EuroMedika

      — Думаю, не будет лишним позвонить нашему страховому агенту, — бубнил доктор Чендлер. — Можно смело предположить, что совещания, запланированные на сегодня, отменяются. В глубине души я испытываю облегчение от того, что моя встреча с вице-президентом компании «Pfizer» сорвалась. Я рад, что мне не придётся сидеть напротив него. Клянусь, его глаза источают яд. Его змеиный взгляд кого угодно парализует. А что Вы думаете по этому поводу?       Доминик Ферран, президент учреждения, пожал плечами со свойственным французам нигилизмом.       — C'est la vie.       Это самое оригинальное, что он мог выжать из себя. В самом деле, что он ещё мог сказать? Он получил эту должность всего полгода назад, а добивался её около десяти лет. Ферран не считал себя суеверным, но в эту минуту готов был поверить, что кто-то напустил на него порчу. За двадцать лет существования учреждения ничего подобного не случалось. Враги традиционной медицины неоднократно появлялись на площадке перед институтом, но ни разу не проникали внутрь. Почему это должно было случиться именно во время его администрации? Его королевство полыхало у него на глазах. Когда вспыхнула лаборатория, приоритеты резко сменились. Полицейские поспешно уступили арену пожарным. Отлов зачинщиков отошёл на второй план. Главной целью было вывести всех пациентов и работников института на воздух.       — Это недочёт нашего Четти, — продолжал Чендлер. — Ведь это он отвечал за меры безопасности. Он должен был следить за входом. Куда он смотрел? Зачем ему все эти камеры, если он ими не пользуется по назначению?       — Я видел как его выводили полицейские, — ответил Ферран, сонно растягивая гласные, не отрывая взгляда от окон, из которых валил дым. — Я склонен верить, что он на стороне этих хулиганов. Во всяком случае, меня бы это не удивило.       — Его не в тюрьму надо, а в психушку. Теперь он орёт, что его дочь застряла в служебном лифте. Что за бред? Этот лифт стоит без употребления уже месяца три.       — Я думал, его дочь в Гарварде.       — Да нет у него никакой дочери, Доминик. Это всё его фантазии. Сами подумайте, какая женщина связалась бы с таким чудаком?       На этот вопрос Ферран точно не мог ответить с уверенностью. После трёх разводов он мог лишь догадываться о том, чего хотели женщины. Вот за что он не любил британского коллегу, так это за его привычку болтать в стрессовых ситуациях и задавать риторические вопросы.       Два светила стояли на противоположной стороне улицы, немного поодаль от остальных работников института, которые успели эвакуироваться.       — Может, пересчитать сотрудников? — Чендлер предложил внезапно. — Так, на всякий случай… чтобы убедиться.       — А если кто-то не вышел, что Вы предлагаете? Самим бросаться в пекло? Успокойтесь, Филипп. На это есть пожарные и полицейские. Вы не для этого учились в Оксфорде так же, как я не для того учился в Сорбонне. Хотя, признаюсь, что судьбы некоторых коллег волнуют меня больше, чем других.       — Которых именно? — спросил Чендлер.       — Я думаю, мы интересуемся одними и теми же людьми, Филипп. Я знаю, что кое-кому конспекты и дипломы важнее собственной жизни. Я говорю о нашем драгоценном этике. Вот уж у кого правильно расставлены приоритеты. МакАртур вернётся в полыхающее здание ради какой-нибудь бумажки. Он на такое вполне способен.       — Значит туда ему и дорога, — отрезал Чендлер. — Может, у него девять жизней. Одну он уже использовал, когда вышел живым из аварии.       В эту минуту Доминик Ферран заметил, что за происходящим пристально наблюдал мужчина лет пятидесяти пяти, ещё более невезучий в личной жизни, чем он сам — прокурор Джек Риф. Его блуждающий, встревоженный взгляд упал на двух светил.       — Господи, он идёт сюда, — процедил президент полыхающего института. — Что ему надо? Неужели он идёт выражать сочувствие? Ещё чего не хватало.       — Простите, — начал Джек дрожащим голосом, — вы случайно не видели доктора Томассена?       — Не видели, — сказал Чендлер, не глядя на прокурора. — Но если Вам нечего делать, можете идти внутрь и искать его. Пожарные не будут Вас останавливать.       Джек Риф расстегнул дрожащими пальцами ворот рубашки. Пот струился по его бледной шее. Тяжело дыша, он положил руку на грудь. Это пафосное поведение взбесила Феррана не на шутку.       — Вы нашли самое подходящее время перенести инфаркт, сэр. Сейчас с Вами некому возиться. Если Вас нервируют подобные зрелища, то зачем Вы сюда пришли? И почему Вы так волнуетесь за Мартина Томассена? Этот малый себя в обиду не даст. Он наверняка одним из первых вырвался.

