Самый теплый танец под дождем

Вчера я чуть не умер ночью, Я клялся, что не буду больше, Но вечером такой же.

«Да, да, чувак!»,«Ну! Давай еще!»,«Еще партия! Проиграешь — пьешь семь залпом!»,«А-а-а-а! Да ты заебал!» — полноценный набор фраз, которые сопровождали меня весь вчерашний вечер.Мой мозг целенаправленно решил забить на последствия, вспомнив, что ближайший месяц концертов не планируется, к тому же подав мне сигнал, смело можно упиться в хлам, что я, собственно говоря, и сделал.Голова не соображала после третьего стакана виски, принесенного каким-то левым чуваком.Я даже не помню, с кем пил, и где пил.Зато замечательно помню, что все началось с пива, а вот закончилось чем-то покрепче текилы, что сейчас сказывается на моем состоянии. Очнулся я уже, как пять минут назад, но все еще продолжаю залипать в одну точку перед собой, пытаясь понять, где же я лежу, будь то стол или диван, или еще хуже погреб у себя дома.Медленно поднимаюсь на локтях, крышу сносит напрочь, поэтому я снова валюсь на место, продолжая валяться в собственных слюнях, которых напускал за ночь.Краем уха слышу, что слева от меня кто-то ходит, причем довольно-таки шумно, цокая шпильками.Ну конечно, Крис.Кто же еще? Но противный резкий запах нашатыря приводит меня в себя.Резко вскакиваю, тут же жалею об этом, заходясь немым стоном от пронзающей боли в боку.В глазах все рябит, но потихоньку начинает проясняться.Передо мной сидит очень знакомая на лицо женщина средних лет в офисном костюме, ее ледяные серые глаза изучают мое лицо, могу поспорить, находящееся не в лучшем состоянии, как и я сам.Шумно выдыхаю, потирая веки, слипшиеся ресницы, с трудом размыкаю рот, потому что сухость, как в Сахаре не дает мне спокойно сказать что-либо, не издав ни единого звука.Звонкий голос будто оглушает меня, когда женщина начинает говорить, возвышаясь надо мной. — Что ж, теперь я могу понять Киру после того, как вы, молодой человек, ввалились в мою квартиру в четвертом часу утра! Она сейчас приедет сюда, так что разбирайтесь сами! — у меня внутри будто один огромный колокол, по которому херачат медным половником.Усаживаясь на диване, на котором, оказывается, я проспал всю ночь, опираюсь спиной на супер-мягкую подушку.Господи, я бы ни за что в жизни не ушел отсюда, если бы в голову не лезли ненужные мысли, мешающие расслабиться. — Стоп, что? Кто приедет? — распахиваю глаза, собирая общую иллюстрацию места, где я нахожусь.О, Боже, я,что, приперся домой к Кире? Твою мать! — Ты с пьяну уже забыл, как ее звать? Разбирайтесь сами, я ушла на работу, Кира уже поднимается, — бросает женщина, скрываясь за дверью, в которой через секунду появляется тощее тельце девушки. Я закидываю голову назад, проводя пятерней по лохматым волосам, следом перевожу еще не до конца протрезвевший взгляд на девчонку.Кира в ступоре стоит на пороге своего же дома, но почему-то лицезреет, как на ее собственном диване развалился никто иной, как я.Надо признать, что без тонны косметики, всей этой шлюшеской одежды она выглядит в разы лучше, чем с ними.Худощавые ноги обтягивает тонкая ткань черных джинс, легкая футболка и кожаная куртка в январе — не лучший варик, но да Боже, это ее дело, какого черта я вообще парюсь? В темпе она направляется к дивану, вставая прямо передо мной.В глазах читается недопонимание, неприязнь и…что-то еще, но не могу понять, что.Черта с два, да она принимает что ли? — Какого хера в полдевятого утра мне звонит мать и говорит, что у нас на диване разлегся, — пальцами показывает воображаемые кавычки. –…«мой парень»? Почему я должна ехать через пол-города, дабы выпереть тебя из своей квартиры, тем более в праздники? — сам не знаю, что на меня нашло, но все это время я тупо сидел и пялился на нее, на ее лицо, на ее тело, забавлялся манерой речи, при всем при этом еще и лыбился, как дурак. — Потому что это весело, — пожимаю плечами, пытаясь встать с места, что даже слегка выходит.