***
Первыми гостями стали Хосок и его альфа. И Намджун, и Юнги видели его впервые, потому оба были хоть и дружелюбными, но слегка отстраненными. Они никогда не лезли в жизнь своих родственников и о пассиях Хосока никто никогда ничего не знал. Были ли они, а если и были, то кто. Никого это не волновало, зачем размениваться на знакомства с теми, кто в их жизни задерживаться не планировал. Однако этот парень задержался бы на все сто двадцать процентов. Мало того, что они с Чоном истинные, так Хо еще и беременный. Это непременно должно было вылиться в скорую свадьбу, ведь на пальце брата Намджун еще при встрече заметил колечко. — Юнги, не вешайся так на дядю, в его положении вредно, — шутливо осадил омегу Джун и подошел ближе к незнакомому альфе, протягивая руку, — Намджун, рад знакомству, — пока альфа знакомился с Минхо, парнем своего брата, обычно немногословный Юнги уже тащил Хосока в столовую, заваливая кучей вопросов о его положении и попутно расспрашивая о делах, все-таки они не виделись больше года. Сокджин же с кухни успел перебраться в свою комнату и отыскать в шкафу легкий свитшот и брюки. Влез в одежду и причесался, как по нему, самое то. Не официально, но и не совсем повседневно. Рассматривая себя в зеркале, гамма поймал себя на мыслях о Намджуне и его мнении по поводу внешнего вида. С каких пор ему хочется понравиться альфе? Обычно эту роль в отношениях занимал он сам, а тут, словно школьник, стоял и обдумывал, как будет выглядеть в глазах своего начальника. И вроде бы не дело это, переживать о таких вещах, они ведь знакомы всего ничего, а с другой стороны, хотелось выглядеть хорошо, чтобы альфа потом снова сидел на кухне и разглядывал его, да и вообще, чтобы все его внимание сосредотачивалось на Джине весь вечер. Глупые мысли. Однако эти самые мысли взяли верх и заставили таки надеть свитшот с вырезом чуть глубже, чтобы открыть вид на острые ключицы. Брюки парень тоже поменял, на светлые и более обтягивающие. После снова осмотрел свое отражение, оценивая внешний вид, и только потом выбрался из своего маленького укрытия. В столовой Сокджина ждал сюрприз в виде Хосока и его парня. Сюрприз не приятный, но сделать с этим он ничего не мог, было и так понятно, что Хо приглашен на праздник, ну и то, что с ним придет его будущий муж тоже становилось прозрачно ясным. Поэтому, к встрече, на этот раз, гамма был готов. Он заранее уговорил самого себя не обращать внимание на чужое счастье и не портить вечер своей мрачной миной. В конце концов, у Юнги день рождения, шестнадцать лет, этот день должен был быть радостным и запоминающимся. — Привет, Джинни, — омега неловко улыбаясь, окликнул Джина, который не успел незамеченным проскочить на кухню. — Здравствуй, Хо, — приветствие вышло не особо радостным и приветливым, отчего улыбка Хосока стала меньше походить на искреннюю. Сокджину это не понравилось, все-таки не чужие люди, пусть и расстались не особо полюбовно, но времени на размышления уже не было, в дверь снова позвонили, потому он, улыбнувшись почти искренне, обратился к омеге, — поможешь мне немного, пока Юн и Намджун, то есть, Господин Ким, заняты другими гостями? — Да, конечно, — омегу явно обрадовало предложение Джина, и улыбка вновь засияла привычной радостью и искренностью. Хосоку было совестно все это время, он, толком ничего не объяснив, просто исчез из жизни Сокджина и оставил после себя неприятный осадок. И раз уж появилась возможность объясниться, омега собирался использовать ее, даже если Джин и слушать его не захочет. Чон верил, что от этого могло стать лучше не только ему, но и гамме. На кухне Джин не проронил и слова, пока доставал из холодильника салаты и нарезки, было неловко оказаться в такой обстановке спустя столько времени, когда все вроде только улеглось и забылось. Он молча раскладывал блюда на столе, попутно размышляя о том, как все подать и расставить на столе, чтобы места хватило под главные блюда. Этими размышлениями он давил в себе желание побыстрее скрыться из поля зрения поглядывающего на него Хосока, который, по