождения, — буркнул он ей в ухо, легонько массируя ей шею. — Твоя маменька смотрит на меня как Геббельс на евреев.       — Не говори гадости. — Лили дёрнула плечом, сбрасывая его руку. — Она просто занята продажей нашего загородного дома.       — Она таки решила его продавать?       — А зачем он нам? Пока папа был жив, он туда ездил на рыбалку. Сейчас дом круглый год пустует. Естественно, мама дёргается, следит за рынком, чтобы не прогадать. Ты когда-нибудь пытался продать кусок недвижимости?       — Я однажды пытался продать старый телевизор через газету, — вякнул Кен. — Попытки мои не увенчались успехом, и пришлось отнести развалюху на свалку.       — Тоже мне, сравнение! Если не можешь сказать что-нибудь умное, лучше промолчать.       — А если я буду молчать, ты обвинишь меня в безразличии. Да будете тебе известно, я твоей маме приготовил небольшой сюрприз.       Встревоженная не на шутку, Лили резко обернулась.       — Выкладывай. Что ты там задумал? Перед тем, как показывать сюрприз маме, я хочу сама его одобрить.       — Помнишь, как она говорила, что ей нужен хороший фотограф, который бы мог снять дом изнутри для рекламы? Ну вот, я нашёл подходящего человека. Будет совсем недорого.       Дружелюбный жест кавалера ещё больше взбесил девушку.       — Господи, ты же знаешь, что деньги — не вопрос. Мама согласна заплатить прилично за профессионала. Ты хоть видел портфолио этого чувака?       — Не видел. Но чувствую нутром, что портфолио обалденное. И вообще, это не чувак, а девчонка. Совсем молодая. Лет шестнадцать.       — Мне не нравится, как всё это звучит. Маме нужен проверенный человек со стажем, который знает, как фотографировать недвижимость. Там надо не только стены снять, но и сам участок, с речкой и природой. Нам не нужна малолетка, которая готова работать за гроши. Ты уж перед ней извинись.       — Поздно извиняться.       — Что значит поздно?       — Она уже здесь.       — Как здесь?       — Прибыла. Я ей дал адрес и велел подойти.       — Ты шутишь!       — Не шучу, ей Богу! Посмотри в окно. Она уже тут.       Побледнев, Лили выглянула на улицу и чуть не уронила бутылку с вином. У входной двери стояло маленькое, тёмное, кудрявое существо в наряде из синих оборок и полосок чёрной кожи. На шее у неё висел фотоаппарат, а под мышкой была папка.       «Может, притвориться что никого дома нет?» — промелькнула мысль в голове у Лили.       Но Кен уже бросился в прихожую открывать дверь.       — Заходи! — раздался его радушный, чуть нетрезвый голос. — Добро пожаловать. Надеюсь, ты нашла адрес без проблем?       — Без проблем, — ответила девушка. — Ты всё очень ясно объяснил. Мне разуваться?       — Не надо. Тут все свои, — положив ладонь на спину гостьи, Кен провёл её в гостиную. — Дамы, знакомьтесь. Перед вами талантливейший юный фотограф Филадельфии. Её зовут Хейзел. А фамилия? Творческим людям она не нужна. Миссис Гардинер, это мой подарок вам в честь дня рождения вашей дочери. Эта малютка взялась фотографировать ваш загородный дом.       — Приятно познакомиться, — сказала Хейзел, протянув смуглую ладошку.       Эллен вздрогнула, будто ей предложили погладить грязного котёнка.       — Боже! — взвизгнула она. — Мне нечего предложить нашей маленькой гостье кроме апельсиновой газировки. Кен, ты всегда в своём репертуаре. Как сюрприз, так сюрприз.       Пока Эллен рылась в холодильнике в поисках безалкогольного напитка, Кэрол наклонилась и цыкнула на ухо Эмили:       — Что я тебе говорила? Вот с такими созданиями Кен ошивается. А Лили упорно прячет голову в песок. Теперь он водит своих шалав в дом её матери.       Тем временем, Лили решила устроить нежданной гостье небольшой экзамен.       — Если ты так интересуешься фотографией, ты наверняка была на последней выставке в институте искусств.       — Ну да, — поперхнулась девушка. — Разумеется, была.       — Ну, и чья работа тебя больше всего впечатлила?       — Они… они все очень впечатляют.       — Это не серьёзный ответ. У тебя, как у профессионала, должны быть свои вкусы и предпочтения. Ты должна была запомнить несколько имён. Своих кумиров и конкурентов надо знать.       Хейзел взглянула на Кена, точно моля о помощи, но у бывшего капитана вид был такой же запутанный. Честно говоря, такой поворот событий его удивил. Он не ожидал, что его невеста устроит малолеткe такой брутальный допрос. A теперь он скрывал смущение тем, что потягивал пиво и блуждал взором по потолку.       — Этих имён было слишком много, — пробормотала Хейзел наконец. — Они все перемешались у меня в голове. Когда приходишь на выставку, глаза разбегаются.       Лили сухо кивнула.       — Ясно. Тогда ответь мне. Если в городе столько прекрасных фотографов, то почему выбор моей мамы должен остановиться именно на тебе? Надеюсь, мои вопросы тебя не смущают. Ты должна учиться себя продавать. Рынок и так пресыщен. Что тебя отличает от остальных?       — Я знаю что! — сказала девушка, к которой вернулась её прежняя бойкость. — Мой фотоаппарат — волшебный. Пусть он не самый дорогой и сложный по конструкции, но у него линза ясновидящая.       — Это верно! — поддержал её Кен, осушив банку пива и скомкав её в кулаке. — Я сам видел. Такие моменты ловит, которые глазами не увидишь.       Лили повела льняной бровью, продумывая свой очередной шаг.       — Хорошо, — отрезала она, потянувшись к папке с фотографиями. — Может быть, вместо того чтобы продолжать эту никчемную перепалку, нам лучше перейти к просмотру твоих волшебных работ?       Хейзел зажмурилась и вздрогнула, точно наступив босой ногой на острый предмет.       — Постойте, я сама выберу фотографии. Они все перемешаны. Там не всё… не всё для ваших глаз.       Увы, было поздно. Лили уже завладела папкой. С жестокой медлительностью, она развязала шнурки и вытащила содержимое. Её подружки тут же выстроились у неё за спиной. Раздались вздохи и восклицания.       «Бомжи, наркоманы, неформалы… Концерт, врождённые дефекты… Безногие ветераны. Ещё бомжи. А кто этот сексапильный злодей в чёрном? Какой у него профиль хищный. Так… Заброшенная фабрика. Опять бомжи? Это уже какой-то социальный манифест в картинках. О, посмотри, это наш капитан Хаузер».       Услыхав своё имя, Кен встрепенулся и вытянул шею, чтобы разглядеть то, на что глазели студентки.       — Ха, действительно я! — воскликнул, ткнув пальцем на чёрно-белую фотографию, с которой ухмылялся красавец блондин. Ветер трепал его волосы. Сквозь обтягивающую белую майку проступали кубики пресса. — А у меня нехилая мускулатура. Не зря стероиды колол. — Тут он обратился к Хейзел: — Эй, малютка, где же ты меня подстерегла?       — На пристани, — ответила девушка. — Ты стоял один.       — Ну ты даёшь! А можно копию этой фотки? Повешу у себя над кроватью для стимула.       Поглощённый тщеславием, Кен не заметил, как его избранница закрыла руками лицо.       — Невероятно, — пробормотала она. — Обалденный подарок на день рождения.