Хемлок Гроув 4: Притяжение

Переливание прошло успешно. Блински убрался восвояси на такси, а Роман, слишком уставший, чтобы тащить оборотня обратно в бункер, забрался в теплую постель к Руманчеку, уткнулся носом в благоухающие кровью спутанные волосы и блаженно отключился. Роман просыпается от движения под ним. Просыпающийся оборотень неосознанно борется за личное пространство, пытается отпихнуть от себя тяжелого навалившегося упыря. Роман немного отодвигается: убрав с Питера руку и ногу, откатывается влево. Оборотень сразу переворачивается с живота на спину, начинает дышать глубже, плавно естественно просыпается. Красные губы цыгана приоткрыты, на щеках после сна и переливания появился едва заметный за растительностью живой румянец. Но Роман всё равно замечает, лежа слева слева от Питера, подперев ладонью щеку, внимательно наблюдать за пробуждением дорогого существа и, не устояв перед таким доступным и беззащитным искушением, протягивает левую руку, нежно касается пальцами лица Питера, оглаживает щеки и подбородок, поглаживает большим пальцем яркие приоткрытые губы, мягко надавливает на нижнюю, просовывает самый кончик пальца меж красных губ, игриво толкается пальцем в теплый влажный рот и на дерзком пальце Годфри едва не смыкаются острые зубы оборотня. Наученный опытом Роман успевает вовремя переместить палец с опасных границ на нейтральную территорию - накрывает ладонью правую щеку Питера, продолжает ласковые поглаживания. Руманчек приоткрывает мутные глаза, шумно выдыхает и снова прикрывает глаза. Не получив отпора, Роман наглеет. Медленно пробирается ниже, ведет ладонью вниз по шее к выпирающим ключицам, успевает легонько погладить тыльной стороной ладони нежную шею, проскальзывает рукой под одеяло, медленно изучает пальцами обнаженное тело Питера: ведет ладонью по груди, диафрагме, животу, касается выступающей косточки бедра, с намеком сжимает. Слишком увлекшись изучением желанного тела, Роман не сразу замечает, что дыхание Питера становится нездорово частым, нервным, загнанным. В челюсть Годфри резко прилетает кулак. Роман не ждал от едва живого Руманчека такой активности, поэтому не успевает блокировать удар. Губа Романа не разбита, едва ощутимо саднит, покалывает от прилива крови. Это неприятно физически и обидно до черной детской непростительной обиды. Они уже однажды делили кровать и прямо сейчас Роман был ласков. А в ответ получил новую порцию неблагодарности от цыгана. Сразу вспоминается побег Питера, возвращение к Годфри только для того, чтобы попросить денег, похищение Нади, нападение в темном переулке... Роман злится, едва удерживается от укуса в желанную непокорную шею, сжимает рукой, которой только что дарил чувственные ласки, шею Питера, чтобы не запустить в неё клыки. Слишком высока в таком случае вероятность летального исхода. Порванную артерию и перекушенный позвоночник волшебная вампирья слюна никак не исцелит. - Сучка. - зло выдыхает Годфри в дрожащее лицо Питера. - Роман... - Тихо. - грубо предостерегает Годфри. - Не рыпайся или я за свои клыки не отвечаю. Роману не нравится быть таким, быть последней сволочью, способной не только на хладнокровное убийство, но и на жестокое изнасилование лучшего друга, почти брата. Но иначе Годфри не может. Романа медленно сводит с ума это странное необъяснимое притяжение, появившееся в отношении Питера с того момента, когда Роман пришел в себя цельным и здоровым на битом стекле. Как будто вынырнул из толщи ледяной воды и осознал нечто важное. Роман пока что не может точно сформировать, что именно. Всё его существо влечет к Питеру Руманчеку больше, чем к крови. Будто медом намазано. Перед глазами Романа быстро проносятся воспоминания, путаются, накладываются друг на друга, обрываются, сливаются в калейдоскоп чувств и образов, пока он смотрит в светлые глаза Руманчека. - Спасибо... - сказал теплым тоном Питер, улыбаясь в солнечных лучах. Роман уже не помнит, за что была та благодарность. - Ты, похоже, мой единственный друг... - Я люблю Литу... я на ней женюсь, найду постоянную работу, постараюсь стать лучшим отцом для её ребенка. - Это было странная ночь... Роман хочет этого. Роман не хочет этого. Роман запутался, заблудился в собственных желаниях. Роман хочет Питера... но, черт возьми, не так: не дрожащего и запуганного, вынужденного лежать под Годфри только из-за сильной удушающей хватки на шее. Роман решает дать цыгану последний шанс, показательно-медленно разжимает пальцы и убирает руку с хрупкой человеческой шеи, придвигается совсем близко, вплотную, мягко тычется носом в щеку Руманчека. Питер не отвечает, лежит на спине, застыв каменным изваянием, и только губы дрожат, ресницы слипаются от влаги, а грудная клетка неполноценного оборотня ходит ходуном. - Я понимаю, что прошу слишком много после всех моих ошибок. - шепчет ему на ухо Роман. - Сейчас так надо. Доверься мне... Пожалуйста. Не сопротивляйся. Я тебя не обижу... Питер. Роман мягко тянет одеяло вниз. Питер снова атакует. На сей раз Годфри удается перехватить летящий в него кулак. Роман рычит, резко срывает с Руманчека одеяло, ловит и вжимает в постель запястья жертвы, сползая вниз. Питер что-то надрывно кричит, плачет и отчаянно рвется в сторону. Но Роман уже не слышит криков. В глазах вампира клубится тьма.