Вуалехвост

Кристаллы светились бледно-зеленым. Четыре огромных кайбера, хранящиеся в недрах пещер Иду, стояли на антигравитационных платформах глубоко под землей, надежно укрытые от бушующей на поверхности грозы. Но их мягкое мерцание позволяло с легкостью угадать каждую вспышку молний там, наверху, в тяжелых грозовых облаках, мутной пеленой окутывающих иссеченные ветром скалы. Кренник протянул руку и провел затянутой в перчатку ладонью по обращенной к нему длинной плоской грани. Кристалл, напитанный энергией бури, под его рукой дышал, словно огромное животное. Хищное и опасное, но почему-то решившее, что один маленький человек для него не враг. Странное, пьянящее ощущение, как тогда, в детстве, когда он умудрился сбежать из-под надзора родителей и вплотную подобраться к вольеру с нексу в парке развлечений столицы Лексрула. И не просто подобраться, а суметь погладить хищную тварь. То ли кошка была сыта, то ли сочла его ровней своим собственным детенышам — еще слепым и глупым, путающимся в лапах и хвостах и пронзительным писком зовущим мать, стоило той отойти от гнезда на пару шагов. Но она позволила ему прикоснуться — провести пальцами по темной шерсти, ощутить, как вибрируют кости от глубокого, сдержанного урчания. Позволила и отпихнула прочь, легко толкнув лапой. Небо опрокинулось над его головой и никогда уже не было прежним — как не была прежней и его остальная жизнь, после того как он встретил Галена Эрсо. Галена, в пустых глазах которого мерцал сейчас тот самый зеленоватый отраженный свет будущих мириад смертей. Орсон моргнул и очнулся от наваждения. Память снова подбрасывала ему картинки недавнего прошлого, причудливо мешая их с детскими воспоминаниями, мечтами и грезами. Судя по всему, это было очень явным намеком организма на то, что спать ему надо не четыре часа в сутки, а хотя бы пять. И желательно, в своей постели. — Прости, Лира, я… — Кренник устало потер лицо ладонью и попытался сосредоточиться на происходящем. — Еще вина? — Лира отставила в сторону голопроектор и внимательно посмотрела на Орсона. — Или лучше кафа? Сегодня они сидели в городской квартире Эрсо, и вино хозяйка дома выбирала на свой вкус. Не столь притязательный, как его собственный, но набуанское цветочное тоже оказалось недурным. По крайней мере, голова от него сильнее болеть не стала. — Холодной воды за шиворот, — криво улыбнулся Орсон. — Иначе я засну прямо тут, на диване, и Джин расстроится, обнаружив меня утром. Хотя до утра осталось... немного, прямо скажем. Город за окном плыл в густых предрассветных сумерках, и подсветка на шпилях небоскребов уже начала гаснуть в преддверии нового дня. В отличие от жилых этажей исследовательского центра «Небесной мощи», расположенных практически на уровне поверхности планеты, в своеобразном колодце высотных зданий, из окон этой гостиной деревья были не видны. Но вот правительственный квартал, выделяющийся приплюснутым грибом Сената, сиял огнями днем и ночью. «Слишком много звезд для того, кто видит только одну…» Квартиру Кренник выбирал, исходя из своих собственных соображений, среди которых удобство было далеко не на первом месте, но вот производимый эффект занимал лидирующую позицию. Тогда он хотел поразить Галена, создать условия, в которые хотелось возвращаться. Приручить, привить привычку к месту. С тем же успехом он мог приучать к хрустальному вазону татуинскую колючку. Гален игнорировал быт, за работой забывая есть и спать. Во время интенсивных размышлений его приходилось буквально возвращать в реальный мир аккуратным прикосновением или банальным дерганьем за рукав, пресекая попытки покалечиться по неосторожности. А возможностей для этого Гален находил в избытке: от забытой в судорожно стиснутых ладонях чашки с почти кипящим кафом до ледяной стены подземелья, стоя у которой, он мог часами разглядывать сползающие по камню капли и думать о чем-то своем. В равной степени безумном и гениальном. Капитан Толван, ответственная за безопасность базы на Иду и сохранность ее сотрудников, была готова плакать от бессилия — вместо проверки постов охраны ей приходилось ходить за гением от кристаллографии и загонять его то в каюту, то в столовую. Хорошо хоть, от жажды в местном климате умереть было проблематично. «Хуже ребенка, честное слово!» Орсон вспомнил свое пребывание в пещере с кристаллами и нервным жестом потер запястье. Если верить хронометру, он провел там два часа. Лишь прикоснувшись к камню и задумавшись. А что происходит с теми, кто находится рядом с кайберами каждый день? Насколько их мир реален? Насколько был реален мир исповедующих поклонение Силе? Или они отдавались на волю несущего их потока, плывя в мареве странных иллюзий, кажущегося всеведения и всезнания? Блаженного ничто, в котором так легко верить во всеобщее благо. Даром, для всех и каждого. Для любого, кто захочет принять благодать хваленого «света». «Так же и рехнуться недолго! А за предложение открыть именную психиатрическую клинику Таркин меня выкинет в шлюз и будет в своем праве». А ведь кроме Иду были Тиаму, Сторожевая база и многие другие места, длительное пребывание в которых явно отрицательно сказывалось на здоровье. «Если бы можно было устроить Галену отпуск… Но как? Как вообще вытащить всех этих связанных по рукам и ногам подписками о неразглашении ученых в какое-то нормальное место? Туда, где ни им никто не сможет причинить вреда, ни сами они не скажут лишнего? Но в то же время смогут отвлечься и взглянуть на проблему по-новому?» Лира поймала его застывший взгляд, поднялась, бесшумно ступая босыми