City of Trees

      День рождения Тэхёна вышел скромным празднеством, поскольку никого не оказалось в городе. Он позвонил своей матери, когда думал, что Чонгук спал, а парень спокойно лежал в соседней комнате и слушал, как тот глупо шутил и извинялся за весь ущерб, который тот нанёс её влагалищу двадцать один год назад. — Худший рождественский подарок из когда-либо преподнесённых, дорогой, — услышал он из соседней комнаты, как прозвенела фраза на том конце линии. Тэхён вышел и купил алкоголь на законных основаниях, и вернулся домой, обнаружив, что Чонгук уже проснулся и был готов встретить новый день. — У меня тут персиковый шнапс и ещё больше водки. — Но у меня уже и так много водки. — Я собираюсь выпить всю, и я знаю, что у тебя почти на исходе персиковый шнапс. — Осторожно, чувак. Ты хочешь, чтобы я сделал тебе «Секс на пляже», прежде чем уйду на работу?       Когда он вернулся, Тэхён уже успел хорошенько накидаться. Он сел на диван у изголовья и притянул Тэхёна к себе на колени. — Как ты проводил свой день рождения до этих пор? — Наполнил бутылку от воды Сексом на пляже, прошёл пешком всю дорогу до «Foxy», потратил почти половину подарочной карты, которую дала мне твоя мама, а затем вернулся обратно. Хотелось ссать так сильно, что я сделал это на площади. Было немного зябко. — Тебя могли арестовать за такое. — У меня не было выбора! — Он сделал ещё один глоток из своей бутылки из-под воды. — На тебе зелёный свитер, который я тебе подарил. — Он тёплый. — Ты выглядишь суперски обнимательно. — Так обними меня. Чонгук с усилием поднял его и нежно поцеловал: — Чем длиннее твои каштановые волосы, тем больше они мне нравятся. — На этот раз я мог бы отпустить их, чтобы они отросли до чёрных, — пробормотал он, а затем поцеловал парня в ответ, запутавшись руками спереди в ткани Чонгуковой рубашки «Bee Company». Чонгук плавился от этого, лёжа боком над ним. Он ожидал, что в любую минуту руки Тэхёна начнут блуждать, заставляя его отстраниться с тем озорным блеском в глазах, но этого не происходило. Поцелуй оставался глубоким и медленным, истекавшим страстью и мягкими стонами. — Думал, что тебе не нравятся такие поцелуи, — пробормотал он, звучало так, словно у него ком поперёк горла встал. Тэхён вздохнул: — Я экспериментирую. Тебе ничего не грозит. Мне нравится то, как ты меня целуешь. Чонгук улыбнулся и старался не искать в этом подтекста. — У меня для тебя подарок на день рождения, — пробормотал он через некоторое время. — Сразу после Рождества? Ты не мог! Он приподнялся, сел и достал коробку, спрятанную под диваном, и вручил её ему. — Почему, чёрт возьми, ты спрятал его под диваном? — Это единственное место, которое пришло на ум, куда ты не заглядываешь регулярно.       Тэхён разорвал обёртку, чтобы добраться до него. Им оказался тот самый в оттенках голубого, розового и жёлтого вибратор, как у Чимина. — Ох. О боже. Пресвятые приблуды. Нет. Чонгук уже засунул в него батарейки. Он, забавляясь, наблюдал, когда Тэхён включил его и испытал мощь напротив своей руки. — Ебать меня во все щели. Он засунул его под майку, что надел под низ, и лёг на него сверху. — О боже. Из него выйдет великолепный массажёр. — Парень громко простонал, — Куки, ты — дьявол, что же мне с тобой делать? — Я вижу, с какой силой ты твердеешь в своих джинсах. — Сходи за смазкой.       