сути, особо и не помогал, просто находился рядом. И, судя по его напряженности, вот-вот собирался заговорить на далеко не приятные темы. И Джин оказался прав, стоило ему только обернуться и набрать воздух в легкие, чтобы попросить омегу унести пару салатников, как омега сделал шаг к нему, наконец решившись на разговор. — Ты был в этом свитшоте, когда мы познакомились впервые, ты тогда заблудился в окрестностях моей студии, — снова неловкая улыбка и чуть виноватый взгляд. Сокджин совсем не хотел этого видеть и едва сдержался от колкости в сторону Хосока. Ведь в этой же одежде он был, когда собирался пригласить Хосока на очередное свидание в свой выходной день. Не успел, на пороге увидел омегу с неизвестным парнем под ручку, а потом в лоб получил новость о том, что Хосок пришел за вещами. — Хо, давай не будем об этом, незачем, — ровным и уверенным тоном отозвался Джин, вручая парню напротив салатник, — отнеси лучше это на стол, и еще один возьми, поставь по разные стороны стола, пожалуйста. — Я просто… — посуду омега неуверенно взял, но снова поставил на стол рядом, закусив губу и сделав еще шаг ближе. Джину казалось, еще шаг в его сторону, и он сам бы побежал ставить треклятые салаты на стол, лишь бы больше не оставаться наедине с Хосоком, — послушай, я знаю, как все это выглядит со стороны, та встреча в торговом центре и для меня была неожиданностью, — попытку Сокджина снова возразить Чон присёк сразу же, испытующе глядя исподлобья, — дослушай же. Правда, я не хочу, чтобы все оставалось неопределенным и недосказанным. С чего бы начать… Я ничего не говорил о своем прошлом тебе, это была вынужденная мера, понимаешь, я сбежал из дома, поругался с родителями и убежал, оставив все вещи дома, кроме первого необходимого, я жил тогда в студии, ох, это была моя ошибка, — Сокджин хмуро смотрел в пол, не желая выслушивать оправдания и извинения, но перебивать омегу не стал, лишь указал жестом на стул в предложении присесть, разговор не мог затянуться надолго, но лучше было сесть, неплохо было бы сделать по чашке чая для доверительной беседы, но время не давало возможности на такую роскошь, — в общем, тогда я решил стать полностью самостоятельным и забыть о том, что у меня кто-то есть, в причины вдаваться не будем, семейное… Тогда я встретил заблудившегося тебя, а ты сгоряча позвал меня на свидание. До сих пор вспоминаю, каким неловким ты был. — Хосок, если ты решил прямо сейчас вспомнить прошлое, то затея заведомо провальная, не время и не место. Омега шумно вздохнул и извинился, поспешно кивая и складывая руки под столом, чтобы не было заметно, насколько сильно он нервничал. Рассказывать все в такой обстановке и вправду было не уместно, но если не сейчас, то когда? Сокджин больше не стал бы его слушать и постоянно убегал бы, да и Хосок бы не искал с ним встречи. Возможно, так было бы лучше, разойдись они после ужина и больше никогда не встречайся. Но оба понимали, что в подобных обстоятельствах встречаться все равно пришлось бы. И тот ком, что вставал поперек горла у обоих при виде друг друга, рано или поздно задушил бы обоих. Хосок же предполагал, что их встречам суждено случаться чаще из-за брата. Сокджин всегда был невнимательным и немного нерешительным, но вот омега видел, что Джуну явно интересен гамма, ну, а судя по внешнему виду Джина, тот явно руководствовался не тем местом, одеваясь так, но сам он, видимо, не заострял на этом внимания. — Да, ты прав. Что ж… С родителями все было сложно, я уже был достаточно обособлен от них и просто не хотел упоминать, стер из своей жизни задолго до встречи с тобой, — дождавшись слабого кивка от парня напротив, Хосок сглотнул ком из эмоций, что мешал мыслить и говорить, и продолжил, но уже тише, — что касается нашего расставания. Мне правда жаль, Джинни, я не должен был тянуть с этим, нужно было честно во всем признаться еще после поездки на природу с командой… Мне тоже больно от того, как я поступил. Это все природа, вся эта истинность, я тогда не устоял, а после начал влюбляться в Минхо из-за