ногами по ковру, прошла на кухню и спустя несколько минут поставила перед Кренником полный стакан с водой, в котором плавало несколько кубиков льда. — Ты ее избегаешь, — заметила она, усаживаясь обратно в кресло. — Джин? — Орсон неловко дернул плечом, чувствуя, как затекла спина от неудобной позы. — Она ребенок, а рисковать должностью и показывать ей записи я не хочу. Даже случайно оброненное слово может столкнуть лавину неприятных последствий. Я прошу Галена писать ей письма, но… — Она их не читает, — Лира подалась вперед, — несколько последних были так похожи друг на друга, что я… заподозрила подмену. — Что? От удивления рука дрогнула, и миниатюрный айсберг выплеснулся через край стакана, по закону неизбежных неприятностей соскользнув прямо в рукав. Кренник зашипел сквозь зубы и затряс рукой, пытаясь избавиться от ледышки. Лира с трудом подавила смешок и подала салфетку. — Дело не в… подмене, дело в нагрузке, — Орсон закусил губу, пытаясь подобрать правильные слова. — Если ты заметила, Гален в последних записях вообще не говорит о дочери. Он вспоминает Джин, когда я прошу его написать письмо, но мне кажется… он забывает, что уже писал точно такое же. Хотя ваше голофото стоит у него на столе, я проверял. Не знаю, что делать — я вижу его раз в месяц или два, все остальное время только получаю докладные записки, а они, сама понимаешь, не место для обсуждения личных вопросов. — Позволь мне к нему приехать! Пожалуйста, Орсон, прошу тебя! Безумная надежда, вспыхнувшая в глазах Лиры, снова вернула его в пещеру с кристаллами и их подавляющему волю, гипнотическому сиянию. — Нет. Об этом не может быть и речи, — жестко ответил он. И, чуть смягчив тон, добавил: — Ты не понимаешь… это билет в один конец, Лира. Ты хочешь бросить дочь только ради того, чтобы сойти с ума рядом с мужем? Лучше дай ему картинку того… что будет его ждать по завершении проекта. Чтобы он хотел закончить его и вернуться. Он заслужил. — А что его будет ждать? Судьба Дагио или Ривы? Или тех других, о которых я никогда не узнаю? — Лира сцепила руки на коленях, нервно ломая пальцы. Сейчас она действительно готова была сорваться с места. Полететь туда, в страну вечных гроз и холодных дождей, бросив все. Только чтобы быть рядом. Пусть недолго, но рядом. — Нет. Я… обещаю, Лира, что… если я переживу этот проект — Гален переживет его тоже, — Орсон протянул руку и накрыл ее дрожащие ладони своей, — но мне нужна будет твоя помощь. Рассвет застал Лиру в том же кресле. Недопитый бокал стоял на подлокотнике, второй такой же, но пустой — на низком столике напротив гостевого кресла. Сонная Джин вошла в комнату, на секунду замерев на пороге. Но, поколебавшись, все же преодолела себя, подошла к матери и зарылась лицом в ее распущенные волосы. — Он снова приходил? Лира вздохнула. Дочь никогда не называла Орсона по имени, только «Он» или «этот человек», никак иначе. — Приходил, — Лира протянул руку и потрепала Джин по макушке, — а ты снова подслушивала. Вытянутая, неправильная форма квартиры создавала интересную иллюзию — казалось, что слова, произнесенные в гостиной, не могут быть слышны в дальней от нее детской. Но ночью все обстояло совсем не так, и достаточно было всего лишь неплотно прикрыть дверь, чтобы оказаться в курсе всего происходящего. — Почему я тоже не могу смотреть папины сообщения? — Лица Джин Лира не видела, но слышала возмущение и обиду в ее приглушенном голосе. — Я не ребенок, мне уже почти одиннадцать! Я умею хранить секреты. Лира вывернулась из объятий, развернулась к дочери и взяла ее нахмуренное лицо в ладони. — Тогда сохрани еще один. Мы запишем для папы послание, чтобы он про нас не забывал. А Орсон его отправит. Не письмо, не голографию, настоящее длинное послание. Только об этом совсем нельзя говорить, хорошо? Джин засопела, наморщила лоб, неохотно соглашаясь на предложенную «игру», а потом спросила, заглянув матери в глаза: — А что Он попросит взамен? «Я не знаю, Джин, — хотелось сказать Лире. — Я не знаю, но каждый раз отдаю себя по кусочку, соглашаясь на следующий шаг в наивной надежде, что это приблизит меня к Галену. Но даже если так — останется ли от моей души хотя бы клочок, когда я дойду до него? Или я давно уже шагаю в пропасть, и каждое принятое решение лишь приближает меня к последней ошибке?» Но вместо этого она неловко провела по выбившимся из не расплетенных на ночь косичек прядкам, огладила ладонью круглую детскую щеку, чуть нажала на подбородок, заставляя Джин поднять голову. Так, чтобы смотреть прямо в наполняющиеся злыми слезами глаза. Зелено-карие, усыпанные светлыми пятнышками. Звездочками, как называл их Гален. Гален, который так давно не видел своего ребенка. Лира вдохнула поглубже, давя зарождающийся в груди всхлип. Бледно улыбнулась и совсем тихо произнесла: — Внимания. Люди — существа социальные. Всем нам кто-то нужен. Кто-то, с кем можно быть рядом, кто выслушает и ободрит, если станет грустно. Порадуется вместе с тобой, когда тебе весело. Обнимет и скажет, что любит. Джин подумала с минуту и взобралась Лире на колени, обхватив плечи матери тонкими руками. Прижалась так тесно, что стук маленького сердца смешался со стуком большого. — Именно поэтому нам нужен папа. А раз мы не можем приехать к нему, то давай сделаем так, чтобы папа получил отпуск и хоть немного отдохнул от своей работы. — Лира сморгнула одинокую слезинку. Зажмурилась и все же всхлипнула, ощущая, как Джин крепче вжимается в ее шею. — Мы выберем самое лучшее платье, чтобы мама была самой красивой, да? А мама пойдет на прием и поговорит