Через тысячу лет

Дай свою руку, Вместе пойдем с тобой из темноты, Я хочу верить в то, Что сильней, чем ночь, твои мечты.

      Пит стоял, прислонившись к кирпичной ограде, и ждал Эвердин. Кажется, он никогда не выпускал из рук скетчбук и карандаш. Ему не мешала ни сумка на плече, ни проходящие мимо люди. Посторонним всегда было интересно, особенно девушкам, что он постоянно рисует.       Страницы были заполнены разными набросками лиц и тел. Обычная анатомия, но в этой школе почти никто не рисует. Здесь в основном учатся будущие музыканты. Остальные уезжают в старшие школы Сиэтла, когда приходит время для поступления. Пит хотел вырваться из надоедливого сборища интересующихся и подлизывающихся парней и девчонок.       Пальцы быстро и аккуратно наносили штрихи, последний урок в параллельном классе подходил к концу, и Пит услышал трель в подтверждение своих мыслей. Убрав скетчбук и карандаш в сумку, парень включил музыку в наушниках и начал просто смотреть вперёд, выискивая из толпы взглядом Эвердин.       Почему-то, Пит, конечно, не знал, окружающим он нравился, несмотря на его двуличие, терпеливые улыбки и раздражение от постоянного шума, который в этой школе считался нормой. Все его считали похожим на старших братьев — умных, добрых, смелых, одарённых. Его братья занимали первые места в том, что им нравилось и чем они хотели заниматься. Их стремления были такими же, как и у родителей. Они были больше похожи на них, чем Пит, но все ожидали чего-то именно от младшего брата. Этот груз тяготил и всё чаще в семье вспыхивали ссоры. Этим летом Пит должен был подрабатывать на семейной верфи. Не то чтобы чем-то трудным или опасным заниматься, а смотреть, как руководят старшие, наблюдать все этапы строительства яхт и лодок от проектирования до спуска на воду и транспортировки.       Пит этого не хотел. Он не понимал, зачем ему нужно идти той же дорогой, что и все остальные. Консерватизм в семьях, да и вообще на Западном побережье, всегда ему не нравился.       Но Питу приходилось притворяться и играть роль, которая ему претила. Интересно, что не все его принимали и велись на его уловки. Например, те же Хоторн или Эвердин. Да и многие завидовали, потому что семья Мелларков была весьма обеспечена и занималась, на их взгляд, бизнесом больше творческим, чем трудоёмким.       Может быть, его отрицание предначертанной дороги лишь следствие переходного возраста, Пит не знал, но ему сильно не хотелось терпеть навязывание со стороны и постоянные родительские запреты.       Шли минуты, двор школы пустел. Эвердин так и не вышла. Пит вздохнул, размял руки и оттолкнулся от стены. Открыв сообщения, он быстро напечатал несколько слов и нажал на отправку.       «Окей, тогда я сам тебя найду»       Почему ему захотелось именно с ней общаться ближе? Пит поднялся на порог школы и рванул дверь со всей силы. Раздражение, казалось, пульсировало в его теле вместе с биением сердца. Много девчонок хотели с ним общаться, да и дружили с ним. Большинство испытывали нескрываемую симпатию. Смеялись вместе с ним, поглядывали в его сторону, пытались быть рядом. С парнями было аналогично: большинство дружило с ним и искренне считало его хорошим парнем, своим, интересным, душой компании. Они закрывали глаза или не замечали его чудачеств, иногда отвратительного поведения, сарказма, часто проскальзывающего в его голосе, закрытости. Возможно, им было просто не до этого. Может, им было проще общаться с тем добрым и отзывчивым парнем-отличником, чем с бунтарём-чудиком.       Но с Эвердин он вёл себя очень любезно и терпеливо. Он же даже не приставал к ней. Почему она так сильно старается избежать общения? Да ладно, если бы она так со всеми делала, он бы понял, но ведь Хоторны были явным исключением. И это его ещё сильнее бесило. Хотелось взять её за плечи и растормошить, высказать всё.       Она же согласилась с ним пойти на ярмарку. А что случилось потом? Да, блин, в чём дело? Не хочет позировать? Разговаривать? Напрягает его общество? Или что? Что не так?       