Встав на начало

Оставшиеся дни до выходных прошли на удивление быстро. В субботу, после обеда, почти весь Слизерин собирался в Хогсмид: доставали теплые мантии, кутали шеи в мягкие зелено-серебристые шарфы. Когда и Том надел свою потрепанную и с какими-то темными пятнами на полах зимнюю мантию, соседи по комнате удивились и стали недоуменно пялиться на одевающегося Тома. — Ты тоже идешь в Хогсмид? — спросил Мальсибери, подходя к Тому и завязывая свой шарф. — Как видишь, — спокойно отозвался Реддл и, закрыв сундук, из которого достал несколько монет, посмотрел на Грегори, оглядывающего его мантию. Все соседи Тома были из обеспеченных семей, их одежда отличалась качеством и дороговизной. А что может позволить себе сирота на деньги, что дает ему школа? «Лучшее из комиссионки», — как говорил себе Том, покупая нужные вещи. Конечно же, Реддл завидовал друзьям, у них было все то, что он не мог позволить себе, но никто никогда и подумать не смел, что лучший студент Хогвартса завидует. По выражению его лица, манере держаться можно было сказать, что на нем одежда последнего писка моды, а не как ни ветхое тряпье, которое с трудом на одежду походит. Только на втором курсе, когда Том смог участвовать в Дуэльном клубе, прекратились обзывательства навроде: «Нищий полукровка», «Приютский заморыш». Конечно, на первом-втором курсе Том еще не умел трансфигурировать одежду и не мог прекратить нападки на себя моментально, но зато у него были определенные успехи в защите от темных искусств. И, казалось, с ростом авторитета Тома и его способностей в трансфигурации должны были прекратиться косые взгляды, полные отвращения и брезгливости, но нет. Вот стоит перед ним Грегори Мальсибери и смотрит на него с плохо скрываемыми брезгливостью и жалостью. Если Том посмотрит на других присутствующих в спальне, то увидит такие же взгляды. Однажды Лестрейндж осмелился подарить Реддлу новенькую парадную мантию. Конечно, слова благодарности он получил, но в придачу со «спасибо, Радольфус» еще и взгляд, полный раздражения и нескрываемой ненависти. Том ни разу не надел ту мантию, он даже подумывал над тем, чтобы сжечь ее. «Жалеть меня вздумал…», — с этого началась запись в дневнике Тома, датированная 31 декабря 1939 года. После друзья, наученные опытом Радольфуса, даже не мыслили о том, чтобы подарить Реддлу на день рождение что-нибудь из одежды. В основном это были сладости и книги. Первое сразу же раздавалось друзьям, подарившим их, а второе бережно складывалось в сундук. — Что-то не так, Грегори? — спросил Том, после длительного молчания. — Хочешь купить чернил? — виновато спросил Мальсибери, отводя глаза. — Да, — Том обвел взглядом молчащих соседей.- Все собрались? Тогда пойдемте, не думаю, что профессор Слизнорт обрадуется опоздавшим. Возобновились разговоры, и шумная компания направилась к главному входу в замок. Разноцветная толпа детей, собравшихся в волшебную деревушку, двинулась в ее сторону, а во главе шел профессор зелий, окруженный небольшим количеством студентов. Он им что-то рассказывал и смеялся собственным шуткам, а студенты смеялись следом. Том шел в паре с Блэком, тот вещал о своих планах на Хогсмид, упрашивал его пойти с ним в Зонко, ведь там появились новые фейерверки и еще много забавных безделиц. Но Том мило отказывался. По прибытии в Хогсмид студенты Хогвартса разбрелись по своим делам, а Том, оторвавшись от друзей под предлогом: «Мне нужно в другой магазин» — пошел в сторону Кабаньей головы. Точного времени «свидания» мальчики не назначали, но что может пойти покупать Эванс, также содержащийся на деньги школы. Именно, ничего, кроме необходимого. Так думал Том, сворачивая с главной дороги деревушки, где и