Взаимное Безумие

      Когда этот смертник входит, я стою у окна и делаю вид, что всматриваюсь на прохожих площади Гриммо. Вежливо здоровается и просит пройти к завтраку. Давно ли, Поттер, вы знаете, что пищу принято принимать в обеденном зале? Я бы сказал эту фразу, и похоже он ее ждал. Но я молчу, киваю на приглашение и иду за ним завтракать. Глядя сквозь спину впереди идущего ублюдка, про себя мечтаю, чтобы весь мой арсенал был со мной — тогда я мог бы оставить несколько симпатичных дырочек на его пока еще чистой коже и расцветить ее благородным алым. Ты ведь гриффиндорец, Поттер, тебе идет этот цвет. И будет идти больше, когда я положу на твои мертвые глаза по галеону. Золото на алом, как стяги родного твоего факультета — да, я был бы так щедр, чтобы ты был в цветах Гриффиндора после своей смерти! Если бы ты не был так осторожен и не лишил меня дорогих сердцу игрушек. Но я что-нибудь придумаю. Все еще впереди. Мы уже дошли до столовой, и ты распахиваешь передо мной двери. Дешевый позер. Как и твой придурок отец. Домовики расстарались: на столе меню, которое не повредит желудку после нескольких дней голодовки. Что ж, мне нужны будут силы для достойного отпора, и с удовольствием принимаю пищу. Мне даже не мешает твой немигающий взгляд. Я столько лет ел под разными взглядами всех четырех факультетов, не говоря уже об обедах с Темным Лордом и «коллегами» (одну Беллу, если вспомнить, хватит для несварения!), что меня твои гляделки не смутят. Хотя так жаль, что артефакт не даст мне воткнуть тебе в глаза нож или вилку. Хрен с ними, сошла бы даже десертная ложка. Увы-увы. Когда тарелки пустеют, я поднимаюсь и, обозначив головой легкий поклон, в знак вежливости — привычка вторая натура — ухожу к себе в комнату. Я ведь пообещал подумать, но кто сказал, что над твоим предложением, больной уродец. Попутно оглядываю плетения на помещениях, дверях и окнах — свою комнату я изучить успел. Результат не столь утешителен — гоблины Гринготтса кажутся беспечными детишками по сравнению с паранойей этого отродья. Ладно, пойдем другим путем. Недомерок остался в столовой, и куда он позднее испарился, мне не интересно. Главное, не будет досаждать своим присутствием. Так, в поисках выхода из этой ловушки, проходит весь день. Я, под видом прогулки по дому и разглядывания интерьеров, обошел все его помещения. Ни единой крохотной щели в защите нет. Казалось, что стены сотканы из заклинаний, а не сложены из камня. Во всем этом был приятный плюс — магия действовала, я пользовался заклинанием артефакторов и строителей, позволяющим видеть плетения. Эксперимента ради попытался разрезать кожу на руке слабеньким Секо — ничего не вышло, даже не ощутил магический импульс для срабатывания заклинания. Пре-крас-но. Великолепно. Изумительно. Спокойно! Дыши, Северус. Эта информация тоже может пригодиться. Ведь и Левиосой можно убить… Но в таком деликатном деле спешка только помешает, так что думать, думать и думать. А также наблюдать, искать и применять. Все-таки мой арсенал — не только смертоносные артефакты и скрытое оружие, а еще и мой интеллект и опыт. Вечером, найдя меня в библиотеке, ненавистный Поттер повел меня ужинать. Ланч я благополучно пропустил в поисках своего спасения и потому я с аппетитом поел. Когда я уже встал из-за стола, чтобы удалиться к себе, он схватил меня за руку, останавливая, и прижался отвратительно горячим ртом к моим пальцам. Вдох-выдох. Он просто провоцирует, успокойся! Вдох-выдох. Сейчас отпустит, и ты пойдешь к себе! Вдох-выдох! Отпускай уже! Вдох-выдох! Отпускай! А, черт!!! С какой радостью я бы впечатал твою морду сейчас в стол… В груди зарождается предупреждающий рык. Отродье все еще прижимается своими мерзкими губами, кожа в том месте горит, и я хочу, чтобы она сгорела без следа в тех местах, где он меня касается. Как он смеет?! В глазах начинает расплываться красный туман, изнутри почти прорвался рык, и я уже готов наплевать на последствия и начать убивать, когда он отпускает. Я стремительно направляюсь в свою комнату и запираюсь на все затворы, включая магические, и бессильно сползаю по двери на пол. За дверью слышны шаги, я тут же снова напрягаюсь, стараюсь уловить не то, что звуки, а любое колыхание воздуха за ней. Но там тихо — отродье просто стоит и будто чего-то ждет. Ну, уж нет! А-а, ф-фух. Уходит. В отчаянии роняю голову в ладони и подтягиваю колени к груди. Давно я так не сидел… С тех пор как оправился от смерти Лили. Да, Лили, я боюсь твоего… поттеровского выродка. До слабости в коленях, до дрожи в руках и пустоты в голове. Я весь в его власти. Я не сдался и сдаваться не собираюсь, но знала бы ты, как мне все это обрыдло. А я еще радовался тому, что жив остался. Наивный глупец! Нет. Надо уснуть: во сне нет каждодневного ужаса, там не присутствует это, там ты, Лили, иногда мне улыбаешься… Сомнамбулически стаскиваю с себя одежду и прячусь с головой в одеяло, скручивая тело в позу эмбриона. Приступ безжалостным девятым валом накрывает меня, и мне холодно, холодно так, как будто я лежу на льду и укрыт снегом. Я весь покрыт испариной, меня мутит, я проклинаю чертов ужин, чертова Поттера и свое чертово невезение — разве можно назвать удачей то, что этот дракклов извращенец запал на меня?! В надежде на успокоение щелкаю пальцем по вшитой ампуле с успокаивающим, и она впрыскивает зелье в кровь — когда выдастся возможность я ее снова наполню, а сейчас это единственный способ нормально уснуть, не мучаясь кошмарами наяву, не смыкая глаз до утра. Когда снадобье наконец начинает действовать, я уже не могу двинуться, под влиянием приступа тело одеревенело, и я лежу как под Ступефаем. Проклятые приступы… Если бы не они, я, возможно, тогда еще в первый его визит, смог бы цивилизованно объяснить Поттеру всю глубину его заблуждений, а не истерически проржавшись, выставить его вон. Может, тогда все и обошлось бы… Долгожданное расслабление отзывается покалыванием сотен иголочек в затекших мышцах, и я забываюсь спасительным сном.