Пустыня не место для живых

Гарри многого ожидал. Ему казалось, что это путешествие его ничем уже не удивит. Он ошибался. Он понял это сразу, как они, вскрыв укрытый разлапистым кустарником древний люк (примитивный кодовый замок) и пройдя по скользкому от влажной плесни тоннелю, добрались до вожделенной двери. При словах о тайнике Гарри представлял себе не одинокий валун, конечно, но что-то смахивающее на древний сейф. Или тайную комнату под давно заброшенным туалетом для девочек. Они стояли в зале, в который каким-то совершенно диким способом попадал дневной свет: он шел из узких каналов сверху, но те не выходили на улицу. Такое было возможно, только если кто-то установил отражатели в каналах. Звучало как бред, но Гарри разглядывал то, перед чем они с Нейтом замерли, и понимал – возможно еще и не такое. Перед ними красовались огромные золоченые ворота, изукрашенные причудливой смесью узоров. В центре обеих створок располагались гербы с традиционно смешными геральдическими львами, Нейт сказал, что это герб рода Руже. В углах ворот красовались крупные французские лилии. Но вся остальная поверхность была разлинована полосами египетских иероглифов. – Это что… настоящее? – Гарри колупнул ногтем золотую чешуйку. Помял пальцами, попробовал на зуб. – Когда закончишь тащить все в рот, перейдем к делам для взрослых, – откликнулся Нейт. Он был занят поиском запирающего механизма. – Дяденька-а-а-а, – протянул Гарри детским голосом, подыгрывая. – А что на дверях написано? Нейт нахмурился. – Я бегло читать не умею, а мой переводчик не справляется. Получается хрень какая-то. Вот если бы здесь был символ пустыни… – Нейт ткнул пальцем в один из иероглифов. Картинка утопла под его пальцем и с щелчком сменилась другой пластиной с другим знаком – Нейт едва успел палец отдернуть. – Гарри, вот же оно! – Нейт воодушевлено принялся перещелкивать символы на левой створке. – Не стой, помоги. Посмотри в мой блокнот. Эти строчки – копия погребальной таблички Кемнеби. Просто выставляй такие же знаки. Вот с этой стороны твои знаки. – Нейт отвлекся и провел карандашом черту на листе с привезенной из Каира перерисовкой таблички. Черта обозначала стык створов. Иероглифы послушно продавливались, сменяясь другими, механизм работал, как недавно заведенные часы. Это завораживало. Когда последний символ щелкнул под пальцами, переключаясь на верный, раздался совсем другой щелчок – громкий и глухой, откуда-то изнутри. Створы дрогнули, и с места их стыка посыпалась пыль – эти ворота не открывали уже пару веков. Заскрипели натужно петли, совсем не желая работать. Но все же щель становилась все шире, пока не образовала нормальный проход. Нейт нырнул туда первым. Прямо в невнятную темноту. В такие моменты Гарри казалось, что указание Саннетти помочь Дрейку дойти до конца может оказаться невыполнимым. Просто потому что Дрейк рисковал кончиться за ближайшим углом. – Зажигалку не подкинешь? – послышался голос из темноты. Гарри кинул зажигалку в ту сторону, откуда шел голос. Судя по звуку, он попал. – Ауч! А нельзя было?.. – Ты сам просил кинуть, – безапелляционно отрезал Гарри, наощупь продвигаясь к Нейтану. Шутить получалось все легче. На автомате. Это почти перестало приносить мучения. Он даже чувствовал удовольствие, ведь это по-прежнему был Нейт. Удовольствие с постоянным привкусом горечи, потому что это по-прежнему был Нейт. Нейт меж тем нащупал уроненную зажигалку и зажег ее. Гарри ведь еще – дурак – думал, зачем Нейту зажигалка, много ли толку от маленького огонька. Но Нейт знал, что делал. Он поднес зажигалку к стоявшей рядом металлической жаровне, и та действительно вспыхнула, озаряя светом огромный коридор. Сводчатый потолок уходил далеко ввысь, будучи весь исписан символами. Сумасшедшей смесью символов. Гарри различил египетские иероглифы, клинопись и еще какие-то закорючки. Пол был выстлан разноцветной мелкой мозаикой так, что напоминал поверхность реки. Нейтан пересек коридор и зажег жаровню, стоящую по другую сторону – плитка заиграла дополнительными бликами. Если прищуриться, можно было поверить, что стоишь на воде. – Нихуя себе, – попытался хоть как-то снизить градус величественности Гарри. Работало плохо. – Да, – тихо ответил Нейт. – Смотри… – он дал огоньку в своих руках лизнуть темную борозду на стене. Она загорелась моментально, прочерчивая огненной линией весь коридор до самого его изгиба. Очевидно, она была заложена просмоленными тряпками, потому что Гарри почувствовал характерный горелый запах, но вся копоть уходила ввысь и терялась там. Нейт взял со стены факел, ткнул им в жаровню и, когда тот достаточно занялся, поднял над головой. – Пойдем? – тихо предложил Нейт, указывая факелом в сторону «течения» реки. Пламя качнулось, играя отсветами на полу, делая их отражения еще ярче. – Пойдем, – завороженно откликнулся Гарри. – Пол сделан таким символично? – Безусловно. Река, по которой пустыня не пройдет внутрь. Руже маниакально защищался от Иаят. – Да он вообще был на всю голову того… выстроить вот это все под одним из самых известных французских городов. – Увлеченный человек, не спорю, – хмыкнул Нейт. По коридору они шли долго, минут пятнадцать. Он не петлял, но извивался под дугами большого радиуса. Словно река. Да только эта река оборвалась. В самом буквальном смысле слова. Шедший впереди Нейт остановился прямо над огромной пропастью, вдумчиво ее разглядывая. Судя по краям обрыва, он не был делом рук человека. Земля просто провалилась в глубь. Размыло ли грунтовыми водами, расшатало ли землетрясениями, но сияющая в полу дыра тянулась на много метров вперед. Самым поганым было то, что обвал зацепил даже куски стен. То есть нормального пути не было. Впереди же издевательски маячил следующий зал – окончание коридора. Нейт пнул ногой осколок