располагались практически все магические магазины. Кабанья голова встретила юношу вонью, угрюмостью, полумраком (через грязные окна дневной свет еле пробивался) и несколькими подозрительного вида пьяницами. Том прошел к одному из столиков, выглядящему более менее чисто и цело. Хозяин бара некоторое время смотрел на пятикурсника Слизерина, стоя за барной стойкой, а после решил подойти и принять заказ, но Реддл остановил его, отрицательно покачав головой. Взгляд бармена говорил: «Не заказываешь хотя бы воду — выметаешься отсюда». Оставалось подождать Эванса, который пришел буквально через пять минут после Тома. Улыбаясь ему, Гарри сел напротив и стал оглядывать помещение. — Здравствуй, Гарри, — тихо поприветствовал Реддл, ближе придвигаясь к столу, чтобы его лучше слышали. — Привет, — ответил Эванс и повторил действие Тома. — У меня есть для тебя подарок, — удивленный и заинтересованный взгляд зеленых глаз почти выдавил у младшего волшебника улыбку, — но я отдам его тебе после, не здесь. Будешь что-нибудь пить? — Гарри кивнул, а Том позвал бармена.- Мистер Дамблдор, подойдите, пожалуйста. При упоминании имени хозяина бара Гарри встрепенулся и обернулся на подходящего к ним мужчину. — Чего вам, ребятки? — недружелюбно спросил подошедший хозяин. — Сливочного пива, пожалуйста, — мило улыбнулся. — Дамблдор? — тихо спросил Гарри, еще ближе наклоняясь к столу, когда мужчина ушел делать заказ. — Ты не знал, что брат нашего профессора трансфигурации держит бар в Хогсмиде? — Том сделал удивленное лицо. Гарри отрицательно покачал головой. В это время подошел Дамблдор с двумя мутными стаканами, в которых плескалось сливочное пиво. Поставив заказ юношей на стол, мужчина собирался уходить, но его остановил голос Эванса. — Вы брат Альбуса Дамблдора? — К сожалению, — угрюмо ответил бармен. — Вы, наверное, гордитесь своим братом, он — великий волшебник, — заметил юноша. Дамблдор младший мгновенно поменялся в лице. Ужасная злость и ненависть, даже Том удивился такой реакции, не то, что Гарри. — Мальчик, да что ты знаешь об этом великом, — мужчина зло усмехнулся, — волшебнике? Том перевел взгляд с Дамблдора младшего на Гарри, который больше не улыбался. — Вы его ученики? — бармен оглядел обоих.- Надеюсь, он лучший учитель, чем человек. — Что Вы имеете в виду? — подал голос Том. Он был повернут к Дамблдору, но смотрел на Гарри, лишь задавая вопрос, он переводил взгляд на бармена. — Благодаря вашему любимому учителю я тут гнию, сестра его в земле, и этот психопат, Гриндевальд, мир захватывает, людей толпами убивает, — Дамблдор опять оглядел юных волшебников.- С вас четыре сикля. Том достал взятые с собой деньги и, отсчитав нужную сумму, отдал серебряные монетки угрюмому старику. Хозяин бара ушел, оставив юношей думать над его словами. Гарри недоуменно смотрел на спокойного Тома. — Расспросим Мистера Дамблдора младшего? — предложил пятикурсник, вставая изо стола и беря кружку с сливочным пивом. Слизеринцы пересели за барную стойку, и Том начал разговор с хозяином бара. Вскоре только он и говорил, рассказывая о своем брате. Они познакомились летом. Тогда Альбусу было семнадцать. Гриндевальд чуть помладше братца. Он приехал к своей бабке, Батильде Бэгшот, нашей соседке. Она-то и устроила им встречу. Они сразу же стали друзьями, общались и днем и ночью, в буквальном смысле: переписывались, посылая сов. Я не знаю, что они там обсуждали, какие планы строили, но это сильно затянуло Альбуса. Он позабыл про Ариану, за которой нужен был постоянный присмотр. После случая в детстве у нее повредился разум, и магия у нее стала нестабильной. Из-за одного ее магического выброса мать умерла. Альбус и остался за старшего, должен был ухаживать