Ученик с последней парты

Лето       Царила атмосфера вечерней романтики и легкости, воздух был таким летним, заряженным солнцем, цветы благоухали и насыщали улицы медовым ароматом. Красный диск тлел в молочно-розовых облаках. Через окошки можно было увидеть, что в домах творилась суета, ведь сегодня был особенный вечер. Все экзамены были наконец-то сданы и наступило время прома*.       Казалось, Дорис радовалась этому больше, чем Рэй. Она то и дело подходила и поправляла ему черный тонкий галстук. Сегодня Циммерман предпочел надеть свободную белую рубашку и слегка зауженные черные штаны. Это было не в его стиле одеваться так официально, а уж тем более надевать на себя белую вещь, но ему внезапно захотелось добавить в образ некой легкости и свежести. Да и, пожалуй, такое сочетание вещей его не раздражало. Рыжие копны волос в кой-то веке не были растрепаны, они были лаконично уложены. — Мам, прекрати, — Циммерман недовольно буркнул, когда Дорис в очередной раз подлетела поправить галстук. — Что-о-о такое? — Ты поправляешь его уже в сотый раз, с ним все в порядке. — Не вредничай, я ведь хочу, чтобы ты у меня стал королем бала! — Ага, — усмехнулся. — А что такого? Знаешь, я в свои годы почти удостоилась этого! До сих пор вспоминаю выпускной и такая ностальгия прошибает. — Не понимаю всей этой суматохи, день как день, — пожал плечами. — Это ты сейчас так говоришь, а потом будешь вспоминать и вздыхать: эх-х, юность! Помню, на мне было темно-синее платье-пачка, а когда на него попадал свет, то оно красиво отблескивало, я чувствовала себя тогда настоящей принцессой. — Не сомневаюсь, что так оно и было, — улыбнулся. — Ну ты прям у меня сегодня настоящий Дон Жуан! Только пиджака не хватает! — восторженно произнесла Дорис, когда вновь взглянула на своего сына в зеркало. — В кого ты хочешь меня превратить? — шуточно нахмурился Рэй. — Ладно, гони сюда свой пиджак.       Дорис впопыхах ускакала к себе в комнату, Рэй услышал, как она успела что-то уронить с полок, на что он обреченно вздохнул. Когда его мать была слишком взволновала, то у нее всегда все валилось из рук. Войдя обратно в комнату, миссис Циммерман держала в руках изящный, черный, свободный пиджак. Рэй понятия не имел откуда у нее был мужской пиджак, но выглядел он достаточно современно и круто по нынешним меркам. — Держи, примерь.       Циммерман накинул на себя пиджак, и его образ сразу же преобразился. Самое лучшее в этой вещи было то, что она не была в облипку и это не делало ее старомодной. Что ж, теперь Рэй выглядел на все сто! — Ниче так. — По-моему вообще стиль! — подхватила Дорис. — Откуда у тебя он? — охотно поинтересовался Циммерман. — Ну… Это твоего отца. — Серьезно? — удивился Рэй. — Да, единственное, что он оставил, когда уходил. Забыл, наверно, — с иронией проговорила она. — Хорошо сохранился, кстати. — Тут ты прав. Жаль, я не смогу посмотреть твое выступление. — Сказала бы, я взял бы пригласительный. — Я подумала тебе будет неловко. Кстати, где твоя гитара, ты ее убрал в чехол? — Да-да, все давно уже готово. — Отлично, мне кажется я волнуюсь больше тебя! — Я просто знаю, что все будет окей, играть, вроде, не разучился. — Ну ладно, тебе уже пора? — Ага, — Рэй захватил чехол и повесил, как рюкзак, себе на спину. — Аккуратнее, не помни рубашку!       Циммерман проигнорировал Дорис, уж слишком сегодня она была навязчивой. Он спустился вниз по лестнице и поспешил надеть кеды. Что бы Рэй не говорил, но доля переживания и возбуждения все же присутствовала, ему хотелось уже побыстрее выйти из дома и насладиться поездкой перед выпускным. — Ты еще, наверно, за кем-то заедешь? — Не-а, с чего ты взяла? — недоуменно взглянул на нее Рэй. — Обычно на бал идут с парой. — И че дальше? — Я думала ты пригласишь какую-нибудь девушку. — Мы с тобой относительно недавно помирились, ты опять за свое? — злобно улыбнулся. — Сто раз уже обсуждали и сто раз я тебе объяснял. — Все, молчу, — обиженно сказала Дори.       Сев за руль, Рэй утомленно потер лицо. Дорис сегодня все силы из него высосала своей гиперопекой, так хотелось расслабиться. У Циммермана была своя программа на выпускной, для начала, он исполнит песню, а потом напьется, ведь он этого не делал уже месяца два, может быть подцепит девочку, хотя… Нет, вряд ли. Закончится это все тем, что Рэй встретит рассвет в одиночестве, валяясь где-нибудь под машиной.       Выпускной должен был проходить в специально арендованном зале, школа обещала помпезное окончание года. Куча вкусной еды, классные треки и выступления, организацию на высшем уровне, вот только без выпивки, но когда школьников это останавливало? По окончанию вечера, все строго соблюдалось по традиции: либо учащиеся должны были уехать домой, либо поехать за продолжением в заранее забронированные номера отеля. Для некоторых девушек и парней эта ночь должна стать особенной, ведь некоторые из них именно сегодня были готовы расстаться с невинностью.       Подъезжая, Рэй увидел издалека здание, которое светилось будто бы изнутри тысячами маленьких светлячков. Когда Циммерман вышел из машины, предварительно захватив чехол с гитарой, ему ударил прохладный ветер в лицо, а на ушко он, успокаивая, прошептал: «Все будет хорошо». Встречала Рэя арка, украшенная виноградным плющом и гирляндой, по бокам суетились фотографы, которые успевали за секунду сделать снимков тридцать точно. Вспышки озарили Циммермана так, что он даже не заметил по началу красную длинную ковровую дорожку, простеленную через аллею берсо. Ах да, тематикой сегодняшнего вечера было что-то вроде церемонии вручения Оскара, вот только подъезжающих лимузинов не хватало. Ну, а вместо Оскара была награда в виде корон для короля и королевы бала.       Девушки сегодня выглядели как никогда прекрасно, а особенно уверенно они чувствовали себя, когда шагали по ковровой в изумительных туфельках с бретельками и без, с круглыми и острыми носами. Оказавшись внутри, Циммерман увидел еще большую концентрацию красоты. Приглушенный синий и желтый перекликались, легко падая на пышные платья, подсвечивая их. Все были с кавалерами в таксидо*, у парней бутоньерка сочеталась в тон браслету-цветку на изящных запястьях девушек. Не встретилось ни одного хмурого, недовольного лица. В воздухе витали сладкие ароматы духов, которыми хотелось наслаждаться.       На фоне звучала спокойная музыка, играемая небольшим оркестром. Настоящая услада для ушей, но недолгая, ведь скоро она должна была смениться зажигательными треками. В зале находился стол, на котором было собрано куча яств, но главным украшением стола служил безалкогольный пунш. Циммерман искренне не понимал, почему американские школы были против алкоголя, ведь по итогу никто этому правилу не придерживался, и преподаватели об этом прекрасно знали. Скорее всего никто не хотел брать на себя ответственность за возможные разнообразные последствия.       