Встав на начало

      Дамблдор стоял на палубе небольшого корабля, уносившего его и Франка от польской земли. Прошедшая неделя скитаний казалась страшным болезненным сном, особенно теперь, когда губы не трескались от сухости, а глаза не закрывались из-за ужасной усталости, хотя, казалось бы, только что поспал. Да и неделя вспоминалась совсем не неделей, а месяцем. Волшебникам невероятно повезло наткнуться на одинокий дом посреди пустынных полей. Хозяином его был старый маггл, который с радостью принял чужаков. Маггл оказался ярым противником фашистского режима, что решил помочь мужчинам и довез их до ближайшего города, даже дал другую одежду и немного денег (как раз хватило на два билета до Швеции). «Наверное, — говорил Франк, — он думает, что мы важные политические беженцы. Думает, что мы сможем повлиять на происходящее в мире», — мужчина тогда грустно ухмыльнулся.       Между волшебниками была негласная договоренность, пока они гостили у старика-маггла — не разочаровывать его. Это было нечестное решение и даже постыдное, но другого выхода из сложившейся ситуации мужчины не видели. Наверняка какое-нибудь иное решение и было, но оно точно намного труднее, чем обман доверчивого, добродушного маггла.       Грязный костюм из юношества Альбуса отправился в топку, а сменил его волшебник на широкие темные штаны из жесткой ткани с подтяжками, серовато-желтоватую рубашку, потрепанную куртку грязного коричневого цвета и тяжелые ботинки. Спутник Дамблдора выглядел похоже, только одежда не висела на нем бесформенным мешком. За неделю оба похудели, только Кёлер со своей худобой выглядел даже обаятельнее прежнего, а вот профессор трансфигурации почти походил на живой скелет, обтянутый кожей; заострившиеся скулы скрывались за длинной густой бородой, а тонкие руки и ноги — за одеждой.       Волшебники провели у маггла несколько дней. Как бы ни был добр старик, он понимал, что, раз его гости беженцы, их преследуют власти, а умирать старик пока не собирался.       На потрёпанном временем грузовике мужчин доставили до прибрежного города, который не отличался особой красотой, все вокруг было серое и тусклое, только в глазах проходящих по улицам непонимающих детей, держащих суетливых мамочек за руку, еще блестел азарт и интерес.       Из порта ходили чаще грузовые корабли, чем пассажирские, но и те плавали лишь в страны с фашистским режимом или в страны, держащие нейтралитет в войне, как Швеция. Из Польши эмигрировали в Северную Европу разорившиеся фермеры, которые не подходили под описание еврея или славянина и которых оставили в живых, если будут поставлять провизию немецким войскам. Эта эмиграция была скорее для них принудительной, чем добровольной. Вместе с фермерами плыли и несколько богатых пассажиров.       Альбус и Франк, когда покупали билеты, представились немецкими фермерами, которые приезжали в Польшу за плодородной почвой, но надежды не оправдались, и теперь они стремятся куда подальше — в Швецию. Строгая билетерша приняла историю и даже посоветовала, где можно приобрести временные документы, раз их были утеряны. Теперь Герман (Альбус) и Франк Хертманы направлялись в другую страну.       Темная вода все смешивалась с солнечными бликами на своей поверхности, пытаясь их поглотить и не дать осветить свои глубины. Но солнце раз за разом, выглядывая из-за тяжелых серых туч, ставших для волшебников уже привычными на небе, освещало неспокойную воду. Ветер на море был сильным и холодным, что Альбус недолго стоял на палубе и вскоре вернулся в тесную каюту к Франку, не отоспавшемуся в доме у маггла за неделю скитаний. В помещении было душно и контрастно жарко, от того у профессора сразу же выступила испарина на лбу и висках. Дамблдор сел на свою койку и, разглядывая спящего спутника, стал обдумывать мысли, что давно теснились в его голове, но только сейчас их не вытесняли голод, жажда и смертельная усталость.       