постоянного нахождения рядом с ним. Ты не видел, но я плакал каждую ночь, борясь с желанием сбежать бесследно, ведь ты не достоин такого подлого предателя, как я. Но ты ведь, наверное, догадывался, что есть вероятность встречи с истинным. Я знаю, что обещал тебе быть всегда рядом, знаю, что обещал счастье, детей и прочее, но я залетел именно после той поездки. Я сам узнал об этом, пока ты был на работе… Прости меня за всю ложь, я правда сожалею, Джин. Я до сих пор хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы нашел своего человека, который подарит тебе детишек или ты ему, ведь есть небольшая вероятность. — Хватит, пожалуйста, я уже отпустил, так почему все это выслушивать так больно, — гамма резко поднялся из-за стола и сбежал к окну, лишь бы не видеть блеснувшие в уголках глаз омеги слезы, — я простил. Ты прав, я знал, что рано или поздно ты встретишь истинного, я ведь даже не альфа, я подписался на заведомо известный провал сам, тебе не о чем сожалеть. Сейчас… Я правда рад, что у тебя все хорошо, будь с ним счастлив, ладно? Хосок все еще сидел за столом, когда гамма обернулся. Стирал слезинки с щек и сдавленно всхлипывал, заглушая себя. Видеть вечно улыбающееся солнце таким подавленным было больно. Пусть солнце светило больше не для Джина, но он успел искупаться в его лучах и узнать, каково на вкус и цвет счастье. Сокджин уже не любил Хосока так, как раньше, но все еще беспокоился о нем и действительно желал только хорошего. В конце концов, изменить сейчас уже ничего невозможно, да и незачем. Если Хосок нашел свое счастье, подлинное и без примесей, то все хорошо. Главное, чтобы он не плакал вот так, сожалея о прошлом, — Хосок-а, посмотри на меня, — Джин присел перед омегой, заставив его развернуться к себе лицом, и мягко обхватил изящные ладони своими, согревая замерзшие пальцы, — все хорошо, давай просто будем счастливы. Мы не чужие люди, никогда не сможем ими стать. Давай просто останемся хорошими друзьями, так ты сможешь исполнить часть своих обещаний и мы оба сможем двигаться дальше без сожалений. Примерно с середины разговор бессовестно подслушивали, прячась в тени у входа и пораженно разглядывая пару за столом. И самое время было ретироваться в столовую, чтобы остаться незамеченным, но волей случая Намджун был застукан Юнги и немедленно пристыжен тяжелым взглядом из-под челки. Одними губами юный омега прошептал «Как не стыдно, пап» и бесшумно вытолкал отца подальше от кухни, давая паре закончить разговор без посторонних ушей и глаз. А после, чтобы разрядить напряженную обстановку, спешно влетел на кухню, включая полное освещение. Он едва удержался от смеха, когда Джин на такую неожиданность вскочил с места и отлетел к плите, тут же открывая духовку и имитируя бурную деятельность, а Хосок с грохотом встал и схватился за салатники. — Почти все уже в сборе, а мы сидим, плачем, что за беспредел! Мое день рождения решили утопить в слезах, ну-ка всем улыбаться, — юный омега спешно схватил со стола тарелки с нарезками и поспешил вернуться к гостям, весело бросая на ходу, — Джин-хен, за каждую слезинку Хосоки-хена к подарку по тысяче вон положишь, считай, я тебя штрафую, — под тихий смех Хосока и озадаченный взгляд Джина, юный омега с улыбкой вернулся к гостям и посмотрел на настенные часы, отмечая про себя, что одного, особо важного гостя, все еще не было.***
Когда все расселись, время уже было около семи. Уютная атмосфера, за которой незаметно летело время, тихие разговоры и смех, сопровождаемые звоном бокалов. Все беззаботно общались, обмениваясь последними новостями и радостными событиями. Хосок с Джином сидели рядом, но ни один из них не испытывал грусти или неприязни, казалось, недавний разговор, принесший много негативных эмоций, расставил все по местам и позволил вздохнуть полной грудью. Была, конечно, некая неловкость, однако и она постепенно отступала, заставляя привыкнуть к новому положению вещей. Намджун же, что сидел напротив, как выяснилось, бывших влюбленных, испытывал неловкость сильнее, чем когда-либо. Не стоило ему