***
Бокал в руках Алекса источал странный аромат, напоминавший смесь пива и крепкого чая. Не интересуясь его содержимым, он отнес «чудодейственное зелье» Джонни, который уже полчаса сидел на ступеньках, дрожа, словно от лютого мороза. Алекс заметил, что Генрих равнодушно наблюдал за сыном, не пытаясь выяснить причину его паники и не говоря ни слова. Лишь изредка он бросал на Джонни неодобрительные взгляды через кухонное окно, явно разочарованный. Алексу пришлось укутать бокал в полотенце, чтобы не обжечься — напиток был горячим. Он вышел на крыльцо и сел рядом с Джонни, который старательно его игнорировал, уставившись на покачивающиеся от порывов ветра деревья. — Привет. Ты в порядке? — спросил Алекс. Джонни наконец-то обратил на него внимание и даже слегка улыбнулся в знак приветствия. — Меня просили передать тебе это, — Алекс почти насильно всунул ему бокал, не в силах больше терпеть странный аромат напитка. — Сказали, что это поможет тебе успокоиться. — Они считают меня трусом, неудачником, — прошептал Джонни, сделав осторожный глоток. Его лицо сморщилось от явно не самого приятного вкуса, но юноша пить не перестал. — Но я не боюсь, — продолжил он, — скорее, чувствую отвращение и потерянность. Я и раньше видел смерть, но сегодня утром что-то во мне сломалось. Горела целая деревня, ни один дом не уцелел. Люди мирно спали, а их сожгли, как зараженный скот. Ты не представляешь, как отвратителен запах паленого человеческого мяса. Он сводит с ума, а потом… словно кромсает тебя на куски. А ты можешь только сидеть и дрожать… снова и снова вспоминая увиденное. — Я не видел того, что видел ты, — Алекс пожал плечами, — поэтому мои слова поддержки прозвучат лживо. К тому же мне сложно во все это поверить, потому что… Я будто продолжаю верить, что все это обыкновенный сон. — Призрак привел тебя к нам, — сказал Джонни. — Значит, он увидел в тебе что-то особенное. А он никогда не ошибается. — Что именно он во мне увидел? Во мне нет ничего особенного, — усмехнулся Алекс. — Если среди нас двоих и есть неудачник, то это я. Да и здесь все до безобразия странное. Выглядит так же отвратительно, как эта дрянь в твоей чашке. — Учти, уйти отсюда уже не получится, — неожиданно появившийся Генрих напугал мальчишек. — Возможно, ты останешься здесь навсегда. Это уже не мы решаем, а земля, на которой ты сейчас стоишь. Мой сын вырос неженкой. Один вид крови вызывает в нем бурю эмоций. Не для этого ты появился на свет. Не для того, чтобы бояться этого мира. Алекс впервые почувствовал сочувствие к персонажу этого «несуществующего», как он до сих пор считал, мира. Джонни был как раз тем, кто мыслил реально и видел то, что старательно не замечали остальные. Он одним своим видом доказывал свою реальность. Джонни боялся, как обычный человек, как ребенок. — Мы уходим, — сообщил Генрих. — Ты, Алекс, отправляешься с Джонни. К закату вы доберетесь до границы сопротивления. Вас там встретят. До середины пути мы будем сопровождать вас, так как поблизости все еще могут быть люди Вальтера. Мы не знаем, чего от них ждать. Вальтеру все еще выгодна твоя смерть, так как если ты заявишь о себе как законный наследник престола, большинство поддержат тебя, и это приведет к массовому бунту. Он же пытается эти бунты сдерживать, запугивает местное население набегами, один из таких случился вчера ночью. — Значит, потом мы будем должны добраться до Альфреда в одиночку, без вашей поддержки… — обеспокоенно прошептал Джонни. — А если Вальтер этого и ждет? — Альфред не допустит беды, — успокоил его Генрих. — Территория за озером охраняется партизанами, нанятыми Советом. Там вы будете в безопасности. Если бы мы имели риски, я бы не стал оставлять вас одних. В данной ситуации мне необходимо отправиться в сожженную деревню.***
