Рассвет над Байонной

      Ингвар еще долго выспрашивал у Харрана о дорогах и городах Байонны, которые встретились ему по пути, стенах Энсины и оружии, что там осталось. Харран всегда талантливо мог предсказать, где именно разбить лагерь и сколько часов пути нужно потратить до той или иной деревни. Но ему и в голову не приходило интересоваться местными обычаями и порядками, сведения о которых сейчас становились важными для Ингвара. Три дня назад он волевым усилием направил себя в королевскую библиотеку, с тоской взглянул на высокий шкаф, где хранились тома рукописей, относящихся к Байонне, в сердцах сплюнул под ноги и успокоил себя привычным: на месте разберусь!       Летнее солнце к середине дня загустило воздух внутри шатров до видимой плавящейся массы, поэтому они с Харраном переместились под открытый тент, обдуваемый легким ветром, и славно пообедали, припоминая былые времена.       — И как тебя угораздило жениться, и на мужчине? — с нескрываемым интересом спросил Харран, прищуривая один глаз, будто всё еще никак не мог поверить.       Ингвар только хмыкнул в ответ. «Проклятье, я совсем позабыл, что оставил Альваро где-то в лагере!»:       — Эдвин попросил. Ты же знаешь, как он умеет просить! — проникновенно ответил Ингвар.       — Ха, — ухмыльнулся его собеседник, — а если бы Байонной управляла ослица, ты бы тоже согласился? Помнишь, храм богини Никты на Арран-Ферских островах? Место — просто сад наслаждений, но если хочешь быть там правителем, то постель придется делить с гусыней, в которую эта богиня якобы вселяется. И каждый год в новую, потому что старой они сворачивают шею во время великого праздника.       — Знаешь, этот парень не так плох. Тем более — я один раз женился, и считай — свободен! Никто тебе не запрещает встречаться с женщинами, — уверенно ответил Ингвар. — Попробовал бы ты своей жене сказать, что будешь раскладывать под себя любую, что приглянется! А тут — никаких тебе угроз, истерик, обещаний член укоротить по самые яйца. В общем, полная свобода!       — А смысл тогда в чем? — удивился Харран. — Ну назвал ты паренька младшеньким, отпустил он тебя на волю, а он сам-то что?       — С этим пока непонятно, — Ингвар задумчиво пригубил вино. — Что-то там этот Рикан де Альма мутил: бил его сильно и мучил. У него все тело в отметках. А, вот, за что он его так? Может, у них там культ какой-нибудь тайный? Жертва их богам и всё такое прочее… Пойду-ка я проведаю, где там мой муж обретается: я его делом занял. Пусть учится мечом владеть, а то, наверно, ничего тяжелее мужниного члена за всю жизнь в руках не держал.

***

«Ваш… кхм… муж прекрасно владеет и мечом и спадой*. Ему не место среди новобранцев!» — звучали в голове слова старшего мастера над мечами. «Да, неужели!», — чертыхнулся Ингвар, не поверивший и заподозривший какой-то подвох. Он обнаружил своего младшего мужа, сидящим в тени и в стороне от группы молодых сопляков, которым терпеливо пытались втолковать, как правильно держать рукоять меча, чтобы не потерять оружие при первом же ударе противника. Ингвар поманил Альваро пальцем и приказал следовать за собой туда, где был начертан круг для более серьезных тренировочных поединков.       — Иди сюда, муж! Бери гладий*.       Альваро встал напротив в боевую позицию, нацепил круглый щит на левую руку. Быстро затянул придерживающие ремни. На его плечах всё еще висел плотный плащ, поэтому граф де Энсина был весь взмокший и раскрасневшийся от жары, но мужественно держался. Благодаря утренним стараниям Эсперо, тщательно расчесанные и уложенные волосы, теперь свисали как мокрая пакля.       — Плащ долой!       Альваро вытянулся в смущении, опустив руки вниз:       — Если вы приказываете, Ингвар…       — Приказываю, и тунику тоже. И вообще, если я захочу, будешь у меня тут голышом бегать!       