слушать чужой разговор, тем более на такую личную тему, но услышав голос брата, он уже не смог заставить себя уйти, слишком ему было интересно, что произошло между теми двумя. И то, что альфа узнал, его ни разу не удовлетворило, все закрутилось в очень интересный клубок, наслаиваясь на уже сформировавшееся представление о Сокджине. И меньше всего альфа хотел думать, почему ему все интереснее узнавать о Джине что-то новое, потому просто осознанно обманывался тем, что интерес к этому разговору у него из-за Хосока. Все-таки, отношения у них были хорошие, пусть не совсем братские, но дружеские точно, а виделись и созванивались они уже очень давно. Так что, это нормально, интересоваться некоторыми моментами, наверное. Весь вечер на столе один набор столовых приборов так и стоял, не использованный всеми забытый. Всеми, кроме Юнги, который иногда тоскливо поглядывал то на пустующую тарелку и место за столом, то на часы, что висели на противоположной стене. Еще немного и гости должны были разойтись, но тот, кого сильнее всего ждал Юн, так и не пришел. Было обидно. Юный омега долго размышлял, приглашать ли того человека или нет, не рано ли. Видимо, он поторопился с решением и все не так понял, раз самый желанный гость не явился. От таких мыслей становилось тоскливо, чем больше времени проходило, тем сильнее омега сникал. Скрывать свое настроение уже не получалось, хотя Юн очень старался. И в скором времени Сокджин заметил натянутые улыбки омеги и тоскливые взгляды на пустующее место за столом. — Никто не хочет чай? — резко прервал тему разговора гамма, обращая на себя внимание всех присутствующих за столом и заставляя тех задуматься о времени. И действительно, время пролетело незаметно и на часах уже было почти десять. Лишь один человек за столом чувствовал время, которое для него шло намного медленнее, словно специально растягиваясь и давая возможность неизвестному гостю появиться, — замечательно, Юн, не поможешь мне? — теперь и омега обратил внимание на Джина, слегка растерянно глядя на мужчину, не услышав вопроса. Сокджин повторять не стал, просто аккуратно кивнул головой в сторону кухни, поднимаясь из-за стола. Юный омега немного оживился и последовал за Джином, шутливо наказав отцу не давать гостям заскучать в его отсутствие. На кухне его ждал гамма, уже успевший поставить чайник греться и достававший чашки и блюдца. Юнги не был уверен, что Сокджин заметил его подавленность, но гамма быстро уверил его в обратном, прямо задавая вопрос, на который омега не особо хотел отвечать. Однако увиливать от ответа не стал, ведь сам рассказал мужчине, кого именно он пригласил на ужин. Днем, когда они ездили за покупками, Юну пришлось раскрыть свой небольшой секрет Джину, чтобы тот отвез его в парк-заповедник и позволил оставить записку с приглашением. Сокджин всю дорогу до парка, а потом и до дома говорил о том, что идея плохая, мало ли, сколько они знакомы, не стоило доверять свой домашний адрес кому попало, да и предупреждал, что записка могла быть вовсе проигнорирована или не прочитана, но разве Юнги слушал тогда? — Хён, мы достаточно долго общаемся… Понимаешь, мы познакомились в том парке, он подошел, когда я… плакал. Да, я часто там плакал, потому что мне было тяжело, я потерял папу. А он, ничего не спрашивая, просто сидел рядом и кормил уточек. И почему-то было так хорошо, знаешь, как будто я уже сидел так с ним множество раз. Его безмолвная поддержка тогда была очень значима. Честно, я не думал, что буду видеться с ним там каждый раз. Сначала я сбегал с уроков в качестве протеста, а потом только для того, чтобы увидеться с ним. Посидеть в тишине и снова разойтись. Ну согласись, есть в этом что-то особенное, — пока Юнги тихо рассказывал свою историю более подробно, разливая по чашкам заварку, Джин успел вытащить из холодильника подготовленные десерты и разложить по вазочкам любимое миново печенье, — после мы начали разговаривать, но имен и возраста друг другу не раскрывали, в анонимности тоже была своя прелесть. Знаешь, я не особо романтик, но все