мозаики. Тот скатился в провал. Звука падения они не услышали. – Либо там подстелена перинка, либо там до чертиков глубоко, – резюмировал Нейтан. – Ладно. Сейчас что-нибудь придумаем. Гарри и так знал, что придумает Нейт. Тот, конечно, походил для виду из угла в угол, поразглядывал стены. А потом повернулся к Гарри и извиняющимся голосом сообщил: – Придется лезть. – Лезть? – неохотно переспросил Гарри. – Да. Если спуститься здесь, – он указал рукой на стык левой стены с полом, – то достаточно места, чтобы ухватиться. И от сколов в стене ухватистые борта. Видишь, там в середине пропасти даже есть ниша, можно будет дать рукам отдохнуть. – Рукам. Лезть руками, – медленно повторил Гарри. Нейт облизнул губы. Конечно, он думал об этом – даже не пытался делать вид, что забыл. – Ты ведь справишься, – полувопросительно сказал он. Гарри оглядел свою перебинтованную руку. Утреннее обезболивающее еще действовало, но оно не было рассчитано на такую нагрузку. – Ты можешь остаться здесь – добавил Нейт. Не может. Не. Может. – Чтобы ты угробился в недрах потайного хранилища? Достойная усыпальница, конечно, но извини, нет. Я пойду с тобой. Нейт кивнул и, положив факел на пол, сел на край. Развернувшись, он нащупал ногой прочный уступ и протянул Гарри руку. Гарри в который раз стиснул зубы. Только вынужденно оказавшись по другую сторону, он стал замечать, насколько Нейт доверчивый. Нет, не так – насколько Нейт стал доверять ему. Каждый мимолетный жест одобрения или поддержки теперь сопровождался чувством тихого болезненного зуда в груди, словно заноза. Гарри спустил ноги в пропасть и оперся здоровой ладонью о пол. Больной он схватился за предложенную руку. Нейт придерживал его за предплечье, помогая найти равновесие и совсем не давя на бинты. Гарри постарался нашарить ногами подходящий уступ как можно скорее, чтобы побыстрее отпустить Нейта. У него получилось. – Готов? – Двигай уже, – пробурчал Гарри. Двигался Нейт быстро. Ловко перебирал руками, упираясь ногами в весьма безнадежные углубления. Гарри следовал за ним. Когда-то давно Гарри занесло на скалодром. Там тренер изо всех сил пытался его убедить, что вес на руки особо и приходиться не должен. «Не руками же ты себя на лестнице поднимаешь, ногами работай, ногами». Посмотрел бы Гарри на этого тренера здесь. Над глухой пропастью, где руки еще могли держаться за неровный край, а ноги лишь местами с трудом сцеплялись подошвой со стеной. Ладонь сразу заныла. Гарри постарался перенести вес на другую руку, осторожно следуя за Нейтом. Когда они стояли над пропастью, казалось, что им надо преодолеть метров тридцать. Сейчас Гарри казалось, что он уже прополз на руках километра два, но он продолжал продвигаться вперед. В конце концов, приспособившись к определенному ритму, он облегчил себе путь. Быстро убирая вес с травмированной руки, стараясь не касаться центром ладони острых граней, он продвигался все дальше. Горящая над головой путеводная полоса неплохо освещала то, что осталось от стены, и у Гарри даже было время для осознанного выбора, куда упереться. Сбоку послышался треск, и Гарри резко повернул голову: они почти добрались до глубокой ниши в стене, им оставалось проползти самую малость по удобному, выступающему бордюром остатку иероглифического узора. Он предательски раскрошился под пальцами Нейта. Тот перехватился поудобнее за целый участок, но трещина на глазах поползла дальше с треском, напоминающим звук ломающихся костей. Гарри оцепенел, глядя на паутину темных полос, растущую в его сторону. Первые осколки иероглифов полетели вниз – и Нейт с глубоким грудным выдохом поджал под себя ногу. Оттолкнувшись от стены, он прыгнул. Мгновение свободного полета – мгновение небьющегося сердца – он врезался грудью в край ниши. Ну. Выглядело это так. Зацепившись обеими руками за неровности камня, он быстро втащил себя внутрь. И тут же повернулся к Гарри. Узор продолжал сыпаться. Целый пласт рухнул в момент прыжка Нейта, и сейчас мелкие камешки ползли уже из-под пальцев Гарри. Их с Нейтом разделяло несколько метров. Нейт опустился на колени и, склонившись над пропастью, протянул обе руки. – Давай. – Издеваешься? – прошипел Гарри, смотря как тает уступ под пальцами. Вот-вот и останется место только для одной ладони. Гарри хотел оставить только здоровую, но Нейт закричал: – Не смей! Ты должен быть другим боком. Давай. Прыгай. Кровь стучала в ушах, заглушая хруст под пальцами. Гарри перехватился больной рукой. Острый уступ врезался в самый центр ладони, и боль прошила всю руку. От мысли, что это могло быть повреждение нерва и рука вот-вот занемеет, на спине выступил пот. Гарри судорожно вдохнул и посмотрел на Нейта. Тот был уверен. Не спокоен – он смотрел цепко, его скулы напряженно заострились, а плотно сжатые губы побелели, – но уверен. Пальцы у него не дрожали, в отличие от Гарриных. А под Гарринными как раз стало влажно. Он перевел взгляд на руку и увидел, как темнеет крошево, впитывая выступающую кровь. – Твою мать, Гарри, прыгай! – угрожающе прикрикнул Нейт на отвернувшегося Гарри. Гарри весь подобрался. Подтянувшись – ладонь горела, он старался вытолкнуться вверх ногами, дотянуть спиной, но все равно, словно горящие угли сжимал, – он уперся кроссовками в стену. Три. Два… Он толкнулся. Его ноги проскребли по стене пару раз и нырнули в воздух. Гарри видел перед собой темноту. Всего секунду – но он успел запомнить ее на всю жизнь. Густую. Черную. Жадную. Она тянула к себе быстрее, чем он должен был падать, словно скрепку магнитом… Руки Нейта сомкнулись на локте Гарри, и тот почувствовал спасительный рывок, от которого заныло плечо, и сейчас это было чертовски приятно – чувствовать свой вес. Он зажмурился, считая до трех и чувствуя каждой клеточкой тела, что он висит. Не держится, не напрягает ни одну