Альваро покорно обнажил свой торс, не отводя взгляд от Ингвара. Аккуратно положил одежду на скамью для зрителей и опять встал в боевую позицию. Он был хорошо сложен, и даже имел четкий рельеф мышц на плечах, груди и животе, что говорило о силе, хоть и утраченной за последние месяцы, проведенные в заключении. Но поверхность кожи… Ингвар загляделся, припоминая, где же он последний раз в своих странствиях мог видеть последствия отправления жестоких культов? Наверно, как раз в южных морях — в маленькой стране с труднопроизносимым названием Мога-ди-Исшо, где жители разрисовывали себя красками, загоняя их иглами под кожу, резали носы и уши, вдевали в любые выступающие над кожей части тела тяжелые резные кольца и чувствовали себя при этом неотразимо привлекательными.       Когда они сошлись, начав первые удары, то на звук битвы сразу собрали любопытную публику, предпочитающую держаться подальше от линии очерченного на земле круга, зная о тактике боя Ингвара: он любил бить размашисто и быстро передвигался. Солдаты, как говорливые бабы, принялись обсуждать всё, что видели их глаза. Но, казалось, что Альваро утратил на время слух, не смущаясь и ничем не выдавая своих стыдливых мыслей по поводу собственного тела, которыми потчевал старшего мужа с ночи.       — И… как же у тебя так получилось… муж мой, что ты тренирован… как хороший боец?       — Это традиция. Моя обязанность, — Альваро тяжело дышал, принимая удары Ингвара, но не сдавался.       — Я как-то… плавал на корабле, — Ингвар отступил немного назад, прекратив нападать и давая передышку. — И вот спросил у одного матроса, почему он шлюху трахает только сзади? — он сделал внезапный выпад, но Альваро отбился. — Традиция! Епт, ответил он… черт его подери за ногу и поперек…       Рядом захохотали солдаты — анекдот был хорошим. Сравнение южан с северянами вообще было темой для многих подобных шуток.       — Так что ты мне голову не морочь! — Ингвар опять сделал выпад, младший муж его отбил, но подставился, проследовав за направлением удара, и открылся плечом, туда Ингвар и направил острие гладия, обозначив движение.       — Сдаваться будешь? — он усмехнулся, приблизив лицо к Альваро и подмигнул. «Заканчивай уже, парень, что ты мне хочешь доказать?»       — Я не знаю, — Альваро прерывисто дышал, переходя на хрип. Потом тряхнул головой, чтобы избавиться от соленого пота застлавшего глаза. — Если прикажете остановиться, то я это сделаю.       — А если нет? — на всякий случай полюбопытствовал Ингвар.       — Если вам будет интересно сражаться с полуживым бойцом… то я продолжу… пока буду в сознании, — прошептал Альваро, ловя пересохшими губами воздух.       — Не можете вы, южане, без заебеней. Все. Расходимся.       Провожали их веселящейся толпой, не забывая дружески похлопать по плечу. Альваро каждый раз вздрагивал, но пока держался. Хотя, Ингвар не сомневался, что его младший муж, как только окажется в видимой безопасности, тотчас же забьется куда-нибудь в угол и вволю наплачется. Поэтому обхватил его рукой за шею и повел по направлению к растянутому на шестах тенту, под которым всё еще сидел и дремал Харран, утомленный сытным обедом.       — Садись, пей и ешь, — скомандовал Ингвар, чувствуя, как тело Альваро опять начинает каменеть, и он еле передвигает ноги.       Младший муж сначала быстрыми глотками влил в себя воду, а потом уткнул взгляд в тарелку с похлёбкой и принялся в ней осторожно работать ложкой, размачивая куски хлеба, которые туда же и накрошил. Харран открыл глаза и сначала терпеливо наблюдал, как граф де Энсина принимает пищу, невольно задерживая взгляд на шрамах, разукрасивших плечи, где не было живого места.       — С твоего разрешения нам сдали Байонну? — Харран нарушил молчание и подался вперёд.       Альваро поднял голову, узнал его и тихо всхлипнул, потом разлепил губы:       — С моего, — и опять занялся похлёбкой.       — Теперь понятно! — Харран расслабленно откинулся на спинку стула.       — А мне кто-нибудь объяснит? — Ингвар переводил вопросительный взгляд с одного на другого. Харран был намного старше, мудрее, опытнее. Альваро годился бы ему в сыновья.       