Ученик с последней парты

Какой-то из дней?       Рэй утопал в пьянстве, каждый день угасал в забвении, наушники были знатно потрепаны, а легкие почти обратились в прах, надрывный кашель изнурял. Водка, ликер, ром, виски, бренди, джин и снова водка, в крови мешалось все, что только можно. Не сосчитать сколько раз Рэй уже выблевывал все в унитаз, этот день не был исключением, лишь вместо унитаза была трава. Единственным спасением вдруг нашлось бесчисленное количество рюмок, словно панацея.       Но как только разум становился чуть трезвым, то Рэй незамедлительно направлялся к дому Райтов и мог по несколько часов оккупировать скамейку на параллельной стороне улицы, туманно вглядываясь в его окна, а затем пялясь на дверь, в ожидании того, что Итан выйдет, но увы. Как же он скучал по запаху его волос и неприступному виду, взгляду исподлобья, такому загадочному и что-то явно замышляещему, по его холодным пальцам, от которых по коже разбегались мурашки и тут же хотелось под струи горячего душа.       Циммерман прислонил ладонь к помятому лицу, потерев красные глаза. Ощущался неприятный привкус вчерашнего веселья и безумно хотелось пить, как будто во рту образовалась Сахара. Рэй нахмурился, не понимая происходящего, ведь очнулся он на заднем сидении своей тачки. Стекла запотели, снаружи сеялась мгла поодаль фонарей, а их величавые столбы окутывала дымка тумана. На стекле застыли серебристо-серые капли воды, они были мельчайшие и неподвижные. У тумана словно имелся слегка розовато-желтоватый цвет, он больше походил на еле уловимые облачка, которые можно было развеять махом руки. Улица была зеркальная, отражая на асфальте молодую луну, окруженную призрачными звездами, коих было по пальцам пересчитать. «Бля-я-ять, сколько время?!» — недовольно пробубнил Рэй, пытаясь неуклюже найти телефон на сидениях. Озарив лицо ярким светом, он увидел четкие цифры восемь пятьдесят восемь.       Прошипев и откинувшись на спинку сидения, Рэй зарылся пальцами в грязные волосы. Кажись на этот раз он действительно слишком переборщил с алкоголем, ибо этот день был для него потерян. Хотя если честно, Циммерман не знал даже какой день недели. Скоро надо было возвращаться в школу, если, конечно, не уже, а ему было абсолютно безразлично, что там случится с его будущим, потому что сейчас все катастрофически плохо и сейчас гораздо важнее, чем потом. И с каких пор он стал таким ранимым?..       В машине было прохладно, отчего зубы Рэя чуть ли не начали стучать друг об друга, изо рта выходили облачка пара, тут же растворяясь. Обнаружив запачканный анорак на автомобильном коврике, Рэй натянул его на себя, не взирая на болотные капли на черной ткани. Его волновало лишь одно — найти попить и поскорее добраться до кровати. С неким скрипов открыв дверь, Циммерман буквально вывалился на улицу, чуть не подскользнувшись на тонкой корке льда, которая тут же хрустнула и обратилась в воду. Осмотревшись, он понял, что он в пару кварталах от дома, совсем недалеко. Мерседес был брошен прямо посередине парковки возле какого-то крохотного здания фастфуда. Как он тут оказался и как сел за руль — кто б его знал, но уже радовало то, что Рэй был цел и невредим, что нельзя было сказать о машине. Грозно хлопнув дверью и обойдя ее, он заметил небольшую вмятину. В принципе ничего критичного, но черт побери, откуда?!       Пошарив по карманам и достав хиленькую пачку мальборо, Рэй взял последнюю и закурил, все еще внимательно рассматривая крыло. На ум не приходило ничего, кроме ласкового поцелуя со столбом или деревом. Хотя… Чего гадать, Циммерман в любом случае не смог бы вспомнить. В следующую секунду он небрежно поплелся в сторону дома, вновь садиться за руль в таком состоянии Рэй посчитал критическим. Шагая вдоль пустынной улицы, специально наступая в замороженные лужи, Циммерман, казалось, наконец-то не думал ни о чем. Он просто шествовал вперед, наслаждаясь одиночеством, свет единично горел в домах. Создавалось впечатление, что целая улица, нет, целый город сейчас принадлежал Рэю. Он мог бы начать прыгать по льду, как бешеный, обращая его в воду, мог бы сейчас закричать во всю глотку, мог бы достать бутылку из урны и разбить ее об асфальт и никто бы ничего ему не сказал, ведь он совершенно один. Это ощущение было одновременно и вдохновляющим, и удручающим, потому что разделить этот момент абсолютной дикости и спокойствия все-таки в глубине души хотелось. И как же это правильно называлось: одиночество или свобода?       