это казалось милым. И вот ближе ко дню рождения, примерно дня три назад, я снова сбежал с урока к нему. — Тебе всего пятнадцать, а ты бегаешь к какому-то неизвестному парню, Юнги! Где твоя осторожность и здравый смысл, а что, если бы он с тобой что-нибудь сделал? — недовольно отчитал младшего Джин, качая головой и начиная разливать по чашкам кипяток, — почему ты вообще был уверен, что он придет, вы же даже имен друг друга не знаете, он, наверняка, еще и старше, судя по твоим рассказам. — Джин-хён, ты прям как отец! Я же не настолько глупый. А уверен я был потому что… Он, вроде как, мой истинный, — Юн едва выговорил это, тут же послышался звон и тихое шипение Джина, пролившего горячую воду и ошпарившись, — его запах лесного озера такой замечательный, а буквально несколько дней назад я чуть не задохнулся им, но хотелось дышать больше, и он сразу признался, чем я пахну и как ему нравится, хён, это ведь нормально, что у меня запах появился раньше течки? В общем, не суть важно, он тогда почти бежал от меня, сказав, что задыхается и слишком вкусно, представляешь? — Юнги, аки влюбленный школьник, прижимал к себе полотенце, повествуя о романтичных событиях его жизни, даже не озаботившись тем, что старший тихонько страдал в уголке от легкого, но не приятного ожога. Джин же, немного раздраженный, оборвал рассказ младшего и потянулся к чашкам, собираясь расставить их на подносы и отнести их в столовую. — К сожалению, не представляю, Юнги-я, — улыбка получилась немного вымученная, из-за чего омега неловко потупил взор и поднял готовый поднос и, тихо извинившись, побрел обратно к гостям, заставляя себя снова улыбаться за те несколько шагов, что отделяли кухню и столовую. Сокджин же, мысленно отругав себя за несдержанность, подхватил второй поднос и двинулся следом, на ходу вспоминая про десерты.***
Первыми уехали Хосок и Минхо, жили они не близко, да и омега за весь вечер успел утомиться, ведь к Юнги он приехал сразу после работы. Конечно, когда выяснилось, что он в положении, работы стало поменьше, но усталость с каждым месяцем приходила все скорее, а из работы у Хо осталась только бумажная волокита, о танцах пришлось забыть до лучших времен. Однако на взгляд Хосока, именно работа с бумажками сильнее всего его утомляла. Потому, только почувствовав сонливость и легкое недомогание, Чону со своим женихом пришлось покинуть дом своего брата. Тэхен же, который был среди приглашенных, остался на ночь по инициативе Юнги. Главный для Юна гость так и не появился, и настроение окончательно пропало, лишь мальчик с квадратной улыбкой немного подбадривал его и заставлял улыбаться и смеяться над глупыми выходками. Юный омега никогда не считал Тэ близким другом, хотя общались они вполне неплохо, оба разделяли любовь к искусству, пусть и к разным направлениям: Тэхен любил рисовать и мечтал стать художником, а Юнги болел музыкой, надеясь в будущем связать с ней свою жизнь. Нередко бета вместе с Юном прогуливал школу и зависал в кафе, но за пределы школьных будней их общение не выходило. Для Мина до сих пор было загадкой то, как Тэ узнал, где жил омега. Сам он не помнил, чтобы говорил. Тэхен был немного чудаковатым, любил говорить загадками и часто смеялся над чем-то своим. Наверное, этим он Юнги и понравился, как человек, сам омега не мог похвастаться всеми этими качествами. Потому Мин и пригласил его на ужин. Утреннее появление парня очень порадовало Юна, а вечер, благодаря улыбчивости Тэхёна и его инициативности, прошел не так уж и плохо, вот Мин и решил продлить хороший вечер, оставив парня у себя на ночь. Когда ребята скрылись в комнате Юнги и в доме стало совсем тихо, Сокджин начал потихоньку убирать со стола, с легким сердцем и улыбкой что-то напевая себе под нос. Эту привычку гаммы Намджун отметил совсем недавно, как и остальные. Все чаще он стал приглядываться к Джину, постоянно открывая для себя что-то новое. Гамма умел располагать к себе людей просто своим безмолвным присутствием, и Джун этому тихо удивлялся, и, возможно, даже немного восхищался этой