Она сказала, что ненавидит парней, как-то вечером на улице. Пит слышал эти слова, да и он не предлагал ей встречаться, просто общение без какой-либо романтики. Он даже на такое был согласен, его вполне всё устраивало, но не игнорирование, не это всё дерьмо.       Пит пошёл к шкафчикам, там стояла Китнисс и набирала что-то на телефоне.       Смартфон завибрировал, и Пит разблокировал его, вслух прочитав сообщение:       — Не стоит, я сейчас выйду.       Было видно, как девушка напряглась и заметно вздрогнула. Неловкое молчание продлилось с минуту, пока Китнисс переобувалась и забирала сумку. Она не торопилась, делая всё слишком медленно, оттягивая тот момент, когда ей придётся встретиться с ним взглядом и что-то сказать.       — Идём домой? — Пит повернулся к ней спиной, направляясь к выходу.       — Нет, мне нужно забрать сестру. У неё дополнительные занятия. И ты со мной не пойдёшь.       — Если я с тобой не пойду, то буду преследовать тебя.       — Ладно, чего ты хочешь?       — Хм… общаться, разве я не говорил? — Пит обернулся и улыбнулся, хотя, видит Бог, как ему было сложно натянуть эту фальшивую улыбку.       — И всё? — в её голосе слышалось отчётливое недоверие.       — Все, с кем я общаюсь, мне так или иначе позируют. Эм… твоя подружка тебе разве не передала мой набросок?       — И это всё ради того, чтобы узнать, как жить в Нью-Йорке? Ты странный.       — Не только. Мне интересно, понимаешь? Например, как ты жила, где гуляла, что делала в свободное время… В общем, мне интересна ты, а не только Нью-Йорк.       — Смешно, — но в её голосе не было веселья, Пит отчётливо слышал это. Да, его что-то тянуло узнать её поближе, быть с ней хотя бы на йоту более настоящим. Ему надоело лгать и создавать вторую личность, совершенно ненужную ему. Хотелось иметь настоящее, а не бутафорное прошлое. — Но мне нечего тебе рассказать. Да, жила как-то, ходила с родителями по разным местам, пила тёплое молоко и смотрела на огни города. Моя жизнь очень скучная, поэтому давай не будем тратить время друг друга.       — Тогда давай создадим общие воспоминания.       — Зачем? — голос её дрогнул. — Не хочу.       — Нет, хочешь.       — Не хочу.       — Хочешь, потому что я тебе нравлюсь.       Девчонка остановилась и замерла, а Пит сделал несколько шагов вперёд и только потом остановился, развернулся на пятках и широко улыбнулся:       — Что?..       — Шутка, — он ей подмигнул. — Возможно.       Наверняка, она замахнётся и ударит его, а, может, развернётся и убежит или расхохочется. Но, нет, она стояла напротив и сжимала ручки сумки так сильно, что её костяшки побелели. И голову она опустила, переминаясь с одной ноги на другую. Между ними сквозили неуверенность и смущение.       — Ты. Самоуверенный. Дурак!       Сделала несколько поспешных шагов, попытавшись его обойти, но Пит резко преградил дорогу, поэтому девочка врезалась в него.       — Ай, больно!       — Ты зачем это сделал?       — Что? — притворился, что не виноват.       Она подняла на него рассерженный взгляд. Захотелось её нарисовать такой. Лицо девочки заливал румянец, а губы дрожали. Ещё чуть-чуть, Пит был уверен, она расплачется, но вот из-за чего?       — Я тебя ненавижу. Ненавижу! Ты слышишь? Я тебя ненавижу, придурок! — каждое слово, сказанное ею, сопровождалось ударом в его грудь. — Я думала, ты не такой, как они. Как же я ошибалась в тебе! Вы все одинаковые. Вам бы только до слёз довести, измываться, смеяться, дразнить, упиваться чужой болью, показывать своё превосходство. Вы все такие! Ты тоже! Тоже такой! Отвратителен! Ты мне отвратителен! Не смей ходить за мной. Оставь меня в покое. Забудь мой номер. Не хочу ничего с тобой иметь общего!       — Успокойся.       — Нет, я… — она подняла на него взгляд, потом отшатнулась, задрожала ещё сильнее и покачала головой. — Всё так. Не надо. Не трогай меня.       И она убежала. Быстро скрылась за поворотом, а Пит сел на скамейку и вздохнул. Выражение лица этой девочки было… таким необычным. И слова, кажется, они до сих пор звенели у него в ушах.       Что с ней произошло раньше?       Вечером он ей написал, но она не ответила.