Дай слово

— И сколько у тебя ещё осталось? — Мейсон теребит рукав толстовки Лиама, медленно задирая его вверх. Данбар испуганно отдергивает руку. Его глаза мазутом заливает горечь, и он хочет забиться в угол шкафа, как в детстве. Спрятаться от мамы за густыми рядами её блузок и платьев. Дрожать от страха, не в силах привыкнуть к темноте, и тихо скулить себе под нос. Уснуть спустя полчаса и забыть обо всём на свете. До тех пор, пока заплаканная мама не найдёт его утром, запутавшегося в её кашемировом пальто. Всё, как в детстве. Разница только в том, что Лиаму больше не хочется просыпаться. Вместо этого они с Мейсоном готовятся к контрольной, притворяясь, что проводят очередной вечер двух друзей. Привычно на полу, в кругу из учебников и тетрадей, обмениваясь неловкими взглядами и улыбками. Лиам мечтает содрать с запястья эту проклятую перечень цифр, которая меняется каждое мгновение. Сколько часов ему осталось, сколько минут, сколько секунд. Как будто обратный отсчет его смерти. Но никто не знает, что произойдёт, когда все показатели спадут к нулю. — 168 часов, — Данбару не нужно смотреть на запястье, чтобы убедиться. Он чувствует, как сменяются цифры. Как убегают бесконечно мучительные секунды. Его время заканчивается, и Лиам почти смирился. Не всем удаётся встретить своего соулмейта до того момента, когда счётчик обнулится. Но встреча с ним — главное условие, чтобы продолжить. Продолжить дышать, учиться, любить. Досадно. Данбар ведь не любил никого. Если только не считать… — Неделя? — Мейсон больно заряжает ему по плечу. Как раз по той руке, где тикают его персональные часы. — Лиам, ты совсем перестал искать? — Может, так решила судьба, — хмуро протягивает он, перелистывая конспект. Мейсону легко говорить. Он встретил Кори, когда на его часах оставалось 2928 часов. Всё произошло, как по закону притяжения. Кори перевелся в их школу, и в первый же день облил Мейсона компотом в столовой. Обычно хватает одного касания, чтобы перезапустить табло. Теперь у Мейсона целое состояние этих часов рядом с Кори, а у Лиама семь дней к финальной линии. — Заткнись, придурок! — Мейсон со злостью сметает конспекты под кровать, отправляясь искать свой телефон. Он не потеряет лучшего друга из-за адского рока, свалившегося на их плечи. Мама Лиама была права. Счастье не может быть бесконечным, если у тебя ограничено время. Но ты можешь выйти за рамки, если полюбишь кого-то по-настоящему. Семи счастливых дней тоже будет более, чем достаточно.

* * *

У Лиама остаётся 150 часов, и он приглашает Тео в кафе. Тео Рейкен, единственный друг, который никогда не задаёт лишних вопросов. Он не парится из-за времени, которое у него осталось, и не ждёт, что может изменить это. Данбару нравится его беззаботность больше всего. Вообще-то ему многое в Тео нравится, только он не болтает об этом на каждом шагу. Его хамоватая улыбка и дурная привычка играть с отросшими волосами Лиама. Его светлые глаза, скрывающее что-то ужасающе-холодное и опасное. Его подколы, не обидные, а только разжигающие энергию. — Так жаль, что мы с тобой не соулмейты, — у Лиама белое кружево пенки на губах, и Тео прыскает от смеха в кулак. Только Данбар может быть таким невинным и удивительным одновременно. Как ребенок, которого хочется спрятать в своих объятиях и любить всем сердцем. Рейкен не влюблён. Разве что совсем немного… — Время у нас одинаковое, — Тео проводит пальцем по его губам, стирая пенку, — а это уже должно что-то значить. Лиам поднимает на него внимательный взгляд и чувствует, как кровь к щекам приливает. Ему так горячо, не от капучино. От его пальцев, которые всё ещё ощущаются на коже. От его глаз, сосредоточенных только на Лиаме. Почему судьба играет против него? Рейкен заказывает для него ещё одну чашку капучино, и Лиам прячет под стол дрожащие руки.

* * *

У Лиама на запястье 96 часов, и Тео угощает его виски со льдом в баре, когда переваливает за полночь. Данбар не пил никогда, но на трезвую голову терпеть стало труднее. Слушать рыдания матери по ночам и тревожные возгласы отца. Чувствовать сочувствующий взгляд Мейсона. Это невыносимо, и только присутствие Рейкена рядом не напрягает. Он расслабляется. Он плывёт. Пьянеет. — Тебе уже хватит, — Тео отнимает у него третий стакан, и его пальцы врезаются в кожу огнём. Языки пламени танцуют на запястье, и Данбар кривится от боли. Будто шторм внутри поднимается, накрывая сердце ледяными волнами. Секунда — и вода сменяется жидкой магмой, которая затапливает лёгкие. Ему нечем дышать, и в голове пульсирует одно имя. «Тео, Тео, Тео, Тео, Тео…» — Эй, Лиам, ты слышишь меня? — ладонь Тео крепко вцепляется в его плечо. — Смотри на меня и дыши. Он не откроет глаз, потому что не выдержит. Осталось всего четыре дня.

* * *

Последние 24 часа. Весь день, как в тумане, и пути назад заросли. Обеспокоенный взгляд Тео преследует его, будто тень, и от этого только больнее. Рейкену осталось не меньше, чем Лиаму, но он здесь, в его комнате. Он волнуется за него, не за себя. Потому что Лиам слишком быстро сдался. — Ты не похож на покойника, — Тео умащивается рядом с ним на кровать. — Спасибо, ты умеешь успокаивать, — Лиам закатывает глаза, отворачиваясь к окну. Горячие руки обвивают его спину, и он почти не ощущает страха. Скользкая змея, засевшая внутри, вдруг затихла. Отпустила его сердце всего на мгновение, чтобы Лиам снова почувствовал себя живым. Это последний день, и он должен быть счастливым, как и все предыдущие. — Я люблю тебя, и ты не умрёшь, — Рейкен гладит его волосы, выдыхая прямо в ухо. — Я тебе не позволю, слышишь? Лиам судорожно кивает в ответ, прикрыв глаза. Слёзы мешают думать, и он слышит только гулкое сердцебиение за спиной. Так близко и тепло, будто весь мир остановился. Время перестало толкать его вниз, в пасть смерти. Тео прижимается к нему как можно ближе, и Данбар не чувствует, как время на запястье возрастает. Медленно, почти беззвучно. Цифры цепляются одна за другую и движутся перёд. У Лиама остался не один счастливый день. Ты можешь выйти за рамки, если полюбишь кого-то по-настоящему. Если тебя полюбят в ответ, твое время обернется бесконечностью.