Заставь моё сердце биться снова...

Угадайте, куда я сбежала сразу после поцелуя и признания? Правильно, к себе в комнату, под кровать! Почему ты такая трусиха, Чхве Асоль?.. Меня сейчас разрывает от противоречивых чувств. С одной стороны я привыкла быть камушком, а с другой… С другой — я хочу открыться Чонгуку, правда… Ащ, бабуля, я надеюсь, ты прожила счастливую жизнь со своим мужем! Иначе я просто убьюсь об стену. Я ещё не готова — это я могу сказать точно. Я не готова даже сказать «Я подумаю». Я еле свыклась с мыслью, что начала нравиться Чону, а тут… А тут меня изнутри разрывают не бабочки, а собственные мысли. Блин, помогите мне кто-нибудь… — Асоль, к тебе… Асоль? Ты тут? — в комнату зашла мама. Я лишь шмыгнула носом, дав знать, что я жива и нахожусь в комнате. — Ты чего? Где болит? — под кровать заглянула мама. Раньше, когда я расстраивалась по поводу своей «неполноценности», залезала под кровать. Ну как раньше… Я и по сей день это делаю. — Мам, почему проклятье досталось именно мне? — снова шмыгнула носом, вытирая слёзы. — Ну… Мы же не можем изменить прошлое, — вздохнула. — Так что бесполезно лить слёзы из-за того, что давным-давно прошло. — Как это может пройти, если здесь, — коснулась рукой груди, где должно бы биться сердце, — глухо? — Может, нет никакого проклятья? Может, ты просто… Просто не встретила ещё своего человека? — Мам, я похоронила своего сомика в пять лет с каменным лицом. — Ну… Не все же дети убиваются из-за животных. — Я не плакала, когда смотрела Титаник. — Ну, может, ты не для слёз рождена! Не обязательно же всё на проклятье сваливать. — Мам, я встретила. — Кого? Рыбку? Стоп. Встретила?! — И я не могу, — разревелась, как маленькая девочка, наполовину выбравшись из-под кровати. — Я постоянно убегаю. — Ну-ну, не плачь. Чего ты боишься? — Боюсь… Да я сама не знаю чего я боюсь. Я даже хуже трусихи! — Тише, тише, — погладила меня по голове. — Бояться — это нормально, все мы боимся. — Но он хороший, — всхлипнула. — Он меня от Тэхёна защищает. И звёзды показывал… — Ну так чего разревелась?! — подал голос папа, которого я не заметила. У кого-то проблемы… — Вставай и иди к нему! Чего? Вот от папы я такого не ожидала. Он постоянно отгонял от нашего дома всех моих друзей — когда они ещё были — и говорил, что я ещё маленькая для всего такого. И обидно и радостно. Блин, почему всё так неоднозначно?.. — Стоп, нет, — сказал папа, когда я уже вышла из комнаты, смирившись с мыслью, что мне нужно будет очень серьёзно поговорить с Чонгуком, и даже обрадовавшись немного этому. Закон подлости во плоти! — Сначала умойся. А то и этот убежит, — скептично окинул взглядом моё зарёванное лицо. Упс… Всё-таки хорошо, что у меня папа такой наблюдательный! Умывшись и захватив какую-то кофту, которая висела у двери, выбежала — серьёзно, без преувеличений — на крыльцо. Пусто. Если честно, я ожидала, что возле лестницы меня будет ждать Чонгук в костюме и с букетом цветов… Так, пора завязывать с этими фантазиями, Чонгук наденет костюм только на чьи-нибудь похороны, не иначе. Ладно, где здесь можно ждать кого-то? Бинго, в парке через дорогу. Если честно, этот парк мне напоминает кладбище какое-то. Даже не какое-то, а вполне конкретное. Я думаю, вы поняли, о чём я. Да ещё и солнце уже зашло… Поёжившись от пробежавшего по спине холодка, перепрыгнула через ограду (чисто символически стоит, ничего не охраняет, даже ворота не закрываются на ночь, но все всё равно перелезают через забор — традиция) и огляделась. Пусто. Ну и где же, спрашивается, носит это ходячее противоречие? Чисто чтобы успокоить и развеселить себя, залезла в кусты и позвала Чонгука. Никого. Настроение не поднялось, спокойнее не стало. Блин, ну и где его искать? Может, у прудика сидит? В этот раз я угадала. Чонгук сидел на берегу и кидал камни в воду, пуская по воде «блинчики». Никогда не умела так делать и просила научить меня братьев, которые