Из Швеции в Англию добраться казалось еще более невозможным, чем из Польши. Магическое правительство северной страны полностью состоит из гриндевальдовцев, так что если не фашистские отряды схватят подозрительных «фермеров», то… Думать именно об этом не хотелось.       Альбус сменил свое положение и прилег на койку. Расчесав пальцами спутавшуюся бороду, мужчина закинул руки за голову и теперь смотрел в низкий потолок. «Как из Швеции перебраться в Англию, — этот вопрос мучил Дамблдора долгое время, только раньше „Швеция“ была „Польшей“. — Придется двигаться в сторону Норвегии… но она оккупирована. Шанс попасться вырастет в разы…»       Глаза медленно закрывались, а дыхание выравнивалось. Заданные саму себе вопросы так и остались крутиться в голове мужчины без ответов. Тело требовало здорового сна в относительно комфортных условиях, а сознание мысленной деятельности. Ясно, кто победил. Альбус уснул, так и не продумав своих следующих шагов.       Собрание Вальпургиевых рыцарей (и Гарри) проходило тихо, спокойно, лишь иногда Орион Блэк, отвлекавшийся от чтения, доставал брата вопросами, и можно было услышать недовольное ворчание Арктуса, который все же утолял любопытство младшего брата. Если рыцари читали книги из запретной секции хогвартской библиотеки, то Том и Гарри зачитывались рукописными трудами Слизерина.       На прошлой неделе, на подобном собрании, Том варил зелье, описанное основателем его факультета, которое было названо «Cerebrum». Это зелье давало способность читать мысли другого человека без легиллименции, но лишь на некоторое время. Оно произвело большое впечатление на маленьких участников клуба и вызвало интерес у старших участников. «Где ты его нашел?» — спрашивал тогда Лестрейндж. «Мне посчастливилось отыскать записи какого-то старого мага в Комнате потерянных вещей. Не спрашивай, как они там оказались, я и сам не знаю», — ответил Том, чувствуя на себе веселый испытывающий взгляд Эванса.       Кстати о нем, тот очень веселился каждый раз, когда Том врал о происхождении новых для студентов заклинаний и зелий, вычитанных им в различных дневниках Салазара Слизерина.       Гарри откинулся на спинку своего стула, съезжая тазом вниз и принимая какое-то ленивое полулежачее, полусидячее положение, а своими скучающими вздохами он отвлекал Реддла. Том нехотя оторвал взгляд от исписанной извилистыми буквами страницы и перевел его на Эванса, который уже положил открытую тетрадь себе на лицо и вздыхал уже в нее. — Что ты читаешь? — тихо спросил Том, чтобы не отвлекать остальных участников встречи, Эванса и его громких вздохов хватало сполна. — Что-то про… — бубнящий в тетрадь Гарри приподнял ее, всмотрелся в текст и положил ее обратно, — свойства волос единорога в ритуала-а-ах… — его слова потонули в очередном вздохе.       Том облокотился о стол одной рукой и прикрыл пальцами улыбающиеся губы. В глазах все оставался напускной холод, который сдерживал взгляд полный веселья, смешанный с толикой нежности. Реддлу не нужно было, чтобы кто-нибудь из присутствующих случайно поднял глаза от текста книги и заметил своего лидера таким… обычным, может даже, уязвимым.       Тому претила мысль, что у него могут быть слабости. Юноша собирался покорить время, чтобы помочь Эвансу, он просто априори не мог иметь таковых, не то, что человека, от которого зависел эмоционально. Том не хотел этого признавать, но это было очевидно, может, он где-то глубоко внутри и смирился с этим, потому улыбался сейчас.       