с министром. И попросит для папы самую лучшую, самую красивую планету, где будет море, но не будет работы. Да, Звездочка? Джин кивнула, не поднимая головы. — А мы сможем приехать туда? Ну, где море? К папе? — Когда-нибудь обязательно приедем, моя хорошая… Когда-нибудь. Джин тихо вздохнула, шмыгнула носом и прошептала едва слышно: — Только я не хочу, чтобы там был Он… Не хочу. *** — Знаете, Кренник, — Мас Амедда тронул когтистым пальцем круглый сапфировый шарик настольной игрушки-маятника. Тот стукнул соседний, ярко-зеленый, и волна пошла из конца в конец, заставляя драгоценную безделушку сверкать на солнце, разбрасывая слепящие блики по всему кабинету. — Так вот, Кренник, ваше… мельтешение привлекло к себе слишком много внимания. Орсон молча скривился, потом чуть передвинулся в кресле для посетителей, разворачиваясь так, чтобы настырный солнечный зайчик перестал попадать ему в глаз. За последние месяцы в чужих постелях он оказывался едва ли не чаще, чем в своей собственной, и это ему порядком надоело. А главное, ни на шаг не приблизило к цели. Заключенные правдами и неправдами устные договоренности позволяли поддерживать производство на минимальном, «тлеющем» уровне, но про следование принятому плану можно было забыть на годы. Лобби Имперского флота в Сенате было слишком сильным, и все ресурсы шли туда: принимались на вооружение новые модели кораблей, строились орбитальные базы, открывались Академии. А им доставались крохи. Даже взятки давать было нечем — при слове «деньги» у Таркина начинало мелко подергиваться веко — круг обязанностей гранд-моффа был широк, а вот финансирование надлежало добывать буквально из воздуха. С учетом состояния инфраструктуры региона, еще во времена Республики описываемой стыдливым эвфемизмом «практически отсутствующая», приходилось доить вакуум. Муун же был недоступен, как сокровищница Банковского клана. — Я знаю, что ваша… активность была санкционирована сверху, — чагрианин растянул уголки губ в улыбке, снова толкнув сапфировый шарик когтем, — но хорошего понемножку. Поэтому послезавтра у вас будет полчаса на разговор с министром. Сумеете убедить — получите карт-бланш на разработки во Внешних Регионах. Не сумеете — ответите за срыв годового плана. Кренник выпрямился в кресле, широко раскрыв глаза. Часть фразы, касавшуюся ответственности, он привычно пропустил мимо ушей. — Благодарю, визирь, — проговорил он, пытаясь одновременно встать и изобразить придворный поклон. — Не знаю, чем смогу вас… — Слава Араму, Кренник, вы не в моем вкусе, — фыркнул Амедда, — так что обойдусь без благодарностей. Чагрианин небрежно взмахнул рукой, указывая посетителю на двери, и снова мечтательно уставился на свою игрушку, стоимостью превосходившую два новейших корвета. Финансовых трудностей визирь определенно не испытывал. — Да, я считаю, что сохранение природы Заповедных планет — одна из приоритетных задач. Как и поиск новых, которым может быть присвоен такой статус. Глупо тратить природные драгоценности на то, чтобы создать из них пластик и дюрасталь. — Лира, раскрасневшаяся от возмущения и пары бокалов вина, выпитых для храбрости, была хороша. Пусть и затрагивала в разговоре с министром темы, которых сам Кренник хотел бы избежать. Захват нескольких таких планет, принадлежавших ранее соотечественникам или финансовым партнерам министра, осуществленный коммодором в первые годы Империи с молчаливого разрешения губернатора Таркина, поставил крест на дальнейших деловых отношениях господина Гарана и гранд-моффа Внешних Регионов. Казалось бы, в масштабах галактики мелочь, а какие далеко идущие последствия. Нет, муун не мог прямо отказать в поставках необходимых материалов, но он присваивал этим задачам такой приоритет, что Кренник всерьез опасался умереть от старости раньше, чем они закончат стройку. «Странно, что Палпатин назначил на столь важную должность экзота, да еще и с планеты с такой… сомнительной репутацией». Орсон, полностью исключенный из разговора, нервно крутил в пальцах бокал с выдыхающимся шампанским. Министр не удостоил его даже формальным приветствием, ограничившись неким подобием вежливого полупоклона, и с момента взаимного представления участников беседы говорил только с госпожой Эрсо. Одинаково благосклонно кивая как на ее слова о развитии экономики, так и на предложения о создании природных заповедников и поиске курортных планет, которые могли бы составить конкуренцию мирам Внутреннего кольца. На составление этой речи у Орсона ушли ровно сутки. Еще несколько часов они с Лирой репетировали ее по ролям, охрипнув и даже успев поругаться из-за деталей. А теперь Кренник вынужден был смотреть, как Лира упорно смещает акценты с добычи полезных ископаемых на культурный аспект проблемы. Ему уже дважды хотелось прервать ее, вставив пару слов, и вернуть тем самым разговор в нужное русло, но каждый раз он натыкался на тяжелый и чуть презрительный взгляд министра и прикусывал язык. И даже спустя двадцать минут от начала этой показательной моральной порки Орсон не мог сказать, чем все закончится. Но затылком ощущал любопытные взгляды всех присутствующих. Прием по случаю какого-то национального праздника в рамках «года исчезающих культур» давался для относительно узкого круга лиц и проходил в «Башне рассвета» — шикарном небоскребе, принадлежавшем МГБК. Под конец войны Банковский клан утратил былое величие, понеся серьезные финансовые потери в результате поражения Сепаратистов, но сейчас стремительно наверстывал упущенное. Правда, мнения о размере взятки, данной правящим советом клана