Последние мысли

Мальчишка. Впервые я увидел его говорящим с Аше, когда он обсуждал план взятия Города-Бастарда с Голосами. Этот почти что мальчишка нагло вклинился в разговор что-то доказывая. Доспех был прикрыт плащом, доходящим почти до щиколоток. А по оружию определить было невозможно. Даже если он и принадлежал какой-то из фракций, то очень хорошо это скрывал. Впрочем, мне было не до него. Железная Леди была уверена, что Аше вырвет возможность атаки для Опальных, что мы первые войдем в мятежный город и завоюем его для Кайрос. Однако вернувшийся генерал постановил совсем иной исход: город будет взят объединенными силами армий. Так постановил Вершитель. Тем же вечером в Бастард вошли наши лучшие шпионы. Ворота сами распахнулись перед нашими армиями. Вершитель судеб Тунона. Первое впечатление может быть обманчиво. Второй раз мы встретились с «мальчишкой» во время объявления Эдикта Казни. Обманчиво спокойное выражение лица, медленные и аккуратные движения. Все выдавало в этом воине аристократа. Только вот огрубевшие от мечей пальцы, сетка шрамов и пыльная от долгих путешествий броня со знаком суда никак не вязались с этим образом. Слишком чуждо он бы смотрелся на балу. Кажется, он называл свое имя. Но я его не запомнил. Слишком сложное и в тоже время слишком простое, чтобы удержаться в мыслях больше мгновения. Его голос не дрогнул. Зато дрогнули все остальные. Я видел, как отступила на шаг Дева, как вздрогнули Архонты и вскрикнула молодая фурия. И ему хоть бы что. Улыбается. Невозможно сражаться так яростно, составляя со своей командой единый организм. Все хваленое братство Опальных меркло по сравнению с этим мальчишкой. Мы сражаемся с бойцами Алого Хора возле очередного Шпиля этого Вершителя. Но зачем мы тут не совсем понятно, если сам Хозяин встречи даже не напряжен. Вспышки огня, звон тетивы, свист меча и яркая, невообразимо завораживающая песнь. Запоминалось именно это, а не тяжелое ранение, доставшееся мне по неосторожности. Запоминался обеспокоенный взгляд и неумело брошенный знак поддержки. Видно, что Вершитель больше изучал боевые знаки и их составляющие. Точно знаю о его осведомленности насчет нашей связи с Аше. Но все равно приятно. Раны, крики и запах паленой плоти мне тогда не были важны. Мальчишка стал символом победы не только для Адъюдикатора, но и для нас, солдат Опальных. Пусть элитные, но мы тоже иногда могли отчаяться. И как же мы были рады увидеть знакомые лица во время осады этих чертовых повстанцев. Вершитель улыбался, протягивая ладонь для рукопожатия. И я ему в этом не отказал. Он даже помнил мое имя. Мы сидели у костра и травили байки, передавая вино друг другу. Где-то рядом копошился Барик, его было слышно по лязгу ржавых мечей и несколько приевшийся вони. По правую руку от Вершителя устроилась Фурия, поправляя тетиву и начищая концы стрел ядом, она изредка переругивалась с опальными, но не то, чтобы это было обидно или казалось из ряда вон выходящим. А под конец запела Сирин. Ее голос разлетался над долиной, принося долгожданный покой. Стоит ли говорить, что в следующий раз мы ждали Вершителя с нетерпением?.. Символ добрых вестей. В наших рядах говорили о том, как был снят Эдикт Камня. Лазурь ныне находится под властью Опальных. Вершитель стал многим из нас добрым другом и хорошим командиром. Когда солдаты и офицеры это поняли начался переполох: можно ли служить кому-то кроме Аше? Стало смешно. Нужно было раньше думать об этом, еще в руинах Эджеринга. А лучше еще раньше — во время взятия Города-Бастарда. Любимец Тунона стал и нашим любимцем. Как иронично. Архонт. Ужасающий приказ Кайрос. За кого выступать? Они стоят друг напротив друга. Смотрят, пытаясь понять, что делать. Барик нервно переминаясь озирается по сторонам. Он и сам не понимает за кого ему выступать. Да, этой железке сейчас наверняка хуже всех. Пусть его верность Аше велика, но убить того, кто прикрывал тебе спину, кто помогал и выслушивал, давая добрый совет, тоже непросто. Человек, волею судьбы закованный в железо, смотрит на нас, кажется, я вижу мольбу в его взгляде. Да только юному Архонту весело, он со смешком предлагает Аше преклонить колени, ведь именно он вел нас вперед. Никто не может в этом возразить. Слышится раскатистый голос Грэйвена, но с новыми аргументами со стороны он затихает, пока не смолкает совсем. Минута. Две. Кажется, проходит вечность, прежде, чем происходит понимание и принятие ситуации. Мы молча, с изумлением смотрим, как наш генерал выбирает нового предводителя для себя, вверяя нас в его руки. Слаженный грохот доспехов и довольный смех новоявленного Архонта. Бойцы Алого Хора говорили, что по венам этого мальчишки течет раскаленный огонь. Они говорили, что он танцует с мечами не щадя никого. Они кричат, если видят его — верного пса Тунона. И ни одному не удалось уйти. Но смотря на мягкую улыбку Архонта, я пытаюсь понять, где они это все нашли. Может, просто мы не там искали. Несомненно, в его глазах — пламя, но разве можно винить молодость в стремлении вперед? Архонт пьет с нами из одного кубка, танцует под военные барабаны и поет. И я честно не вижу в нем излишней жестокости, только ту, что подарила ему война. На следующий день, его вызывают в Залы Суда. Он уходит, забрав с собой запах полевых трав и походного костра. Мои слова должны лететь ему в спину. Я хотел их крикнуть вслед, но так и не решился. Мои последние слова, как воина Кайроса так и не прозвучали вслух. Да и не нужно это было.