Внезапно начал моросить мелкий дождик, такой неприятный, от его грубых прикосновений хотелось вздернуться. Рэй выбросил сигарету, вернее то, что от нее осталось и покрыл голову капюшоном, весь оставшийся путь до дома он пропялил в землю, лишь иногда поднимая взгляд. Приближаясь к дому, Циммерман уже издалека заметил какой-то едкий красный цвет в районе двери, он был ярче любого фонаря. Появилось предчувствие чего-то нехорошего и он ускорил шаг, нахмурившись. Дистанция сокращалась и красный цвет приобретал очертания, а затем собрался в потекшие, словно кровавые, буквы. Рэй остановился и замер, обескураженно хлопая глазами. От увиденного его тряхнуло и чуть ли не затрясло, а в голове пронзительно звучало: «Че за…?!».       На стене и двери с размахом гласило: «Пидорам тут не место». Буквы наводили ужас, ибо этот красный цвет выедал глаза, надпись была сделана будто второпях, потому что она была неаккуратная, но именно это и придавало ей нечто жуткое. Рэй вздохнул и резко зажмурил глаза до боли, словно пытаясь проснуться, но, открыв глаза, надпись по-прежнему оставалась на месте. Циммерман скорчил непонятную гримасу и медленно, как будто осторожничая, пошел к двери. Чем ближе подходил он, тем отчетливее становился запах краски, это было сделано совсем-совсем недавно, по всей видимости. Терраса была испачкана каплями краски, но Рэя это уже не волновало, ибо он безразлично наступал на них.       Циммерман открыл дверь и после с шумом захлопнул ее за собой, скатываясь вниз на ватных ногах. Только что за эти пару секунд в голове у него произошел необъяснимый бум, который перевернул все. Он уставился в одну точку и поджал к себе колени, склонив на них голову. Совершенно было неясно почему его так задело, ведь он всегда был человеком равнодушным ко всему. Ничто и никто не смел задеть его за живое, но сейчас эта стена безразличия вдруг начала распадаться на кирпичики. Он вдруг отчетливо понял, что случилось на самом деле, что теперь так будет постоянно и разбитым окошком это не ограничится. Рэй наконец-то очутился в шкуре Итана, который терпел издевки большую часть жизни, который мирился с ними и принимал такое отношение как должное. Циммерман не был готов к такому позору, не был готов к тому, что про него начнет ходить куча мерзких сплетен, не был готов к тому, что самые, казалось бы, близкие люди отвернутся в такой важный для него момент. С этого момента нормальной жизни больше не будет, это не кончится, ведь город крохотный, а слухи расползаются быстро.       Дрожащими руками Рэй вынул из кармана блок сигарет, но он был пуст, тогда он со всей злости его смял и бросил на пол. Он впервые за долгое время почувствовал себя беспомощным, ведь на него ополчился будто весь мир. Всегда наглый, бездушный и не считающийся с другими человек обратился в маленького беззащитного котенка, которому требовалось приткнуться в теплые объятия. Циммерман никогда не думал о том, как другим было тяжело после его таких же мерзких выходок, но, ощутив еще самое безобидное на себе, он чувствовал некую несправедливость, ведь ему всегда сходило все с рук, так какого черта он оказался на месте жертвы? Так какого черта теперь не ему, а кому-то сходило с рук?       Рэй глубоко вдохнул и медленно выдохнул, когда он поднял взгляд, то увидел, как Дорис спускалась со второго этажа, а за спиной у нее находился Фрэнк. Увидев сына, Дорис застыла на месте, показалось, что она даже забыла как дышать. Простояв так несколько секунд, она наконец осмелилась подойти к Рэю, направлялась она к Циммерману с не присущим ей спокойствием для подобной ситуации. Она плавно опустилась на корточки и важно взглянула на Рэя, поправляя ему волосы, ее рука легко сползла ему на щеку, а затем на губы. Дорис аккуратно поглаживала мелкие царапины на лице сына.       