мышцу, но висит. Надежно. Нейт потянул Гарри вверх, и он инстинктивно обхватил запястье Нейтана ладонью, пачкая кровью. Идиот. Он свел лопатки, подтягиваясь выше и хватаясь здоровой рукой за шею Нейта. Тот просто одним движением откинулся на спину, затягивая Гарри на платформу своим весом и роняя на себя. Лежать горизонтально было охуенно удобно. Гарри подумывал о том, чтобы провести весь остаток жизни так – на твердой, ровной земле. Нейт пыхтел под ним, прикрыв глаза. – Ты тяжелый сукин сын, – наконец заключил он. – Спасибо, – ответил Гарри. Он мог ответить по-другому, Нейт и ждал другого, но Гарри не хотел. Нейт улыбнулся и открыл глаза. В нишу попадали лишь отблески пламени, и глаза Нейта выглядели совсем темными. Все черты его лица стали контрастнее. Ямочка на подбородке. Кадык. Уголки губ – правым Нейт сейчас улыбался сильнее, чем левым. – Не стоит благодарности. Я просто разбудил в себе зеленого парня. Гарри слез с Нейтана и сел, поджав под себя ноги. Потому что последнее, что стоило сейчас делать – это пялиться на Дрейка. По ста миллионам причин. Нейт тоже сел. Не спрашивая разрешения, он взял ладонь Гарри в свои и принялся разматывать перепачканную смесью крови и грязи повязку. Гарри стоило бы забрать руку и самому заняться ей, но он не мог. Сидел и наслаждался, как щенок. Нейт виток за витком снимал ставшие бесполезными бинты, обнажая рану. Узкая прорезь кровила. Сейчас, когда вернулись все ощущения, когда тело остыло, Гарри чувствовал болезненную пульсацию все сильнее. Нейт бережно стер кровь тем клочком бинта, что был почище. Нейт был ювелирно точен, – при таком-то свете – он ни разу не коснулся раны. Гарри хотел поймать его взгляд, но он был сосредоточен. Отбросив грязные бинты, Нейт снял с шеи шарф и аккуратными, но уверенными движениями туго перевязал рану. – Я видел в твоем наборе веревку. – А?.. – моргнул Гарри. – В твоем наборе вместе с отмычками лежит веревка. – Да, я таскаю паракорд на случай, если… – Сейчас подходящий случай. Гарри послушно достал корд и отдал его Нейту. Только когда тот обвязал свою талию одним концом, Гарри понял, к чему идет дело. – Нейт, не лучший план. – Отчего же? – поинтересовался тот, не думая останавливаться. Сев напротив Гарри, он принялся подпоясывать его вторым концом. – Потому что, как ты верно отметил, я не балерина. – А у меня есть Халк, – ответил Нейт, завязывая прочный узел напротив пупка Гарри. – Нейт, – Гарри подался вперед, хватая его за плечо и смотря в глаза. Он чувствовал, как подкатывают к горлу слова, складываясь из бесконечного месива. – Я… – Гарри, не… – начал Нейт одновременно с ним. – О. Прости. Говори. Смелость схлынула такой же волною, как и накатила. И Гарри, сглотнув вставший в горле ком, опустил голову. – Спасибо. Еще раз спасибо.

* * *

– Спасибо. Еще раз спасибо. – Да не за что, друг, – ответил Нейт. Гарри выглядел дерганым, и Нейт пытался как-то вернуть его в колею. – Нам осталось меньше, чем уже прошли. Надо идти. – Ползти. – Ты готов? – Никогда не буду. – Ладно. Нейт встал и направился к краю. Гарри поплелся за ним. Веревка давала им всего три метра расстояния, это приходилось учитывать. Они передвигались медленней, чем раньше: теперь Нейт старательно ощупывал каждый уступ. Если тот начинал крошиться, он возвращался на шаг назад и искал другой путь. Гарри стоически полз за ним. Нейт слышал, с каким шумом тот иногда втягивал воздух, и морщился, словно это его ладонь оставляла кровавые отметины на стене. Надо было выждать еще хотя бы пару дней, не соваться сюда… Но Гарри сам настоял. «Саннетти наступает на пятки, – и тут Гарри был прав, – половина камней уже у него, время единственный козырь…» И все же. Оставалось в общем-то всего ничего: когда они добрались до стыка боковой стены с вожделенной противоположной стороной провала, им пришлось спуститься ниже, к более крепким уступам, и теперь они поднимались по стене вверх. Между тем, как Нейт услышал громкий треск, и рывком прошла секунда, за которую он даже успел опустить голову. Гарри, вскрикнув от неожиданности, полетел вниз. Веревка резко натянулась, до боли врезаясь в живот и бедра. Нейт изо всех сил вцепился пальцами в углубление. Он почувствовал, как забивается под ногти каменная крошка. Гарри раскачивало. От любого его движения Нейта тянуло вниз до боли в суставах перенапряженных рук. А Гарри продолжал дергать ногами, пытаясь достать до стены. Слишком резко дергать. Испуганно, непродуктивно. – Гарри, не смотри вниз. – Ты-то смотришь, – севшим голосом ответил Гарри. – Соберись, – рыкнул Нейт сквозь зубы. Времени на препирательства не было. – Се… сейчас… мне придется качнуться. – Давай уже. Пальцы сводило. Гарри качнулся. Один раз. Второй. Пальцы опасно заскользили по уступу, но Нейт успел почувствовать, что веревка перестала натягиваться, до того, как сорвался. Он отделался легко – ухватился за уступ всего десятью сантиметрами ниже. Замер. Проверил веревку, посмотрел на прилипшего пауком к стене Гарри. – Нейт?.. – уточнил Гарри, не высказывая самого вопроса. Знал, что его поймут. – Все так и задумывалось, – ответил Нейт, решительно подтягиваясь выше. Последние метры Нейт нетерпеливо поглядывал на манивший край – и вот наконец он взобрался на ровный пол. Он сразу развернулся и лег, находя удобное положение, чтобы помочь залезть Гарри. Тот осторожно цеплялся за шею и спину Нейта, карабкаясь. – Как рука? – спросил Нейт, когда ухо Гарри поравнялось с его губами. – Бывало и лучше, – коротко ответил Гарри и поспешил отстраниться. Быстро найдя нож на поясе, он разрезал веревку и передал нож рукоятью вперед Нейту. Тот помотал головой. Он не спешил разрезать свою петлю. Только свернул веревку в моток, убирая его в карман. Гарри отвернулся. Нейт дал ему время, чтобы привести дыхание в порядок. Гарри