Они вошли в лес, ступив на ту самую тропу, которая привела Алекса и Машу к дому Монии. Сегодня это место не казалось сказочным. Все вокруг было одноцветным, безжизненным. Даже птиц не было слышно. Худые деревья вздрагивали от ударов капель проливного дождя. Где-то вдали доносился слабый, почти неразличимый лай грозы. Земля под ногами была влажной и скользкой, усыпанной опавшими листьями, которые ветер гнал по тропе, словно стадо испуганных овец. Воздух был холодным и влажным, пробирающим до костей. Буря с каждым пройденным метром фыркала и пятилась назад, словно боясь того, что находится впереди. Алекс намертво вцепился в талию Джонни, не смея разжать пальцы ни на мгновение, опасаясь, что крылатая лошадь запаникует и сбросит их из седла. Странно, но крылья Бури полностью слились с ее телом, словно их и не было. Их можно было найти только на ощупь, по шершавому оперению. Позади следовали Генрих, Матиас и Эдвард. Они о чем-то тихо беседовали, но из-за шума дождя и деревьев Алекс не мог разобрать ни слова. Да и он не особо жаждал выяснить тему их разговора. Он лишь ждал, когда этот кошмарный сон закончится. Но тот продолжал идти своим чередом, углубляя события, становясь ощутимым и даже немного реалистичным, подавляя неверие парня. Алекс же стал опасаться этой веры, потому что был твердо уверен, что, поверив в этот мир, он навсегда отрежет себе путь назад, в стены родного приюта. «Никогда бы не подумал, что буду скучать по детскому дому», — подумал он. Они свернули в чащу и стали пробираться сквозь плотные заросли. Но каким-то волшебным образом ветви расступались перед ними, отказываясь от любого контакта с кожей. Алекс надеялся, что Буря просто старательно обходит препятствия, но когда крылатое существо с легкостью прошло сквозь плотные кусты, не задев ни одного листика, он просто закрыл глаза, чтобы не сойти с ума окончательно. Джонни лишь посмеялся над его состоянием, но ничего не сказал. Вскоре лес закончился, и они оказались посреди открытой местности, заросшей высокой осокой. Дождь усилился, и Алексу пришлось натянуть капюшон дорожного плаща еще сильнее, чтобы не промокнуть окончательно. Хотя вода уже пропитала каждую нитку и стала впитываться в кожу. — Здесь наши пути расходятся, — промолвил Генрих, озабоченно поглядывая на небо. — Не нравится мне это. Дурной знак. Буря слегка приподняла передние копыта, и Алекс на мгновение запаниковал, но животное было спокойно и лишь надрывно дышало из-за долгой ходьбы под дождем. — Не бойся, — засмеялся Генрих, увидев страх в глазах Алекса. — Буря ни за что не выбросит тебя из седла. Она скорее умрет, чем потеряет столь ценного наездника. Ты скоро в этом убедишься. После этих слов старик жестами велел своим спутникам идти за ним, а мальчишкам лишь лениво махнул рукой. Джонни прищурено проводил отца взглядом и что-то угрюмо пробормотал себе под нос. — Буря, нам надо идти, — кучерявый мальчик погладил крылатую лошадь за ухом, и та мирно зашагала в противоположную от Генриха и его людей сторону. — У нас не так много времени, чтобы добраться до нужного места, поэтому останавливаться нельзя. Отец верит в нашу безопасность, но я нет. Все, во что верит этот человек, не имеет никакого шанса выдержать критику. — Ваши отношения сложно назвать простыми, — заметил Алекс. — Моя семья относится ко мне не так, как относилась к моему старшему брату, — вздохнул Джонни. — Я всегда был его тенью, ею и останусь. Я слишком много говорю и слишком часто не соглашаюсь с их, так называемой, безоговорочной мудростью. Мой отец — член Совета. А люди Совета творят закон. И их решения запрещено осуждать. Вот только действия Совета поставили жителей этих земель на колени. И один из их членов развязал настоящую гражданскую войну. Совет стал слаб, как никогда прежде. Так что я не советовал бы тебе полностью доверять им свою жизнь. Хотя вряд ли ты станешь доверять какому-то мальчишке вроде меня. Но стоит тебе увидеть все своими глазами, и ты начнешь сомневаться в тех, кто считает себя Силой. Сейчас все изменилось. Нельзя верить никому. Поэтому я нейтрален. Вот только не всем готов признаться. Так что хорошо подумай, прежде чем принять ту или иную сторону. Иначе погубишь себя и свою сестру.