Рассвет над Байонной

      Ингвар насторожился, пытаясь сообразить, зачем понадобилось столько слов, чтобы еще раз подчеркнуть, что Рикан де Альма был настолько властолюбивым и самодовольным придурком, что решил противостоять армии и уповать на наёмников.       «Назвал насильником? Понятно почему! Хотя их внутрисемейные неурядицы меня не касаются, но всё остальное?»       Он встал со своего места, прошелся по комнате, стараясь определить своё отношение к столь громкому заявлению. В любом случае — оно не отменяло подозрений насчет умственной болезни.       Альваро сидел неподвижно, продолжая сжимать кулаки, и только следил за своим старшим мужем тяжелым испытывающим взглядом, поддерживая молчание. Ингвар расположился на низкой кушетке, стоящей напротив кровати. Они чуть не сломали ее с Адель, когда в последний раз бурно занимались сексом дня три назад. Эта кушетка скрипела тогда ужасающе и грозила развалиться!       — Присядь сюда, — он позвал Альваро, похлопав ладонью рядом с собой, прямо по вытертому узору на гладкой драпировке сиденья. Тот послушно встал из-за стола и плюхнулся, сцепив пальцы в замок на своём колене. — Мне странно, что ты заговорил об этом только сейчас, когда я поймал тебя на странном поведении, — продолжил Ингвар.       Альваро повернул к нему хмурое лицо, ожидая дальнейших слов или действий со стороны своего нового мужа. Кушетка слегка скрипнула, напоминая о своем ином предназначении. «Эх, опробовать бы ее и с тобой, мой младший муж!» Ингвар придвинулся ближе, касаясь плечом, накрыл его руки своей широкой ладонью, слегка сжал пальцами и принялся поглаживать тонкую кожу над косточками его пальцев:       — Не хочу создать у тебя ложного впечатления о моей черствости на следующий же день после заключения союза. Да, ты мне очень помог с вашими дурацкими традициями, признаю, но… я не понимаю, — он мотнул головой. — Точнее — понимаю: ты не одобряешь участия своего бывшего супруга в мятеже против короны, поэтому говоришь сейчас о нем так, зная, что я все расскажу королю Эдвину, — губы Альваро полураскрылись, а глаза вновь наполнились гневом. Казалось, слова застряли у него где-то в горле, мешая дышать. У Ингвара всё полыхнуло в паху от желания, но он постарался настроить мысли на иной лад:        — Но налоги в казну из Байонны исправно платились все это время. И лгать ты тоже умеешь. Почему же никто, кроме тебя, не называет Рикана чудовищем?       — Он и есть чудовище! — тихо возразил наконец Альваро после долгой паузы. — Он издевался над моим народом, издевался надо мной все эти годы. Его преступлениям нет числа!       — Но такое не может быть правдой! — настойчиво продолжил Ингвар, ненавязчиво заправляя светлый локон своего мужа за ухо. — При дворе все отзываются о вас, как о прекрасной и любящей паре. Я не был никогда в Байонне, но слышал, что герцогство процветает и богатеет. Кому мне верить?       Альваро только горько усмехнулся на его слова, опять впадая в свое привычное состояние отрешенности. К горлу подкатила жгучая обида, и он уже не мог сдерживать слез.       «— Да кто тебе поверит! Ты грязная лживая тварь! — очередная пощечина пронзает щеку, разливаясь в голове густым пламенеющим туманом. И уже давно потеряли чувствительность плечи и скованные за спиной руки.       Рикан считал, что пощечины никогда не испортят лицо. Только одного он боялся: что не сумеет предъявить своего младшего мужа в приличном виде, если вдруг случится какая оказия, и это срочно потребуется. Лицо не скроешь под одеждой, в отличие от всего остального.       Вдоволь так натешившись, Рикан опять хватает за волосы, приставляет свой налившийся силой член к его губам, требуя раскрыть пошире горло…       Это было так давно, что уже не казалось реальным».       Альваро отодвинулся и обхватил себя руками за плечи, сидел покачиваясь, рассматривая узорный ковер на полу под своими ногами. Слезы продолжали свой бег по щекам, скапливаясь в крупные капли на подбородке, а потом падали вниз, исчезая в тёмной синеве бархата колета. Ингвар терпеливо ждал, больше не делая попыток прикоснуться.       — Да, я — самое лживое и порочное существо, — с вызовом нарушил молчание Альваро, — меня следует наказать, у вас тоже будет особая плеть для меня, Ингвар? — он вскинул голову и резко повернулся к своему старшему мужу.       — О чем ты? — опешил тот, невольно отшатнувшись.       — Вы же этого добивались? Хотите слышать именно эти слова?       — С чего ты взял? — Ингвар был уже не рад, что затеял этот разговор и не принял все эпитеты, которыми был награжден де Альма, как должное.       — Когда мы прибудем в Байонну, не сомневаюсь, вам подарят одну книгу, в качестве подношения. Ее написал один безумец — Хуго из Сато-Викта. Это учебник для старших мужей, в котором сказано: чтобы младший не имел желания, даже в мыслях, превосходить над старшим, его следует бить раз в неделю плетью или палкой, но не уродуя и не калеча…       — Какое варварство! — вырвалось у Ингвара. Он даже не мог помыслить, что можно поднять руку и ударить другого человека не за дело, а просто так. Поэтому его сознание образованного человека, воспитанного в иных традициях и законах, отталкивало, отдаляло от себя любые догадки на этот счет, и что с Альваро бывший старший муж мог поступать точно так же. Поэтому Ингвар продолжал пребывать в своих прежних и ложных измышлениях. — У вас на Юге такое обращение нормально?       — Нет, — покачал головой Альваро, — большинству неинтересна книга, написанная двадцать поколений назад, но это не значит, что традиции себя изжили. Хуго написал еще много чего соблазнительного для старших мужей. Уверен, что и вам может понравиться. Мой бывший муж, — он сделал паузу, в очередной раз сглатывая горький комок, таившийся в горле, — любил читать ее на ночь, — Альваро быстрыми движениями пальцев смахнул с лица слёзы.       — Прошу прощения, ваше благородное высочество, — в дверях комнаты уже давно стоял Эсперо, кряхтел, но не решался прервать. — Уже темнеет, а мне нужно еще подготовить графа к ночи.       Альваро резво вскочил на ноги:       — Мне нужно только омовение, Эсперо, сегодня ночью мы со старшим мужем будем всего лишь спать вместе в одной постели, — он бросил выразительный взгляд на Ингвара и, увидев, как брови на его лице начинают подниматься в удивлении, упредительно ответил. — На соитие дает разрешение младший супруг, а не старший! Если наоборот, то это уже насилие! — четко озвучив свои пожелания, Альваро быстро последовал за слугой в другую комнату, где располагалась уборная.       Ингвар с тоской проводил глазами его стройную спину и обтянутый штанами из тонкой кожи зад, ловя себя на мысли, что начинает понимать Рикана де Альму, который особо не церемонился, почитывая наставления Хуго Сатовикторского.       «Так, а кто же будет готовить к ночи меня?».       Фактически вытесненный из собственных покоев Ингвар, опорожнив кубок вина, отправился разыскивать Адель.

***

      Вернувшийся обратно после общения с Адель весьма повеселевшим, Ингвар решил, что жизнь налаживается, и не составит особого труда найти парочку таких же Аделей в окрестностях замка де Энсина, да и во всей Байонне, хозяином которой он теперь является. И не особо его будут тревожить отказы Альваро: в конце концов, он не обязан подтверждать статус старшего мужа еженощно… «Или ежедневно? Проклятье! Кто этих южан разберет, что они себе там напридумывали! Традиции! Им бы всё какой новенький ритуал изобрести, лишь бы оправдать, кто кого сегодня поимеет в зад!». В полутьме он задел носком сапога порог комнаты, и опять разразился проклятиями. «Придурок этот Хуго, — продолжил Ингвар свой внутренний монолог, — какой-нибудь очередной любовник не прогнулся под него, вот он и обозлился на весь свет!».       В комнате было жарко и душно. Он стащил с себя колет и камизу, распахнул окно пошире, подставляясь под прохладное дыхание ночного воздуха. Немного отрезвившись и расправляясь на ходу с завязками штанов, последовал к кровати, но быстро понял, что единственная свеча осталась гореть в подсвечнике на столе, а на постель уже просто так не рухнешь, не получив злой отповеди от новоявленного мужа. «Проклятье!». Он снова отправился к столу, путаясь в спущенных штанах. Усевшись в кресло, стянул с себя сапоги и остальную одежду. «Проклятье!»       