за ней. Но это же скучно, а вот немец со своими идеями — другое дело. Поначалу я молчал. Выполнял всю работу за брата. А это не только Ариана, я следил за всем домом. Лето заканчивалось, а Альбус так и не образумился, все также пропадал со своим Гриндевальдом не пойми где. А у меня же школа, оставить Ариану одну я не мог. Вот я и начал выяснять отношения с братом. Тогда и Гриндевальд был, все слышал и назвал меня глупым мальчишкой, отвлекающим Альбуса от высокого и благородного дела. Я стерпел его выпад в мою сторону, не стал перебивать. «И сестру вашу, — говорил тогда Гриндевальд, кивая на Ариану, — было бы лучше запереть в Святом Мунго. Одни проблемы от нее. Хотя, даже в больнице ей не помогут, лишь смерть спасет как ее саму, так и семью». Так и сказал. Я выхватил свою волшебную палочку, хотел вызвать ублюдка на дуэль. Но он успел первым, пустив в меня Круциатусом. Хотя бы мои крики привели Альбуса в чувства, он его остановил, вступившись за меня. Между нами тремя началась схватка, как бешеные мы кидались проклятиями друг в друга. От вспышек огня и громовых ударов Ариана совсем обезумела, она не могла этого выносить. Она, наверное, хотела помочь, но сама не понимала, что делает. И я не знаю, кто из нас это был, это мог быть любой из троих — она вдруг упала мертвой. Только после ее смерти он перестал с ним общаться. Может, Альбус и изменился, но я уверен, он все также использует людей, как расходный материал, ради своих, по его мнению, великих, целей. Не стоит брать с него пример, мальчик. Аберфорт смотрел на Гарри и во время своего рассказа тоже. Том знал, что у младшего брата найдутся истории о старшем, разоблачающие его. Но эта была намного лучше, чем, например, «он когда-то не поделился со мной бубликом» или «он позволил избить меня». Намного лучше. Если начать предполагать, то можно прийти к мысли о том, что именно Альбус Дамблдор помог Гриндевальду стать Темным Лордом. Навряд ли они обсуждали местных девушек, а не способы завоевания мира. Отвлекшись от своих мыслей, Том посмотрел на не менее озадаченного Гарри. Его брови были нахмурены, взгляд направлен в поверхность барной стойки, губы плотно сжаты. Тень легла на его лицо, он приходил к тем же размышлениям, что и Том. «То, что нужно», — улыбнулся в мыслях себе Реддл. — Спасибо, Мистер Дамблдор, за Вашу историю, — поблагодарил пятикурсник и поднялся со стула.- Нам уже пора. Юноши покинули бар в молчании. В свежем воздухе витал морозец, который прояснял мысли, думалось намного легче, чем в провонявшем козами помещении. Том завел Гарри за угол Кабаньей головы, где их никто не мог бы увидеть, и наблюдал за сменой мысли на его лице. Старший волшебник был невероятно красив в этот момент, а Том, не скрываясь, широко улыбался, зная, что Эванс не заметит улыбку-оскал, он слишком занят спором с самим собой. Странное, жгучее желание поцеловать плотно сжатые губы слизеринца возникло у Тома. Он раздумывал над этим не больше секунды. Подойдя к Гарри ближе, младший волшебник мягким движением притянул его к себе за талию, чем отвлек от размышлений. Зеленые глаза удивленно смотрели в синие, оказавшиеся в один момент так близко, что юноша увидел в них свое отражение. Видимо, поняв замысел Тома, Гарри сам положил свою руку ему на шею и притянул его, нежно касаясь чужих губ. Легкий поцелуй быстро перерос в настойчивый и страстный. Каждый хотел взять верх над партнером, каждый сопротивлялся. Том приоткрыл губы, касаясь языком губ напротив, которые приветливо приоткрылись следом. Юноши прижимали друг друга к себе. Реддл сжимал пальцами бок Эванса через мантию, а тот в свою очередь сжимал шею Тома, пробравшись через складки шарфа и касаясь обнаженной