***
— Я всё равно не понял, вот вы мне объясните, — Ингвар уже сидел на кровати, спиной к окнам, загораживая свет. Освобождённый Альваро, подогнув ноги под себя, расположился рядом. Перед ними стояли оба этара. — Почему вы все помешаны на сексе? Ведь, Альваро, — он махнул рукой в сторону младшего мужа, — не женщина. Ему бы на коне скакать и мечом махать, а вы тут устроили бордель. — Граф Альваро с рождения был предназначен стать младшим мужем, — от лица всей Байонны ответил Примус. — Его специально готовили, учили… — Чему? Ноги по праздникам раздвигать? — Нет. Управлять. Священнодействие между двумя мужьями — это только часть того, что мы вкладываем в понятие брака. — Хорошо, — Ингвар внутренне призвал себя к спокойствию. Ощущения были такими, будто он здорово влип в препоганейшую историю, согласившись на этот брак. — Чем управлять? — Графа Альваро могли определить в младшие мужья одному из его старших братьев, но все они отказались. До супружества с Риканом де Альмой у графа Альваро было два старших брата, способных заключить брак между собой и вместе управлять Байонной на положении старшего и младшего мужа. Поэтому граф Альваро оказывался свободным в выборе. Ваш король Эрвин мог бы предложить ему свою дочь, но принцесса уже была помолвлена. Тогда появился Рикан де Альма и при поддержке короля пожелал, чтобы брак между ним и графом Альваро был заключен по традициям юга. — И почему он получил согласие? Если бы Альваро женился на какой-нибудь девчонке, у него бы сейчас уже были наследники! — Я был слишком молод и наивен, — вступил в разговор младший муж, поправляя пряди волос, свисавшие ему на лоб. — Я хотел, чтобы и у меня было, как у всех в нашей семье: младший муж, старший муж, а Рикан уверял, что у него уже есть дети. Врал… — И как вам ещё тут размножиться удаётся? Если все мальчики заняты? — усмехнулся Ингвар, глубоко вздохнул, потёр ладонями свои колени. — Они свободны, пока не вступят в брак, — ответил Примус. — А в брак они вступают, когда старый герцог Байонны умирает, и тогда новый герцог становится старшим мужем и выбирает себе младшего мужа. На тот момент у него уже могут быть дети. — Ясно, а будущий младший муж, стало быть, всю жизнь хранит целомудрие? — Желательно, но в любом случае — его дети до брака берутся в расчет при наследовании, если их нет у старшего мужа. Еще раз повторяю, брак между мужчинами — священный союз, когда они принимают то обстоятельство, что детей и наследников у них больше не будет. — В смысле? — Ингвар рассвирепел, чувствуя себя обманутым. Резко повернулся к Альваро. — Ты же обещал! Блондинку, брюнетку, рыжую… Тот выставил вперед руки, вовремя почувствовав, что старший муж сейчас на него набросится с кулаками: — Можно! Тебе — можно! А мне уже — нельзя. — Уф! — Ингвар шумно выдохнул и почувствовал, как его спина стала мокрой от пота. — Может быть приказать принести воды или чаю [1]? — нашелся Альваро, и его этар тут же сорвался с места. Ингвар встал и прошелся по комнате, потом снял с себя душную дорожную куртку, оставшись в камизе, которая сразу начала липнуть к телу: — На чём мы остановились? Хм, как всегда на голой заднице. Что произошло после вашей женитьбы с Риканом? У нас же ваши ох…енные законы не действуют. — Ничего, — пожал плечами Альваро. — Мы жили вместе так, как у вас живут обычные любовники. Или муж и жена. Я помогал Рикану управлять домом, слугами, его землями… — он слегка покраснел, понимая, что начинает завираться о своей безоблачной жизни. — Он слишком сильно меня опекал, кажется первые две недели вообще не выпускал из постели. Всё хотел, чтобы я больше отдыхал после… его проникновений. А потом пришло известие о смерти родителей. Вскоре приехал этар. Ингвар остановился напротив него перед кроватью, скрестив руки на груди, разглядывая пристально и не решаясь задать важные для себя вопросы: — Когда вы приехали сюда, вступили в силу законы юга? Альваро поёрзал на подушках, потом переменил позу, вытянув ноги вперед и опершись спиной об изголовье. Сзади звякнула цепь, младший муж затолкал ее подальше: сколько раз за эти годы он уже полежал здесь, скованный всё той же цепью — не перечесть. Как родная стала. Альваро заставил себя ответить: — Да. Рикану поначалу всё нравилось. Не так, как вам. И он был готов исполнять обязанности старшего мужа в постели, а вот в законах ничего не смыслил. — Так, стоп, — Ингвар старался ухватить мысль. — Ваши напитки, милорды, — в сопровождении этара в комнату вошла служанка с большим подносом, наполненным фруктами. Там же высился запотевший стеклянный графин со светло-желтым напитком, в котором плавали дольки лимона. Девушка изящно поставила поднос на прикроватный столик, повернувшись к Ингвару спиной, слегка нагнулась, давая оценить округлость своих форм под просторной юбкой из тонкого сукна. Старший муж сглотнул, и потер ладонью пах, сразу отозвавшийся жаром. Мысли сбились, Ингвар бросил обеспокоенный взгляд на Альваро, потом проводил служанку глазами голодного пса. — Вам ее приведут перестелить постель и разжечь ночник, если захотите, — спокойный голос Альваро вернул герцога Байонны с небес на землю. — Мы заговорили о законах. У нас есть традиции — это законы, которые не меняются, и просто законы, которые устанавливает и подтверждает старший муж. Они могут быть любыми, но не в отношении меня — младшего мужа. — Да? И кто же запретил тебе