Реддл отодвинул от себя читаемую им книгу и развернулся к Гарри, сначала оглянувшись — не смотрит ли кто, но все были заняты своими делами, никто из рыцарей не обращал внимания на юношей. Положив одну руку на бедро Гарри, Том потянулся к дневнику Слизерина, что продолжал покоиться на лице скучающего шестикурсника. Чуть приподнявшись со стула, пятикурсник наклонился над лицом друга, заглядывая в зеленые глаза, подернутые сонной дымкой. — И где же можно применить волосы единорога? — прошептал Том, слегка приподнимая уголки губ, что заметил бы лишь Эванс. — В самых разных ритуалах… — все еще сонно, но более осмысленно говорил Гарри, его отрезвляла складывающаяся ситуация. — Например, — юноша отвел глаза, вспоминая недавно прочитанное, — в… в ритуале связи, защиты, времени, приворота и отворота, так целую армию можно повернуть назад или заставить убивать своих же, так пишет Са… — Что ты сказал? — удивленно перебил Том, интимно шепча на ухо друга. — Ритуал времени? — Да, именно… — вся сонливость и леность спали, а зеленые глаза широко раскрылись, уставившись в висок темноволосой головы. — Ритуал времени, — шепот был еле различим.       Том сел обратно на стул и быстрым движением схватил дневник, что читал Гарри. Синие глаза бегали от строчки к строчке. «… помогает связать духовную энергию с материальным миром, длинная нить из волос единорога под действием магии волшебника перенаправит духовную энергию в предмет-портал…» — Идиот, — зашипел пятикурсник, вновь склоняясь к Гарри, — как можно читать и не вдумываться?! — Да кому интересно читать о том, как можно без оглушающего заклинания вырвать садовому гному зуб? — Эванс в одно мгновение отразил злость и раздражение Реддла, усиливая эмоции своей вспыльчивостью. — Мне, — Том процедил сквозь зубы и ткнул Эванса указательным пальцем в грудь.— Пошли в кабинет.       Реддл резко встал, сильно отодвинув стул, что тот издал противный скрежещущий звук, проехавшись деревянными ножками по каменному полу. Рыцари оторвались от своих книг и домашних заданий, наблюдая за тем, как Реддл прожигает ледяным взглядом спешно собирающего вещи в сумку Эванса, который сильно хмурил брови и кривил губы от злости. — Если мы не вернемся до окончания встречи, можете смело закрывать залу, — бросил Том рыцарям, не выделяя кого-то определенного.       Гарри подошел к выходу, где его ждал ужасно беспристрастный Реддл, держащий дверь открытой. «Быстрее», — можно было расслышлять сквозь гневное шипение младшего волшебника. Эванс что-то зло бросил, огрызаясь, но не задерживаясь в проходе. Дверь за юношами осталась приоткрытой, а зала заполнилась растерянным молчанием студентов. — А я надеялась обсудить с Марволо новую систему защиты нашего места встречи, — грустно проговорила Вальпурга, откидываясь на спинку своего стула. — Даже попросила мать прислать мне фолиант по темным ритуалам срочной совой. — С ним сейчас не стоит контактировать вообще, — подал голос Мальсибери. — Недавно мне показалось, что он в хорошем расположении духа, как обычно что-то читал. Но когда я подошел и начал говорить о том, что можно было бы устроить дуэли, так он на меня так посмотрел… как сейчас на Эванса. Захлопнул книгу и, сказав: «Лучше займись зельями, Грегори», — ушел.       По зале прошли смешки, и кто-то сказал, что пятикурснику Слизерина в самом деле не помешало бы плотнее заняться зельеварением. Атмосфера встречи постепенно теплела и вновь становилась уютной.       В темном запыленном коридоре снаружи залы от испещренных редкими трещинами каменных стен отражались звучные голоса студентов, их смешки и шутки и пропадали в бесконечном лабиринте подземелий.       Том держал в руках свой дневник в черной кожаной обложке, в котором чернилами была нарисована цепочка коридоров заброшенных подземелий. Гарри нависал над склонившимся другом и освещал ему страницы Люмосом.       Когда мальчики искали другой вход и выход, им помог Василиск, указав на зачарованный проем в стене, который и вел в подземелья. «Может, как-нибудь вскарабкаемся обратно по трубе?» — говорил тогда Эванс, вглядываясь в беспроглядную тьму коридора. Свет из Тайной Комнаты поглощался чернотой коридора, но это можно было списать на тусклость и скудность освещения, все же Люмос пробивал вязкую тьму. Провожать слизеринцев до выхода в используемую часть подземелий Василиск не стал, говоря, что просто не сможет двигаться между узкими стенами.       