избегал в последнее время прямых взглядов. Хотя, возможно, Нейт все усложнял и искал призраков там, где их нет. Просто усталость. Не каждый день дважды испытываешь прелести свободного падения без парашюта. Найдя новый факел, Нейт медленно пошел вперед. Гарри молча зашагал следом. Впереди их ждала дверь. Весьма простая на этот раз. По крайней мере по сравнению с остальным окружением. Деревянная, толстая, украшенная только гербами Руже – роспись краской осыпалась от времени, но они все еще узнавались по контурам. – А он любил себя. Не просто тайник сделал. Памятник. – Да, – немногословно ответил Гарри. – Идем внутрь? – А что, ты уже струсил? – едко спросил Гарри, широко улыбаясь и дергая дверь. К огромному и даже нескрываемому удивлению обоих та легко распахнулась. Огненная полоса тут же просочилась внутрь, озаряя светом следующую комнату. Ничем не примечательный – кроме смеси иероглифов и клинописи, к которой глаза и мозг уже успели привыкнуть – зал из четырех равных стен, оканчивающийся второй такой же деревянной дверью. – И было бы чего. Оказалось было. Стоило им переступить порог, как дверь сама захлопнулась за ними. Причем наглухо. Нейт попробовал врезаться в нее плечом – гиблое дело. Дерево ухнуло, но прочно сидело в пазах, даже не думая сдвигаться. Вместе с тем послышался мерзкий, дерущий уши лязг. Словно застарелые металлические части терлись друг об друга. Но раздавался звук не из-за двери, а сверху. – Блядь, – выдохнул задравший голову Гарри. И Нейт был с ним полностью согласен. Потолок опускался. Он скрежетал о стены и с неумолимостью катка двигался вниз. – Твою мать, этот псих защищался не только от «магии песков». Нежданные гости из плоти и крови ему тоже на хер не сдались. Нейт бросился к двери напротив. И если входная хоть как-то реагировала на его удары, то эта больше напоминала фальшивку. Зато на ней остались какие-то письмена. – Дерьмо. Это старо-французский. Удивительно, – нервно хохотнул Нейт. – Сейчас я бы предпочел иероглифы. У меня «разговорник» с собой. А это… – Заткнись, Дрейк, и ищи выход. Он должен быть. – Должен. Только у меня хреново с инструкцией, – звучало как нытье, но в свое оправдание Нейт честно пытался найти хоть какие-то знакомые слова. У него ушло две минуты. Он понял это, потому что считал в голове секунды. По ощущениям-то они торчали здесь уже целую вечность. В груди становилось мало воздуха. Это была просто паника. Она оплетала легкие своими щупальцами и не давала дышать. Кислорода в помещении им бы хватило надолго. Удушье не то, от чего они сдохнут. Нейт выдохнул. Глубоко. На несколько счетов. Перечитал надпись еще раз: если все верно, то нужен люк в полу. На первый взгляд пол был монолитным. Только мозаика издевательски голубых «успокаивающих» оттенков. Нейт опустился на четвереньки, прощупывая, простукивая сантиметр за сантиметром. – И это все, что великий искатель сокровищ может предложить? Никакой спрятанной кнопки, чтобы остановить плиту в несколько тонн, опускающуюся на нас? – Гарри говорил на повышенных тонах. Он пытался держать себя в руках, но голос подрагивал. – Лучше помоги, – постарался ответить спокойно Нейт. Хотелось огрызаться. Но он слишком хорошо понимал почему. И сейчас нельзя было сдаваться страху, срываясь друг на друге. Нужно было что-то делать. Скрежет приближался. Нейту казалось, что он уже ощущает потолок затылком, но это было фантомное ощущение. Оно не проходило, и Нейт продолжал остервенело искать. Перед глазами плыло: мелкий узор разных оттенков сливался в единое сизое марево. Пальцы начали проскальзывать по гладкой поверхности плитки от выступающего пота. Нейт вскинул голову, чтобы оценить время. Не самое удачное решение… вряд ли от этого станет спокойнее – так и случилось. Нейт увидел висящий почти перед глазами потолок и вдохнул со свистом, чувствуя как сводит мышцы в спине. Раздался оглушительный хлопок… или взрыв – Нейту заложило уши. Он думал, что барабанные перепонки просто лопнули от внутреннего давления. Но по шее не текла кровь. И больно тоже не было. Когда слух вернулся, Нейт понял, что в комнате тихо. Он слышал свое дыхание, дыхание Гарри, но никакого скрежета. И никакой сыпящейся сверху пыли. Только запах пороха. Нейт повернулся к Гарри и увидел в его руках пистолет. – Что?.. – Заметил на стене механизм. – Гарри ткнул пальцем в крутящуюся шестеренку, которой было не с чем сцепиться теперь – вторая валялась на полу разрозненными осколками. – Решил, что это эффективнее. – Засранец, – ответил Нейт, унимая заходящееся от передоза адреналина сердце. – А ты умеешь выразить благодарность. Нейт приподнялся, вставая на колени, и с шутовской усмешкой сложил руки молитвенной лодочкой, склоняя голову. – Блядь, ну ты и клоун, – взвился Гарри. У него был тяжелый день. У них был. И он не закончился. Только там, где Нейту было не в новинку, Гарри было тяжелей вдвойне. Нейтан понимал. Он сам столько истерик на пустом месте с нервов закатил Салли в своей жизни, что сейчас очень понимал Гарри. Поэтому попытался просто свести все на нет примирительным голосом: – Нам нужен люк, чтобы выбраться. Дверь – ненастоящая. Дальше в люк. – Я понял. Люк они нашли быстро. Когда тебя не грозят превратить в фарш несколько тонн камня, зрение чудесным образом улучшается, и найти тонкий черный ободок в углу зала не составляет труда. Самое унизительное было то, что люк просто открывался. Поддеть за край – и крышка поднимается, без замков и тайн. Только знай, где искать. Под крышкой обнаружилась лестница, которая уходила вниз, в темноту. Нейт попробовал пошатать металлические поручни и ступени рукой – на ладони остались мазки ржавчины, но лестница была сделана на славу: она еще прекрасно держалась. – Я пойду первым, проверю, что там есть куда спускаться. Гарри пожал плечами. – Валяй.