Но так получается, что когда я встаю, я оказываюсь почти вплотную к этой вредной девчонке.Почему-то ненависть отступила на второй план, когда я почувствовал запах ее карамельных духов.С минуту мы молча залипали друг на друга, после чего она резко отскакивает, уходя в кухню. — Проваливай, — она делает какое-то хаотичное движение рукой, указывая на дверь.Я лишь хмыкаю и направляюсь на выход, но после нескольких попыток открыть дверь, заливаюсь истерическим смехом.Дверь закрыта снаружи, а ключей поблизости я не наблюдаю.Усаживаюсь на пуфик в прихожей, зарываясь руками в волосы. — Чего ты ржешь? Я сказала, проваливай! — Кира подходит ближе, выполняя то же самое движение, что и я пару секунд назад.Дверь не поддается ни в какую. — Дверь снаружи закрыта, у тебя есть еще одни ключи? — слегка склоняю голову в бок, упираясь затылком в стену.Вот будет веселье, если мне придется просидеть с ней тут до прихода ее родительницы.Интересно, а где ее отец, и есть ли у нее кто-то еще из домочадцев, помимо рыбок в том аквариуме? — Черт, — шепчет она, опираясь на параллельную стену. — Ключи только у матери, я же теперь здесь не живу.Она вернется только вечером, — закрывает лицо ладонями, уходя куда-то по коридору в самый конец.Мне остается только последовать за ней. В два шага я оказываюсь в той самой комнате, где провел свою первую ночь вместе с ней.Помещение оформленно в темно-серых и бежевых тонах, посередине просторная кровать, в углу тот самый бесформенный пуфик, на котором я так мастерски скрылся, дабы припугнуть ее, на всю противоположную стену растянулся шкаф-купе, в котором, как раз, что-то усердно искала Кира.Я снова усаживаюсь в мягкое кресло, закинув ступню на колено, и бесшумно наблюдаю за движениями девчонки. — Что ты ищешь? — интересуюсь я, отчего она заметно вздрагивает, устремляя свой взор на меня.Ее густые брови сходятся на переносице, когда я встаю и подхожу к синтезатору, установленному на четырех ножках специальной подставки перед кроватью у окна, нот нет, только какие-то непримечательные заметки в блокноте. — Умеешь играть? — спрашиваю я, нажимая на кнопку включения.Кира делает шаг в мою сторону, перед этим закрывая шкаф.Видимо, не нашла то, что искала.Девушка еле заметно кивает, поравнявшись со мной. — Ключей нет, — говорит она, скрещивая руки на груди.Ее взгляд падает на мои руки, когда я хочу сыграть что-нибудь «из своего».Пробегаюсь пальцами по октавам, заканчивая произвольную мелодию нотой «соль». — Да ты профессионал, — смеется.Я слегка ухмыляюсь, замечая, что головная боль и похмелье толком еще не прошли, поворачиваю голову к ней, встречаясь с лазурными глазами.Неловкая пауза в секунду, и вот она опять уходит из комнаты куда-то в гостиную.Поджимаю губы, располагая руки по передним карманам темных джинс, которые на мне уже, как три полноценных дня.Сколько же я не был дома, и сколько же я был в запое? Ума не приложу, как прошел мой Новый год. Усаживаюсь за гранитную барную стойку, напротив которой Кира усердно пытается достать посуду из нижних ящиков, наклонившись так, что большая часть ее тощей спины выглядывает из-под футболки, из-за чего я невольно задерживаю взгляд на ее теле.Надо бы сказать, что ее легкомысленная натура выдалась мне с потрохами еще при первой встрече.Кира никогда не бывает сосредоточенной, внимательной или еще более того — безэмоциональной; наоборот же — всегда что-то пытается сказать свое, выдать свою версию или мнение, или же истерит, в крайнем случае дерется или визжит, как будто ее режут, хотя отвинтить эту лохматую голову я не против.