Несколько часов ушло на то, чтобы выйти из лабиринта. У обоих юношей нервы изрядно были потрепаны: Гарри паниковал после каждого тупика, а Том старался держаться поначалу спокойно — трезвый ум намного эффективнее объятого страхом и паникой, — но настроение Эванса все же передавалось и пятикурснику.       Все-таки они выбрались, чтобы туда вернуться, но с картой и уверенность в сердцах. Неточные объяснения Василиска и чары поиска Эванса помогли. — Это, ты считаешь, наиболее цивилизованный путь в Тайную Комнату? — бурчал Гарри, также всматриваясь в страницы дневника. — Тут также пыльно, даже грязнее, чем в трубе, влажно, воняет. — Если ты не заметил, — огрызнулся Том, — мы спешим проверить информацию, которую ты проигнорировал целых два раза. — Не думал ли ты, что спуск по трубе побыстрее будет? — Гарри положил руку на плечо юного мага, останавливая его и стараясь заглянуть в глаза. — Признай, что выбрал не лучший путь, — волшебник сказал это уже без злости и издевки. — Хочешь вернуться? — Том чуть скривил губы и отвернул лицо. — Пошли уже так, — вздохнул Эванс и посмотрел вперед.       Там, куда не доходили лучи Люмоса, была тьма. Казалось, что она все борется со спасительным для слизеринцев светом, но пока она проигрывала, ждала своего часа, чтобы поглотить еще чистых студентов, окрасить их в свой цвет.       Том посмотрел, куда смотрит его спутник, и у него появилось желание поежиться, дернуть плечами, чтобы скинуть с себя липкое ощущение, которое тут же объяло его, как он посмотрел на границу Люмоса.       Юноши дальше двинулись, но в полном молчании. Злость друг на друга моментально исчезла, а раздражение покинуло Тома еще на входе в бесконечные лабиринты подземелий.       Они старались соприкасаться локтями, плечами, лишь бы чувствовать, что происходящее все еще реально. Только вряд ли они признаются в этом даже самим себе.       С палубы уже был виден берег и город, расположившийся на нем. Может, если прислушаться, то можно различить среди шума воды моря слившиеся в один звук голоса людей. Но все это чудилось Франку, только проснувшемуся и решившему выйти из душной комнаты на свежий с морской солоноватостью воздух.       Холодный ветер пронизывал легкую куртку мужчины, что как бы он не запахивался в нее и не съеживался всем телом, мороз стягивал кожу на лице, руках и колол ее своими ледяными кинжалами.       Жар крошечной каюты не согревал, а лишь душил и вызывал головокружение. — Альбус, скоро прибудем, — Кёлер потрепал профессора за плечо, разрушая его сон и садясь на свой койку. — Я очень рад, что мы отправились в Швецию. Бездействие всегда угнетало меня. Мысли о том, что я вновь могу посетить Англию, вселяют в меня надежду, что все пройдет благополучно, — волшебник улыбнулся самому себе, вспоминая старый добрый Лондон.       Корабль качнулся в последний раз, и его пассажиры стали спускаться по трапу вниз, где их уже ждало несколько человек, проверяющие документы прибывших. С помощью крана, что стоял на пристани, уже начали сгружать товары, что привез с собой корабль, и машины некоторых богатых пассажиров.       Альбус немного задержался на палубе, чтобы осмотреть раскинувшийся перед ним город, но суетливые немцы и поляки быстро вытолкнули его вперед, на деревянную дорожку, чтобы не мешался. Дамблдор осматривал пристань, задерживая взгляд на проверяющих. Немного поодаль от места проверки стояло несколько людей, видимо, встречающие, а, может, и просто те, кто пришел посмотреть, хотя, что интересного в бедных фермерах. «Как чудно одеты», — сказал мужской голос неподалеку от профессора. «Ни вкуса, ни тона, — вторил ему женский с нотками брезгливости. — Появиться на улице в таком виде днем — безумие!» Дальше собеседники начали обсуждать, что же недавно вошло в моду и все т.