Не смотря на то, что каждый был с парой, Рэя это почему-то не задело. Даже если бы Итан находился рядом, они вряд ли смогли бы себя вести, как пара, так еще и кучу взглядов бы собрали. Единственное, отчего ком в горле собирался, так это от того, что тот так хотел услышать его пение и игру на гитаре, но сейчас у него не получится, может… Потом как-нибудь. Без Райта было тоскливо, но уже привычнее. С того дня Циммерман больше его не видел, не созванивался с ним и не встречался, он вообще ничего не знал о его реабилитации, а тот как будто и не хотел. Наверное так было лучше для обоих.       Ноша, висевшая на плече напоминала о себе легкой болью, нужно было отнести гитару за сцену. Рэя совсем не радовало то, что его выступление было почти в самом конце вечера, перед объявлением королевы и короля бала. Нужно было несколько часов чем-то заниматься, вот только чем? Циммерман даже толком пообщаться ни с кем не мог, ведь «друзей» у него не осталось. Он уже вообще пожалел, что согласился на всю эту затею, но отказаться возможности не было. Самое интересное было то, что подписался Циммерман на это как раз из-за Райта, ибо тот страстно желал услышать его пение и игру на гитаре, а по итогу как всегда обернулось все не очень.       За сценой происходила беспорядочная беготня. Все что-то делали, переставляли, поправляли макияж, кто-то по углам повторял в который раз текст то ли песни, то ли еще чего. Выступлений сегодня было немного, но людей за кулисами почему-то было предостаточно, создавалось впечатление, будто это актеры массовки, которые бегали ради того, чтобы создать видимость суеты и нагнать лишнее волнение.       Неподалеку Рэй заметил знакомый силуэт, подойдя ближе, он разглядел Мелоди. Ее было не узнать, обычно макияжа на ней было минимум, но в этот раз на веках сияли розово-золотистые тени, черные длинные стрелки и кукольные ресницы делали ее глаза больше, а нежная помада губы пухлее, с таким макияжем она выглядела так, словно прямо в эту секунду ей реально вручили бы Оскар. Что было удивительно, на ней было не платье, а шелковая юбка цвета слоновой кости и подобие свободного свитера в тех же оттенках, а завершением образа были босоножки на тонкой бретели. Наряд был достаточно сдержанным и лаконичным на фоне всех остальных, где одна девушка старалась быть ярче другой.       Мелоди обсуждала программу вечера с каким-то парнем, но когда подошел Рэй, она тут же переключила свое внимание на него. Надо признать, она была единственной, к кому Циммерман не испытывал отвращения. — О, Рэй, привет! — Привет, не отвлекаю? — Нет, я как раз собирался отойти, — пояснил парень и действительно удалился. — Круто выглядишь, — осмотрел Рэй Мелоди. — Спаси-и-ибо, — улыбнулась. — Ты тоже. — Ага, не знаешь куда можно поставить гитару? — Вон туда поставь. Ты разве выступаешь? — недоуменно спросила Мел. — Типа того, петь буду. — А-а, точно. Я совсем забыла. Блин, это так странно, я никогда не слышала, как ты поешь. — А должна была? Ну, все когда-то бывает в первый раз, — пожал плечами. — А ты че, тоже выступаешь? — Да там так, неинтересно. Ты один что ли? — Ага. — Оу, ну… А Итан? — шепотом спросила она. — Я на самом деле давно его не видела и столько всяких слухов ходит, что не знаю кому верить. — Каких слухов? — Не очень приятных, что он сторчался там… — А кто тебе об этом сказал? — Да вся школа знает, уже как пару недель трындим об этом. — Заебись, а я только щас узнаю и опять от тебя, — усмехнулся. — И откуда только, блять, берут это все? — Так это правда?       Рэй смутился и не знал как реагировать на это, то ли подтвердить, то ли сделать вид, будто он не знает о чем она, ведь сплетничать он не очень хотел, особенно про близкого человека. — Я не хочу говорить об этом, — нахмурился. — Извини, наверно я зря начала. — Да ниче. — Даже если это правда, то ты же понимаешь, что окружающим нужно просто о чем-то поговорить, а как появится другая тема, то они переключатся. Мне кажется, что уже даже никто не помнит о том, что между вами что-то там есть. Мы как-то уже даже говорили с тобой об этом. — Да на это уже похуй, я все равно уеду. — Уедешь? — заинтересованно спросила Мелоди. — Куда? — Собирался в Индиану, там учеба. — А-а-а, культура Миссисипи, все дела? — улыбнулась. — Вернее то, что от нее осталось, хах. Слушай, я все думал о том, как в прошлый раз наорал на тебя. — Что? Когда? — Да когда ты меня еще поддержать хотела, паршиво вышло. — О бо-оже, Рэй, ты что, не бери в голову. Я уже даже забыла об этом, все хорошо, я понимаю, что тебе тогда было не просто. — Да серьезно. Я часто агрессивен к людям, но ты, наверно, одна из тех, о ком у меня останутся только хорошие воспоминания. — Приятно слышать. Жаль, мы с тобой мало общались, думаю мы смогли бы стать хорошими друзьями. Мне тебя будет не хватать.       Мелоди обняла Рэя, похлопав его по спине, а тот улыбнулся. Легкая грусть была в его улыбке. Часто людей окружают другие хорошие люди, но почему-то они их не замечают и притягиваются к другим, которые врут, предают, разочаровывают, а от осознания этого потом и появляется такая легкая грусть, ведь время уже упущено, а двигаться в любом случае нужно дальше. — Ладно, я пойду, мне еще нужно немного порепетировать, — оповестила Мел. — Ага, давай.       Вообще-то Рэю тоже неплохо было бы порепетировать перед выступлением, но он по какой-то причине посчитал это дело ненужным, наверно думал о том, что из-за этого наоборот риск провала выше. Ведь он тогда постоянно нервничал бы о том, как все неидеально и что этот куплет надо бы переиграть, а так — сразу вышел, спел и ушел. И будь что будет.       Оказавшись вновь в зале, Циммерман рыскал глазами по толпе, отделяя каждого человека от другого, как по крупиночке, в надежде на то, что Итан все же здесь. Это казалось ему самому до боли смешным. «Хватит! Его здесь нет!» — отдернул себя мысленно. Время летело незаметно, но каждые чертовы пять минут Рэй молил себя самого в голове прекратить.       В конце концов, вместо Итана Рэй столкнулся взглядом с кое-кем похуже — Вильямом. В этот момент улыбка с лица Кэмпбелла сошла, и в целом он сделался мрачным. Вильям был в окружении своих друзей, а за талию он держал Лолу. Ее смуглая кожа блестела золотом в свету прожекторов, а ее стройную фигуру облегало черное платье, подчеркивая красивые изгибы. Не уж то она так и не узнала о том, что сотворил Вильям? Не уж то он тогда все-таки нашел деньги? Рэю стало безумно жаль ее, хотя они и встретились всего однажды, но тогда она показалась ему хорошей девушкой, Вильям был не достоин ее. Циммерману хотелось бы, чтобы она обо всем узнала, но это было не в его силах. Все, что смог сделать Рэй — это презрительно ухмыльнуться, смотря Вильяму в глаза. Тот, заметив это, показал средний палец, на что Лола отреагировала недоумением. Было видно, что она начала расспрашивать Кэмпбелла о том, в чем же дело.       Рэй не стал дальше сверлить взглядом Вильяма, он развернулся и потерялся в толпе. Многие ученики уже были под градусом, алкоголь сказывался на их взгляде, делая его слегка мутноватым, движения же были неуклюжие. Внезапно трек сменился на энергичный, и все это месиво заплясало, сотрясая пол, пробираться сквозь толпу стало сложнее. В массе Циммерман смог заметить Хилари, она «обслуживала» какого-то парня, слишком экстравагантно вокруг него виляя бедрами и прижимаясь к нему вплотную спиной. На голове у нее был бардак, да и в голове тоже. Волосы прилипли к блеску на ее пухлых губах. И почему Рэй иногда думал, что она приличнее, чем Элис?       