Палпатину, расходились. Одни считали, что мууны где-то раздобыли сведения о чем-то интересном в Неизведанных Регионах, другие, более приземленные, утверждали, что МГБК предоставил Империи неограниченный кредит. Ведь модернизацию флота тоже надо было как-то оплачивать. «Семь минут — и нас пошлют… к хаттам. А меня — на Кессель». Коммодор украдкой скосил глаза в сторону, на громоздящуюся в центре зала ажурную пирамиду, составленную из многоярусных блюд с закуской. С трудом сглотнул и снова принялся изучать пузырьки в своем бокале. Большинство приглашенных на прием были экзотами, что объясняло выбор угощения, но его внешний вид отбивал аппетит напрочь. «Придется пить на голодный желудок. Вне зависимости от повода», — с мрачной иронией подумал Орсон, для вида прикладывась к своему бокалу. Поймал заинтересованный взгляд тогруты-сенатора, поигрывающей кончиком увитого драгоценностями лекку, и поспешил отвести глаза. «Хатт, если министр каким-то чудом согласится поставить свою закорючку на наши бумаги, то я забьюсь на пару лет в самый дальний уголок Империи, пока состав Сената не сменится и слухи о моих, хм, похождениях не улягутся». — Госпожа Эрсо, я впечатлен вашей речью и подпишу необходимые документы немедленно. — На двадцать девятой минуте Гаран протянул длиннопалую руку и сжал ладонь Лиры, присевшей в глубоком реверансе. — Но попрошу вас уделить мне еще немного вашего драгоценного времени, вы так увлекательно рассказывали про кристаллические пещеры Чандрилы… Муун светским жестом предложил Лире локоть, без единого слова развернулся к Креннику спиной, напоследок наградив того нечитаемым взглядом, и медленно пошел прочь, подстраиваясь под неширокий шаг своей спутницы. Орсон моргнул, пытаясь осознать случившееся. Поискал среди всего того, что он сейчас испытывал, радость. Не нашел. Но вместо нее обнаружил острое желание напиться. «Да пошло оно все!» — Принятое решение требовало немедленного воплощения, поэтому коммодор переместился к пирамиде закусок, предусмотрительно встав к ней спиной, и принялся изучать алкогольную составляющую этого вечера. Но на второй порции коньяка, когда нервная дрожь прошла, а бдительность порядком притупилась, он вдруг ощутил, что на него внимательно смотрят. Опять. А обернувшись, едва не столкнулся с Таркином. Гранд-мофф тоже вертел в руках бокал с чем-то высокоградусным и был странно задумчив. — Похоже, вас стоит поздравить, Кренник, — с тенью непонятной улыбки сообщил он. — Гарана вы таки дожали, пусть и довольно неожиданным способом. Увлекательное зрелище. — Благодарю, — сухо отозвался Орсон. Пить как-то резко расхотелось. Осененный внезапной догадкой, он приподнялся на цыпочки, без труда разглядев возвышающиеся над толпой приглашенных острые, любовно отполированные и покрытые изящным золотым узором рога. Картинка сложилась. Амедда тоже был здесь. А министр, несомненно, видел их обоих — визиря и гранд-моффа. И сыграл в свою игру за счет него, Кренника. — Пари я проиграл, — Таркин с преувеличенным интересом заглянул в свой бокал, но Орсон видел всю ту же тень ироничной улыбки, таящуюся в подрагивающем уголке узких губ, и чувствовал, как его затапливает раздражение. Которое вот-вот грозило выплеснуться в безобразный скандал. Губернатор всегда знал, как его задеть. И охотно этим пользовался. — Поэтому сообщу вам приятную новость. — В серо-голубых глазах гранд-моффа был лед и ничего больше. — Помнится, на заре своей карьеры вы мечтали достичь адмиральского звания? Вы близки к нему, как никогда. Но надеюсь, Кренник, вы еще не забыли свою первую специальность, нет? Вот и славно: выполните один… маленький архитектурный проект — и станете контр-адмиралом. Лира осторожно толкнула похожую на лепесток створку. Влажная жара навалилась на нее, стоило сделать первый шаг. Жара и запах многочисленных цветов, пыльца которых медленно поднималась вверх, завиваясь причудливыми спиралями под действием искусственного сквозняка. Сигаретный дым поднимался вместе с ними. — Орсон, ты не свалишься? — Лира шагнула ближе, к маленькому пруду, огражденному ажурной решеткой, на которой сейчас сидел Кренник. Белый плащ свешивался почти до самой воды, в которой кружили огромные сине-золотые рыбины. — Я не настолько пьян, — тихо отозвался тот, выдохнув очередную струйку дыма. — Пока, по крайней мере. — Опять Таркин? — Лира облокотилась на решетку, доходившую ей почти до груди, и посмотрела вниз, на рыб. Все документы были завизированы министром час назад — свою подпись Кренник благоразумно ставить на них заранее не стал, зная, как муун к нему относится, — полномочия получены, она сама внесена в штат в качестве координатора будущей команды геологоразведчиков. Но радости тоже как-то не ощущалось. Ее поставили на пороге клетки, а сделать первый шаг оказалось страшно. Подспудно копившиеся все эти годы изменения что-то сломали в ее характере, заставляя оглядываться перед тем, как принять решение и двинуться вперед. — Он самый. — Орсон щелчком отправил окурок в пруд и снова полез за портсигаром. Удивленно вздернул бровь, когда Лира молча протянула руку, но возражать не стал. Теперь к теряющемуся где-то в недосягаемой высоте потолку поднимались уже две струйки дыма. — Гален знает? — Нет конечно, мы познакомились позже. Орсон помолчал, думая о чем-то своем. Потом хмыкнул и попытался устроиться на своем ненадежном насесте поудобнее. Решетка угрожающе заскрипела, но выдержала, и только край белого плаща соскользнул в воду. Лира бросила на Кренника заинтересованный взгляд, словно ожидая, что в этот раз он неминуемо