«Пока человек чувствует боль — он жив. Пока человек чувствует чужую боль — он человек».
Франсуа Гизо
Спокойное дыхание Джейсона медленно учащалось, а по виску уже скатывалась первая капля пота. Размеренные мысли, дрейфовавшие с утреннего принятия лекарств, начинали затягивать в пучину водоворотов воспоминаний. Мужчина тяжело вздохнул через плотно сжатые зубы: незатянувшиеся раны и боль от их существования только усиливали панику, нарастающую с каждой минутной. Болезненно хотелось забыться вновь, вернуться в забытье, а сменившаяся шумом тишина отгоняла и так еле уловимый, так сейчас необходимый сон. — Джейсон, ты меня слышишь? — Пожалуйста, сэр, вы делаете ему только хуже. — Завали, куда еще хуже?! Я ждал и так слишком долго, — мужчина нервно скинул с плеча руку медсестры. — Джейсон, Джейсон! Свое имя Броди слышал как бульканье после вытащенной пробки из наполненной водой ванны. Такой непосредственный звук. — Я хорошо тебя слышу, Хантли, — сообщил еле слышно Броди, проводя по пересохшей нижней губе языком. — Что тебя привело ко мне? Стоявшая возле незваного гостя с накинутым на плечи белым халатом медсестра, готовая в любую секунду оказать помощь своему пациенту, цокнула языком: — Сэр, вам нельзя перенапрягаться! Только скажите — и я выведу этого человека из палаты. — Знаешь, что? Вали-ка ты сама! — Уиллис грозно покосился на белокурую женщину, указывая рукой на дверь. — Будь добра, — которая от такого заявления аж покраснела. — Все в порядке, Агнета, — Джейсон приоткрыл затуманенные глаза. — Можешь нас оставить, ненадолго? Агнета работала в госпитале с самого выпуска из колледжа. И с непредвзятой верой в лучшее отдавала всю себя работе. Достигнув возраста тридцатипятилетней женщины, она не слышала ласкового слова от мужчины уже очень давно. Пока в палату под особым расположением не положили Джейсона Броди. — Я буду недалеко, сэр. Если что, нажмите на кнопку вызова, — женщина по-доброму улыбнулась писателю, при всем своем желании нагрубить посетителю она лишь свела брови в переносице и, поджав губы, вышла из палаты. Хантли, со скрипом придвинув к койке стул, найденный в углу комнаты, с нетерпением уставился на лежащего единственного свидетеля недавних событий. — Ну… давай! Рассказывай. — Что именно? Что я могу рассказать ЦРУ? — Броди перевел взгляд на потолок. Белый ничем не примечательный потолок. — Что тебя связывало с Ваасом Монтенегро и Хойтом Волкером? Улыбка сама расползлась по лицу Джейсона: — И правда, что меня связывало с Ваасом, когда второго я знать не знал. — Странно, мой друг… сумасшедший ушлепок утверждал, что вас связывают горячо-ебучие отношения. — Он ведь не сумасшедший, даже близко — нет. Хоть иногда мне казалось обратное: его притворство было блестящим, — Джейсон задумчиво растягивал слова, смакуя в голове некоторые воспоминания. ЦРУшник скривил лицо. — Посмотри на меня уже, сукин сын! — он ногой врезал по койке. — Рассказывай то, что ты знаешь: он должен был сообщить тебе, куда дел чертового Волкера с накладными. Броди посмотрел на мрачное лицо Хантли, у которого залегли глубокие тени под глазами. С его волос мельком капала вода, оставляя на белом халате мокрые разводы. «Это все лекарства», — подумал писатель. Мысли текли растянуто, как розовая жвачка той шлюхи с Принт-стрит, которая обещала отсосать Ваасу за пару баксов: она тоже растягивала резинку, наматывая ее на палец. Хотелось поймать очередную свисавшую с волоска каплю дождя. Броди даже отдернул себя от желания похлопать Хантли по плечу ногой, и