Взяв пластиковый стаканчик и налив себе немного пунша, Рэй скорчил лицо. «Блять, слишком сладко», — мысленно ругнулся он. Нужно было срочно промочить горло от ядреной приторности, пришлось идти в туалет. Чем ближе Циммерман подходил к двери сортира, тем тише становилась музыка и тем меньше людей образовывалось вокруг. Зайдя во внутрь, едкая дымка обволокла Рэя со всех сторон. В комнате было накурено так, что Циммерман собственных ног не видел. Рэй подошел к раковине и включил воду, плеснув холодную себе в лицо, освежая. Набрав в ладони воду, он сделал пару жадных глотков, а после стряхнул капли с рук. В не очень чистом зеркале, Циммерман смог разглядеть туманные образы парней позади.       Михаэль стоял в компании и хохотал с какой-то дурной шутки, из-за травы она показалась ему особенно смешной. Он заметил Рэя только после того, как маленькая компания помаленьку рассосалась, и Циммерман сам подошел к нему. Несмотря на то, что херувим был под травкой, он с бескрайним непониманием позарился на Рэя. — Прикурить дашь? — спросил Рэй. — Че? — Прикурить, говорю, дай. — Ну на.       Михаэль без задней мысли отдал свой косячок, и Циммерман протяжно затянулся. Только спустя пару мгновений херувим почувствовал что-то неладное, уж слишком его сознание было помутненным. — Стоп, погоди, с хрена ли я тебе должен давать прикурить? — Потому что я попросил, с того и должен, — поспешно ответил Рэй. — Э-эм… — Как жизнь? — резко спросил Циммерман. — Да… Норм… А че происходит? — Ниче, я просто спрашиваю, — выдохнул дым, пожимая плечами. — Мы же больше не друзья? — И че дальше? Чтобы спросить как жизнь, не надо быть друзьями. — Но… — Ус-по-кой-ся, я просто попросил прикурить, мне похер че ты думаешь обо мне. — Ладно… А как у тебя жизнь? — с ноткой осторожности спросил Михаэль. — Да все окей. Ты девушку себе так и не нашел? — Есть одна, чето там наклевывается. — Наконец-то перестанешь гонять на порнуху с Райли? — Не-е, ха-ха, Райли незаменима. — Это да. — Ваще она клевая и семья у нее крутая, я курю с ее батей по пятницам у него в гараже, а мамка думает, что мы чиним тачку. — Нихуево.       Они резко замолчали, был слышен звук тлеющей самокрутки. Михаэль косо поглядывал на Рэя, все равно ощущалось нечто неуютное. Михаэль долгое время не разговаривал с Циммерманом только потому, что… Да бог его знает почему, глупый парень вот и все. — Слыш, Рэй. — А? — Ты разве не злишься на нас? — За что? — Хуй знает, за все. — Ты же знаешь, какой я равнодушный к такому. Для меня важно, лишь бы вы его не трогали. — А почему ваще так вышло? — Вышло че? Что я выбрал в жопу ебаться? — хихикнул Рэй. — Ха-ха, угу. — Просто я полюбил его. — Бля, вот ты не шутишь? Как так можно, это же противно? Дрочить кому-то член. — Думаешь отношения это только член дрочить? — Ну типа блин, неужели реально все как с девкой, только не с девкой? Чувства те же? — Время идет, а ты все продолжаешь задавать тупые вопросы. Это человек, я люблю человека, понимаешь? Я абстрагировался от того, что у него в штанах. — Фу, бля, не могу этого понять. — У тебя есть любимая еда? — Мороженое нравится жареное, а че? — Оу… Так вот представь, ты же его любишь не за то, как оно выглядит, ты любишь его потому, что оно вкусное, также и здесь. Сечешь? — Вроде, — нахмурился Михаэль, обдумывая слова Рэя. — Но бля, погоди, если мороженое выглядит хреново, то я не стану его есть. — Это, конечно, да, но прикол-то в том, что как бы оно не выглядело, начинка может оказаться либо вкусной, либо нет. Но ты не узнаешь, пока не попробуешь. — Ты ведешь к тому, что я не могу говорить, что это плохо? — Ага. А если вдруг кто-то будет есть твое не любимое мороженое возле тебя, это ведь никак на тебе не скажется? Ты же не подойдешь и не зарядишь челу только за то, что он ест то, что ты не любишь. — Не-а. — Ну вот видишь, я человек, который ест не любимое мороженое возле тебя, а ты зачем-то придаешь этому значение.       Михаэль тупил в одну точку, видимо, слова Рэя загрузили его. Брови его были сдвинуты, а взгляд приобрел осмысленность. В этот миг позабылись все невзгоды и все же травка порой творила чудеса. — Ладно, я погнал. Хороший стафф, кстати, — Циммерман отдал косяк после пары затяжек и похлопал того по спине, а после удалился из комнаты. — Ну да, — в подтверждение словам Циммермана, буркнул херувим себе под нос.       Время было настолько скоротечным, что Рэй совсем не заметил, как подошла его очередь выступать. Какая-то девочка на побегушках отыскала его в толпе и напомнила ему об этом. Рэй быстренько юркнул за сцену, гитара была не на своем месте, что взбесило Циммермана. Разумеется опрометчиво так оставлять свои вещи, но ведь выбора не было.       Обойдя вдоль и поперек помещение, Рэй наконец-то нашел чехол с гитарой среди других инструментов. Неожиданная тревога разыгралась, а под ложечкой затянуло. Циммерман выглянул в маленькую щель кулис, музыка затихла, был слышен только голос ведущего. Толпа перестала танцевать и замерла в ожидании. Ведущий все говорил и говорил в микрофон, будто у него имелся нескончаемый свиток из слов в голове.       Рэй подтянул ремень для гитары, чтобы она была повыше и в предпоследний раз взглянул на себя в зеркало. Когда прозвучало его имя, он закусил губу, выдохнул весь воздух из легких и шагнул вперед. Каждая лампочка светила на него. Создавалось впечатление, словно Циммерман был знаменитостью, которая собралась давать концерт. На удивление, зал встретил его тепло, как будто пару месяцев назад ничего и не случалось. — Привет, — скромно улыбнулся Рэй, подняв ладонь вверх. — Че как настрой, народ?       Толпа положительно взвизгнула, что заставило улыбнуться Рэя. Он чувствовал себя слегка зажато из-за того, что очень давно не выступал, но старался не думать об этом. Подыгрывать ему собирался преподаватель по музыке, который сидел за пианино. — Я давно не выступал и для меня щас все, как в новинку. Но надеюсь, все пройдет хорошо. — Все класс, начинай! — выкрикнул некто из толпы. — В общем, это что-то вроде песни-стихотворения, называется «Такие, как мы». Она была написана для очень важного мне человека.       Рэй оглянулся назад на преподавателя и кивнул ему, чтобы тот начинал. Пианино громко заиграло, и начала струиться легкая, лиричная музыка. Помимо живого пианино также включили заранее записанный аккомпанемент. Когда длинные пальцы Рэя коснулись струн гитары, то музыка приобрела более меланхоличные нотки и чем-то отдаленно напомнила ретровейв из-за постукиваний по корпусу. Мелодия была такой тихой и спокойной, напоминающей стоны брошенной надежды где-то на утесе в холодном море. Но эта надежда была так прекрасна, пусть ее ноги уже и были в крови от острых камней. Они резали призрачную кожу, впитывая ее раскаленными от боли лезвиями, но не давая до конца ей ускользнуть в морскую бездну, скрываясь за тонким слоем пены.       