Фрэнк же в это время стоял в проеме, по его осуждающему взгляду было ясно, что он в курсе всей ситуации, хотя оно логично — не заметить надпись сложно. Руки Миллера были скрещены, а губы поджаты, выглядел он как настоящий хозяин этого дома. Но Циммерман не обращал на него внимания, заостряя взгляд на стене. — Дори? — вдруг произнес Фрэнк. — Принеси воды, пожалуйста, — попросила солнечная женщина. — Хорошо. — Где ты пропадаешь? — шепотом спросила Дорис, на что Рэй ничего не ответил и лишь дернул голову от руки матери. — Рэй, мы начали возвращаться к тому, от чего я тебя пыталась уберечь. Посмотри на свое лицо, ты как побитый пес. Зачем ты нарочно калечишь себя?       От Циммермана вновь не последовало ответа, он пытался смотреть в одну точку, но в какой-то момент все же столкнулся с требовательным взором матери. — Спасибо, — поблагодарила она Миллера. — Все в порядке? — Да. — Что насчет того безобразия? — нахмурился Фрэнк, имея ввиду то, что снаружи. — Я хотела бы поговорить с Рэем наедине об этом. — Ладно, если что я в комнате.       Миллер нехотя развернулся и направился наверх, лестница скрипела от его протяжных шагов. — Ну и ну, как перегаро-о-ом-то несет, — лучезарно улыбнулась она, подавая стакан воды Циммерману.       Рэй начал жадно пить, капля скатилась по его подбородку и впиталась в одежду. Дорис внимательно наблюдала за Рэем и продолжала вглядываться в его лицо. Рэй отставил стакан и вытер рот рукавом. — Ты я, вижу, времени не теряешь? — скорчился в усмешке. — Надеюсь, что ты меня не упрекаешь? Ты ведь уже совсем взрослый и должен меня понять. — М-м, — покивал, — я, выходит, должен, а меня значит понять никто не должен. — Не начинай, прошу. Слушай, я понимаю, что тебе плохо, еще и эта надпись… — тяжело вздохнула. — Не уверен, что ты понимаешь, иначе ты бы мне не выносила мозги. — Рэй, я тебе уже говорила, что ты — мой сын, причем единственный, я хочу для тебя только лучшего и конечно я беспокоюсь, потому что я тебя люблю сильно-сильно. — Мам, я тебя тоже люблю и поэтому не против Фрэнка, но тебе проще, потому что вы ничем не отличаетесь от других, ты можешь спокойно выйти с ним на улицу и в ваш адрес никто слова не скажет, и не напишет этой хуеты. — Время пройдет и ты в любом случае забудешь про него. — Ты меня знаешь лучше, чем я себя? — Я была таким же подростком, про меня и не такое писали.       Циммерман помолчал пару секунд, а затем с дерзостью ответил: — Знаешь, че меня в тебе бесит? Ты на нормальные вещи реагируешь как полная дура, а на это строишь из себя святую. — Не ори на меня. — Даже тона не повысил, — привстал. — На какие нормальные? Твой юношеский максимализм? Все это проходили. Я тоже думала о том, что мне нравятся девочки, но на этом все, для жизни это не пригодно, ты никогда не создашь с ним полноценную семью. — Да мне похуй! — вскрикнул. — Не выводи меня из себя, — прошипела Дорис. — А какой ты реакции ожидаешь от меня? Я устал выслушивать это дерьмо.       Циммерман был готов уйти, как вдруг Дорис схватила его за рукав анорака и притянула обратно, неведомая сила проснулась в ней в этот момент, что Рэй даже удивился. — Послушай сюда! Мне это надоело! Я не хочу, чтобы на меня до конца жизни озирались и шептались за спиной, что а-а-а, это та, которая вырастила этого — вскинула руками. — Мне вообще глубоко насрать, что у вас там, но я не хочу, чтобы на моей двери красовались надписи, что я вырастила пидора. Мне противно это! — процедила сквозь зубы, глаза ее заблестели и выступили слезинки. — Ты че, бешеная? — Я тебе все сказала и еще раз повторяю, увижу вместе с ним — проваливай на все четыре стороны. Чтоб завтра закрасил это! — А, проваливать значит? Вот так ты меня любишь? — Да, так! Поэтому так и говорю! — Ага, считай ты угробила все мое уважение к тебе, — на лице Рэя отпечаталось отвращение. — А насчет этой поеботы — не волнуйся. Завтра встану и закрашу, а потом соберу все свои манатки и свалю. — Куда свалишь? — с издевкой спросила Дорис. — Найду куда, ты же знаешь, что я никогда не шучу.       