кожи. Казалось, они могли целоваться вечно, но где-то недалеко раздались чьи-то тяжелые шаги. Юноши, как ошпаренные, отпрыгнули друг от друга на добрые два метра. Они часто дышали, взгляды их бегали, их губы вспухли и покраснели, поблескивали в свете заходящего солнца. Вскоре мимо закутка, где они и прятались, между баром и каким-то домом, прошел неизвестный волшебник. Он явно направлялся в Кабанью голову, но уже был подвыпившим. Пошатываясь, волшебник остановился взглянуть на студентов. Пробулькав что-то навроде: «Шпана» — он пошел дальше. Скрипнула дверь бара, и юноши вновь оказались одни. Гарри тихо начал смеяться, запрокидывая голову назад и разглядывая затянутое серыми тучами небо. — Вот так свидание, — сказал Эванс, отсмеявшись. — Иди сюда, — Том притянул Гарри за левую руку, обнажая ее, закатывая рукава одежды. Шестикурсник подчинился и, ничего не говоря, наблюдал за действиями юноши. Тот достал свою волшебную палочку и прислонил ее кончик к основанию предплечья. Когда младший волшебник что-то прошептал, по бледной коже стали растекаться плавные черные, белые и зеленые линии. Гарри немного вздрогнул, но продолжал молчать. Линии ползли вниз, к запястью старшего волшебника. Вскоре стал различим рисунок, который они образовывали — цветок, обвитый змеей. Лепестки цветка окрашивались в чистый белый, а тело змейки, рубиновым языком касавшейся лепестков, в зелено-серебристый цвет. Если присмотреться к татуировке, можно было заметить, как дышит змея и как подрагивают нежные лепестки под касаниями ее раздвоенного языка. Том убрал свою палочку и ожидающе посмотрел на Гарри. Тот продолжал рассматривать рисунок. Впервые Реддл, взглянув на юношу, не мог сказать, о чем тот думает, что чувствует. Его лицо словно окаменело, и Том узнавал в нем свое. «Прекрасно, Гарри, прекрасно», — пятикурсник не мог оторвать глаз от него, жадно разглядывая. Наконец, взгляды слизеринцев встретились. — Это, конечно, красиво, — начал холодным тоном Гарри, — но я попрошу тебя убрать ее. — Нет, — незамедлительно сказал Том, отвечая жестким взглядом, в котором можно было угадать: «Я так решил. Я так захотел». — Я не вещь, которую можно подписать, — все же злость просачивалась через маску холода, растапливая ее. — Я знаю, — Том поднял руку и провел кончиками пальцев по татуировке от запястья вверх. Гарри отдернул руку, уходя от ласк. — Помнишь, я говорил, что не отпущу тебя, когда узнаю все твои тайны? — это скорее был не вопрос.- Одно дело говорить, что не отпустишь, но вдруг ты каким-то образом сбежишь. Мне этого не нужно. — Ненавижу тебя, Реддл, — зло процедил сквозь зубы Гарри. — Это не так, — Том вновь коснулся все еще обнаженной руки, но теперь схватил ее поперек запястья, грубо дергая на себя.- Ты̀ позволил мне сделать ее. — Будто я смог бы отказаться от такого подарка, — Гарри все еще был зол. Усмехнувшись, Том не ответил, продолжил вглядываться в зеленые глаза, полные разочарования. — Пойдем, уже нужно возвращаться, — младший волшебник одернул закатанные рукава, но руку не отпустил, ведя Эванса за собой. — Отпусти, я сам могу идти, — злость никуда не ушла, а до примирения с татуировкой еще далеко.- Почему лилия? — Мне показалось, что тебе подойдут эти цветы, — Том шел чуть впереди, оборачиваясь через плечо при разговоре.- Мы откроем Тайную Комнату в следующую пятницу. — На Хэллоуин? — На праздник Самайна. День мертвых, — Том уменьшил шаг, чтобы поравняться с собеседником.- Символично, как считаешь? Все погружается в сон, умирает, а Василиск не подвластен природе, он, наоборот, просыпается. — Ты собираешься использовать его? — в голосе Гарри слышались остатки злости, но сейчас он больше был заинтересован. — Пока он без надобности.