Симпатичной, да даже красивой девушку можно назвать смело, только вот коллапс — меня такие, как она не привлекают, только если справить свою нужду за один вечер, а на утро свалить и не придумывать сказок.«А разве так не со всеми?» — отозвалось подсознание на мои весьма непринужденные мысли. После того, как Кира, все-таки, нашла нужную миску, взглянув на меня, потупила взгляд в пол и одернула задравшуюся футболку.Поставив плошку перед собой, она досатет какой-то достаточно обширный и шуршащий пакет с какими-то крекерами в виде квадратов.Девчонка ссыпает немеренное количество в емкость, усаживаясь напротив меня, и по одной начинает закидывать их в рот.Поймав мой изучающий взгляд, Кира на секунду застывает, заливаясь истерическим звонким смехом, на что я лишь привычно вздергиваю брови, выдыхая.Сказать, что она сумасшедшая — ничего не сказать.Тянусь к миске, захватывая горсть крекеров, как оказалось, соленых.Ее беззаботный и беспричинный смех мне порядком надоедает, на что я принимаю «жестокие» меры и кидаю в нее один «квадрат».Кира замолкает, уставившись на меня сине-изумрудными глазами со смешинкой. — Эй! — поднимает печенье со своих джинс, проглатывая. — Тебя мама не учила, что кидаться едой — нехорошо? — Учила, а тебя не учили делиться? — с ноткой иронии в голосе спрашиваю я, не придавая этому большое значение, но на что получаю презрительный взгляд.Смоляные волосы забавно спадают на лоб, из-за чего мне невольно хочется заправить их ей за уши, отчего я, конечно, воздержусь, или нет? Одним резвым движением перетягиваюсь через перегородку, убирая слегка вьющиеся локоны назад.Девушка застывает на месте.Замечаю, как ее щеки покрываются легким румянцем, отчего я хмыкаю, перетягивая тарелку на себя.Кира тут же оживает, протяжно скуля, и тянет руки обратно за едой. — Эй, отдай! Я тоже хочу есть! — ну вот, снова визжит, и кажется, в ее глазах неподдельная ненависть.Я же, наоборот, уже совсем забыл про то, что испытывал еще неделю с лишним назад, даже уже не злюсь на эту паршивку.И что только происходит? Какой черт дернул меня увязаться за ней в тот вечер после концерта? Я определенно тогда перепил, хотя который раз клялся, что какое-то там ноября будет последним днем, когда я упиваюсь в хламину.Ха-ха! — Как отпраздновала Новый Год? — откидываюсь на спинку стула, переводя тему, чем еще больше раздражаю Киру.Она хмурится, снова пытаясь уцепиться за край тарелки, чего я не позволяю сделать, отмахиваясь от ее рук. — Ну же, расскажи, мне интересно! — смеюсь, прожевывая солоноватое печенье и покачиваясь на стуле. — Незборецкий! Я, четвертого января, пришла в свою квартиру по призыву матери, дабы взглянуть на твою еще не до конца протрезвевшую физиономию, а ты с самым беспечным видом сообщаешь мне о том, что хотел бы знать, как я провела свой Новый Год! Да ты чертов лицемер! — кричит и одновременно смеется, размахивая руками.Я только притворно прищуриваюсь, обнажая оскал зубов.После того, как я все еще отказываюсь возвращать ей крекеры, Кира сдается, облокачиваясь на столешницу, подпирая подбородок ладонями.Замечаю, что ее глаза мутные, но не от алкоголя, а зрачки довольно широки для обычного состояния человека, поэтому вопрос вылетает прежде, чем я успею подумать. — Ты нюхаешь, что ли? — выгибаю бровь, получая пинок под стойкой.Шиплю, потирая место ушиба, но все еще не собираюсь отдавать миску. — У тебя зрачки с мой кулак, — кручу рукой перед ее носом, после чего Кира откидывается на спинку стула и следует моему примеру, начиная покачиваться то вперед, то назад.Со стороны, наверное, выглядит так, будто мы два идиота с неуравновешенной психикой сидим и воображаем себе качели вместо нормальных стульев, на которых обычно принято сидеть. — У меня всегда такие зрачки, ничего особенного, — хмыкает она, пожимая плечами, и спрыгивает с барного стула, направляясь к полке с кружками.