Рэй развернулся и перескакивая через ступеньки, бегом добрался до своей комнаты, хлопнув дверью так, что аж стены дома затрещали. Он снял анорак и кинул его на пол. Рэй был настолько зол, что казалось, будто сейчас он подожжет всю комнату и дом устремится в воздух, а деревяшки разлетятся по сторонам, превращаясь в ничто, искры будут как салют. Циммерман не узнавал собственную мать, ее словно подменили и сейчас он жил совершенно с другим человеком, незнакомым ему никогда. Он не ожидал, что она могла быть такой, ведь Рэй ее знал всегда понимающей и не способной наговорить столько гадостей, именно поэтому он чувствовал себя обманутым.       Появилось стойкое ощущение того, что у Рэя больше не было дома, он не чувствовал себя уютно и защищено в собственной комнате, потому что знал, что за ее пределами собственная мать его презирает и в глубине души ненавидит за выбор.       Еще чуть-чуть и Рэй бы разгромил всю комнату, выкинул бы к чертовой бабушке стол и кровать из окна, порвал бы все плакаты и сломал стул, но, собрав волю в кулак, он сделал пару глубоких вздохов и незамедлительно направился в кладовку. Если иного выхода выместить злость нет, значит Циммерман будет поступать так. Прихватив старую банку краски и знатно потрепанную кисть, где не хватало ворса, он вышел на влажную улицу прямо в футболке. Красный цвет действовал на Рэя, словно серная кислота, уничтожая его. Глаза налились кровью, руки затряслись, а ноздри расширились. Макнув кисть в подобие персикового цвета, Циммерман резко выдернул ее и капли разлетелись по сторонам, разбиваясь на маленькие кляксы. С каждым таким движением красный цвет тускнел, исчезал за неровными подтеками. Рэй пытался спрятать собственный позор, но казалось, будто красный цвет все равно поглощал в себя персиковый и виднелся сквозь толстые слои новой краски. Словно теперь это навечно и единственное, что истребит это — сдирание до голого кирпича, полное уничтожение оболочки.       Рэй закусил губу, и на его лице отразилась адская боль, он был неприятен себе как никогда. Резко подняв банку, он выплеснул всю краску на дверь и она густоватой рекой потекла вниз, затекая между деревяшек, стекая уродливыми ручьями. Рэй стукнул кулаками по двери, отчего его пальцы и ладони замарались. Он начал размазывать краску по двери, переходя на чуть шершавые стены, он впивался в стену ногтями, источая их, превращая пальцы в мясо. Циммерман рычал и бесился, периодически выкрикивая матом в пустоту.       Все обернулось против него, он злился на Итана, что тот так с ним поступил, злился, что тому наплевать на его чувства, злился на себя, потому что он впервые почувствовал себя использованным, медвежонком, которым поигрались, а потом безжалостно выбросили. Да, Рэй сделал достаточно дерьма в своей жизни, но неужели карма существует? Неужели дерьмо умеет возвращаться бумерангом и бить в десятки раз сильнее? Это ведь обычно детские сказки, что мир справедлив, так какого черта смысл жизни сосредоточился на каком-то там парне с кучей татуировок и плохой репутацией? Рэй обессиленно сполз и склонил голову, он облокотился об стену и прикрыл глаза. Циммерман эмоционально истощился, выгорел, он уже устал забываться в алкоголе, ведь по сути это было таким бесполезным занятием, потому что с каждым разом требовалось все больше и больше, уже воротило от одного запаха. Мурашки как будто иглы покалывали кожу, волосы гладил прохладный ветер, на ресницы легла ночь и Рэй провалился в сон.       Шторы были задернуты и лучи света с трудом пронзались через мелкие щелочки по бокам, из-за льняных штор комната выглядела по-особому тепло и уютно, кровать была такой мягкой, что создавалось впечатление, будто спишь на седьмом облаке. Но внезапно покой нарушился грубыми пощечинами, разбудившими Итана, он нехотя открыл глаза, увидев перед собой Альфреда. Райт нахмурился и повернулся к стене, нырнув под одеяло с головой, но в следующую секунду одеяло было сдернуто, скомкано и отправлено в ближайший пыльный угол. — Вставай. — твердо произнес Альфред. — Чего? Зачем? — Вставай сказал. — Сначала скажи зачем, — сонным голосом пробормотал. — Ты меня не понял?       