Постепенно наращивался темп, становясь необузданным, как прощальные слова. Для кого-то игра Рэя показалась ливневым дождем за окном, для кого-то утихающим ветром, а для кого-то скорбящим шепотом, что пробирал до костей и заставлял почувствовать себя самым одиноким человеком на свете.       Рэй не терял мелодичности, не давал расслабиться никому, заставляя запутаться в его личной, режущей канители. Эта по-настоящему безысходная музыка окутывала невидимой мантией и обдавала ледяным пламенем, прожигая насквозь и оголяя спрятанные шрамы. Люди стояли, как замороженные, завороженные то ли исполнением, то ли самим гитаристом.       Когда прозвучали первые слова, то в груди загорелось что-то медленное, что злыми языками заполосило по ребрам. Загуляло печальное эхо по залу, голос Рэя был хриплым, твердым и слегка дрожащим, как будто прямо сейчас он переживал вновь тот момент, когда нес безжизненное тело, когда плакал так, что не видел перед глазами ничего, кроме пелены. Его веки были прикрыты, а брови нахмурены, он абстрагировался от окружающего пространства, погрузив себя полностью в слова песни. На песке безвременно Я в морских глазах теряюсь. Не в силах вновь дышать, Я до конца рассудка лишаюсь. Мы будто заперты во сне, В кромешной темноте. Ты смотришь в пустоту. Что с тобой? Тебя не узнаю… Окутанные молчанием Твои мертвые губы, Мы такие гордые, Что стали историей стертую. Проснись и, вопреки всем мукам, Дай шанс почувствовать бледные руки, Иначе в безнадежной тоске, Я пропаду безымянным в черной реке. Мы растворились в кислоте, И в пыль превратились, Пустились в бездонное никуда, Прощаясь с солнцем навсегда! Я устал от шепота, Застываю на краю В устье пропасти, Во мгле жестокости мнений! Тянусь к тебе беспомощно, Но все как будто сломано. И ты в одиночестве закованный, Словно смертью заколдованный. Подойди ко мне позади И крепко обними, чтобы увести Из терней темноты. И лучше уж ты поцелуем погуби, Чтобы я не был убит Плодами собственных обид, Ведь тогда каждый узрит, Как возможно любить!       Последние слова Циммерман выкрикнул, что есть мочи, словно оторвав от себя кусок. Это было невыносимо больно, но стало, наконец, свободно дышать, потому что Рэй смог сказать то, что давно хотел. Рука продолжала скользить по струнам и поочередно отстукивать по корпусу, держа ритм. Рэй немного пританцовывал, плечи его были расслаблены, на его лице засияла еле заметная улыбка. Ощущение невесомости появилось в теле и будто окатило счастьем. Больше ничего не нужно. Ни-че-го.       Распахнув глаза, прошибло агрессивным импульсом, Циммерман не мог поверить в увиденное. Два больших синих глаза, не отрываясь, смотрели на него из толпы. Черные пряди спадали на лицо, обрамляя его, как картину. Во взгляде читалась веселая усмешка, а уголки губ были приподняты, изображая ласковую улыбку. Темная свободная одежда создавала прямой силуэт, делая Итана похожим на тень. Тонких рук не было видно, ибо те были спрятаны в карманах.       Дыхание сбилось и в груди защемило, Рэй сглотнул и, доиграв мелодию, услышал бурные аплодисменты. В этот миг Итан развернулся и начал теряться среди восторженных рук, Циммерман ничего не понимал и, оставив гитару, вдруг спрыгнул со сцены, просачиваясь сквозь людей, пытаясь догнать его. Учащиеся оборачивались, в их взгляде читалось недоумение. Рэй расталкивал всех, он мельком видел отдаляющуюся черную макушку.       Ноги привели его к выходу, выбежав на улицу, Рэй, как ошалелый, метал взгляд по сторонам в поисках худощавой фигуры. Найдя Райта, Циммерман рванул за ним, тот слышал приближение, но шаг его был размеренным и ни чуть не ускорялся. «Подожди!» — крикнул вслед Рэй, но Итан не обратил внимания. Нагнав Райта, Циммерман схватил его за руку и прижал его спину к своей груди, уткнувшись носом в угольные волосы. Он прерывисто дышал, вжался в Итана, крепко-крепко впившись ногтями в его кожу, будто боясь, что тот бесследно исчезнет. — Стой, — тяжело сказал Рэй, пытаясь развернуть Итана. — Ну зачем ты так?       Райт стыдливо отвел глаза в сторону и закусил губу, продолжая молчать. Костлявые руки нежно поползли по спине Циммермана, и Райт спрятал лицо в белой рубашке, будто скрывая смущение. — Прости, — выдавил из себя Итан. — Ты о чем? — Просто. Просто так. — Почему ты убегаешь от меня? — Я не знаю, наверно, не хотел тебе портить вечер. — Ты идиот что ли?! — разъяренно выкрикнул Рэй. — Я искал тебя! — Я думал, что ты вряд ли захочешь меня видеть. — Ты реально полнейший идиот.       Как же все-таки было удобно, что Итан был ниже Рэя, его было так просто обхватить. Они простояли так еще пару минут в свете янтарных фонарей, сполна ощущая тепло друг друга, пока Циммерман не начал замечать заинтересованные взгляды прохожих. — Давай найдем более укромное место?       Итан положительно кивнул, и они направились к машине Рэя, оба сев на переднее сидение. Циммерман тут же приоткрыл окно и зажег сигарету, глубоко затягиваясь в легкие. Райт окрасил этот вечер совсем другими оттенками. И почему при каждом таком внезапном появлении Итана, Рэй готов был скурить по пачке за раз? — Ну че ты молчишь? Как ты вообще? — Пойдет. — Я имею ввиду, че ты делал все эти дни, как проходило лечение? Я скучал по тебе. — Рассказывать-то особо нечего. — Может ты просто не хочешь?       Итан вздохнул, а взгляд его сделался хмурым, брови сдвинулись, и от них упала зловещая тень на глаза, превращая их в блестящий ночной сапфир. Райт скрестил руки на груди и о чем-то задумался, нервно перебирая кончиками пальцев ткань кофты. — Может выпить? — предложил Рэй. — Не отказался бы.       Циммерман потянулся рукой к задним креслам и достал бутылку бренди. Этикетка показалась не из дешевых, она была черно-красной с золотистым кантом. Сама жидкость будто бы излучала солнечные лучики, она так и манила попробовать ее на вкус.       Откупорив пробку, в нос ударил ягодно-фруктовый аромат, который еще больше соблазнял. Рэй дал сделать первый глоток Итану, тот, отпив, зажмурился и прикрыл рот рукой, а затем выдохнул. После он сделал еще парочку изрядных глотков. Было непонятно одно, то ли он сделал их с наслаждением, то ли с омерзением, судя по выражению его лица. — А тебе вообще можно, не? — в последний момент поинтересовался Рэй. — Расслабься. — Давай только как лохи молчать не будем, — присосался к бутылке Циммерман. — Ты прям клешнями хочешь из меня инфу вытащить. — Не то чтобы… Просто мы почти два с половиной месяца не виделись, от тебя ни слуху ни духу, че мне остается? Любоваться на тебя, хлопая глазками и восхищаться, что мы встретились? — Ах-х, — потер лицо. — Обычная реабилитация, давали таблеточки разные, заставляют посещать мозгоправа, он с тобой разговаривает, потом сидишь в кругу таких же, там типа всякие плюшки подлетают иногда. — Короче все скучно и муторно? — Да. — И почему тебя так быстро выпустили, на чем ты там сидел? — Быстро?! Да эти гребанные два месяца для меня оказались пыткой, каждый день считаешь, как в тюрьме. — Ты же не был в тюрьме, — улыбнулся. — Да мне все равно! Это отвратительно. — Зато ты стал выглядеть лучше, — нежно провел ладонью по щеке, отчего Итан почему-то отдернулся. — Ты че? — Непривычно просто, извини, — помотал головой. — За это время мне вообще показалось, что я из мира выпал. Конечно так было и тогда, когда я употреблял, но… — Ты так и не ответил на вопрос, а че ты вообще юзал? — Я если скажу, то ты меня убьешь, — усмехнулся. — Ты это уже сам сделал. Не думаю, что для тебя это прошло бесследно, тем более за два месяца. Сто процентов ты теперь каждый день будешь думать о наркоте, это касается каждого бросившего. — Как там говорят? Бывших нариков не бывает? — Ага. — Ты прав, я думаю. Фентанил. Я колол себе фентанил.       