Громыхает пару секунд, вытаскивает две прозрачные и наполняет их чайной заваркой, затем разбавляя водой. — Нет, стой, погоди, — обхожу перегородку, опираясь спиной на кухонную тумбу подле нее.В руках все еще остается плошка. — Так же не может быть, ты либо под чем-то, либо пригубила с утра пораньше коньячка, — ставлю пустую посуду в раковину, на что получаю уставший вздох.Теперь девушка сама заправляет выбившиеся волосы за уши, поднимая свои бездонные глаза на меня.В голове пляшут чертики, поэтому продолжаю по-дурацки улыбаться. — Кокс слишком быстро тебя убьет, а алкашка слишком быстро заставит сторчаться в одиночестве, — пожимаю плечами, будто являюсь специалистом в этих делах. — Ладно, рассказывай, где ныкаешь порошок? Я не выдам тебя, — продолжаю в шутку издеваться над психикой бедной девчонки, но что-то точно идет не так, когда замечаю собравшиеся слезы в уголках ее глаз.Отталкиваюсь от тумбы, подходя на непозволительно-близкое расстояние.Хватаюсь руками за впалые раскрасневшиеся щеки, поднимая ее лицо на себя, дабы заглянуть в ее сознание. — Эй, ты чего? Из-за безобидной шутки сразу лить слезы? Прекращай, ну же! — Так, нет, забудь, — будто опомнившись, она старательно пытается убрать мои руки с ее лица, но я быстро возвращаю ее на место. — Кирилл, отпусти меня, — хнычет она, останавливаясь взглядом на моих глазах.К горлу подкатывает ком, но уже не от отвращения, как раньше, а из-за какого-то необоснованного волнения. — Что не так? — медленно, все еще удерживая ее за лицо, двигаюсь к противоположной столешнице, и когда чувствую, что добрался до нужного места, отпускаю ее, не разрывая зрительного контакта. — Кира, что случилось? — повторяю почти идентичный вопрос.Замечаю, что поспешными движениями девушка начинает утирать выступившие слезы, отвлекаясь.Возвращаю ее к прежней теме, слегка касаясь подбородка указательным пальцем, дабы она снова посмотрела на меня. Немного потупив взгляд, Кира тяжело выдыхает, искривляя пухлые губы в горькой улыбке. — Я таблетки пью, — поджимает губы, глаза уставились куда-то в невидимую точку на моей футболке. — Транквилизаторы, — уже спокойнее, но все еще таким же дрожащим голосом отвечает она, хмуря брови. — Зачем? Ты кайф так ловишь, что ли? — между моими бровями залегает неглубокая морщина от того, что нахмурился.Каким-то непонятным образом мои руки оказались по бокам от Киры, уперевшись об стол.Впервые стою к ней так близко, но даже на таком расстоянии я чувствую, как громко и быстро бьется ее сердце. — Незборецкий, Боже мой, — утыкается лицом в ладони, шумно выдыхая, затем слегка закидывает голову назад. — Два с хером месяца назад из семьи ушел отец.Ушел тот, кто поддерживал меня всегда, на кого я спокойно могла положиться, не переживая, что он кому-либо что-либо расскажет.Он ушел к другой семье, разругавшись в дрызг с матерью.Скандалов с каждым днем больше, понимания в его голосе все меньше, я потеряла его.Я потеряла того, кого всей душой любила, а он вот так вот взял и предал нас: меня, мать, сестру.Теперь я ненавижу его всей своей душой, и это не такая ненависть, как к тебе, например.Ты просто не можешь понять, что я испытываю, из-за чего я закидываюсь гребанными психотропными! И вообще, я даже не знаю, зачем и почему все это рассказываю тому, кого ненавижу чуть меньше, чем этого ублюдка! — Кира снова пытается выбраться из моих оков, отталкивая за грудь.Но ее усилия, как мертвому — припарка.Остаюсь стоять на месте, но теперь уже склонив голову к ее уху. — Не ври себе, Кира, — говорю вполголоса, обжигая фарфоровую кожу горячим дыханием, замечая, как по длинной шее пробегается дрожь. — Ты сейчас стоишь рядом со мной, дрожа от каждого моего слова.