этим владели в совершенстве. Так и не научили до сих пор, жадины. Мечту детства разрушили. — Эм… Как дела? — присела рядом, уставившись в одну точку. — Да так себе, знаешь… — вздохнул Чон, бросив ещё один камушек. — Я, наверное, настолько страшный, что девушка уже второй раз сбегает после моего признания. Да ещё и отшили меня сегодня, — ещё один горестный вздох. И непонятно, шутит он или серьёзен, как никогда. — У меня тоже. Мне дважды признались, и оба раза я сбежала, как самая настоящая трусиха. Всю жизнь мечтала почувствовать это, ощутить на собственной шкуре, а когда столкнулась нос к носу — испугалась и сбежала. И дело даже не в том парне. Он хороший, — улыбнулась, смотря на блинчики. — Он заставляет меня улыбаться чаще, — улыбка стала ещё шире, а глаза встретились со взглядом парня в отражении. Он лишь хмыкнул. — А ещё он первый, которому удалось открыть клетку, в которую заперто моё сердце, как бы пафосно это ни звучало. Ещё он безумно красивый. И умный. И весёлый. Самый лучший, — теперь мы улыбаемся вдвоём, наблюдая друг за другом в отражении. — И я, кажется, поняла, что мне совсем нечего бояться. — А я подумал… Думаю, не так уж и безнадёжна моя ситуация. По крайней мере, мне есть за что бороться. Она определённо того стоит. Она одна на миллион. А может и на два, — пожал плечами. — И мне очень повезло, что она хотя бы обратила на меня внимание. — Она, наверное, до ужаса высокомерная, — хмыкнула. — И грубая. — Нет, — мотнул головой. — Она тоже самая лучшая. Внутри после этих слов потеплело, будто кто-то зажёг огонь в камине в давно пустующей и замёрзшей комнате моей души. Будто в этой комнате появился житель помимо меня самой, которая уже давно смирилась с этим холодом. — Так ты… Дашь ему шанс? — после минутной тишины спросил Чонгук. — Буду чувствовать себя настоящей ведьмой, если не сделаю этого, — подняла голову, посмотрев прямо в глаза парня. — А ты… Ты подождёшь? — Буду чувствовать себя последним идиотом, если не сделаю этого. — Тогда… Попробуем? — Попробуем, — кивнул. — Начнём с простого. Ты пойдёшь гулять со мной, Чхве Асоль? — встал и протянул мне руку. — Пойду, — уверенно вложила в неё свою, позволяя парню помочь мне встать. — Пойдём к тебе или ко мне? — поиграл бровями. — Йа! Такой момент испортил! — попыталась вырвать руку, да не тут-то было. В итоге просто пнула улыбающегося во все тридцать два Чонгука и надулась. — Ты так забавно злишься, — потрепал меня по волосам. — Эй! Мои братья, между прочим, старше тебя, а всё равно меня боятся! — убрала его руку подальше от своих волос. — Это потому, что они не могу сделать вот так, — ухмыльнулся, дёрнув меня за руку, разворачивая к себе спиной и перехватив мои руки крестиком. Вышли своеобразные обнимашки со спины. — Да, братья так сделать определённо не смогут, — прошептала, буквально отключив все свои органы чувств, кроме кожи на спине, которой даже сквозь майку и кофту чувствовала грудь Чонгука, которая то приближалась, то отдалялась, когда он дышал, но всё же была запредельно близко. Помимо воли я и сама подстроилась под ритм его дыхания. А ещё я прекрасно слышала — или вернее будет сказать чувствовала — как быстро бьётся его сердце. Даже грустно стало… Моё лишь пытается. Пытается вырваться из тисков проклятья, пытается биться так же быстро. Только пытается… — Пошли в кино? — Вечером? — На последний ряд, — я даже спиной почувствовала его улыбку. Ну или затылком… — Приличные девушки по ночам с парнями на последние ряды не ходят в кино, — сказала, кивнув собственным мыслям, но ни капли им не веря, потому что… Потому что почему-то захотелось взять и согласиться. В конце концов я пообещала больше не сбегать. — Приличные девушки по ночам не выходят из дома к малознакомым парням. Так что ты не похожа на приличную. Мне бы обидеться, но почему-то хочется смеяться. В животе из куколок показались первые бабочки. Весна, ёлки. В кино мы всё-таки