говорить? — с иронией осведомился Ингвар. — В этой системе есть упущение, которым воспользовался Рикан. Я не знаю, кто его надоумил, мой бывший старший муж сообразительностью не блистал или у него так само получилось, — быстро заговорил Альваро, притягивая к себе уже наполненный его этаром кубок с напитком. — Можно создавать законы, которые идут во благо традициям, то есть — чтобы они исполнялись. — Поясни подробнее! — Например, как заставить меня выполнять свой супружеский долг, если я отказываю? — Продолжай! — Ингвар про себя отметил, что один отказ уже был. «Или больше?». — Традиция не исполняется. Меня можно отдать жрецам, но это не так интересно, или объявить учение Хуго Сатоквиторского верным и начинать принуждать самостоятельно, используя любые подручные средства или ограничения в виде законов. А попросту — истязать и издеваться, унижая и заставляя молить о смерти, — последние слова Альваро произнёс очень жестко. Между его бровей пролегла складка, лицо посуровело, и он будто повзрослел лет на двадцать. — А таким законам, которые связаны с традициями, я вынужден подчиняться, а если я не захочу по своей воле, то мне в этом помогут этары. — Они тоже присутствовали, когда Рикан тебя… ну, насиловал? — Ингвар начал присматриваться к этарам: не такие уже они безобидные парни. Вроде как слуги, исполняющие любой приказ, но остановить насилие старшего мужа над младшим оказались не в силах. Или не хотели? — Иногда, чтобы удостовериться, что всё делается по законам, — Альваро встал со своего места, медленно сполз с кровати и подошел к Ингвару, осторожно тронув его за руку. — Ингвар, пойми, если созданный старшим мужем закон не нарушается, этары ничего не могут сделать. Не имеют такого права! Старший муж хмуро посмотрел в лицо младшему, в его умоляющие глаза: — А если бы Рикан начал тебя убивать? Они бы тоже молча на это смотрели? — Нет, — Альваро покачал головой, — по традиции нельзя убить младшего мужа. — А, если бы убил, то что? — Его бы сразу казнили. — А дальше, что? — Не знаю, — Альваро растерянно обернулся, мысленно обращаясь к этарам, — у нас такого еще не было. — Смена династии, — спокойно ответил за него Примус. — Выбор нового старшего мужа, а потом выбор старшим — младшего мужа. — Примус, напомни… ох, не знаю, как к тебе обращаться, — Ингвар стушевался, а вот лицо Примуса — порозовело, и даже лёгкая улыбка скользнула по его губам. — Напомни мне, что я просил показать генеалогическое древо и собрать все сведения о живущих представителях рода графа Альваро. Про дядю я уже знаю. Герцог смерил суровым взглядом Альваро, тот молчал, продолжая сильно сжимать его руку, но глаза его говорили, что он всё понял, о чём сейчас догадался Ингвар. В них был и страх, и гнев, и благодарность, и боль. Граф приоткрыл рот, срываясь на еле слышный вздох, его нижняя губа подрагивала от волнения: — Отмени законы. Все, что найдёшь, и у тебя не будет повода меня убивать.***
Внезапно их прервали — послышался гул голосов в галерее, потом за дверью и в покои вошла целая делегация из этаров и слуг. Оказывается, их уже ждут на церемонии, а до этого — обоих мужей необходимо облачить в традиционные одежды и навесить все регалии. Их разделили, окружив, заставили полностью раздеться, и облачили в длиннополые туники с рукавами, крепившиеся на плечах и предплечьях золотыми фибулами с вкрапленными драгоценными камнями. Ингвара в тёмно-синюю, с расшитым воротом, Альваро в серо-голубую с вышивкой на рукавах. Затем их подвязали широкими поясами, сотканными из золотистых нитей, и обули в кожаные сандалии. На шею герцога надели толстую цепь с круглым кулоном, на котором был изображен герб Байонны, на запястья графа — длинные браслеты, спиралью охватывающие руки до самых локтей. Ингвара вывели первым, за ним шел Альваро, окруженный своими этарами. Внутренний двор замка был устлан лепестками белых цветов, обозначавших путь, этими же лепестками их осыпали по всей дороге, ведущей к главному храму, что располагался в самом городе, за пределами замковых стен. Люди казались уже более дружелюбными на вид и приветствовали громкими выкриками. «Да здравствует Ингвар, новый герцог Байонны! Да здравствует Альваро, граф де Энсина!» Всё казалось таким же торжественным, как и на коронации Эдвина, он тоже так же проходил в золотых одеждах вдоль толпы, сопровождаемый близкими друзьями и телохранителями, Ингвар был в их числе. А теперь он шел первым, и сердце его то замирало, то частило, не понимая, как откликнуться, чтобы не выдать внутреннего волнения. — Постарайтесь не оборачиваться милорд, — раздался сзади тихий, но слышный ему голос Примуса. — Идите ровно, спокойно, как правитель огромной страны, с достоинством. Мы уже близко. Перед ними возвысилась громада круглого храма с высоким куполом и портиком длинных рядов колонн, опоясывающего его в четыре круга. Они зашли под его тёмные своды, и двери за ними закрылись. Ингвар быстро обернулся: Альваро тоже впустили вслед за ним, и это обстоятельство его очень успокоило. В центре храма располагался — алтарь: высокий квадратный камень черного цвета, обильно политый молоком и маслом, и засыпанный сверху лепестками цветов. — Мы не приносим кровавых жертв, — зашептал Примус прямо в ухо Ингвару. «Наверно на цыпочках стоит или подпрыгивает», — усмехнулся тот про себя, но не шелохнулся. — Впереди вас стоят жрецы. Нужно повторить за ними клятвы.