Рэй приподнял брови, облизал губы и увел взор вниз. Уж чего-чего, а такого он не ожидал, всякую дрянь, но чтоб такую. Когда Циммерман рассказывал Райту о том, что он многое перепробовал, на самом деле он соврал. Травку, таблетки и прочие игрушки — да, но он никогда не опускался до такого, никогда не был зависимым. — Шокируешься? — Есть такое. Ты как вообще к этому пришел? — Все началось с кокса. — Кокса? Ты уверен? — Ну… Наверно. — Он невъебенно дорогой, откуда у тех утырков кокс? Если только с примесями, какой-нибудь хуевый стафф. — Честно, мне все равно уже, ведь он был один раз. Было много мефедрона, психоделиков. Я начал где-то в начале зимы или в конце осени. — Немудрено, что тебе так быстро стало хреново, даже удивительно, что ты еще живой после своих уколов. Это тебя та сучка надоумила? — Какая? Кейт? С чего ты взял? — Я хуй знает кто она, мне все они не нравятся, но она особенно. — Я не могу ее винить, я ведь сам был не против. — Блять, да, но если бы она не предложила, ничего бы не было, — с ноткой злости выпалил Циммерман. — Но ты ведь все еще на реабилитации? Не бросишь ее? — Да, хожу в кружок наркоманов, отмечаю свое состояние. Меня могли держать дольше, но Кэрол и… Альф сделали все, чтобы я смог пойти на пром. — Твои родители? Они же конченные уроды? — Я уже не знаю, с Кэр стали отношения лучше, а Альф… Черт его знает, может Кэрол наконец-то решила объяснить ему, что я их сын, а не посторонний человек. — Удивительно.       В глазах уже начинало мутнеть от градуса в крови и силуэты фонарей помаленьку раздваивались, тело ослабло на кресле и успокоилось. Тени стали сгущаться, приобретая более мрачные черты. Солнце уже давно спряталось за черной пеленой облаков, вместо него вышла луна, заливая улицы серебром, отсвечивая лучами от зеленых листьев и украшая деревья будто бы невидимой цепью. — Блять, мне так не хочется напоминать тебе об этом, но не спросить я не могу… — …Ты про ВИЧ? — Ага. Я понимаю, тебе тяжело. — Рэй, я понимаю, что тебе надо удовлетворить свое любопытство. Поэтому я скажу кратко — положительный. Не ошибка. Я пересдавал анализы еще два раза. Теперь пожизненно мне надо пить кучу таблеток, но жить я буду столько же, как и ты, если не умру от случайности. — А секс? — Ничего необычного, трахаться в презике. Единственное, что самым крышесносным для меня было, так это то, что я могу заводить детей, прикинь. Лишь бы таблетки пил, иначе пиздец всем. — Ахуеть. — Не думаю, что моя жизнь сильно поменяется от этого, просто нужно принять, это самое сложное. У меня это пока получается с трудом, — дрожаще прошептал Итан. — Только, пожалуйста, не надо мне говорить, что все будет хорошо, это звучит паршиво. — Я и не собирался, тут слова вообще не помогут, просто я хотел тебя обнять, — потянулся Циммерман. — Давай не сейчас. — Почему? — Не хочу соплей и не хочу плакаться кому-то в плечо. — Кому-то? — с непониманием зыркнул Рэй на Итана. — Я не имел ввиду что-то пренебрежительное, не обижайся.       Циммерману показалось, будто Райт от него как-то отдалился, тот не хотел прикосновений, от него чувствовался холод. Возможно так сказывался теперь его диагноз, может он ощущал себя мерзко, может еще что. Рэй не мог залезть к нему в черепушку и окунуться в его мысли, это одновременно и удручало, и облегчало, потому что Циммерман не представлял совершенно о чем мог думать Райт. Страшно было залезать к таким людям в голову.       Жидкости в бутылке становилось все меньше и меньше, а тело все сильнее проваливалось в кресло, оно обволакивало. После недолгой паузы, Рэй решил продолжить: — Ты сказал, что можешь заводить детей. — Да. — А ты разве планируешь? Когда-нибудь? — Я же этого не говорил?.. Но вообще, я не знаю, что будет со мной лет через десять, может я захочу. Думаю, что был бы хорошим отцом, ну точно не как Альфред. — А… Как же мы? — задал вопрос Циммерман, после чего Райт истерично хихикнул. — Че ты ржешь? — Какие мы? Ты, наверно, хотел сказать — «а как же я?». — В смысле? — Блин, Рэй, сними розовые очки, от тебя я вообще такого услышать не ожидал. Ты перетрахал полгорода и все еще веришь в какую-то любовь до гроба? — А ты? — Ее не существует. Не строй из себя двенадцатилетнюю девочку. — Я не строю. С каких пор ты такой разочарованный в жизни? Как будто ты тот, кто перетрахал полгорода. — В моей жизни слишком много дерьма, чтобы еще верить во что-то светлое, а тем более в наши отношения. — А какие причины у тебя есть, чтобы не верить? — Ты и я — это и есть причины. Тебе меня всегда будет мало и ты будешь постоянно обижаться на меня, потому что я тебе никогда не смогу до конца довериться и открыться. И ты знаешь почему. — Ладно, я тебя понял.       Рэй моментально замолк, а по груди будто бы забегали маленькие кинжалы, которые разрывали кожу, оставляя рваные раны. И один из них медленно вонзался прямо под ложечку, так мучительно, заставляя сжать зубы от невыносимой рези. Он словно издевался, стараясь задеть как можно побольнее. Неужели это расплата? — Я щас за гитарой схожу и вернусь. — Давай.       Рэй, шатаясь, поплелся обратно в здание. Зайдя внутрь, он увидел десятки, томящихся в ожидании, взглядов, направленных на сцену. На сцене стояло два преподавателя, кажется, сейчас должны были объявлять короля и королеву бала? Протискиваясь сквозь толпу, Циммерман заметил в первых рядах Элис, на ее лице играла улыбка. Она уже знала, что назовут ее имя и это заставляло ее светиться, как звездочку.       Взяв за сценой гитару, краем уха Рэй услышал, как объявляют, что в этом году Элис Уист становится королевой бала. Уже не для кого не было секретом то, что королем станет ее дружок из футбольной команды. Хотя… Может он уже и не ее дружок?       Рэй слышал радостные визги, озираясь на сцену, он мог лицезреть счастливое лицо Элис, ее улыбка была белее софитов. Диадема была украшена чем-то вроде алмазов, конечно же, искусственных, но не менее блестящих. Верх диадемы был обрамлен белым «жемчугом», придавая ей особой нежности и легкости. В руках Элис держала нежно-розового оттенка цветы, прямо под тон ее летящему платью. «Красивая», — подумал Рэй и вышел из здания.       