Заставь моё сердце биться снова...

Ночь. Лес. Шорохи, треск, филин — или сова, хрен разберёшь — пугает своим «у-у, у-у», да и вообще атмосферка самая что ни на есть ужасная. Я всё ещё сижу под деревом. Одна. В лесу. Ночью. Вот какого, спрашивается, фига я тогда убежала? Блин, а с другой стороны я сейчас вообще не готова видеть Чонгука. Что мне ему сказать? Я, конечно, не профи, но на признание, вроде как, принято отвечать. А у меня ответа нет. Сказать, что моё сердце дрогнуло? Да ну. Продолжить вести себя в стиле Ремикса на Герду? А я смогу? И вообще, как я буду себя вести в его компании? Как влюблённая дурочка? Или как кокетка? А может, как старая добрая Асоль? Бли-и-ин. Неожиданно справа раздался просто дикий хруст веток, будто сейчас на меня стадо слонов выскочит. Пискнув, спряталась за деревом. — Асоль? — чёрт. Чёрт! Чёрт! Ну как так-то, а?! Я же просила, я же говорила, что не смогу и не хочу видеть его! Да за что?! — Асоль, ты тут? — треск неумолимо приближался. Как и мой нервный срыв. — Асоль, я тебя вижу, — громко прошептали совсем рядом. Блин, нога торчала из-за дерева. Приклеилась к стволу так, что если и видно будет какую-то конечность — от коры не отличить. И не оторвать. Здесь никого нет, Чонгук. Тебе показалось. — Асоль, я тебя всё ещё вижу, — вздохнули уже более спокойно. Чёрт. Подвинулась, не отрываясь от ствола, вправо. — И так вижу. Да ё моё! У него глаза-рентгены?! — Я сзади, дурочка. Чего? Как так?! Хруст же шёл… Твою мать, грёбаное эхо! — Ну и куда ты убежала? Испугалась? — Н-нет. На самом деле тебя я боюсь куда больше. Но говорить вслух я это, разумеется, не стану. Вздохнув и закатив глаза, парень просто взял меня за руку и повёл куда-то через чащу леса. Очень надеюсь, что это «куда-то» — к домикам. Всю дорогу мы шли молча. Я сверлила взглядом наши руки и изредка (ну как изредка, каждые два шага) спотыкалась. Чонгук пытался меня разговорить, но я не была бы Чхве Асоль, если бы это было так легко. Хотя, сейчас несколько другая ситуация. Мне до чёртиков страшно и неловко с ним говорить. Кто вообще спорит на месяц на чувства? Да ещё так глупо! Кто за этот месяц первый влюбится — тот и проиграл, что ли? Что за дебильный спор? Покажите мне человека, который до этого додумался, я ему горло пожму. Вокруг лужайки уже весь лес на ушах стоял. Точнее, наши одногруппники бегали и искали нас. Ну и досталось нам от преподов… Хотя, это ещё цветочки по сравнению с тем, какую огромную свинью подложил мне Тэхён, поспорив с Чонгуком. Ащ, даже думать ни о чём другом не могу. Вот стоит, наверное, задуматься о злобных взглядах, направленных на меня, потому что сейчас мы едем обратно. Не, ну извините, что у кого-то фетиш на неожиданные признания в самых неподходящих для этого местах. Признаваться же, как по мне, нужно в закрытой комнате, откуда выхода не будет. Вот тогда тебя точно выслушают и, вероятнее всего, даже дадут согласие. А так, посреди леса — тупо. Да, верное решение, Асоль, обвини во всём вообще невиновного Чонгука. Блин, я уже разрываюсь. Одна моя сторона поддерживает меня, а вторая — Чонгука. Гадство. Однако гадство одно не приходит. У него всегда есть братик и друзья. Вот сейчас, например, я сижу хоть и не с Чоном, зато с его другом. Гадство в квадрате. — Чем же вы таким занимались ночью в лесу? — хитро посмотрел на меня Тэхён. — На звёзды смотрели, — буркнула. — Тэхён, можно вопрос? — Чего? — у него аж глаза на лоб полезли. Конечно, я к нему вежливо обращаюсь только когда… Когда никогда, это впервые. — Ну… Давай. — А ты вот дебил или конченый? — Чего? — теперь глаза полезли на лоб от такой смены настроений. Секунду назад была вежливой, сейчас же обзываюсь, да ещё и смотрю так, будто задушить хочу. Стоп, «будто» здесь лишнее. — Кто заключает такие дебильные споры? — А, ты об этом. Поверь, ты ещё благодарна мне будешь! Какая самоуверенность… И почему мне кажется, что благодарна я буду кирпичу, который однажды упадёт на его голову? Не могу с уверенностью сказать, что брошу его не я. — Смотри, разве тебе не приятно видеть во-о-он тот, — кивнул в сторону, откуда прям-таки