свалится в пруд, но, увидев, что чуда не произошло, чуть разочарованно нахмурилась и снова уставилась на рыб. Сверху открывался прекрасный вид на ее обнаженную глубоким вырезом спину с острыми лопатками и завиток волос, расчетливо выпущенный из строгой прически на ничем не украшенную шею. Гранатовая брошь на сей раз тоже держала шарф, только не переброшенный через плечо, а завязанный пышным бантом сзади. Обманчивая строгость платья — глухого спереди и такого провокационно открытого сзади — наверняка сыграла свою роль в успехе переговоров. Мууны не находили людей привлекательными, но умели ценить красивые вещи. Гаран не был исключением. «Только вот этот маленький факт стоил мне примерно годового жалования». — Орсон поморщился и вдруг чихнул. Летающая в воздухе пыльца не была ядовитой — это он узнать потрудился до того, как устраиваться в оазисе инопланетной флоры, но нос от нее чесался, как и от любой другой. Лира фыркнула, посмотрела на тлеющую в пальцах сигарету и вкрадчивым тоном спросила: — А по какому принципу ты выбираешь подарки для Джин? Заметь, почему ты их до сих пор даришь, я не спрашиваю. «Как не спрашиваю, и почему мне с завидной регулярностью приходят приглашения на различные профессиональные и не только мероприятия. Ну и цветы, куда же без них…» — М-м-м… — Кренник отправил очередной окурок к рыбам, обнял колено руками и взглянул вверх в поисках вдохновения. На то, что его полощущийся в пруду плащ задумчиво жуют в три пасти сразу, он явно не обратил внимания. — Я не знаю, что любят дети сейчас… да и в детях, честно говоря, совершенно не разбираюсь. Поэтому дарю то, что когда-то было у меня или что я хотел получить, но не смог. Он пожал плечами, признавая за собой отсутствие богатой фантазии и молчаливо извиняясь за это. — Ребенком ты хотел иметь в коллекции кайбер-кристалл? — фальшиво изумилась Лира. — Нет конечно. Это была случайность, — Орсон нахохлился, как большая птица, — вынужденная мера… Воспоминания о той безумной ночи редко посещали его и уж точно не являлись в кошмарах, но неудобный вопрос, зачем он спас тогда обеих Эрсо, хотя мог позволить им исчезнуть из жизни Галена, всплывал время от времени. И даже установившееся шаткое перемирие, на которое Кренник не смел надеяться, полагая, что отношения с Лирой так и останутся в стадии «холодной войны», не позволяло утопить его окончательно. — Мера… Иногда я думаю, что всегда боялась тебя понять. Твою извращенную логику, согласно которой ты идешь к цели, не считаясь ни с моралью, ни с потерями. Твое… отношение к тем, кто рядом. — Лира разжала пальцы, позволяя окурку упасть в пруд. Одинокая искра зашипела и погасла во влажном воздухе, коснувшись воды уже серой частичкой пепла. — А теперь? — Орсон понял, что сжал пальцы до боли, ожидая ответа, но не расцепил рук. Откровенность стоила дорого, но сейчас он был готов заплатить. Более того, он должен был заплатить, скрепив их так и не озвученный договор. — А теперь я отчасти понимаю и боюсь уже другого. — Лира выпрямилась и взглянула на него снизу вверх. — Только не спрашивай чего, не порть момент. Он выдержал этот взгляд, признавая ее право на секреты. Лира усмехнулась, отошла на шаг и протянула ему руку, намекая на возможную помощь со спуском. Орсон сухо рассмеялся, подобрал вымокший плащ жестом светской красавицы, подхватывающей шлейф, и легко спрыгнул на пол. — Ты не перестаешь меня удивлять, — заметил Кренник, когда они шли к выходу сквозь поредевшую толпу гостей. Скептический взгляд Таркина, беседующего о чем-то с Масом Амеддой, он предпочел проигнорировать. — Могу удивить еще раз, — Лира уселась на обитое клонированной кожей сиденье спидера и зябко передернула плечами, — и спросить… о личном. Орсон удивленно приподнял брови, изобразив лицом внимание. Тяжелая машина с безмолвным водителем в черной броне, отделенным от пассажиров звуконепроницаемой перегородкой, соскользнула с посадочной площадки, вливаясь в бесконечный поток транспорта. — У тебя есть дети? Зачем эта информация понадобилась Лире — оставалось только гадать. Впрочем, Гален когда-то спрашивал о чем-то похожем, так что тут Эрсо тоже проявили пугающее единодушие. — Понятия не имею. Если и есть, то мне об этом сообщать не стали, — он улыбнулся и чуть наклонил голову, пытаясь свести вопрос к шутке. Но взглянул в сосредоточенное лицо своей спутницы, и улыбка истаяла сама собой. Ради интереса Кренник даже когда-то подсчитал вероятность наличия у него наследников, она получалась очень даже ненулевая, но не бегать же за каждой пассией с предложением повторения и финансовой помощи? — Ни семьи, ни дальних родственников? Почему? — в голосе Лиры прорезалась какая-то новая, резкая нотка, которую он не мог пока расшифровать. — Тебе официальную версию, про работу и возможную уязвимость, или личную? Раз уж начали… копаться? — получилось резче, чем хотелось, но не брать же слова обратно. В темных глазах Лиры вспыхнуло что-то очень похожее на голод. Что ж, она тоже училась играть в эти игры и искать чужие слабости. Только вот тут искать было бессмысленно. Орсон перевел взгляд на мелькающие за окном огни. Он никогда не говорил об этом вслух, не из суеверных соображений, нет. Просто было некому. — Я не хочу… чтобы меня оплакивали. Вот и все. Лира резко вздохнула, отшатнулась, прижав пальцы к губам, и застыла, пытаясь уложить в голове услышанное. И почувствованное — ведь Сила все еще пела в ее сердце, звеня одинокой, перетянутой до стона струной. Она использовала то малое, что было ей доступно, и теперь сидела, ошеломленная