Бросив гитару на заднее сидение, Рэй перевел взгляд на Итана, он встречал его глупой улыбкой и прищуренными глазами, в бутылке оставалось чуть меньше половины. — Тебе мож хватит? — спросил Циммерман. — Я себя чувствую прекрасно, отстань. — Я понимаю, но ты оставь мне и вообще я потом не хочу тащить твою тушку. — Ты не тащи, брось меня где-нибудь под оградкой, — шире улыбнулся Итан, все же протянув бренди Рэю. — Ага, щас. — Ну как там? Все веселятся? — Только что короля и королеву бала объявили. — М-м, это сейчас будут медляк танцевать? — Должны. — В начальной школе всегда думал об этом. Думал, что буду танцевать медляк с симпатичной девочкой из театрального класса. — Тебе кто-то нравился? — Да, но это было так давно, что я уже и не вспомню, как она выглядела даже. В старших классах я уже и не надеялся на что-то, никто не согласился бы пойти с таким жирным уродом, как я. — А щас? Ты ведь другой. — А сейчас уже я не согласен идти с кем-то. — Это ж детская мечта, че за пессимизм? — Иногда детские мечты должны оставаться в детстве. — Блять, Итан, ты меня так бесишь щас. — Что не так?       Рэй незамедлительно включил радио и стал листать станции, в поисках той самой песни. Райт озадаченно косился на Циммермана, не понимая, что тот хотел сделать. Наконец, найдя какую-то относительно старую песню с веселыми нотками (кажется это начала играть «Twin Cabins — Swing Lynn»), Рэй остановился листать, вышел из машины, открыл дверь со стороны Итана и протянул тому руку. — Выходи. — Что? Зачем? — Выходи, станцуешь со мной. — Ты шутишь?! Я не пойду. — Значит я тебя вытолкаю. — Тц.       По началу, когда музыка звучала как легкое перебирание струн, Итан положил свою ладонь в ладонь Рэя, а тот ловким движением руки подхватил Итана. Их тела прижались друг к другу, и Райт почувствовал дыхание, что защекотало его ушко. Все попытки Итана держать дистанцию — бесплодны, ибо Рэй еще крепче прижимал его к себе. Они медленно закружились, словно паря над землей, а ветер, который гладил волосы, танцевал свой вальс вокруг них, вздымая частички вечерней пыли вверх. Движения Рэя, несмотря на градус, были уверенными, но не уступали плавности и, казалось, что Итан потерял свою свободу прямо здесь и сейчас, оказавшись в теплых объятиях.       Но потом, когда песня вдруг стала энергичной, движения Циммермана стали более расслабленными и даже похожими на твист. Итан был словно инструмент в руках Рэя, тот как хотел, так и вертел им, а Райт не смел ослушаться. Свет фонарей следил за их фигурами и не давал им уходить в тень. В такт музыке танцевали плечи, ноги, бедра, их танец будто бы слился с волшебным инди. В какой-то момент носок Райта начал скользить на месте, словно он тушил сигарету, а Циммерман в это время щелкал пальцами, при этом все еще придерживая второй рукой Райта.       На припеве Рэй внезапно сплел свои пальцы с пальцами Итана, и мир закружился, как в калейдоскопе, вызвав яркую улыбку у обоих, а после зазвенел смех, что походил на овсяные хлопушки, он был таким светлым и искренним. На момент Итан закрыл глаза и почувствовал невесомость, точно он в космосе, точно он падающая звезда, точно он космический луч, несущийся с огромной скоростью навстречу чему-то грандиозному.       Когда Итан поднял голову наверх и встретился с пристальным взглядом нефритовых глаз, они были такие хитрые, но смотрели с лаской. Ресницы от фонарей казались золотистыми, а россыпь веснушек искрилась, как бенгальский огонек. Некогда уложенные блеклые, рыжие волосы разлохматились от летнего дыхания улицы, и пряди спадали на медные, прямые брови. Райт больше не мог оторвать глаз от его лица.       Рэй же в свою очередь любовался Итаном. Его фарфоровое, кукольное лицо скрасил легкий румянец на щеках. Синие-синие глаза, обрамленные черными ресницами, будто бы заколдовали Циммермана. А столь манящие, чуть шершавые, еле розовые губы очаровали так, что не было сил сдержаться от поцелуя. И в следующую секунду Рэй остановился, из-за этого они чуть было не упали в траву. Рэй, не способный совладать с собой, провел ладонью по его щеке и, не отрываясь от синих глаз, утонув в них с любовью, примкнул к колючим губам, растворяясь в них полностью. Итан не смог увильнуть и все, что ему оставалось — поддаться.       Поцелуй обжигал губы обоих, словно они прикасались к раскаленному солнцу, но в этом огне хотелось сгореть дотла. Райт охотно отвечал, прикусывая губы Циммермана, его рука сжала копну рыжих волос, чтобы у того не было возможности отстраниться. А Рэю это и не нужно было, ведь его ладонь неторопливо сползла со спины на талию Итана, а затем нырнула под кофту, ногти оставили белые царапины, которые тут же исчезли. Алкоголь действовал, как машина времени, и они незаметно для себя самих, переместились с улицы в комнату Циммермана.       Рэй повалил Итана на кровать и навалился на него, тем самым обездвижив. Резким движением Рэй зафиксировал руки Итана у него над головой и уткнулся ему в шею, засасывая кожу и оставляя бесчисленные кровоподтеки. Райт запрокинул голову назад, даря возможность Циммерману сполна насладиться сладкой кожей. На вкус она была действительно восхитительно сладкой, будто бы воздушная вата, но при этом на кончике языка холодело, словно только что укусил листочек мяты. От кожи исходил трудно описуемый аромат, он был похож то ли на зимние просторы, то ли на ледяную, прозрачную воду, то ли на сказочные Альпы, где с неба падали крупные хлопья снега, но одно было точно ясно — этот запах сводил с ума до судорог в ногах.       Продолжая крыть поцелуями Итана, Рэй отпустил его руки и, сняв с того кофту и отбросив прочь, открыл перед собой решетку тонких ребер, которые он пересчитал подушечками пальцев. От щекотки Райт хихикнул и этот смех приторным отголоском замер в комнате. С каждым кружевным поцелуем и с каждым касанием пальцев Циммермана, смех Райта усиливался и стал казаться развязной, бесстыдной музыкой для ушей, которая еще больше возбуждала и отключала разум.       Добравшись до впалого живота, Рэй попытался еще раз впитать в себя запах Итана, будоража его тело волной мурашек. Когда нос Циммермана добрался до пряжки ремня, то он остановился, блеснув ею, отчего Райт сглотнул в ожидании. Все эти прикосновения истязали Итана, заставляя его тело гореть жарким пламенем, ему не терпелось пуститься в дикий пляс небывалого удовольствия, но пересилив себя, он дотянулся до острого подбородка Рэя, тем самым остановив его, и, внимательно смотря тому в глаза, спросил: — Тебе не страшно? Ты ведь рискуешь. — Знаю, — отдернулся Циммерман и пододвинул к себе тело Райта. — Просто кайфуй.       Когда Рэй первый раз провел языком по возбужденной плоти, это заставило сорваться рваный стон с губ Итана, он стал хватать ртом воздух, ибо ему его не хватало. Руки Итана вцепились в простыню, хотелось что-то сжать до боли в фалангах, ибо это было такое блаженное удовольствие, что эмоции пришлось невозможным сдерживать в себе. В действиях Рэя была своя опасность, но у нее были несущественные шансы, поэтому Циммерман продолжал, совершенно не заботясь ни о чем.       Итан наблюдал сквозь ресницы за действиями Рэя, с каждым вырывающимся стоном из пылающей груди, он только побуждал Рэя ускоряться. Медные волосы тонули в лучах луны, зажигаясь, как костер. И языки этого пламени танцевали бесовским хороводом в легкой мантии темноты, они завораживали, вводя в коматозное состояние, гипнотизировали, делая Итана совершенно невменяемым, погружали в абсолютный транс.       