***
Игорь обожал фестивали в Одессе: новые лица, новые концепты, новый юмор. Хотя, часто шутил о том, что проводить фестиваль Лиги Смеха в курортном городе зимой — ну прям обалденное решение. Ну, а что? Правда же! Вот, вроде бы море перед тобой, а, к сожалению, уже не Крещение, чтобы искупнуться. Да и, вроде, ангину он зарабатывать не хотел. А ещё Игорь любил фестивали в Одессе за то, что ему проплачивали восхитительный одноместный номер на целую неделю, где его никто не тревожил. Ну как, никто. Один человек был, но тут уже скорее Игорь хотел, чтобы он его тревожил. И это был самый невероятный человек в его жизни, которого ему безумно хотелось ощущать рядом 24/7, но жизнь, к сожалению, слишком упрямая штука, чтобы следовать желаниям Игоря. Поэтому он хотел насладиться этой неделей по полной, ведь никто же не знал, когда они встретятся снова. В последнее время на Игоря навалилось много проектов, и, не то чтобы он был этому не рад, нет, даже наоборот, он благодарил Бога за всё, что тот ему даёт, но при этом, Ласточкину безумно не хватало Марка. И даже постоянные переписки не спасали положение. Они могли общаться до самого утра, жертвуя своим сном, могли часами разговаривать по телефону, забывая о времени и работе, могли присылать друг другу только стикеры и эмодзи, насколько бы бессмысленными они не были, могли обсуждать и что-то важное, но реального общения ничто не смогло бы заменить. Ласточкину казалось, что скоро он начнёт задыхаться от нехватки этих жарких поцелуев, тёплых объятий и засосов, которые он обнаруживал в самых неожиданных местах. Игорь ждал поездки в Одессу. Безумно ждал. Да, конечно, Марк не смог бы его встретить на вокзале, как это бывает в романтических фильмах, заключить в объятия, поцеловать в лоб, как он это обычно делал, всё-таки Игорь ехал с командой, но Марк всё это мог сделать в переписке. Стикерами и эмодзи. За это его Игорь и любил. Их встречи должны были быть конфиденциальными и очень осторожными: никаких подозрений, никаких следов. К сожалению, это было вынужденной мерой, и даже Марк на неё согласился, хотя раньше мог на людях давать много поводов, но затем умело переводить в шутку. В душе Игорь очень боялся сорваться: он слишком давно не видел Марка, кто знает, сможет ли он не вцепиться ему сразу в губы? За Марка Ласточкин не беспокоился, если тот уже вошел в образ «просто друг и ничего больше», то он из него не выйдет до конца. Игорь порой очень восхищался этой чертой Марка, и это несмотря на то, что тот даже никогда и не ходил на курсы актёрского мастерства, хотя, впрочем, как и сам Игорь. Ласточкин заселился в номер довольно быстро, скинул сумки куда-то в угол и сразу же пошел в душ. Это было одним из его главных желаний, вторым же было поспать. Когда, куда и на чём бы он не ехал, у него никогда не получалось заснуть в транспорте, и сейчас, вспотевший, безумно уставший, голодный, на что он уже не обращал внимания, он мечтал о том, чтобы выспаться, и, одновременно с тем, понимал, что нельзя, не сейчас. Контрастный душ его немного приободрил. Хоть он его и ненавидел, но за здоровьем следил, так что такие вот контрастные души, пробежки и тренировки уже вошли в привычку. Скинув всю грязную одежду в специальную корзину, Игорь вышел из ванной в одном полотенце и очках, куда же без них. Конечно же, он не мог пройти мимо зеркала и не похвастаться самому себе своими же мышцами. Ну, и поправить прическу, а как же. От самолюбования Игоря отвлёк вдруг раздавшийся стук в дверь. От застыл на месте. Это был их стук: два-один-один-два. Игорь бесшумно подошел к двери, потянул ручку вниз и ненадолго оставил в таком положении, не решаясь открыть. Ласточкин набрал воздуха в лёгкие и толкнул дверь вперёд. Перед ним стоял высокий блондин всё с той же редкой, но невероятно обворожительной улыбкой, которая могла зацепить абсолютно любого, с теми же серо-голубыми глазами, в которых так и хотелось медленно тонуть, пока не достигнешь самого дна, а затем резко оттолкнуться и вынырнуть, насалаждаясь теплотой и загадачностью, скрываемыми за пеленой строгости и безымоциональности, с теми же немного растрепанными ветром волосами, которые он, скорее всего, поправлял на ходу, и тонко очерченными скулами, которые делали его лицо более женственным, чем это позволительно для мужчины. И как Игорь мог перед ним устоять? Глаза Игоря бегали по Марку, не веря, что вот он, прямо перед ним, настоящий, в то время как тот непрестанно смотрел на лицо Ласточкина сверху вниз и улыбался. Куцевалов сделал шаг вперёд и сразу же очутился в объятьях Игоря. Как же им обоим этого не хватало. Марк аккуратно прикрыл дверь и закрыл её на замок. — Я скучал, — прошептал Игорь, уткнувшись Марку в шею. — А я уже и забыл, какой ты низкий, — усмехнулся Куцевалов, взъерошивая волосы Ласточкина. Затем он наконец оглядел голый торс Игоря, слегка прикрываемый белым полотенцем и, проведя по нему пальцами, добавил: — Вижу ты неплохо подготовился к моему приезду. Игорь покрылся небольшим румянцем, совсем забыв, что приход Марка застал его врасплох, и он не успел даже футболку накинуть, но уже через секунду он притащил Куцевалова за футболку к себе и вцепился в его губы. Сейчас ему это было настолько же необходимо, как воздух. Марк подхватил поцелуй и повёл Игоря на кровать, попутно стягивая свою футболку. — Долго ехал? — внезапно поинтересовался блондин. — Нашёл время спросить, — улыбнулся Игорь. — 7 часов. Марк опрокинул Ласточкина на постель, поцеловал его в шею и просто лёг рядом. Игорь вопросительно посмотрел на парня. — Если ты не будешь спать — превратишься в панду, — со всей серьезностью сказал Куцевалов. — А я же не зоофил. — Дурачьё, — рассмеялся Игорь. — По которому ты скучал, — заметил Марк. — По которому я очень скучал, — поправил Игорь, придвигаясь к блондину. Ласточкин примостился на плече Марка, упираясь лицом в его шею. Горячее дыхание Игоря щекотало кожу блондина, но тот лишь аккуратно поправил прическу своего парня и поцеловал его в щёчку. — Спокойной ночи? — Спокойной ночи. — Я тоже безумно скучал, Игорь.***