результатом. Человек, который, с одной стороны, мечтал о славе и был готов перевернуть ради этого всю галактику, с другой, оказывается, прекрасно знал, чего он стоит на самом деле. И это делало его только страшнее. Четверть часа прошла в молчании. И лишь когда спидер начал медленно снижаться над исследовательским центром «Небесной мощи», Орсон протянул руку и достал из ниши в дверце спидера что-то, завернутое в лоскут ткани. Сдернул его и положил Лире на колени небольшой бластер. — Завтра можешь начинать собирать команду. Хочешь — пригласи старых знакомых, хочешь — найди кого-то из перспективных начинающих. Список полезных ископаемых, в которых заинтересованы коммерческие компании-партнеры, я тебе перешлю. Что нужно нам, ты знаешь и так. — Кренник досадливо поморщился, но развивать тему несанкционированного поиска секретной информации не стал, сразу перейдя к другому, более важному вопросу: — В этот раз курорта не будет, ко всем вашим группам будет приставлена охрана. Не штурмовики, конечно, лишние внимание вам ни к чему, обычные наемники. Поэтому… освежи навыки, хорошо? Лира осторожно прикоснулась к оружию, отмечая, что оно определенно женское — рукоять была сделана под некрупную узкую ладонь, а размер предполагал скрытое ношение. Орсон заранее знал, что оно пригодится. Заказал, а теперь вручил, прекрасно понимая, что она не откажется от подарка, невзирая на его двусмысленность. — Что бы я сегодня тебе ни наговорил, мне будет жаль, если ты погибнешь. — Он протянул руку и сжал на секунду ее безвольные пальцы. — Так что постарайся без этого обойтись, ладно? Тогда Лира лишь кивнула, а спустя час, сидя дома на диване в полутемной гостиной, слушая сонное сопение не дождавшейся ее дочери и рассеянно глядя в никуда, она вдруг всерьез рассмотрела такую возможность. Мира-без-нее. Мира, в котором Гален даже не догадается, что ее нет, обманутый строками ненаписанных писем и масками голограмм. А Джин пойдет в интернат и услышит о несчастье хорошо если через полгода, по окончании очередной экспедиции. И только Орсон будет знать все сразу. «Орсон…» — Лира закрыла лицо руками, вдыхая смесь запахов, пропитавшую шелк перчаток, и улыбнулась. Криво и неласково. Ей хотелось растормошить Джин, рассказать ей, что у них все получилось и на поиски «планеты для папиного отпуска» можно отправляться через неделю-другую, не больше. Но что-то мешало. Прокуренное платье, усыпанное пыльцой неведомых цветов, груз сказанного и услышанного. Наконец, то самое «у них», вместо «у меня». Намеренно ослабленная, но все еще прочная нить, протянувшаяся между двумя разумами. Продолжающийся танец, в котором осталось только двое участников. И Лира очень боялась оступиться на следующем па, всеми силами отрицая проклевывающееся где-то в глубине ее измученной души желание перевернуть картинку, сменить роли и вести. Невзирая на цену, навязать противнику свою волю и власть. «Сила», — беззвучно выдохнула она, поднимаясь на ноги. Укрыла дочь пледом, сделала пару шагов и обернулась в дверях, озадаченная внезапной неправильностью. Джин не взяла с собой в постель никакой игрушки. И даже розовая кристаллическая тука осталась стоять на столе в детской. «Ты растешь, Звездочка? Или уже не веришь… как и я?» *** — Проходите, коммодор, не стесняйтесь, — голос Маса Амедды буквально лучился сдерживаемым весельем. Кренник, которого вместо привычного кабинета в башне в этот раз проводили куда-то в подвал, помедлил на пороге полутемного зала, но все же шагнул внутрь. Магнитные накладки на каблуках форменных сапог звонко клацнули по древнему мрамору пола, породив дробящееся эхо. Гость подошел поближе, обвел помещение вопросительным взглядом и повернулся к чагрианину. Визирь убедился, что внимание Кренника всецело принадлежит ему, ухмыльнулся, щелкнув когтистыми пальцами, и в воздухе вспыхнули десятки голограмм. Военные лаборатории, отели на берегах морей и озер, дворцы и орбитальные станции. Удивленно моргнув и присмотревшись повнимательнее, Орсон обнаружил среди них даже свой самый первый проект времен брентаальской «Программы будущего». Тот, который втайне считал самым удачным даже спустя много лет. — Как видите, тут собрано почти все ваше творчество. Исключая боевую станцию, конечно. Она… немного не той формы, — Амедда снова ухмыльнулся, показав черный раздвоенный язык. — Я вижу, — сдержанно отозвался Орсон, проходя мимо так и не построенного на Альдераане отельного комплекса. — И полагаю, что эта демонстрация имеет какое-то отношение к… маленькому архитектурному проекту? — Совершенно верно, — чагрианин больше не улыбался, пристально изучая лицо стоящего напротив человека. И лишь рефлекторное подергивание летрогов выдавало его нетерпение. — И я попрошу вас, коммодор, отнестись к нему со всей серьезностью. — Я весь внимание, — любезно улыбнулся Кренник, каким-то шестым чувством ощущая, что новости его не обрадуют. Чтобы не выдать себя случайным жестом, он сцепил пальцы за спиной и приготовился слушать. — Все очень просто, — визирь взмахом руки смел все голограммы, место которых спустя минуту заняла объемная панорама Корусанта, — Его Величество Император Палпатин хочет сделать подарок одному из своих вернейших соратников. Дворец, который должен будет воплощать в себе дух Империи. Ее новой, сильной ипостаси, в которой не будет и следа от Республики с ее роскошью, вычурностью и… слабостью. — И Император хочет, чтобы этот дворец спроектировал я? — Сдержать рвущееся наружу изумление было невозможно. Поверить во внимание Палпатина — тоже. — На самом деле вас ему порекомендовал