Итан готов был пропасть, когда Рэй подключил ласку длинными пальцами, которые совершали с ним неземные вещи — пальцы нежно гладили самые пикантные участки тела, проникали внутрь не торопясь, будто бы дразня. Дразня и пытая лишь для того, чтобы насладиться очередным протяжным стоном Итана. Боли не ощущалось до того момента, пока Рэй не решил остановиться, когда Итан вот-вот был на пике. Ноги Райта вытянулись, уже предвкушая накатывающееся наслаждение, но у Циммермана были иные планы. — Ты что делаешь? — раздраженно спросил Итан. — Тише. Ты бы все равно не смог закончить мне в рот, понимаешь же?       Циммерман словил на себе растерянный взгляд Райта, а после стянул с того штаны до конца и жестко перевернул его на живот, приказывая опереться на колени. Голова Райта уткнулась в подушку, он вздохнул и, приподнимаясь с помощью рук, беспрекословно подчинившись, предстал перед Рэем в самой что ни на есть раскрепощенной позе. Наверно под влиянием алкоголя стыд перед первым сексом испарился у Итана наотрез.       Циммерман проскользил взглядом по слегка угловатым формам Райта, а затем прикоснулся кончиками пальцев к коже, мягко очерчивая контур ягодиц, чем вызвал очередную россыпь мурашек. В дополнение прикосновениям, Рэй решил оставить поцелуй на упругой части, слегка прикусив кожу. Итан повернул голову на Рэя и улыбнулся. Он смотрел на Циммермана похотливо, чувствуя себя как никогда сексуальным и раскрепощенным, готовым раствориться в ощущениях полностью.       Он страстно желал, чтобы Рэй не упустил ни одного сантиметра его тела, чтобы он завладел каждой его чертовой клеточкой. Итан выгибал спину от поглаживаний его рук, он таял под пристальным, скользящим взглядом Рэя, который будто бы пытался запомнить на теле Итана каждый шрам, каждую родинку, каждое несовершенство, которое было абсолютно совершенно. — Я больше не могу… — прошептал Итан. — М? — Возьми. У меня в кармане.       Циммерман потянулся к штанам Райта и достал серебряную упаковку презерватива. Он вздохнул, перевел взгляд на Итана и обратно на упаковку. В этот момент нельзя было прочесть эмоции на лице Рэя, уж слишком они отразились невнятными. — Что? — чуть нахмурился Итан с легким испугом, ибо промелькнула мысль, что Рэй сейчас откажется. — Волнуюсь, как перед первым сексом. — В этом есть своя правда — первый раз с парнем, — лукаво ухмыльнулся он. — Да, поэтому и волнуюсь, — уголки его губ скромно приподнялись. — Мне кажется это должен чувствовать я, ведь у меня вообще первый раз. — Че? Ты девственник? — Мне кажется мы говорили с тобой об этом… Нет? — Я не помню. — К черту, прошу, надень его уже.       Циммерман освободился от лишней одежды, разорвал упаковку зубами и как можно скорее примерил презерватив на себя. Прозрачная пленка туго обволокла массивный член, а в комнате приятно запахло апельсинками. «Не банально» — подметил Рэй у себя в голове.       Встав позади Итана, Рэй закусил губу, было чертовски волнительно и даже алкоголь не препятствовал этому чувству. Но желание ощутить тепло Итана, воплотиться с ним в единое целое, познать настоящее удовольствия от секса с любимым человеком — было выше.       После того, как Рэй дополнительно смазал Итана густой слюной, он, наконец, прикрыл глаза и поддался вперед. Туго, было чертовски туго, Итан стискивал зубы от боли и шипел сквозь них. Циммерман проникал в него медленно, щадяще, боясь навредить ему, пытался сделать все как можно нежнее. И время тянулось, как жвачка. Постепенно боль утихала и рассеивалась, становилось приятно и уже мучительно от того, что Рэй был слишком ласков.       Итан вцепился ногтями в бедро Рэя, как бы прося войти до конца, что Рэй моментально и сделал. Шипение от боли сменилось блаженными вздохами в подушку, зубы прикусывали белую ткань. Толчки стали грубее и глубже, глухие шлепки насытили комнату, Рэй скользил беспрепятственно в мягкое тело. Воздух вокруг казался сухим и раскаленным, как в засушливой пустыне, дыхание было горячим и тяжелым, словно на грудь давили камни. С каждым мгновением они оба взлетали будто бы на небеса, и миниатюрные ангелочки щекотали их белыми перьями своих шелковых крыльев, в груди не оставалось места для испытываемого счастья, а слова, что хотелось выкрикнуть, растекались на языке, поэтому счастье превращалось в непроизвольные стоны.       Лучи луны играли на влажных телах, и они сияли хромом в ночи. Капля пота скатилась по лбу Рэя и разбилась на бархатной коже Итана. Циммерман упал всем телом на Райта, и зубы его вцепились в хрупкое плечо, на кончике языка чувствовалась соль. Итан жмурил глаза и не мог думать ни о чем на свете, кроме того, как ему было горячо от всего происходящего, как он готов был прямо сейчас умереть от эйфории.       Ногти Рэя оставляли розовые отметки на ребрах Итана, сердце замирало, и время в эти моменты будто останавливалось, щеки пылали пунцовым. Райт словно закрался под кожу Циммерману, ибо тот ощущал его полностью, каждое движение, каждый вздох и испепеляющий стон. Тело задрожало, ноги вытянулись, пару резких, глубоких толчков, рваный вскрик и пик наслаждения, настоящий экстаз и внутри стало теснее.       На белой простыне образовалось бесцветное пятно, и Итан довольно улыбнулся, чуть ли не взрываясь от упоения. Рэй бессильно плюхнулся рядом и снял наполненный презерватив, бросив его куда-то в темноту. Дыхание все еще не восстанавливалось и по мышцам гулял ток, который легко покалывал, как десятки маленьких иголочек. Циммерман положил свою руку на спину Райта и протяжно провел по его позвоночнику. — Черт… Секс… Это… Ах, — не мог связать слов Итан. — Я знаю, — улыбнулся Рэй. — Я такого никогда не испытывал. — Я тоже, — засмеялся. — Неужели это твой самый лучший раз? — Да. Самый. С любимым человеком это оказывается по-другому.       Итан в миг замолчал и стало как-то неуютно, он не знал что отвечать на такое. Пальцы нервно перебирали простынь, а тело хотело съежится в позе эмбриона. Тишину никто не осмеливался нарушать и веки Рэя постепенно становились тяжелыми, сон хотел укрыть его невидимым одеялом. — Рэй… — тихо начал Итан. — М? Че? — резко дернулся Циммерман. — Ты чет сказал? — …Нет, — помотал головой, — тебе показалось. — Ну ладно, спать так хочется, давай укроемся, — он потянулся за одеялом и мгновенно зарылся в него, оно было таким мягким и воздушным, а еще грело. Циммерман плотно прижался к Райту и крепко обнял его, словно боясь в очередной раз потерять. — Как же ты вкусно пахнешь… — Да? Чем? — Я не знаю, но я балдею. Еще ты такой маленький и тебя так удобно обнимать. — Я могу это принять за комплимент? — Думаю да. С тобой так хорошо, ты даже не представляешь. — Наслаждайся, пока можешь, — съязвил Итан, хихикнув. — Потом такого не будет, — продолжил Рэй. — Это ты меня спрашиваешь? — Это я утверждаю. — В смысле, о чем ты? — приподнялся на локтях Райт и обернулся на Циммермана. — Университет Индианы, IUPUI. — Так, и? — непонимающе поднял брови. — Я скоро уеду. — Что, прости? — как ушатом холодной воды