— Ойнон, мне удалось достать детский порошочек[1], может дадим его Алану и он поправится? — спросил обессиленный болезнью Гаруспик, вваливаясь в комнату профессора.
— Рональд умер… — проговорил Михаэлис, сидя за столом и протирая глаза руками. На столе стояла наполовину пустая бутылка твирина.
— Как умер? — Эрик вспомнил светлого юношу, что делал всю «погоду» в доме. «Омут»[2], который всегда снаружи был тёмным и неприветливым, внутри был — тёплый и мягкий, подобно своему владельцу.
— Суицид. Спрыгнул с Собора… — Себастьян резко поднялся и подошёл к окну.
— Не стоит так печалиться из-за смерти одного человека, ойнон, — «поддержал» его Слингби.
— Алана уже не спасти, — в комнате повисла гробовая тишина. — Слишком поздно. Порошочек сейчас для него — верная смерть. Хотя, лучше и правда дай ему что-нибудь, чтобы отмучился парень.
— Что ты такое говоришь, ойнон, как можно?! — возмутился Эрик.
— Забирай своего мальчика и уходи. Завтра приедет Инквизитор. Я хочу застрелится в одиночестве. Фантомхайвам можешь не писать. Им Грелль скажет.
Эрик закутал Алана, вынес его из «Омута» и направился к Кургану Раги. Если уж нельзя спасти, так хотя бы провести ритуал погребения правильно. Так как заведено в Степи. Была ли права рыжая ведьма Фантомхайв? Что она имела ввиду, когда говорила о искомом? Слингби уже ведет в тумане Степи большой холм — это Курган Раги… и на самой его вершине колыхнулось ярко-красное пятно. Быть не может! Эрик крепче сжимает ценную ношу в своих руках и поднимается, чтобы убедиться в том, что это не его галлюцинация, и Грелль действительно сидит на Священном Камне в довольно вольной позе: полусидя, юбка задрана, выставляя всем на обозрение длинные стройные ноги, цвета слоновой кости. На лице загадочная и немного грустная улыбка, но Эрик всё равно раздражён появлением Алой Бестии.
— Что ты здесь делаешь, женщина? — грубо спросил Слингби. Грелль откинул волосы с лица и, подняв сияющие зелёные глаза к небу, начал негромко читать какой-то стих.
— Ты умерла в дождливый день,
И тени плыли по воде
Я смерть увидел в первый раз
Её величие и грязь
В твоих глазах застыла боль,
Я разделю е5 с тобой
А в зеркалах качнется призрак,
Призрак любви…[*] — Грелль минуту помолчал и продолжил. — Ты ведь человек образованный, правда, Эрик? Четыре года учился в Столице и бросил всё. Приехал сюда из-за своего долга?
— Зачем тебе это знать? — нахмурился Слингби.
— О-о-о, нет, знать я хочу совсем не это, — отмахнулся Грелль. — Вот скажи, мне, Эрик, почему нельзя встретить старых твиринных Невест? Не отвечай! Я скажу. Все они умирают молодыми из-за ваших животных обычаев и такого же животного секса. Они просто не выдерживают этого!
— Все Невесты умирают девственными, — возразил Слингби.
— Да, ну?! — воскликнул Грелль. — А откуда тогда берутся дети?
— Мать Бодхо… — начал Слингби.
— Ну, какая, Мать Бодхо, Эрик, ты чего?! — усмехнулся Алый. — Ты четыре года учился и до сих пор считаешь, что степняки чем-то отличаются от других людей? Нет. Процесс зачатия возможен лишь при одном раскладе: половой контакт особей мужского пола с особями женского пола.
— Но менху сам проводит ритуал «Свадьбы», всё согласно традиции, — ответил Слингби, хотя уже сам начал сомневаться.
— Ну, а ты проводил этот ритуал хоть раз? — рассмеялся Грелль. — Проведи как-нибудь и убедись, что все ваши Табу были простой ложью. Кстати, Эрик, ты знаешь, почему дети так ценят простые орехи? Почему они обменивают на них жизни людей? (пр.Ав. Грель имеет ввиду бесценные порошочки, таблетки и патроны)
— Ну, это же глупые дети. Не понимают, что делают, — вздохнул Слингби.
— Нет, ошибаешься, олгой! Дети могут быть наивными, но они никак не тупые, — Грелль выудил из кармашка своего платья большой грецкий орех. — Я расскажу тебе почему так происходит. Дело в том, что мой дедушка Симон придумал им новую игру. Так же как придумают сказки — часть правды и часть неправды. Итак, дети считают, что если собрать определенное количество орехов, то в эти самые орехи можно поместить душу дорогого тебе человека, например, умершей мамы или братика.
— Это всего лишь сказка. Грелль ты же сама сказала, что я образованный человек, с чего именно в эту историю ты хочешь, чтобы я поверил? — нахмурился Эрик.
— Верить или не верить — твоё дело, — Грелль протянул орех Эрику. — Я ухватил его душу последний момент… Береги его, Эрик.
— Кого? — не понял Слингби, принимая орех из рук Грелля.
— Своего милого мальчика конечно же! Алан, как тебе там, не тесно? — спросил Грелль, глядя на орех. Эрик закатил глаза. Он бы ещё ударил себя ладонью по лицу, но ценная ноша в руках не давала ему это сделать.
— Я ничего не чувствую… — Слингби подскочил на месте от неожиданности. Алан умирал… откуда этот чёткий громкий голос? — Я вижу… Я не понимаю, что вижу. Вокруг тепло или холодно? Мать Бодхо, я ничего не чувствую!
Грелль аккуратно задрал орех у Эрика и снова протянул его Служителю.
— А сейчас, что ты видишь? — спросил Грелль у ореха.