гранд-мофф Таркин, — Амедда дернул уголком губ, словно оценив удачную шутку, но снова стал серьезен. — На деле, Кренник, не имеет значения, кто вас рекомендовал и называл ли по имени. Проект должен быть выполнен. Пусть не в стекле и металле, но в виде голограммы он должен появиться на свет. — Даже если заниматься им придется в ущерб строительству станции? — Орсон почувствовал, как по спине стекает капля холодного пота. Он не мог бросить живую стройку и заняться абстрактным конструированием, его внимания требовало слишком многое. И слишком многое могло рухнуть, если пустить процесс на самотек. Отказываться же от того, во что его втравил Таркин, было немыслимо и опасно для жизни. Если проблемы с боевой станцией были подтверждены тысячами отчетов, накладных и научных записок, то тут… тут было только его слово. И весило оно не больше пушинки против бескаровой воли Императора. — Ну что вы, — Амедда сложил руки на животе, став похожим на гунганскую статую, — вы ведь только приступили к новому этапу, коммодор. Как можно? — Никак. — Колючий комок в горле удалось сглотнуть только со второй попытки. — Разумеется, я возьмусь за проект дворца, но… мне понадобится развернутое техническое задание, пожелания заказчика, если таковые есть, личная беседа, быть может… Ну и знакомство с площадкой, на которой планируется разместить здание — его ведь понадобится вписать в архитектуру окружающих кварталов. — На ваше усмотрение. — Визирь смотрел не мигая. — Простите? — Голос позорно дрогнул, но Орсон не обратил на это внимания. Амедда широким жестом обвел чуть не половину голографического Корусанта. И терпеливо повторил: — Все детали на ваше усмотрение. — Чагрианин еще раз взглянул на беспомощно хлопающего глазами Кренника и немного смягчился. — Личность заказчика неизвестна. Это только… возможность подарка. — А… могу я представить несколько вариантов? — Орсон лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить дословно, что именно говорил ему визирь. Но этих двух фраз было слишком мало. — Нет, — сочувственная гримаса на синем лице Амедды было притворной, — только один проект. От подвала до шпиля, в деталях. — Шпиля… Да, конечно. — Кренник машинально потянулся к виску, пытаясь проверить, на месте ли его голова. Нывший с утра висок внезапно перестал болеть, да и вообще, внутри стало ослепительно пусто. Так, словно он уже перестал существовать. Но нет, жилка все еще билась под пальцами, и в безусловные покойники записывать себя было рановато. — В таком случае не смею вас больше задерживать, — сообщил визирь, отворачиваясь. — А, кстати, пока вы здесь. Во сколько примерно обойдется подобное здание? Когтистый палец ткнул в изящную приморскую виллу. — Шестнадцать миллионов республиканских кредитов, визирь, — машинально отозвался Орсон. И, поддавшись внезапному порыву, с холодной мстительностью добавил: — Но увы, этот проект слишком старый и подробных чертежей не сохранилось. — Какая жалость, — непритворно расстроился Амедда, уже примерившийся к постройке очередной резиденции на берегу океана родного мира. Кренник позволил себе секунду полюбоваться кислой физиономией чагрианина и откланялся. «Ситхова мать, Таркин, что ты такое проиграл визирю, рыба сушеная? Почему опять я?!» В исследовательском центре «Небесной мощи» Орсон рявкнул на администратора, приказав отменить все встречи, зарезервировал ближайший к своей служебной квартире проекционный зал на неделю вперед и заперся там, пообещав лично оторвать голову тому, кто рискнет его побеспокоить. На робкое замечание начальника службы безопасности о возможном звонке губернатора Кренник скрипнул зубами, едва сдержав порыв послать гранд-моффа подальше прилюдно, и согласился сделать исключение. В зале он первым делом погасил свет, оставив лишь несколько напольных ламп, содрал с себя плащ и перчатки и рухнул в кресло с бокалом вина. Для начала нужно было успокоиться и подумать. Все красивые слова Амедды о духе Империи были лишь шелухой, среди которой надо было найти зерно истины. А именно — личность заказчика. Император не станет дарить дворец тому, у кого он и так есть, или тому, кто связан с Республикой и верен Палпатину с тех времен. Тут Кренник отвлекся, предположив, как мог бы выглядеть дворец для Слай Мур. Над взяткой такого рода он никогда не думал, а возможно, умбаранка была его шансом… «Хатт, если Палпатин решил осчастливить какого-то экзота, то я наверняка сяду в лужу». — Он снова вскочил на ноги и принялся расхаживать от стены до стены. Последние годы он был слишком занят проектом боевой станции и сопутствующими проблемами и не мог уделять достаточно внимания тому, что творилось в столице. А именно — подковерной борьбе. Ни для кого не было секретом, что Палпатина в какой-то степени развлекает грызня в рядах его ближнего круга. Лица приближенных к трону менялись с калейдоскопической частотой. А проверки на лояльность становились все изощреннее. Подойдя к проекционному столу, Орсон оперся на его край руками и задумчиво уставился на свое отражение в толстом пластике. Таркин предоставил ему шанс. Сам того не зная и желая обратного, гранд-мофф убил двух нерфов сразу — если проект дворца понравится Императору, Кренник получит аудиенцию и сможет показать бывшему сенатору от Набу, кто на самом деле строит боевую станцию и всей душой болеет за ее судьбу. Если понравится гипотетическому одариваемому, который должен относиться к тому же ближнему кругу Палпатина, то можно будет заполучить… третьего покровителя. Раз уж губернатор с визирем улучшили свои отношения настолько, чтобы