Ты думаешь, я сейчас не слышу, как бьется твое сердце, и как быстро ты дышишь? Щеки — сплошь помидоры, — усмехаюсь. — И все еще хочешь сказать, что ненавидишь меня? Что ты терпеть меня не можешь? Ты даже не представляешь, насколько заблуждаешься, — «Ты тоже не представляешь, насколько сейчас заблуждаешься! Насколько заблуждаешься в своих чувствах.Она небезразлична тебе, придурок! Очнись уже! Кто бы стал мотаться за ней, чтобы отомстить? Да только последний повернутый мудак, как ты! Если бы тебе было плевать, ты бы забил болт!» — вопит подсознание, заставляя меня принять серьезное выражение лица. — Я…я н-не вру, — шепотом, заикаясь, выдавливает она.Качаю головой, обнажая оскал прямо около ее щеки.Уверен, она наблюдает за мной, за каждым движением.Снова перемещаю ладони на ее щеки, откидываю голову назад, но невольно сильнее прижимаюсь к ней, впечатывая ее бедрами в столешницу. — Ну коне-е-чно! — смеюсь, затем резко склоняюсь, подвигаясь ближе. Две секунды, одна…и вот я уже оказываюсь в сантиметре от ее алых губ, наверняка, мягких, как лепестки роз.Наши взгляды на секунду встречаются, и я ловлю себя на мысли, что будто смотрю в свое отражение.Одна рука рука спускается ей на талию, другая — на шею, двигаю ее ближе к себе, в момент накрывая ее губы своими.Сминаю ее нижнюю губу, следом слегка оттягивая, возвращаясь в прежнее положение.Мои весьма грубые движения руками, вынуждают ее поддаться мне, приоткрыла рот, чем я успешно воспользуюсь.Она впускает мой язык к себе, позволяя провести по ровному ряду зубов.И вот, опять уже покусываю ее чуть опухшие от поцелуя губы, продолжая свой путь влажной дорожкой к тонкой шее.Посасываю нежную, разгоряченную кожу зубами, оставляя розовые следы.Ее тонкие пальчики одной руки блуждают по моей спине, другой — по шее.В миг ее руки оказываются на моей грудной клетке, немного отстраняя меня от запыхавшейся девушки.Свои я возвращаю на место, располагая их по бокам тумбы.Утыкаюсь лбом в ее худенькое плечико, переводя дух.Под собой ощущаю, как тяжело вздымается ее грудь.Чувствую, как горят мои легкие. — Я совсем забыла, что не оставила вам ключи! — звонкий голос, раздающийся из коридора, будто оглушает меня снова.Отскакиваю от девушки, принимая непринужденную позу на том самом стуле, на котором она сидела несколько минут назад.Кира быстро заправляет волосы, метнув на меня взволнованный взгляд, на что я лишь безразлично хмыкнул, отвернув голову к окну. — Да, мам! Кирилл уже уходит, — она тянет меня за руку, направляя к выходу.Лениво поднимаюсь с места, лицезрея перед собой девчонку, которая ниже меня на почти две головы и ведет меня в прихожую, вручая прямо в руки куртку, оказавшуюся каким-то образом повешенной на крючок. — Надеюсь, что такого больше не повторится! — строгим голосом поучает меня ее мать, одаряя неприступным взглядом, на что я лишь усмехаюсь, послушно кивая головой.Женщина скрывается в дебрях квартиры, оставляя нас снова одних.Кира уже жмется у двери, кусая щеки с внутренней стороны, изредка попадая на меня глазами.Неспешно натягиваю куртку, облапываю карманы в поисках телефона, но натыкаюсь на еще один.Точно! — Ты забыла, — прокручиваю его в руках, следом отдаю сотовый в руки этой импульсивной барышни.Какого черта только что произошло? Заметив, что я полностью одет, она открывает дверь, выпуская меня.Снова не проявляю никаких эмоций, словно пару минут назад не исследовал ее рот.Хотя, наверное это уже зазубренно у меня заранее, как и со всеми теми, кто попадается мне под руку в барах. — Пока, — неуверенно прощается Кира, теперь уже смотря мне прямо в глаза.Долго не задерживаю на ней свой взгляд, кротко киваю, располагая руки по карманам куртки, и безмятежно спускаюсь по лестнице, пропадая из виду. Я точно протрезвел после вчерашней пьянки?