Отец жестко цапнул ногу Итана и потащил его тушку с кровати, а тот и среагировать не успел. Райт очень неприятно грохнулся на пол, ударившись позвоночником. — Какого черта?! — Тебя не добудишься. Когда я что-то говорю, то надо это делать. — Серьезно? — огрызнулся, потирая спину. — Сбегай в магазин за продуктами, Кэрол нужно завтрак готовить. — И только для этого надо было меня будить?! — Ты и так днями валяешься, нихера не делаешь, так попытайся хотя бы быть полезным. — Я полезен сам себе. — Еще подерзи мне. В общем список возьмешь у мамы, — могучая спина Альфреда развернулась, но внезапно он остановился и осмотрел комнату. — Как-то пусто у тебя стало, не уж то убрался, наконец? — Ага.       Итан в душе расхохотался, но наяву старался не подавать виду. «Да-да, убрался», — с издевкой проговаривал в голове Райт. Если теперь уборкой называется вынос вещей на продажу ради психоактивных, то да. В скором времени родители непременно ощутят эту чудесную уборку на себе, потому что тормоза Итан потерял окончательно. Чуть ли не каждый день Райт находил, что продать и плелся на барахолку, чтобы выручить гроши. Все скопленные деньги Итан прятал под матрац, с нетерпением жаждая наступление заветного дня. И, кстати, заветный день должен был наступить совсем скоро — завтра по календарю среда! В этот раз Итан ждал этого дня как никогда сильно, ибо Дейк обещал что-то очень интересное и привлекательное. Райта аж потряхивало от ожидания.       Встав с кровати и потянувшись к потолку, Итан достал из шкафа помятую футболку и джинсы, не хотелось одеваться как-то виртуозно, ведь за пальто все равно никто ничего не заметит. Движения были настолько медленными и ленивыми, что Райт напоминал черепаху. Джинсы слегка спадали с бедер, а кости стали видны отчетливее, кажись Итан скинул пару килограммов. Смотря на себя в зеркало, он усмехнулся. Да, если бы он раньше знал, что при помощи наркотиков можно похудеть так быстро, то он непременно начал бы принимать еще будучи в одиннадцатом классе.       Сделав рутинный утренний обряд в ванной комнате, Итан спустился со второго этажа, на комоде его ждала небрежно свернутая стодолларовая купюра. Повернув голову налево, он увидел Кэрол, которая в очередной раз драила кухню. Для Райта оставалось загадкой, что она каждый раз там находила, чтобы это так усердно чистить до скрипа. Подкравшись к ней сзади и резко схватив ее за плечи, Итан ее знатно напугал, что она аж дернулась. Он не понял зачем и для чего это сделал, наверно просто так, хотел повеселиться. — Ты меня напугал! — возбужденно сказала Кэрол. — Я в курсе, что там за список? — Вот, нужно купить молоко, овощи, крупу… — Я все прекрасно вижу, — прервал он ее речь, взглянув на нее с высокомерием. — А этот чего, сходить не мог? — Что? — Я сейчас про папашу, чем он занимается, опять в кабинете просиживает штаны, пересчитывая денежки? — Ты ничего не перепутал? — А что не так? — Это твой отец и будь добр говорить о нем, как об отце. — Звучит неубедительно, не могу считать отцом того, кто ко мне относится по-свински и избивает. — А ты как относишься, не по-свински?! — разъяренно спросила Кэрол. — Поумерь свой пыл, дорогой. На деньги этого так называемого папаши ты живешь. Ты ешь его еду, живешь в его доме и учиться ты будешь на его деньги. — М-м, по-моему он был бы рад больше моей смерти, — усмехнулся. — Как и ты. — Ты думай, что ты говоришь, бестолковый! Какой же у тебя поганый рот! — Воу, тише-тише. Не ври себе, — лучезарно улыбнулся. — Ладно, я пошел в магаз, — Райт направился к двери, но внезапно остановился. — Кстати, об учебе, не беспокойся — платить не надо. Я все-е-е ра-а-авно не сдам экзамены.       Итан исчез за дверью, плавно закрыв ее, удивительно, что не хлопнув. Обычно у подростков есть дурацкая привычка хлопать дверьми так, что на стенах трещины потом появляются. Кэрол, конечно, была ошарашена заявлением сына, она стояла на кухне и, хлопая ресницами, пялилась на закрытую дверь. Она гадала, не показалось ли ей, не глюки ли у нее уже? Но, вновь переварив момент, Кэрол точно поняла, что нет, не послышалось. Подобное поведение Итана заставляло ее надолго уходить в себя и искать причину, что же она сделала не так, как же она могла так облажаться, вырастив такого, по ее мнению, отброса? Ведь еще полтора года назад все было чудесно, Итан у нее всегда был под присмотром, не пропускал ужины и боялся лишнее слова вставить, прилежно учился, а сейчас что? Кэрол, вроде как, старалась воспитывать его, но толку-то не было, а все потому что на самом деле сын ее мало интересовал, но создавать видимость надо было.       