обсуждать на приемах не только деловые вопросы. Набрав соответствующую команду, Орсон вывел перед собой список всех высших чинов Империи, рангом от адмирала и выше. Потер подбородок, прикинув объем работы, и пододвинул к себе терминал. Да, большая часть тех, кто был в списке, появлялась в столице хорошо если раз в год, но Таркин тоже в основном сидел в своей зоне ответственности, однако это не значило, что его можно было сбрасывать со счетов. «Хотя его-то как раз можно, не себе же он дворец собрался строить, а было бы смешно, н-да…» — Орсон помедлил перед тем, как ввести код подтверждения. Формально лезть в базу досье ИСБ он права не имел, уровня допуска не хватало, но всегда есть кто-то, кто кому-то должен. «Иначе Империя давно бы уже развалилась». Новый список был раз в десять короче и после несложных манипуляций и уточняющих запросов развернулся в объемную схему, расчерченную разноцветными линиями. Покрутив ее так и эдак, Кренник отмел еще несколько десятков имен, но остальные были равнозначны. Хотя некоторые были все же более равны, чем другие. Арманд Айсард, бессменный глава КОМПОНОП, был недосягаемой высотой. Склонности обзаводиться роскошными виллами Директор не демонстрировал ни во времена Республики, ни сейчас, предпочитая защищенные апартаменты, занимавшие несколько этажей в одном из самых дорогих небоскребов правительственного района. Половина его сотрудников жила неподалеку, в то время как квартиры высших флотских чинов в основном располагались поближе к зданию Генерального штаба. Глава разведывательного управления опять был в опале, что наверняка означало его скорую смену, чиновники высокого ранга за последние годы менялись редко, они, как и Амедда, вовремя сориентировались, сохранив лояльность не строю, но человеку. А остальные… Остальные не выделялись ничем. Та же Вессекс, невзирая на всю свою полезность, наверняка не заслуживала подобного подарка. Да и за каким ситхом нужен дворец человеку, который ест и спит на верфях, не вылезая из скафандра? Тут уж скорее, вместо ордена или подарка, можно досрочно принять на вооружение очередную разработку. Чем не награда? Дешево и сердито… «Ситх, корабль, награда…» Орсон вспомнил мельком показанные ему концепты развития недавно пошедших в серию «Императоров» и снова потянулся к терминалу. — Вот оно. Недостающий элемент, — Кренник замер перед парящим над проектором кадром из новостей. Темный лорд ситхов черным монументом самому себе возвышался за плечом Императора во время очередного парада. «Вернейший соратник, последний аргумент в разрешении любого конфликта. Совершенное оружие… И существо, которое не имеет на Корусанте вообще ничего, ни клочка земли, ни этажа в небоскребе». — Что ж, попробуем разгадать эту загадку, — Орсон пододвинул к себе второй терминал, вбил очередной запрос. Прочитал ответ, пожевал губу, прикидывая состояние личного счета, но все же ткнул кнопку подтверждения перевода денег. Информация о лорде ситхов была очень дорогой, но она была. А если есть то, за что можно заплатить деньгами, сохранив при этом голову… почему бы не заплатить? Покойнику точно некуда будет тратить накопления. «Да мне и живому… виллу разве что построить? Ту самую, из первого проекта…» — Поиграв с этой мыслью немного, Орсон тихо фыркнул, погасил лишние голограммы, оставив в уголке висеть только концепт будущего корабля, и взялся за стило. Спустя четыре часа и несколько бокалов вина идея так и не соизволила найтись. Что было странно — обычно именно первый набросок рождался без труда, проблемы возникали на этапе детализации. А тут… Стирая очередной рисунок, Кренник задумался над тем, что ему мешает. Беспокойство за текущий проект и невозможность отвлечься? Да, догадка была верной, стоило себе в этом признаться. Слишком много он вложил в «Звезду Смерти» и слишком глубоко увяз, утратив прежнюю легкость мысли. Слишком надеялся получить готовый ответ из той информации, которую собирался найти на черном рынке. «Ладно, пойдем от противного». — Орсон вывел на проектор голограмму станции, повертел, подумал и упростил до двух кругов, вписанных друг в друга. Небрежной зубчатой линией изобразил городскую застройку. И замер, покусывая кончик стила. Потом снова перевел взгляд на похожий на наконечник копья концепт корабля и резким росчерком набросал его копию прямо поверх прерывистой линии условных зданий. Стало гораздо лучше. Но все же в картинке было что-то не то. «От подвала до шпиля, да?» — Здание вытянулось вверх, став тоньше и изящнее, а иглы окружающих небоскребов стерлись, сменившись плоскими ярусами Заводского района. Карта развернулась, между будущим и существующим дворцами пролегла линия, по диагонали прорезающая квадрат бывшего храма. Орсон знал, что любимый кабинет Палпатина расположен именно в башне. «Будет повод полюбоваться», — хмыкнул он, снова разворачивая картинку в положение «вид сбоку». Идеальная окружность боевой станции потеряла кольцо фокусирующей тарелки и сменила цвет на багрово-красный, сползла вниз, за линию горизонта, став заходящим солнцем. А узкий треугольник не построенного пока дворца, налившийся на его фоне густой чернотой, превратился в провал в никуда. Во тьму тайны, похороненной временем. Тьму, окутывающую лорда ситхов. — «Шпиль»… — слово, нет, имя сорвалось с губ на выходе. Осело тонкой корочкой глянцевой транспаристали на вороненый металл стен, ввинтилось отравленной иглой в мешанину грозовых туч. Родилось и утвердило свое право на жизнь. А создавший его человек криво улыбнулся и отсалютовал бокалом собственному отражению.