Недоуменный вид Ингвара только развеселил Харрана. Отсмеявшись, тот отер невольные слёзы костяшками пальцев, и выдал:       — Ты самовлюбленный придурок, Ингвар, герцог Байонны! Его завысочество, епт! Наверно, де Альма был таким же сначала, пока не понял, что и к чему…       — Да, ладно! — Ингвар не знал, как дальше реагировать на слова Харрана: рассмеяться или рассердиться. Он опять с подозрением оглядел двоих людей, занявших места с ним рядом за столом. — И когда же я так налажал?       — Тогда, когда решил, что главный! — просто ответил Харран. — Старший-то в вашем союзе — он, — палец упирался в грудь сидящего напротив Альваро.       Граф де Энсина, упредив громкое озвучивание отборных ругательств, что пронеслись в голове Ингвара, поспешил ответить:       — Это не совсем так! — он обеспокоенно повернулся к своему старшему мужу. — Я не могу издавать или отменять законы.       — Да чихать все хотели на эти законы, слушают они тебя, парень! Твой голос! — продолжал Харран. — И я вижу по твоим плечам, что Рикан де Альма сделал всё возможное, чтобы его заглушить.       — Осторожнее! — упредительно воскликнул Ингвар, внимательно вслушивающийся в их разговор. Но было уже поздно: в горле Альваро зазвучало рыдание, сотрясающее тело, и из глаз полились слёзы.       — И часто так с ним? — обеспокоенно спросил Харран.       — Да постоянно! — Ингвар поднялся со своего места, и обнял Альваро сзади, прижимая к своей груди. — Я уже не муж, а мать родная. Постоянно срывается, стоит ему напомнить о «бывшем».       — Теперь понимаю: «бывший» был больным ублюдком, который его ежедневно истязал.       — Знать бы за что… — Ингвар, склонился прижавшись своей щекой к виску Альваро. Успокаивать он умел: в детстве Эдвин был слишком впечатлительным и тяжело переносил свои неудачи. Поэтому от его ласкающих прикосновений младший муж начал понемногу затихать — рыдания сменились всхлипами. Он вцепился руками в предплечья Ингвара, делая объятия еще теснее, склонил голову набок, прилаживаясь под изгиб локтя.       — Ну, ты, толстокожий какой-то! — хмыкнул Харран. — Ни за что: за неласковый взгляд, неверное движение, резкий ответ — придумать можно всё, что угодно.       Ингвар нахмурился, наконец, прозревая и от того закипая праведным гневом:       — Вот оно что! А у меня в голове не укладывается: как может один родовитый дворянин так обращаться с равным себе? Насиловать… Я ведь сначала не поверил — решил, что у них между собой не всё гладко было, пока шрамы не увидел. А он мне ещё про этого Хуго рассказал, мол есть такое наставление для старших мужей…       — Слышал! — зевнув, перебил его Харран. — Один урод написал для таких же дебилов. Но там больше об извращенных сексуальных практиках: связывание, избиение, пытки. Так что — ты со своим младшим мужем еще намучаешься, если к нему эта вся дрянь применялась.       Альваро внезапно кивнул головой, будто подтвердил всё сказанное.       Ингвар почувствовал, как страх перед неизвестностью затапливает его сердце: с чем придётся ещё столкнуться в Байонне, о чём он не знает? Хотелось оказаться с Альваро лицом к лицу: объявить — «Не бойся меня, все плохое для тебя закончилось. Я хороший человек и никогда тебя не обижу. Верь мне!». Ведь ему лично от этого брака ничего не нужно: только исполнить просьбу короля — укрепить границу, наладить поступление налогов в казну и принять у всех местных дворян вассальную клятву на верность себе, как герцогу Байонны, а свою собственную клятву в преданности он уже давно произнёс перед Эдвином. А Альваро может счастливо жить дальше: женщину себе завести, детей родить. Последние мысли заставили улыбнуться: это была его мечта, которая еще не осуществилась — очень уж не хотелось менять свободный образ жизни на обязательства.       И он дал себе зарок, что обязательно поговорит в таком ключе, как только младший муж будет в состоянии его выслушать.