* * *

Нейтан спрыгнул – Гарри слышал, как он мягко приземлился на какую-то поверхность. – Порядок! Давай сюда! – тут же подтвердил он Гаррину догадку. К тому моменту, как Гарри спустился, Нейт уже нашел очередную жаровню и зажег ее. Она осветила кусок стены, в которой нашлась уже знакомая борозда. Нейт подпалил торчащий из нее уголок. Огонь занялся быстро. Стрелой он прорезал стену, дойдя до середины. Там полоса резко раздвоилась: одна часть продолжила свой путь по периметру, а вторая ушла под прямым углом вверх. – Охренеть, – пробормотал Нейт, отступая на шаг и поднимая голову. Ушедшая вверх полоса продолжила разделяться, рассыпаясь на тонкие ленты огня, переплетающиеся сами с собой и расходящиеся вновь, словно ветви дерева. То же происходило и с другими стенами: огонь, опоясавший весь зал, пустил эти «ростки» на каждой из них. Ленты огня бежали друг за другом с небольшой задержкой, словно фейерверки. Под самым потолком в форме четырехгранного купола они вновь слились воедино. Вспыхнул ярким пламенем огромный подвесной светильник, добавляя еще больше света. Теперь Гарри видел, куда они попали. Огромный зал, в несколько раз больше того собора, под которым они нырнули в гребаную кроличью нору. Прямо перед ними, в центре зала, находился глубокий колодец. Вернее стоило бы назвать эту дыру диаметром в пару десятков метров пропастью, но она была сделана таковой специально. Аккуратно вымощенные плиткой борта, уходящие вниз узоры. В самом центре колодца находилась маленькая платформа. На ней, под пыльным стеклянным колпаком лежал камень. Гарри очень надеялся, что это просто какой-нибудь никому не нужный опал на две-три тысячи карат. Так было бы намного лучше, чем если бы это оказался вожделенный недрагоценный отпечаток. Потому что попасть в центр было невозможно. Между краем пропасти и платформой находилась еще одна поверхность – небольшой золоченый диск. Он был прижат к борту колодца почти вплотную, что позволяло даже встать на него. Его диаметр не превышал и метра. Он был частью сложной конструкции, напоминавшей весы. В центральной их части были изображены статуи двух богов: с головами шакала и длинноносой птицы. На симметричном первому диске лежало (вернее будет сказать стояло на самом своем кончике) золотое перо нехилых размеров. На стенах зала не было маниакального количества надписей, превращавшего коридор в древние прописи. Вместо них посередине каждой стены красовались огромные фрески. Напротив лестницы, по которой Гарри и Нейт спустились, – над скромной дверью, на которые у Гарри уже начиналась аллергия, – был изображен в традиционной египетской манере «человек со свернутой шеей» зеленый мужчина с узкой бородкой. По смутным воспоминаниям Гарри этому богу в руках полагалось держать скипетр и плеть. Плеть была на месте, а вот вместо скипетра он держал – неудобно ведь скрещенными руками – кувшин. На правой стене гордо восседало несуразное чудовище. Египтяне вообще были склонны к странным мечтам о межвидовой селекции в духе «разрежь и собери», но это чудище, конечно, било все рекорды. Грузная гиппопотамья жопа вздымалась из воды. Оттуда же тянулись передние львиные лапы и грозно скалилась крокодилья башка. Смысл рисунка на левой стене ускользал от Гарри. Он знал, что зеленый мужик и перебравшее с пластикой животное относились к загробному миру. Но что здесь делала эта женщина… она была изображена точно так же, с повернутой набок головой, огромным подведенным глазом на всю боковую часть лица. Ее украшения дублировали украшения Зеленого – те же бусы, те же браслеты. В руках она держала желтый шар, который несомненно изображал солнце. И вот здесь даже неглубокие познания египетской мифологии говорили, что что-то не так. Нейт подошел ближе к фреске, задумчиво разглядывая желтый шар. Но это были далеко не все странности изображения. От ее взгляда по позвоночнику бежали мурашки, но Гарри списывал это на свою невероятную усталость, стараясь всматриваться в фреску, ища смысловые несостыковки. Их хватало. Например, длинные волосы девушки не были убраны ни в какую прическу и не были короткими. Они даже развевались на ветру. Своеобразно, из-за стиля рисовки напоминая торчащих из головы червяков, но все же развевались. И последнее. На ее ногах были соединенные цепью кандалы. – Иаят? – предположил Гарри. Ну, ведь все шло именно к этому. – Какой же я дурак, – протянул Нейт, качая головой. – Что? Прости, я не расслышал. Сейчас диктофон включу, и повтори, пожалуйста. – Эта река… это не защита от Иаят. Все проще, намного проще. Это река, ведущая в загробный мир. Все надписи на стенах там, в коридоре – как книга мертвых. Заклинания для прохождения сложного пути. Не знаю, зачем Руже туда вписал шумерский – наверное воздавал должное прошлому Кемнеби и перевел что-то на шумерский. – Нейт отошел от стены и обвел руками зал. – Руже включает Иаят в один пантеон с Осирисом. Он изображен неканонично, с кувшином. И вода у ног чудовищной Амат – неправильные детали. Не знаю, почему у Иаят солнце в руках, почему цепи. Это переплетение религий. Это… Руже знал что-то. – Точно. Зеленый мужик это Осирис. А эти додики? – Гарри ткнул в фигуры у весов. – Анубис и Тот. Они помогают Осирису судить души умерших. – В какое милое местечко мы заглянули, – поежился Гарри. Ему и правда было не по себе. В отблесках огня эмалевые глаза богов смотрели прямо на него, где бы он не стоял. Словно насквозь сверлили. Руже был чертовым гением, когда проектировал это все. Хотя больше всего Гарри стало не по себе от того факта, что он оказался возле макета суда мертвых после того, как