— Эрик! — радостно воскликнул голос Алана. — Мать Бодхо, это же Эрик!
— Ну, разбирайтесь дальше сами. У Хозяйки ещё куча дел, — Грелль поднялся с камня и пошёл по направлению к Городу. Вскоре туман полностью скрыл его из поля зрения.
Грелль дошёл до железной дороги и уже хотел повернуть налево, чтобы самым коротким путём добраться до дома, как вдруг за его спиной возник силуэт. Костлявая рука потянулась к Греллю, а через минуту прижала к его носу тряпочку. Пара вдохов и Алый сонно падает на землю.
***
Грелль просыпается и обнаруживает себя без одежды. Холодно. Это место ему знакомо, оно называется «Пустырь у Костного Столба».
— О-о-о, доброе утро, спящая красавица, — раздался скрипучий смешок и из-за плеча Грелля выглянул Гробовщик.
— Ой, а, что я здесь делаю? — наивно улыбнулся Алый.
— Да, ладно, пошутили и хватит! Я хочу чтобы ты кое-что сделал для меня, — улыбнулся Гробовщик, доставая острый нож, и проводя холодным лезвием по обнаженному телу Грелля.
— А-а-ах, ещё… — почти простонал Алый. Несколько капелек крови скатилось по его груди, прочертив дорожки до бедра.
— Это лиловое платье тебе не к лицу. Тебе больше подходит цвет твоей собственной крови на твоём бледном теле, — улыбнулся Гробовщик, касаясь холодным лезвием соска. Грелль вздрогнул, но снова застонал, когда почувствовал на своём теле такие же холодные руки Гробовщика.
— Чего же ты желаешь, Адриан? Боюсь я не всесилен, — извиваясь проговорил Алый.
— Знаешь ли, мёртвые бунтуют. Слышал ты украл у Суок пять ценных душ, — начал Гробовщик, продолжая гладить Грелля по бедру. — Отдай мне одну душу. Душу Клодии Фантомхайв.
— Нет, — однозначно ответил Грелль, в мгновение став очень серьёзным.
— Отказываешься? — весело переспросил Гробовщик.
— Отказываюсь, — так же весело улыбнулся Алый.
— Тогда я убью тебя, — Легендарный облил сено и ноги Грелля противно пахнущим составом и зажёг спичку, выражая свои намеренья.
— Сожги меня! Я не боюсь! Ты никогда её не получишь Адриан! — глаза Алого как никогда были полны уверенности в себе… и вот. Гробовщик бросает спичку и та сначала чуть затухнув вдруг даёт большой язык пламени. Сено чернеет и сгорая опадает пеплом.
Греллю уже невыносимо жарко. Вскоре огонь подбирается к его ногам. Алый кричит, извивается, но всё бесполезно. Огонь уродует его тело. И это навсегда. Никто больше не посмотрит на него, да и какая к чёрту разница! Грелль вот-вот сойдёт с ума от боли. Кажется Гробовщик ушёл, а пламя уже ласкает лицо Алого, волосы его почернели. Грелль потерял сознание от непереносимой боли.
Очнулся он в каком-то доме в чьей-то кровати. Грелль хотел вскочить, но не смог… На его груди спокойно посапывала Клара. Её тоненька ручка позволила себе залезть под рубашку Грелля и расположиться на животе, вторая ощутимо по-хозяйски сжимала его бедро. Алый улыбнулся и обнял девушку руками. — «Что же это было? Дурной сон?» Грелль поднёс свою руку к глазам, рассматривая её. Кожа почему-то была слишком чувствительной и розовой.
— Что же ты сделала, Клара? — шёпотом спросил Грелль у спящей на его груди девушки.
Несколькими часами ранее…
Клара ворвалась в дом коменданта Клода Фаустаса.
— Клод, Клод, я знаю о тебе, что ты хочешь душу Сиэля Фантомхайва, согласишься ли ты приблизиться ко мне? Подчинишься моей воле?
-…Я сделаю всё ради вас госпожа, — заклинание ожидаемо подействовало на Фаустаса и Самозванка нервно выдохнула — «пронесло».
— Ты должен послать большой отряд там Гробовщик хочет устроить самосуд над Алой Хозяйкой, обвинив её в начале этого мора. Я же говорю, что Грелль не виновна!
-…Я пошлю отряд.
Клара выбежала из «Стержня»[3] и со всех ног кинулась со всех ног к Пустырю у Костного столба. Бравые ребята коменданта пали в бою, но однако кто-то из них уцелел, прогнал Гробовщика и снял Грелля с костного столба. Солдат бросил Алого, как бревно на землю и отряхнул руки.
— Вот же мерзость какая! Просим-с прощения, не успели спасти Вашу подругу, — хмуро произнёс мужчина.
— Нет… Нет, нет! Грелль не умер! Он просто спит! — заливаясь слезами сказала Клара, опустившись на колени перед обгоревшим телом.
— Вы бредите. Не заразились ли чай? — спросил солдат.
— А, считаете меня сумасшедшей? — усмехнулась Самозванка. — Ничего, сейчас вы сами убедитесь в том, что я могу исцелять.
С этими словами девушка потёрла руки между собой и принялась водить ими вдоль тела Грелля почти не касаясь его. У солдата глаза полезли на лоб, когда он воочию увидел настоящее чудо. Кожа разглаживалась, светлела и приобретала свой естественный вид. Выражение боли, застывшее на лице выровнялась и теперь было равнодушным, словно у куклы. Когда Клара закончила исцеление, она накрыла Грелля простынёй и попросила солдата отнести Алого «домой», но вместо настоящего места проживания Грелля, она указала на своё убежище, находящееся в заброшенном доме.