ему было плевать, как это будет выглядеть и дотянется ли его нога до плеча мужчины: просто нахлынуло абсурдное желание. — Он, много трындел… я его слушал вполуха, — писатель отвел взгляд в сторону, почесывая висок указательным пальцем. Уиллис вскочил, откидывая назад стул, который упал с противным звуком. Броди отлично понимал злость ЦРУшника, но Ваас предупреждал, что власти будут надрывать задницы, чтобы выяснить, где находятся накладные. «Ну что тебе стоит, молчи в тряпочку, строй из себя принцессу — это у тебя лучше всего получается! Вот увидишь, у них пуканы будут гореть синим пламенем». — Не устраивай здесь погром, Хантли, — Джейсон спокойно поправил свое белое мягкое одеяло, которое ему дала Агнета в один из прохладных дождливых дней. — Я все-таки пострадавший. Мое состояние только недавно пришло в норму. — Джейсон! Ты доиграешься. Как только ты выйдешь из госпиталя, твоя защита закончится, тебя убьют! — зло процедил Хантли, доставая из засунутого во внутренний карман куртки черную кожаную книгу, на вид — ежедневник. — Я помочь хотел, сукин ты сын. И вот, — он небрежно кинул ежедневник в ноги Броди. — Это нашли в доме Вааса, содержание адресовано тебе. Мне пришлось потратиться, чтоб его выкупить для тебя. Джейсон поджал ноги, как ошпаренный им, черный кожаный ежедневник лежал, выделяясь на его койке, как отвратительное пятно от ботинка на белом кафеле. Писатель сглотнул, переставая вдыхать воздух носом, даже с расстояния от этой вещи пахло Ваасом. — Зачем ты принес «это» сюда? Я не просил, — Броди гневно рыкнул на мужчину, былое спокойствие как рукой сняло. — Наслаждайся чтивом этого урода. Возможно, это станет последним, что ты прочитаешь, — хмыкнул Уиллис, разворачиваясь и покидая палату Джейсона, оставляя оного наедине с прошлым. «Эй, Ваас, что за одеколоном ты пользуешься?» «Никаким, это от меня прет мужицким естественным запахом, а что?» Броди бы так и остался, не решаясь прикоснуться к ежедневнику и пальцем, если бы не факт любопытства Агнеты. Как только писатель услышал цоканье каблуков женщины, он, рывком схватив дневник, засунул его под подушку. — Сэр, как вы себя чувствуете? — Агнета с легкой улыбкой вошла в палату, держа в руках пузырек с лекарствами и планшет для заметок. — Этот мужчина был так рассержен, что чуть не сломал стеклянную входную дверь, я так испугалась, — она подняла стул и села на него. — Чуть утомился. Ты принесла лекарства? А то это помещение уже давит со всех сторон, — Броди откинулся на подушку. — Не волнуйся насчет того типа, он больше сюда не явится. — Курс назначенных вам нейролептических лекарств закончится сегодня, так что завтра к вам зайдет доктор, — сообщила медсестра, протягивая писателю последние психотропные пилюли, которые оный закинул сразу в рот. — Уже прошло столько времени? — пробормотал Броди, переворачиваясь на бок и проводя рукой по животу, где находилась все еще ноющая рана. — Ну, на этом, пожалуй, все, — Агнета закончила писать на планшете заметки и, уверенная, что ее пациент заснул, на носочках вышла из палаты, закрывая за собой дверь. Женщина, улыбнувшись себе, кивнула, посчитав, что день хоть и недолго, но был приятным. Ведь за долгое время Броди пришел в себя, соображая осмысленно. Как и в первые дни его пребывания в этом богом забытом госпитале. Как только за Агнетой закрылись дверь, Джейсон выплюнул на ладонь пилюли и положил их на тумбочку рядом со стаканом воды. «Броди, давай поиграем, а? Давай посмотрим, сколько дней ты сможешь протянуть без сна».