А Итан бодренько шагал по улице, ну как бодренько, как бодрая улитка. Солнышко сегодня по-особенному грело, сугробы почти все растаяли, лишь редкие серые кучки лежали в тени домов, но ничего, скоро и они исчезнут. Зеленая сочная травка пучками назревала у корней деревьев, да и деревья не отставали, ведь их почки набухли. В наушниках играл крутой рэперский трек, что хотелось подтанцовывать. Но этот день делался веселее и ярче, когда Райт возвращался к мыслям о завтрашнем дне. Загадок конечно было много, что же такого хотел от него Дейк?       Райт глубоко ушел в думы и не заметил машину, водитель ударил по тормозам и раздался скрежет, а затем звонко зазвучал клаксон. Итан вынул наушник и равнодушно глянул на автомобиль, из окна высунулся какой-то полуседой мужчина и начал крыть матами Райта, но тот лишь всунул наушник обратно в ухо и размеренно пошел дальше, как будто ничего и не случилось. В последнее время Итан был сух на эмоции, ну кроме тех часов, когда ему безумно хотелось вштыриться.       Итак, зайдя в магазин, он прошел к холодильникам, где стояли канистры с молоком, попутно Райт еще скинул в корзину хлеб, овощи и крупу. Глаза разбегались от изобилия молока, ведь не секрет, что в Америке его обожают. Итан знал, что Кэрол обычно готовила из органического молока, но оно стоило в районе четырех-шести долларов, а обычное пастеризованное два доллара, так еще по скидке. Выбор был очевиден, ибо Итан планировал оставить себе сдачу, если, конечно, она вообще будет. Закинув канистру в корзину, Итан направился дальше и вдруг увидел знакомый силуэт: короткая юбка в клетку, мешковатая футболка и дутая куртка. «Ри?» — подумал Райт. Подойдя ближе, его догадки оправдались, это была именно она. Ариана выбирала себе нáчос.       Итан стоял и тупил, вроде бы, у них не такие дружеские отношения, чтобы он вот так подходил и здоровался с ней, с другой стороны в груди потеплело от того, что он встретил кого-то знакомого, он ее уже давно не видел, с тех пор как Брэд куда-то делся. Но Райту не пришлось подходить, ведь Блэквуд обернулась и удивленно выпучила глаза так, что на момент показалось, будто ее реснички достают до бровей. Элегантно зашагав массивными ботинками по полу, она приблизилась к Итану. — Давно тебя не видела, — начала Ариана. — Я тебя тоже, классный прикид. — Знаю, не могу сказать тебе того же, — съязвила. — М-м, — с ухмылкой глянул на нее Райт. — Закупаешься? — Уже на кассу иду. — Тогда нам по пути.       Пробив товары на кассе, они вышли из магазина, Ариана достала блок сигарет и закурила. Сигареты были ей к лицу, прибавляли какого-то антуража. — Откуда у тебя бабки на сигареты? — задал вопрос Итан. — А это не мои, — улыбнулась.       Вообще она казалась личностью интересной, нос у нее был очень аккуратный, а губки маняще пухлые, но это скорее всего из-за того, что она выходила за контур, когда красила их. А еще ее черные волосы собирали все лучи солнца, ибо блестели они так, будто их купали в алмазах. Вообще Итан давно подметил, что Ариана была похожа на азиатку из фильма «Убить Билла», ну которая школьница. «Так, ладно», — отвлек себя от мыслей Райт. — Мне туда, — кивнул головой. — Я с тобой пройдусь, — неожиданно заявила Блэквуд. — Ну… Ладно.       