два (два с половиной) раза за день (за полчаса!) чуть не попрощался с жизнью. Нейт же отошел к весам. Он шел быстро, оглядываясь на Гарри, и с полуулыбкой, стараясь разделить свой восторг на двоих. Он напоминал ребенка, попавшего в огромный магазин игрушек. Словно только что их не пытались расплющить, словно не было никаких обрывов. Никаких ссадин на его щеках. Никаких стертых рук – а Гарри видел, чего Нейту стоило дважды вытащить его из пропасти. – Осирис смотрит на весы. Если твое сердце окажется тяжелее пера, то значит ты грешен, и твое сердце – считай тебя самого – съест Амат. – Нейт прошел мимо чудища с поблескивающим оскалом древнеегипетского зоо-франкенштейна. – Если чист, пройдешь дальше. – Кажется, я начал понимать, – пробормотал Гарри. – Единственный путь к камню для достойного, так? – Ага. – Нейт продолжал внимательно изучать зал. Когда он дошел до стены с Осирисом, то обнаружил незаметную раньше трибуну и забрался на нее, оказываясь прямо у ног зеленого бога. – И судя по этим рычагам, для достойного с напарником, – добавил он, внимательно оглядывая трибуну. Нейт попробовал потянуть за располагавшийся перед ним рычаг. Тот не поддался. Он потянул сильнее – послышался скрежет. Нейт попробовал второй рычаг – эффект оказался тем же. Вроде поддавалось, но Гарри отчетливо слышал, как механизм стопорился. – Зараза, – пробормотал Нейт и попробовал ухватиться за два рычага разом. Так его тяга выходила слабоватой. Тогда он уперся ногой в каменную кладку и потянул изо всех сил. Рычаги все же нехотя поддались, и пустая чаша весов сдвинулась с места. Нейт отпустил, не давая ей уйти слишком далеко – зазор между ней и краем колодца составлял всего сантиметров пятьдесят. Все еще можно перешагнуть. Нейт с шумом выдохнул и ухмыльнулся. – Ты идешь? – Я? – у Гарри даже голос оборвался. – Ну, за рычаги ты точно тягать не сможешь. Гарри сглотнул, смотря на весы. Чаша выглядела вполне устойчивой и держалась на прочных цепях. Вот только никто не мог обещать, что там не предусмотрено разрывающего (внезапно разрывающего) их механизма. Но Нейт был прав. Рука болела не переставая: по правде, он плохо чувствовал ладонь, а от запястья и выше нехорошо покалывало. О рычагах не могло быть и речи. Хотелось смеяться и плакать. Идиотская ситуация. Нарочно не придумаешь. Атмосфера зала давила. Примитивные театральные спецэффекты – комната ужаса в Диснейлэнде была технологичней и страшнее, – но Гарри содрогался внутри каждый раз, когда поднимал глаза на Осириса. Чудище его волновало мало – оно откровенно смешило, – но не в нем было дело. А в очередном зияющем провале. Даже без крокодилов оно значило смерть. Нелепую. Бессмысленную. Гарри казалось, что он слышит шепот. Там, где стены переходили в потолок, расположился широкий бордюр с изображениями всех египетских богов, каких только можно было вообразить. И все они шептали. Они знали. Обо всем знали. О его предательстве знали. Конечно, блядь, знали, это же голоса из его головы. Гарри потряс головой. Шепот не исчезал. Он чувствовал, словно за спиной его ползут змеи и шелестят. Знаем. Знаем. Знаем. Гарри нервно обернулся. Разумеется, никого. И Нейт не помогал… Совсем не помогал. – Не переживай. Ни один фараон не отличался особой чистотой души. Важно не только то, что ты совершил. А то, что тяготит твою душу. Как неотпущенный грех в католичестве. Ты же отличный парень, за тобой такого не водится. Гарри рассмеялся. Это было невыносимо. Он подошел к краю. Позолота на чаше тускло отражала огни зала. Чаша слегка колыхалась. Гарри посмотрел на Нейта – тот уже ждал, взявшись за рычаги. Он стоял под Осирисом, и это было пиздецки символично. Разве можно было найти более подходящего судью? Контрастный желтый свет раскрашивал его лицо грубыми мазками, придавая его и без того уверенному виду потустороннюю схожесть с фараоном. Гарри моргнул, стараясь прогнать наваждение. Леденящий душу шепот продолжал свистеть в ушах и оплетать холодом грудь. Гарри казалось, что чья-то ледяная рука сжала его сердце и теперь ждала его решающего шага, чтобы сжаться совсем. Это все бред. Возможно, у него температура? Заражение крови? Знаем. Знаем. Знаем. Гарри доверял Нейту. Доверил бы свою жизнь. Он бы спокойно встал на контролируемую им платформу. Но это был суд. Блядский театральный суд. Суд, на котором Гарри чувствовал себя голым. Не то чтобы он действительно верил, что чаша может упасть. Точнее, что ее падение зависит от его прегрешений. Но смоляной запах щекотал ноздри, беззвучно покачивалась чаша, и при каждом взгляде на Нейта подкашивались ноги. Гарри собрался и занес ногу для шага, подошва его кроссовка даже коснулась поверхности чаши. Нейт следил. Гарри отсюда видел, как подрагивают его пальцы на рычагах. Нейт волновался. Стоял, готовый сорваться с места в любой момент. Нейт доверял Гарри. Переживал за него, как за себя. Рисковал собой, черт побери! А Гарри не имел на это доверие права. И в этом была вся проблема. Нужно было очень много смелости, чтобы после всего случившегося сегодня встать на метровый круг металла над пропастью. Но смелости сделать шаг назад и открыть рот нужно было еще больше. Гарри замер, пытаясь остановить себя. Пытаясь напомнить, почему пошел на это. Он нажал пальцами на центр ладони, заставляя рану кровить вновь. Но он вдруг понял одну вещь. Умирать – страшно. Но как жить после того, что произойдет, он тоже не знал. Отшатнувшись от чаши, Гарри замотал головой. – Я не могу. – Господи, Флинн, все будет в порядке… – Я не могу. – Гарри поднял голову, смотря Нейту в глаза. – Я… Саннетти знает, что мы здесь.