Чонгук отсасывал Тэхёну, крутя вибратором в его заднице. Он кончил через несколько минут и отсосал Чонгуку, не вынимая вибратора, и ему приходилось останавливаться и судорожно втягивать воздух каждые несколько минут, он то сводил брови вместе, то расслаблял их от чрезмерной стимуляции. Чонгук кончил, наблюдая, как тот старался, насаживаясь назад, пока пытался с доблестью даровать Чонгуку лучший в его жизни минет. — Давай отправимся куда-нибудь, — сказал Тэхён через полчаса, когда выплыл из душа. — Позволь мне угадать. Таити или какое-то другое дерьмо. — Не в этот раз. Я просто хочу отвести тебя в «Планету 3» и проколоть твои уши. — Ох. — Если тебя это устраивает. — Звучит дороговато? — Мама прислала мне кучу денег на Рождество, и я хочу поблагодарить тебя за то, что ты был здесь со мной в этот перерыв. — Ни в коем случае, но спасибо. Без тебя мне было бы здесь так одиноко. — Чонгук, можно мне, пожалуйста, проколоть тебе уши? Думаю, ты будешь выглядеть великолепно.       Итак, Чонгук проколол уши, потому что Тэхён извёл его до абсолютно бессознательного. Несколько часов спустя он стоял в ванной, с любопытством разглядывая своё отражение. Тэхён выскочил из-за спины с подводкой для глаз, палеткой теней и бутылкой из-под воды, но с алкоголем: — Хочешь увидеть, каким супер горячим ты будешь выглядеть с этим всем. — Давай я сам. Ты такой пьяный, что просто выколешь мне глаза, — сказал Чонгук, и Тэхён опасно покачнулся, хихикая. — Теперь ты можешь нанести подводку самостоятельно! Так горжусь тобой. — Он вернулся обратно в спальню. Чонгук слышал, как тот прыгал на кровати и напевал «Отпусти и забудь»¹ себе под нос. — Не упади и не убейся в свой день рождения. — Тэхён спрыгнул с кровати и отскочил от стены, словно металлический мячик из пинбола, и направился в гостиную. Чонгук закончил подводить глаза и недолго пялился на своё отражение. Подводка, чёрные гвоздики и бини, низко надвинутая на его волосы. Он выглядел как один из малолетних панков со средней школы, над которыми его друзья хихикали, прикрывая рты руками. А ещё он выглядел очень сексуально. — Тэхён Ким, что же ты со мной делаешь? — вздохнул он.       Тэхён выскочил прямо как по заказу и, потянув его, схватил за челюсть, уставившись на парня. — Ты похож на фигуриста. Или пацана со сцены. Мне нравится. Ты просто супер горячая штучка. — Он вручил Чонгуку свою бутылку с водой и конкретно заваливался на раковину, пока Чонгук делал глоток. — За то, чтобы быть невъебически вытраханным в завтрашнюю Новогоднюю Ночь! — крикнул Тэхён. — За то, чтобы не нужно было работать на следующий день, — прокричал в ответ Чонгук, поднимая всё ту же бутылку с водой.       Следующие сорок восемь часов они провели, бесцельно слоняясь по городу под гирляндами огней и с зимним запахом живых дубов и испарений конных экипажей, автомобильного газа и мочи — саваннское детство Чонгука. Независимо от того, насколько далеко убегал Тэхён каждые несколько минут, срываясь как собака, что спасалась от оков садовой изгороди сада, он всегда возвращался к боку Чонгука, прильнув ближе и держась так крепко, будто не осознавал того, что делал.       «Совершенство», — подумал Чонгук где-то около 5:00 в Новый Год, когда они лежали на спине посреди холодного сквера, дыхание вырывалось облачками пара, а их руки были переплетены. Он идеален. «Просто встречайся со мной уже», — послал он мысль Тэхёну, который, похоже, не уловил телепатической связи, играясь с пальцами Чонгука, лежавшими поверх его лоскутной куртки, и устремив свой взгляд на вельветово-чёрное небо сквозь испанский уличный фонарь, окрашивавший мох над головой. Чонгук почувствовал, как влюблялся чуть сильнее.