могильный холод веял, наклонившись вплотную к моему лицу, — ревнивый взгляд. О, так вот почему холодно так. Я прямо ледышкой себя почувствовала в самом прямом смысле слова. — Мне пофиг, — пожала плечами, рукой отодвинув лицо Кима. — Ц, да ты и впрямь оправдываешь свои прозвища, — недовольно цыкнул. Я уже было открыла рот, чтобы закрыть его одному в край обнаглевшему шуту, как закрыли и мой рот тоже: — Она оправдывает только моё желание тебе врезать, — ледяным голосом произнёс появившийся из ниоткуда, словно ниндзя, Чонгук. Вот, снова от него этот холод идёт могильный. Бр-р-р. Больше слов не требовалось: Тэхёна и след простыл, а вместо него рядом со мной сидит спокойный Чон. Спокойный. Что-то здесь вообще не так. Сначала признаётся, потом замораживает взглядом, обещает надрать Тэхёну задницу*, а теперь сидит вполне спокойный. Это вообще Чонгук? — Чего смотришь? — не поворачиваясь ко мне, неожиданно спросил парень. Глазастый какой. — Это ты вообще? — потыкала пальцем в щёку. Вполне себе нормальная щека. Мягкая и тёплая. Значит, не мерещится. И не призрак. — Я, я, — недовольно убрал мою руку от своего лица. Так. Тут что-то вообще не так. Какого фига он ведёт себя, как баба? — Что творится-то? — повернулась полностью, сложив руки на груди. Я ещё переживала, что ему ответить, ха! Да он вообще не похож на влюблённого и уж тем более отшитого парня. Стал только букой. — Что? Ну, знаешь, вообще-то это не очень приятно, когда от тебя после признания — первого за всю жизнь, на минуточку — девушка шарахается, как от огня, потом вообще убегает в чащу леса, а после мило беседует с твоим другом! — Ась? То есть, это я во всём виновата? — на наши крики уже повернулись все одногруппники. — Ну, а кто?! Асоль, я не кусаюсь, неужели тебе куда приятнее шататься ночью по лесу или общаться с раздражающим тебя Тэ? Знаешь, какой это удар по моей гордости?! — А я-то тут при чём? — возмутился с последних мест Тэхён. — Заткнись там! — рявкнули мы с Чоном одновременно. Мне показалось, или я действительно услышала поскуливание щеночка? Показалось скорее всего. — А что мне было делать?! Для меня это всё вообще в новинку! — ну, тут я слукавила, признавались-то мне часто, но вот сердце… — И вообще, ты хоть можешь себе представить, как мне неловко сейчас?! — Тебе неловко? Да это я тут скоро со стыда сгорю! — Стоп. Ты хочешь сказать, что это стыдно — признаться мне? Чон Чонгук, ты охренел. Обиженно шмыгнув носом, отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что разговор окончен. По автобусу прокатилась волна шёпота. Да уж… Если до этого меня просто не замечали, то сейчас должны как минимум прибить. — Ты обиделась? — легко толкнули в плечо, на что я им лишь дёрнула. — Ну не обижайся, — пропел Чонгук. — Я не это имел в виду. Просто… Знаешь, как это странно? Я впервые признался… И сейчас я, наверное, выгляжу, как раскрасневшаяся школьница. Тихо, Асоль, не поддавайся, это провокация чистой воды, он не красный, нет. Всё же желание посмотреть на красного Чонгука пересилило здравый смысл. Врун. Ничего он не красный. Снова отвернулась к окну. Поняв, что я уже обижаюсь чисто из приличия, парень более смело положил мне голову на плечо и потёрся своей щекой о мою. Ну вот и как тут обижаться? Да тут бы не растаять… — Мир? — передо мной показалась рука с вытянутым мизинчиком. — Мир, — нехотя ответила я, протянув свой мизинец. — Давай общаться, как и раньше? — в голове пронеслась сцена в раздевалке, потом сцена в коридоре, когда я попыталась перебросить его через плечо, а потом то, как мы в обнимку лежим на земле. Ну уж нет, такого я точно не выдержу. И уж если не сердце, то лёгкие точно откажут. — А может… — Обещаю, приставать не буду, пока не ответишь. И в каком смысле «приставать» он не будет? Приставать с расспросами или приставать так, как секундой ранее я представила? Эй ты, любовь, ты проще быть не можешь, а? Я тебя ещё не испытала, а уже страдаю. Слышишь, Амур, стреляй ровнее! Чтобы попасть прямо в сердце, а не в ногу или руку, или ещё хуже — в голову. Стреляй так, чтобы потом не было всего этого! Неужели так сложно?..