Дым сигарет летел прямо на Итана, его воротило от этого запаха, поэтому он шел достаточно отстраненно. Когда курил Рэй было совсем не так, если честно, ему даже немножко нравилось, но только когда это делал Рэй. От него всегда приятно пахло, даже если он еще не успевал жвачку закинуть в рот, а от его одежды исходил особый притягательный аромат, который заставлял терять равновесие. У Райта аж ноги подкосились в этот момент, когда он воспроизвел запах, показалось, что он даже ощутил его наяву. Вдруг в груди предательски защемило, впервые за время их разлуки. Со скоростью света в голове пронеслись картинки, где они вместе и как они были счастливы. Итан закусил губу, а взгляд сделался неподвижным и словно его обволокли те самые крепкие руки, словно над ним вновь нависло его длинное тело. — Черт… — произнес Райт. — А? Чего ты там бормочешь? — Нет, ничего, забыл кое-что купить. — Как-то мы идем молчим, давай поболтаем. — Ну давай. — Отлично, предлагай темы. — Твоя же идея, — возмутился он. — Я предложила поболтать, а ты предлагаешь о чем поболтать, по-моему все логично. — Э-э, ну хорошо, я давно Брэда не видел, не знаешь где он? — Брэд? О-о, это вообще отдельная история! Я сама его давно не видела, он просто испарился. — Вы же с ним тесно общались? — Не настолько, как ты думаешь, — хихикнула. — Вообще я слышала несколько версий, одна из них, что у него были какие-то рамсы здесь с местными и ему пришлось свалить, другая, что его копы загребли, а третья так это вообще, что он сдох, — стрельнула сигарету, попав точно в лужу. — Первая звучит бредово, стал бы он валить, у него здесь все. — И что? Ты его не знаешь, он еще тот сумасшедший, к тому же он труслив. Если бы он захотел свалить, то сделал бы это на раз два, не задумываясь. — Ладно-ладно, Брэд свалил, а ты-то все еще юзаешь? — Ну для меня никогда не было преград достать, так что ты понял. А ты, я вижу, тоже не слезаешь? Выглядишь очень херово. — Ну как, если считать, что я больше не долблю фен, то можно сказать, что слез. А так таблеточками балуюсь. — Как можно с фента пересесть на таблетки? Это же невозможно. — А у меня выбора нет, конечно кайф не тот. — Что, ты на мели теперь? — Вроде того. — А я помню, как некоторые считали, что ты золотой мальчик, хах. — Да? Почему я об этом не знал, — скромно улыбнулся. — Вообще я хотел скопить на дозу фента к своей днюхе, но как-то не выходит.       Ариана с особым интересом уставилась на Итана и приподняла бровь, уточняя: — У тебя скоро день рождения? — Да-а, через два дня, а я почему-то тусуюсь с малолеткой. — Ой, да прекращай, сколько тебе там исполняется, восемнадцать? Сам недалеко ушел. Праздновать как-то собираешься хоть? — Если «никак» считается за празднование, то да. — Ну ты и чухан, а ведь мог бы собраться со мной и Кейт. — Чего? — ошарашенно спросил Итан, не веря собственным ушам. — А что, я бы нашла у кого можно было почиллить. — Непривычно слышать такое от тебя, ты же меня не перевариваешь, а тут предлагаешь вместе собраться. — Не обольщайся, мне просто тебя жалко.       Дойдя до перекрестка, Итану нужно было сворачивать направо, а Ариане налево. Дорога в этот раз казалась какой-то особенно долгой, наверно все из-за шага и разговора, который выбил из реальности. Ри остановилась и поправила юбочку. — Короче, мне туда, если что, то пиши в директ, я в любом случае в четверг хотела у кого-нибудь зависнуть. — Хорошо, спасибо. — Да не за что, бывай.       Силуэт Блэквуд растворялся в лучах солнца, а ее лик отражался в витринах магазинов, мимо которых она уверенно шла, дерзко виляя бедрами, отчего ее юбочка подпрыгивала. Райт был весьма приятно удивлен такому предложению от нее, ведь от кого-кого, так от нее он точно такого не ожидал. Его порадовало, что ему не придется сидеть в свой восемнадцатый день в тухлой компании родителей. Теперь лишь оставалось позвонить Кейт и как-то помириться с ней, ведь с того дня они так и не разговаривали. Итана раздражало, что его подружка была такой гордой и заносчивой, но не позвать он ее не мог, ведь с ней по-особому весело и беззаботно.       Возвратясь домой, Итан как и планировал, забрал сдачу себе, а что, ему во всяком случае нужнее. Это заставило его окунуться в воспоминания, когда любимая и обожаемая тетя Хильда давала ему десять долларов на мороженное из грузовичка, а сдачу разрешала оставить себе. Приятные воспоминания нахлынули на него, в последнее время он все реже и реже думал о ней, да еще и к тому же давно не посещал ее могилку на кладбище, а ведь стоило бы принести ей цветы. И хотя совесть шептала Райту, что нужно обязательно это сделать, в это время затуманенный рассудок говорил обратное, ему эти деньги нужнее, каждый грош на счету.       