* * *

Нейту показалось, что он ослышался. Но Гарри стоял все на том же месте в ожидании реакции. Нейт потер лицо руками. – Откуда? – спросил он, уже зная ответ. – Он знал об этом месте. И послал меня помочь тебе дойти до конца. – Ты с самого начала заодно с ним? – холодно уточнил Нейт. – Что? Боже, нет! – Гарри вскинул руки. – После Авиньона. Когда я остался один в мотеле. – «Автомастерская», да? – язвительно поинтересовался Нейт. Ему было больно. Он представлял, что Саннетти мог сделать с рукой Гарри, и внутри разгоралось желание свернуть ублюдку шею. Но намного больнее было осознавать, что от этих мыслей так сжималоцсь сердце, когда он должен бы злиться. Ведь Гарри продался Саннетти. И его продал. – Нож, – тихо произнес Гарри. – Саннетти знал обо всем. Знал про это место. Сказал, что нашел выход – двери, открывающиеся только изнутри. Но не нашел входа. И вообще восхищался твоим талантом. Сказал, что сам не справится, а ты сотрудничать не станешь… – В отличие от тебя. – В отличие от меня, – согласился Гарри, сбиваясь. – И он сказал мне, что делать. – Здорово. Нейт запустил пальцы в волосы, сжимая их и морщась. Ему не верилось в происходящее. Это не должно происходить. Не здесь. Не с ним. – А каирский камень? Авиньонский? – У меня. Саннетти сказал, что так ты мне будешь по-прежнему доверять. Если бы они пропали… – А я даже не проверил ни разу, – горько рассмеялся Нейт. – Да, – на грани слышимости ответил Гарри. – Неси их сюда. Гарри подчинился сразу. Он подошел и протянул Нейту камни в ожидании, когда тот подставит руку. Но Нейт не собирался прикасаться к нему. – Сюда положи. – Хорошо. – Гарри опустил камни на трибуну. Он смотрел на Нейта снизу, побитым щенком. Но если кто из них тут и был доверчивым безмозглым лабрадором, получившим хороший пендель, то это был именно Нейт. – Я могу вернуть шарф. – Давай без лишней драмы и идиотизма твоего якобы раскаяния. – Нейт, послушай… Ты не был там. Саннетти – ужасный человек. Он бы убил меня, если бы я не согласился. – Я знаю, – со всем пониманием сказал Нейт. – Ты должен был согласиться. Но я не понимаю, почему ты не сказал потом мне. Думаешь, мы бы вдвоем не придумали свой план? Не одурачили бы Саннетти? Мы. Вдвоем, – он перекатывал эти слова на языке, чувствуя, что произносит их в последний раз. – Потому что… потому что я трус, – захлебываясь собственным голосом ответил Гарри и поднял влажные глаза на Нейта. – Я должен был… Прости. Нейт сжал кулаки. – Ударь меня, если хочешь. Хочешь, я встану на колени или… – Я хочу, чтобы ты не был блядским мудаком, – отчеканил Нейт. – А еще я хочу, чтобы ты пошел уже и встал на чертову чашу. – Твой способ отомстить – уронить меня? Нейт молниеносно вызверился: – Я похож на тебя? Или, может, на Саннетти? Твою мать, Флинн, за кого ты меня держишь? – Прости, это было неуместно, я… – Иди, – рыкнул Нейт, возвращая руки на рычаги. – Иди. Гарри больше не сказал ни слова. Он молча подошел к платформе и после двухсекундной паузы наконец встал на нее. Ничего не произошло: не отвалилось дно, не расцепились звенья цепей. Нейт решительно взялся за рычаги и застонал от натуги: теперь они двигались еще хуже из-за большего веса. Но у него получилось. Неторопливо и не без скрипа, но чаша все же подъехала к центральной платформе. Гарри выглядел побледневшим, хотя он держался за цепи всего одной рукой. Вторая просто висела плетью. Он сошел на платформу и поднял стекло. Взяв камень в руку и осмотрев его, он повернулся к Нейту и кивнул, поднимая камень и какую-то темную бумагу над головой. – Давай назад, – процедил Нейт, с трудом удерживавший рычаги. – Я постараюсь плавно. Гарри шустро вернулся в чашу. Нейт действительно честно постарался отпускать рычаги как можно плавнее, перебарывая желание отпустить резко хотя бы под конец. Когда Гарри снова оказался на полу зала, Нейт увидел, что его колени подрагивают. Но сделал вид, что не заметил этого. Быстро сбежав с трибуны, он направился к Гарри, но тот и сам шел к нему, всем своим видом показывая готовность отдать камень. Их руки все же соприкоснулись. Гарри замер. Он старался продлить прикосновение – не разжимал кулак. Нейт сам подлез своими пальцами под его, заставляя отдать камень. Темные грани. Отпечаток указательного пальца с сектором ладони. Оно. Победа?.. Из другой руки Нейт так же, почти насильно, вытащил бумагу. Она оказалась очень плотной – почти ткань. С картой. Нейт совсем не ожидал такого улова, но перед ним действительно была карта Египта. Точная, почти современная, с обозначением городов – не древних, а существовавших при жизни Руже, – и всех основных достопримечательностей, и разветвлений дельты Нила. И крупной красной пометкой в пустыне рядом с маленьким рисунком гор. Следовало бы танцевать от радости. Кричать «ю-ху», смеяться. Но Нейт не чувствовал радости. Он хотел выбраться отсюда поскорей, принять душ и уснуть. Просто уснуть. – Нейт… – Что? Гарри сделал шаг, вставая вплотную к Нейту, и заговорил, словно мог удержать того речью возле себя. – На выходе нас ждет Саннетти. Мы больше не будем ему нужны… Он получит все камни. Даже с картой. – Получит? – переспросил Нейт. – А как иначе? – Я не собираюсь их отдавать. – Нейт бережно сложил карту и убрал ее за пазуху. Камни он сложил в сумку и отошел к двери. Ему все еще предстояло выяснить, как им отсюда выбираться. – Хорошо, – кивнул Гарри. В двери обнаружилась выемка в точности совпадающая с камнем. Стоило ему войти в паз, и