п.       Дамблдор стал разглядывать небольшую кучку людей, которую заметил раньше, только теперь повнимательнее — кого же такого заметила дама, которая уже прошла проверку и ждала с мужем, когда же выгрузят их автомобиль; что повергло ее в ужас. На взгляд Альбуса все были одеты достаточно прилично и гармонично. «Альбус, — шепнул Франк волшебнику, — Вы только посмотрите, как те двое в оранжевых панталонах осматривают все вокруг. Я знаю такие взгляды, каждый день у себя на квартире во Франции видел». «Тогда нам стоит вести себя незаметно», — ответил Дамблдор.       Настала очередь волшебников подавать свои документы. Что-то громко заскрипело над ними, а после послышались женские крики и мужские вздохи. Альбус резко поднял голову. На путешественников и рядом стоящих людей падал сорвавшийся с крана автомобиль, раскачанный усилившимся морским ветром. Даже не задумываясь, мужчина выхватил волшебную палочку из кармана старой куртки и отбросил заклинанием машину, что почти достигла земли. Магглы не смотрели на старика, они смотрели на приближающуюся смерть.       Осознание того, что мужчина сделал, пришло к нему сразу же, потому он тут же схватил ошарашенного Кёлера за рукав куртки и потащил в сторону от проверяющих документы и от гриндевальдовцев. Красные лучи уже летели в их сторону. Один раз обернувшись, Дамблдор заметил, что к тем двум, стоявшим в маггловской одежде, прибавились новые, в черных мантиях.       Взмахнув палочкой еще несколько раз, Альбус послал в преследователей Ступефаи и взорвал пристань, что бетонная пыль скрыла беглецов.       Город располагался к берегу близко, и мужчины уже бежали по улицам, стараясь петлять между домами.       Сил на долгий бег не хватило, вскоре, и быстрый шаг сменился медленным, уставшим, но торопливым.       Волшебники, все еще тяжело дышащие, зашли в переулок между двумя постройками. Город не отличался особой архитектурой и цветом, а прибрежные дома и улицы и чистотой, но, может, все казалось серым из-за войны, ужасного положения мужчин, что они пропускали какие-нибудь особые улочки, отличавшиеся пленительным запахом выпечки из пекарни, что находилась неподалеку, или отличавшиеся невероятным цветом высаженных вдоль тротуаров деревьев, чьи листья под правильным углом солнечного луча светились не как обычно.       Сейчас мужчины не могли заметить ничего такого, совершенно не важно было и то, что переулок, в котором они остановились, чтобы перевести дыхание, имел очень нелицеприятный вид, да и запах не из лучших.       Альбус стоял, спиной прислонившись к грязной кирпичного цвета стене, и прокручивал в голове только что произошедшее, старался максимально трезво оценить новую ситуацию, найти новый способ попасть в Англию, выработать новый план действий. Франк рядом молчал, все переваривал случившееся.       Внезапно дверь, около которой стояли мужчины, которая, вероятно, вела в подвал дома, открылась (волшебники и не заметили бы ее). Из-за двери вытянулась худая рука, схватившая Альбуса за воротник куртки. Почувствовав, что его тянут, мужчина машинально зацепился за Кёлера, утягивая его с собой.       Дверь грязного темно-рыжего цвета закрылась, сливаясь со стеной дома. Одного мимолетного взгляда не хватило бы, чтобы заметить вход в подвал, а выдавала лишь выпирающая ручка со стершейся краской.       Мимо переулка шли люди, занятые своими проблемами и делами, некоторые прохожие удивлялись пробегающим по улице странно одетым мужчинам, но после к ним подходили другие, в черных мантиях в пол, и они забывали о только что увиденном.       На пристани же небольшая толпа из только прибывших и зевак, не успевших вовремя убраться, исчезла вместе с мужчинами и женщинами в черном. После они забудут свое прошлое и имя, а у некоторых будут отобраны воспоминания и жизнь.