Итан проходил мимо зеркала и остановился, детально разглядывая себя. Все только хуже и хуже. Так странно, как он докатился до такого? Как вообще люди падают так низко? Ведь все когда-то были милыми, невинными детьми, которые смотрели на мир через призму наивности. Все когда-то сидели в окружении игрушек и придумывали себе свой мир, мечтали о чем-то высшем и верили в сказку, так где наступает этот переломный момент? Переломный момент, когда люди превращаются в нечто ужасное, как Итан. — А почему не фермерское? — Чего? — вырвался из дум Итан, обратив внимание на мать. — Молоко, ты же знаешь, что я готовлю из фермерского. — Это было по скидке. — А дальше что? Мне зачем вот это, с ним вообще не тот вкус. — Какое купил, такое купил, значит надо было самой в магазин шагать, ясно? — Ни о чем попросить нельзя, — обиженно сказала Кэрол. — Да-да, давай, — махнул рукой, поднимаясь к себе в комнату.       Кэрол поджала губы и уставилась в пол, она почувствовала себя беспомощной, не способной повлиять ни на кого. «Что я за человек такой?», — прошептала она. Бесхарактерная. Бесхребетная. Что муж, что сын не ставили ее ни во что, прям как когда-то ее мать. Окунаясь в детские воспоминания, у нее чуть ли вновь не выступили слезы, но она проглотила ком в горле и сдержалась. «Отчего я это заслужила?» — обреченно подумала Кэр, доставая продукты из пакета.       Тем временем Итан заперся в комнате, когда он сидел у себя, то стрелки на часах вертелись будто со скоростью света. Солнце плыло по небу, постепенно прячась в верхушках деревьев. И рубиновое небо окрасилось синевой, а на место золотого диска пришел серебряный. Белый свет стелился легкой вуалью на крыши домов, а Райт тупил в потолок, потому что опять не мог уснуть, присутствовало некое волнение и черт бы его знал почему.       Странно было то, что в эту секунду он не думал почти о наркотиках, а думал почему-то про Рэя, неужели все-таки он соскучился по нему? «Интересно, чем он сейчас занят, думает ли вообще обо мне?» — задавал себе безответные вопросы Райт. Больше всего ему было любопытно напишет ли ему Циммерман в день рождения? Итан понимал, что после той ситуации в кабинете, после того, как он начал его избегать, вряд ли Рэй бы проявил желание, но надежда оставалась.       А вообще Райт был прав, между ним с Циммерманом сейчас будто бы протянулась ментальная нить, потому что оба они лежали в одиночестве и думали друг про друга, только Рэй делал это на заднем сидении тачки, все на той же парковке.       Домой Рэй возвращаться не планировал, не хотел ходить под прицелом Дорис. Самое удивительное было, кстати, то, что до этого он еще никогда не уходил из дома, именно с обидой за Дорис, хотя вроде бы Циммерман весь из себя такой девиантный.       В следующую секунду Итану пришла спонтанная мысль вытянуть руку вверх. Черт его знал — зачем, но он это сделал и его по какой-то неведомой причине торкнуло разрядом, словно только что он дотронулся до Рэя. А Рэй почувствовал, как холодок прошелся по его руке, будто его и вправду кто-то ласково погладил. Циммерман улыбнулся, как бы он сейчас хотел услышать голос Райта, а тот, лежа в постели, подумал о том, что был бы не прочь сейчас поболтать с ним.       Практически одновременно они взяли телефоны и набрали номера друг друга, но позвонить, к сожалению или счастью, так и не решились… Просто смотрели на экран и не могли нажать кнопку вызова, словно стояла блокировка. Итан обреченно вздохнул и ударил себя по лбу, что же он делал, он ведь наоборот хотел закончить и никогда не возвращаться к этому, потому что не было у него желания вновь переживать издевательства, да и ко всему прочему как же месть за все? Рэй же сунул телефон обратно в карман, был ли смысл звонить ему? «Не ответит же. Да и вряд ли хочет меня слышать», — подумал он.       — К черту, — оба вслух заявили они и закрыли глаза, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Еще большего успокоения привнес внезапно начавшийся дождь, который заиграл песнь, ударяя по крышам.