***

      Проверив все палаты постоперационного крыла, где находились лежачие пациенты, и убедившись, что они были пусты, Мартин остановился, чтобы перевести дух. Его рука сжимала кастет, который обронил один из зачинщиков. От дыма у него кружилась голова и звенело в ушах. Ему казалось, что он слышал чьи-то вопли. Он уже привык слышать странные звуки, которые раздавались как будто из другого измерения. Быть может, это была очередная слуховая иллюзия, спровоцированная кислородным голоданием? Что бы то ни было, оно не позволяло ему с чистой совестью покинуть горящий институт. Где-то внутри этой раскалённой ловушки из железобетона и стекла находилось живое существо.       Пробираясь по задымлённому коридору, он понял, что крики раздавались из шахты служебного лифта. С помощью кастета он приоткрыл раздвижные двери. В эту же минуту он услышал кашель у себя за спиной. Перед ним стоял доктор Дин МакАртур. Он сорвал с себя верхнюю одежду и повязку. Брюки и нательная майка были покрыты пеплом. На груди поблёскивал крестик. На шее ещё виднелась воспалённая рана, оставленная скальпелем. Даже всего пережитого, юноша растерялся перед своим опекуном.       — Начальник, — с трудом выговорил.       — Мальчик мой.       — Что Вы здесь делаете?       — То же, что и ты. Хотя, я могу говорить лишь за себя.       Они стояли на краю дымящейся шахты.       — Какого… чёрта?       — В чём дело, малыш? Ты потерял свою тетрадку с конспектами? Ты ищешь кого-то? Нашу любимую пациентку? Она там, в кабинке, — Дин вяло кивнул. — Ты опять таращишь свой глаз. Не я её туда запихал. Поверишь ли, я тоже её люблю. Я видел, как ты тащил её по коридору. Прелестное создание в белом халате! Слышишь её крики? Ей сейчас несладко поди. Беги, спасай её. Ты же у нас супергерой, Титановый Ангел.       И, точно благословляя на подвиг, Дин МакАртур толкнул воспитанника в грудь. Потеряв равновесие, Мартин не издал звука, но его зрячий глаз расширился и сверкнул. Нет, поединок не был закончен. В последнюю секунду он схватил покровителя за серебряную цепочку, на которой висел крестик, и они вдвоём рухнули в шахту.       Полёт показался невыносимо долгим. Краем глаза Мартин видел почерневшие от дыма канаты.       Они приземлились на крышу лифтовой кабинки. Дин остался неподвижно лежать на спине. Под затылком у него сформировалась лужица крови. Из носа и рта тоже сочилась кровь. Его судорожно скрючившиеся пальцы подрагивали. Серо-голубые глаза, казавшиеся более яркими на фоне сажи, смотрели вверх. В них застыло выражение неземного восторга, будто перед наркологом предстало во всём своём великолепии царствие небесное.       Ещё не до конца оправившись от шока, Мартин погрузил дрожащие пальцы в вязкую, красную жидкость, будто видел её впервые. Он вдруг осознал, что крики внутри кабинки затихли. Только шипение и потрескивание. И апатичный вой сирен с улицы. Зажмурившись, он набрал последнюю порцию горячего, едкого воздуха в свою металлическую грудь.       — Блять, — прошептал он с выражением мучительной досады. — Вот всё, что я любил.