вылились эти слова на Райта. — Я скоро уеду, — повторил Рэй. — В смысле уедешь? Зачем? — Учиться, в Индиану, в университет. — Ч-что? Какой к черту… Какой к черту университет?! Какая Индиана? Ты о чем вообще? — Я хорошо сдал экзамены и поступаю на медицинское направление. — Не понимаю, ты же изначально собирался в наш городской колледж, у тебя ведь нет денег даже, чтобы оплатить. Еще и медицинское направление. — Я же тебе сказал, что я хорошо сдал экзамены. Я получил грант, который покроет половину стоимости моего обучения. — Как? — изумился Итан. — Че «как»? Ты думаешь я не способен хорошо сдать экзамены и достоин гнить в местной шаражке? — Я не это имел ввиду. — А че ты имел ввиду? — Почему ты мне раньше не сказал?! — с наездом задал вопрос Райт. — Бля, да как? Ты реабилитировался. — Ты мог найти способ, если бы хотел! — Какая нахер разница, это чето меняет? — То есть? — опешил Итан. — Тебя, значит, не волнует, что вообще-то я существую и что вообще-то меня ебет где ты и что ты?! — Сегодня ты мне сказал, что не веришь в наши отношения, — пожал плечами. — Блять, я много что говорю, но по-человечески, ты же мог сказать. Выходит, тебе опять насрать на то, что я думаю. Получается если бы я не спросил, ты бы меня просто здесь бросил?! — сорвался на крик Итан, злость кипела в жилах, в голове была путаница.       Рэй виновато потер лоб и спрятал взгляд где-то в закромках темноты, что ж, Итан застал его врасплох, этому не было оправдания, ведь поступок действительно отвратительный. — Что ты молчишь?! — Не кричи, пожалуйста. — Да пошел ты на хер! — Итан сжал кулаки и глухо ударил по постели.       Зубы стиснулись от гнева, который с каждой секундой возрастал. Райт встал с кровати и начал искать вещи, нащупывая их в темноте. Он хотел немедленно одеться и уйти отсюда прочь. Почему каждый раз, когда более менее наступал хороший момент, Циммерман себя тут же проявлял, как последний мудак?! Почему каждый раз Райту нужно было ждать подтверждения и сомнительного доказательства, что это совсем не так?!       Вдруг длинные пальцы схватили локоть Итана и потянули его на себя, тот пытался сопротивляться, но бесполезно, Итан свалился обратно в мягкую постель. Руки Рэя намертво обвили плечи Итана, не давая ему шелохнуться. Циммерман внимательно смотрел в синие глаза, не отводя взгляда и не моргая, словно заклиная Райта. — Пусти меня! — Нет. — Пусти! Я тебя сейчас укушу! Пусти! — в подтверждение своим словам, Итан и вправду злостно укусил Рэя. — Ай, ты, ведьма клыкастая, че делаешь? Успокойся, никуда я тебя не пущу. — Ты просто… Мудак. — Я знаю, прости. Я не знаю, почему не сказал, думал тебе все равно. Но нет, я не хотел тебя бросать. — Да-да, — продолжал шипеть Итан. — Че ты там ворчишь? Никто без тебя никуда не уедет. — Ты уже собрался уехать, зачем ты врешь? Что, потом передачки буду от тебя получать, да? — Какой ты тяжелый, — вздохнул Рэй. — Я? Я тяжелый?! — Блять, да заткнись ты, пожалуйста! И дай мне сказать! — не выдержал Циммерман, отчего Райт испуганно вздрогнул. — Все, можно я скажу? — Итан положительно кивнул на вопрос. — Я не хотел тебя бросать, я там просто сдохну один. Я хотел предложить тебе поехать со мной, просто я не знал, когда ты выйдешь из лечебницы, поэтому мы друг друга не поняли. — Но если бы я вышел осенью, тебя бы уже не было. — Да, но это не означает, что я бы тебя не забрал с собой. Я бы ждал этого момента, я бы тебе в любом случае написал. — А что если я не хочу уезжать? Ты меня оставишь здесь? — Не будь эгоистом, это мое будущее, тогда мне бы пришлось бы. Да и не ври, ты же ненавидишь этот город. — Класс. — А ты бы поступил по-другому? — усмехнулся. — Я не понимаю, зачем ты щас выебываешься, я тебе прямым текстом говорю — поехали со мной. Тут уж сам решай, важен я тебе или нет. — Ладно, все, я понял, — утих Итан.       В голове творилась каша от переизбытка эмоций. Сначала алкоголь придал помутнения, затем нахлынуло счастье, а сейчас негодование и злость. Слишком много взял на себя этот вечер и ни на шутку клонило в сон. Итан дышал ровно и закрыл глаза, вжимаясь в Рэя. — Так ты поедешь со мной? — лаская шепотом ушко Райта, спросил Циммерман. — Поеду, — также тихо ответил Райт, улыбнувшись.       Их отношения были сплошными бесконечными скачками. Если пять минут назад они ругались, то в следующие пять минут они мило беседовали, а то и вовсе жарко целовались, забываясь друг в друге. Сложно и изматывающе, чертовски, в этом не было ни капли романтизации — это по правде говоря ужасно и ненормально, постоянно на нервах и такие быстрые перемены. Но по какой-то неведомой тому причине, их обоих это устраивало и им даже, наверно, это нравилось, иначе почему они были вместе? Оба мазохиста, но при этом оба и садисты.       Ночь будто щелчком пронеслась мимо, они проспали в обнимку, то и дело утыкаясь носами друг в друга, трясь друг об друга и утопая в пылких объятиях. Это была не только самая быстрая ночь, но и самая бурная. Итан с трудом открыл глаза и заметил, как одеяло сползло вниз, даря возможность изучить обнаженные тела. Солнце ворвалось в комнату и не пробудился только ленивый бы. И не пробудился… Рэй тихо сопел рядом, на солнце его волосы светились совсем по-другому, нежели при лунном свете. «Всегда такой красивый и изящный», — подумал Итан, улыбнувшись. Он не двигался, потому что боялся разбудить Рэя, да и хотелось подольше налюбоваться сонной красотой его лица и подтянутого тела.       Краем уха Итан услышал какие-то шаги, но он не придал этому значения, сейчас его не волновало абсолютно ничего, даже если бы на Землю рухнул метеорит, ну нахрен этот метеорит, честно. Райт был как будто под действием валерьянки, уж слишком он казался спокойным, когда шаги становились четче.       В комнату, без стука, вдруг просунулась солнечная голова, Дорис хотела что-то сказать, но замерла, увидев перед собой достаточно эротическую картину. Она бесшумно шевелила ртом, а глаза ее сделались стеклянными, непонятно, успела ли она испытать шок. Рэй лежал на животе, уткнувшись носом в подушку, упругие ягодицы его не были ничем прикрыты, мускулистая рука обнимала худое, бледное тело Итана. Итан же лежал на спине, ноги его были прямы, открывая вид на интимные места, что были почти гладко выбриты. — Ой… — единственное, что смогла выдавить из себя миссис Циммерман перед тем, как она закрыла дверь.       Итан, что до этого смотрел на Дорис с равнодушием, хлопая глазками, что после, смотрел на захлопнувшуюся дверь и ни один мускул на его лице не дрогнул. Как будто все как надо. С другой стороны, почему Райт должен был волноваться, это же не его проблема, что она зашла без стука? Сама виновата.       Эта ситуация по какой-то причине только раззадорила Итана и он еле сдерживал смех, но Рэй и без того уже проснулся. Открыв глаза, он увидел перед собой ехидное лицо Райта и пришел в недоумение. — Че такое? Кто-то заходил или мне показалось? — Показалось. — Мне кажется, я слышал голос мамы? — Нет, ничего такого, — с улыбкой говорил Итан. — С добрым утром, кстати. — С добрым, — Рэй оставил легкий поцелуй на лбу Итана.