пошли. И пока шли, Чонгук продолжал держать меня за руку. «Чтобы не убежала», — как объяснил он сам. Ну да, ну да. Из тебя плохой лжец, Чон Чонгук. Пока я пошла выбирать поп-корн и напитки (поверив на слово Чону, что он не купит билеты на мелодраму или поцелуйный ряд), чтобы потом не было неловких ситуаций из дорам, а-ля «она потянулась за поп-корном, он потянулся за поп-корном, их руки встретились, искра, буря, оба втыкают в экран, краснея», Чонгук купил билеты. На последний ряд. Ну хоть не на мелодраму, и на том спасибо! На романтическую комедию. Пойдёт. — Я же попросила не на последний ряд! — Мест больше не было рядом, — развёл руки в стороны. А я лишь посмотрела вниз, где сидело от силы человек десять-пятнадцать. Хотя сеанс уже минут пять назад начался. Плохой лжец. Очень плохой. Зато поп-корн у меня будет свой, хе, хоть что-то радует. Примерно на середине фильма, опустив руку в свой поп-корн, нашла там кое-чью явно лишнюю конечность. — Эй, у тебя свой есть, — пихнула локтём соседа, не отрываясь от фильма. — Я его весь съел, — обжёг дыханием щёку. Так, что-то он слишком близко. Опасно близко. — Кх-кх, — подавилась кукурузинкой. — Тогда сиди без него, — пожала плечами, откашлявшись. — Так неинтересно, — надул губки. — Давай последуем примеру парочки справа? Я наклонилась вперёд и посмотрела в указанном направлении. — О боги, Чонгук, мы не будем здесь… Это даже не поцелуй! — Ну почему-у-у? — Потому что фильм интересный. Снова опустила руку в ведёрко, но её нагло перехватили, укладывая на подлокотник и переплетая пальцы с чужой «лишней конечностью». Блин, для меня это — слишком большие скачки, я не успеваю. Я еле смирилась с тем, что он в любой момент может коснуться меня или подойти слишком близко, и я не убегу, а тут… Моё сердце остановится, не успев стартовать. — Ну хотя бы чмок в губы, — проскулили над ухом. — Нет. — В щёку? — Нет! — Я тебя сейчас укушу, — обиженно просипел. — Кусай, — хмыкнула, думая, что он достаточно адекватный, чтобы не делать этого. Эх, дурочка Асоль, пора бы давно смириться, что Чонгук не будет бросать слов на ветер… Всё тело прошило током, когда я почувствовала сначала дыхание, а потом и зубы на своём многострадальном ушке. — Етить-колотить, Чон Чонгук, ты что творишь? — Кусаю, — невозмутимо ответили мне. Зубы сжались сильнее. Ауч, больно. — Йай! Больно же, — воскликнула шёпотом, когда зубы сжались настолько, что ухо начало жечь. Вот ведь пиявка! Только пиявки присасываются, а это… Нет, уж лучше пусть кусает, чем присасывается… — Пока не поцелуешь, не отпущу, — и зубы сжались ещё сильнее. — Всё-всё-всё, поцелую я тебя, только ухо отпусти, — замахала руками, рассыпав поп-корн. Прощай, дорогой. — Чур взасос, — прошептал Чонгук, отпустив моё ухо, при этом сделав ангельское выражение лица. Асоль, ты в заднице… — Но… Проблемка тут короче… Я это, — опустила взгляд, «похлопав» указательными пальцами. — Да просто поцелуй меня уже, — недовольно проворчал парень, ещё ближе наклоняясь ко мне, требовательно подставив губы. — Да не умею я! — хлопнула по коленям. — Ну… — замялся. — Тогда… Тогда просто иди сюда, — вздохнул, и горячая рука коснулась моей шеи, притягивая к чужим губам. Вздрогнула, услышав уже более-менее знакомое «Тук… Тук…», и уже сама пододвинулась к парню, услышав довольное хмыканье. Вокруг — снова краски, внутри — Чонгук, говорящий, что я — один на миллион, а в сердце — «Тук… Тук…». Чем закончился фильм? А я и не знаю… Я досмотрела ровно до середины, а дальше — пустота. Просто дальше я училась. Со своим личным учителем поцелуев. Училась привыкать к биению сердца и разрядам тока, от которых покалывает даже кончики пальцев на ногах, когда губы встречаются с его губами. И кажется мне, что если подольше и поусерднее потренироваться и поучиться — у меня всё получится. Главное подойти к этому вопросу со всей серьёзностью. А уж её у Чонгука не отнять. Особенно в этих вопросах.