замок открылся. – Придержи, – бросил Нейт Гарри. Гарри придержал створки, пока Нейт выколупывал камень назад. Это оказалось легко. Как, впрочем и весь их дальнейший путь. Они прошли несколько залов, украшенных намного скромнее. В плане ловушек тоже – их больше не было. Конечно, будь у него время, Нейт возможно задержался бы около всех росписей. Сфотографировал хотя бы. Французские художники девятнадцатого века, подражавшие древнеегипетскому стилю – где еще увидишь столько нетронутых материалов. Но времени не было. Не было и желания. Нейту казалось, что все краски в последующих залах были в два раза тусклее. Контуры фигур выглядели размытыми и не запоминались. Словно что-то ушло. Какое-то чувство восприятия, отвечавшее за смысл всех интересов. Последние двери были такими же, как и первые: массивные, до самого потолка. На этот раз никаких перещелкивающихся иероглифов. Только отполированная поверхность, украшенная изображением стоящего посреди пустыни мужчины в традиционном шумерском одеянии. Это была даже не стилизация, просто французская картина девятнадцатого века. Шумер смотрел вдаль, на застрявшее в линии горизонта солнце, в ожидании полноценного восхода. Он собирался в дорогу. Начало путешествия. Руже жизнь потратил, чтобы спрятать камни Кемнеби, но все же надеялся, что тот пошел своим путем. Все же желал ему этого. Руже заказал для тайника картину, которая источала аромат дороги, манила отправиться в путь. Нейт глубоко вздохнул. Там, за дверьми, их ждало нечто очень нехорошее. Обратная сторона почти всех его путешествий. Но он был готов бороться. Было бы рядом с кем. Впрочем, у него не было выбора. Дороги назад не осталось. Нейт всадил камень в очередное углубление на поясе Кемнеби. Двери медленно начали открываться. Когда просвет сделался достаточным, чтобы просочиться между створами, Нейт достал камень назад. Движение остановилось. – Ну что, Флинн. Ты готов? – спросил Нейт, вздымая брови, и пошел вперед, не дожидаясь ответа. Ворота вывели их в пещеру на краю леса, явно уже за городом, – сколько же километров они сегодня намотали? Ослепительно яркий дневной свет резал глаза, и Нейт прикрыл их рукой. – А вот и они, – услышал он знакомый голос. – Здравствуйте, сеньор Дрейк. Мы давно не виделись с вами. Нейт проморгался. Саннетти стоял в нескольких метрах от выхода из пещеры, окруженный четырьмя вооруженными людьми. – Рад вас видеть, – не особо искренне ответил Нейт. – Пожалуй, я повторюсь. Я восхищаюсь вами. Вы гений, без преувеличений. По крайней мере в своей среде. Партнеров вот только выбирать не умеете. Нейту очень захотелось вставить свое «это уж точно», но он сдержался. Нельзя было дать понять Саннетти, что он в курсе подставы. Поэтому он продолжил слушать самодовольную речь расфуфыренного итальянца – а тот даже в этот лес приперся в костюме с галстуком. Нейт подумал о том, как выглядит он сам. Не удержался и посмотрел на стоящего за спиной Гарри: грязь на щеках, шее. Слипшиеся от пота и пыли волосы. Сбитые костяшки. Двухдневная щетина. Ссадина на скуле. Нейт почти физически почувствовал, как достает пластырь и раскатывает его по этой ссадине, прижимая подушечкой пальца, – настолько ярко эта картинка встала перед глазами. Он отвернулся, снова смотря на идеально выбритого Саннетти. – Вы опрометчиво разбрасываетесь ценными знакомствами, – продолжил тот. – Но вы заслужили второй шанс. Я готов простить ваши вольности, если вы отдадите мне камни. И даже готов принять вас в свою команду назад. Не без извинений, но все же. Нейт сделал шаг в сторону Саннетти, держа руки на виду и даже приподняв вверх ладони. – Два камня – из музея Руже и Реймского антикварного дома, они ведь у вас? – Почему я должен отвечать вам, сеньор Дрейк? Разве вы похожи на моего друга? – Просто хотел узнать, смог ли вас обставить кто-то еще? – Нет, – оскалился Саннетти. – Камни у меня. И уже через минуту их будет не два, а все пять. Давайте их уже сюда. – Руже не считал, что Иаят такое уж благо. Неспроста он все так запрятал. Не боитесь, что он прав? Карлос сузил глаза. – Иаят Саи Десра благосклонна к тем, кто силен духом. Кто не боится. Кто сможет собрать камни и решиться прийти. А не для слабаков. Камни, Дрейк! – Нейтан, – усмехнулся сзади Гарри. – Карлос Саннетти чудесный человек. – Он сделал несколько шагов к Саннетти. Телохранители посмотрели настороженно, но Саннетти сделал разрешающий жест рукой. – Мы ведь не сможем дойти до конца без него. Мы не знаем, где спрятана гробница… Нейт облизнул губы, глянув на Гарри исподлобья. Он прекрасно услышал, что тот сказал. Но ему надо было сыграть ярость. Впрочем, никаких затруднений с этим у него все равно не было. – Ах ты, мразь! – не без удовольствия процедил он сквозь зубы. – Не дури, Нейт. Под покровительством такого человека… – Гарри был уже совсем близко, – …мы сможем намного больше. – Еще один шаг, и Гарри бросился на Саннетти, крикнув Нейту: – Беги! Телохранители промедлили всего секунду. Их первым порывом было защищать Саннетти, но стрелять в переплетенные дракой тела они боялись. Они опомнились, когда Саннетти выпутался из хватки Гарри и рыкнул на них: – Bastardo! Стреляйте по Дрейку, он уходит! Они конечно поспешили и вскинули свои винтовки. Но Нейту хватило той секунды, чтобы оказаться за ближайшим деревом. Короткая перебежка – следующее. Еще. Еще. Он бежал, метаясь между стволами. За ним бросились в погоню, но у него уже была достаточная фора, чтобы скрыться в лесу.