Ингвар схватил со стола свечу и двинулся в обратном направлении. Альваро спал на животе, раскрывшись из-за жары. Его длинная ночная камиза задралась до подмышек, являя хмельному взору Ингвара достаточно страшную картину. «Шрамы, шрамы, по всему телу разной формы и давности, будто кололи, резали, жгли. О, боги! Что пришлось вынести этому парню?» Он поднес свечу ближе, стараясь лучше рассмотреть, и не уследил, как из подсвечника тонкой струйкой вниз потек воск, упав прямо на бок Альваро, скатываясь застывающими каплями вниз, под живот.       Альваро вздрогнул телом, застонал в подушку. Не просыпаясь протянул руку к обожженному месту:       — Рикан, не надо, пощади! — из его уст вырвалась мольба.       «О, боги, как же я неосторожен! Альваро, прости! — потрясенный Ингвар прикрыл рот ладонью, ругая себя за бесчувственность и излишнюю подозрительность. — Он мне не солгал!».       Ингвар отставил свечу на прикроватный столик, опустился рядом на колени. Невольно протянул руку, счищая пальцами воск с поверхности кожи, словно пытаясь убрать следы преступления. Альваро дернулся, распахнул глаза, уставился сначала невидяще на своего старшего мужа, не понимая, где находится, потом резко подскочил, отпрянув. Ингвар попытался удержать его за рукав камизы, но тонкая ткань треснула по шву и разошлась, обнажая плечо.       Теперь Альваро сидел, подтянув колени к подбородку, крепко вжавшись в спинку кровати, сжимая в одной руке подол камизы, постоянно одергивая его еще ниже, а второй пытался вернуть на место оборванный рукав. У него не получалось, все его тело содрогалось от страха, как в лихорадке. Напротив него уже поверх постели, на коленях, стоял совершенно голый Ингвар и пытался успокоить, но в ответ на каждое его прикосновение младший муж еще больше сжимался и вздрагивал.       — Успокойся, успокойся! — взывал к его разуму Ингвар. — Я не собираюсь тебя насиловать! Проклятье! Альваро! — только громкий окрик привёл его в чувство.       — Не трогай меня! — зарычал младший муж.       — И не собирался! — в тон ему ответил старший.       — Не верю! — выкрикнул Альваро. — Почему ты голый, а на мне камиза — в клочья?       — Она тебе больше не нужна, — сбавляя тон, ответил Ингвар, — я уже всё видел своими глазами.       — Всё? — голос Альваро дрогнул, он спрятал лицо в ладони. — Ингвар… мне стыдно за свою слабость, за своё уродливое тело. Ты же, когда соглашался на брак, представлял меня не таким. Я обманул тебя!       — Альваро, очнись! — эти глупые причитания начинали раздражать. — Какая мне, к чёрту, разница, к чему приделан твой зад? Или у вас, южан, снова какая-то завихрённая традиция или поверье? И ладони свои от лица убери, я опять как с каменным истуканом разговариваю! — пары медвяной настойки, которой угостила Адель, делали Ингвара совсем другим: более привычным самому себе — откровенным, грубоватым, не любящим слезливые сантименты, презирающим придворный этикет. Он протянул руку, убирая с лица младшего мужа пряди волос, которые продолжали скрывать глаза. — Вот так! А теперь объяснись, и без слез, пожалуйста.       — Ты сказал, что я умею лгать, — на лице Альваро опять сквозило отчаяние, предвестник скорых слёз. — Ты прав. Вот наглядное тому доказательство. Теперь ты мне не сможешь верить на слово, а это важно!       — Кому это важно? — устало осведомился Ингвар.       — Для Байонны.       — А что — эта девушка* не выносит лжи? — съёрничал старший муж. Ему очень хотелось спать, а не забивать свою голову непонятными полунамеками и смыслами.       «Мой младший муж каждую ночь будет мне вот такие загадки загадывать? Проклятый де Альма, еще и всю голову парню искалечил, не только жизнь!».       Вопрос привел Альваро в замешательство, и он опять надолго замолчал.       — Всё, давай успокаиваться, утром поговорим еще, — Ингвар с трудом подавил зевок и прилёг рядом на подушку со всё еще сидящим Альваро, подтянул к себе одеяло. — Ну же, давай… — он насильно схватился руками за его бедра, заставляя вытянуть ноги вперёд. — Чего ты, как дитё малое? Завтра поедешь со мной в военный лагерь, будешь тренироваться как новобранец. Я своего младшего мужа, словно даму, в обозе в Байонну не повезу! Только верхом и рядом с собой.       Альваро лег на бок, повернувшись к старшему мужу лицом, настороженно следя за всполохами темноты, редко озаряемой тусклым светом свечи. Успокоился, когда услышал ровное и размеренное дыхание.       «Ты много еще не знаешь, мой старший муж!»