способностью. Ужин закончен, а с делами Джун успел разобраться на ближайшие пару дней вперед, потому сейчас он, ничего не говоря, присоединился к парню, помогая убирать со стола. Вдвоем дело пошло быстрее и уже примерно через полчаса посуда была перемыта, а оставшиеся продукты составлены в холодильник. Еды должно было хватить на неделю, чему Сокджин тихо радовался. Не было нужды готовить что-то, когда холодильник забит всяким разным. — Намджун-щи, будете чай? — тихо поинтересовался Сокджин у альфы, вытирая оставшуюся влажную посуду и расставляя ее по местам. Мыслей в голове было слишком много и Джину хотелось выпить чего-нибудь горячего в тихой компании и, возможно, за отвлеченным разговором, чтобы перестать напрягаться по поводу и без. Намджун, вынырнув из своих размышлений, перевел взгляд на гамму и, недолго подумав, отрицательно покачал головой, отвечая также тихо «Нет» и подходя к холодильнику. — Я бы выпил вина, за ужином все пили в основном сок, не хотелось выделяться, да и Хосока дразнить не хотелось, — будничным тоном продолжил альфа, доставая бутылку красного полусладкого и демонстрируя его гамме, который как раз закончил расставлять посуду, — составишь мне компанию, — тут Джун мысленно чертыхнулся, потому что слова его снова прозвучали утвердительно и, кажется, лишали всякого права выбора. Сокджина такое предложение порадовало, но особо показывать свою реакцию не хотелось, мало ли, что альфа мог о нем подумать в этот момент. Однако, отвлекаясь на мысли типа «Успокойся, всего лишь бокал вина, чего ты радуешься, как школьник влюбленный», он сразу же достал из верхнего ящика пару бокалов и тарелку с нарезанным сыром из холодильника, выдавая своими действиями самого себя с потрохами и радуя этим альфу, который уже успел открыть бутылку. Чему радовался Намджун, он даже не понимал, просто было приятно, что гамма с таким рвением безмолвно согласился выпить с ним. Пусть Джун и налажал с формой предложения, Джин ведь не отказался, значит, компания Намджуна его уже не так сильно напрягала и не раздражала. Едва сдерживая тихий смех, Намджун притормозил замельтешившего по кухне Джина и усадил его на стул. Сам же разлил по бокалам терпкий сладковатый напиток и приглушил свет, оправдывая перед самим собой этот поступок тем, что за весь день глаза изрядно подустали, а после устроился на своем излюбленном месте недалеко от гаммы, привычно откидываясь на спинку стула с бокалом вина и устремляя внимательный взгляд на зажавшегося Джина, который смотрел в глубину бокала и обводил пальцами его края, — если ты решил загипнотизировать взглядом вино, то имей в виду, водой оно от этого не станет, — наконец, обратив на себя внимание, Намджун мягко улыбнулся, стараясь немного разрядить обстановку и поднимая бокал, — давай выпьем за Юнги, его день рождения еще не закончился. Джину снова было неловко рядом с альфой. Тот упорно обращался к гамме на «Ты», смущая тем самым еще сильнее. Смущение на лице гаммы выглядело милым и отчасти забавным, Намджун с завидной частотой пополнял личный список вещей, которые в Сокджине его цепляли и заставляли улыбаться прямо как сейчас. Своей улыбкой он еще сильнее выводил Джина из состояния равновесия и спокойствие, собираясь выяснить предел выдержки гаммы. И альфа не стал разбираться в себе, откидывая вопрос, зачем ему все это, куда-то на задворки сознания в самый дальний ящик под названием «Не нужное». Джин, видимо, решил хранить молчание и контролировать эмоции, что альфе очень не нравилось и даже напрягало, в его планы входило немного раскрепостить гамму и обсудить что-нибудь в тихой обстановке. Потому он не скрывал своих улыбок и рассказывал забавные случаи из жизни, подбирая тему для разговора. И вот, после второго бокала беседа начала набирать обороты и Сокджин уже не пытался закрываться в себе из-за смущения и неловкости, наоборот, сам начал рассказывать смешные истории, которые приключались с ним дома и на работе. Альфе нравилось наблюдать за тем, как Джин постепенно расслаблялся и открывался, нравилось и то, с каким блеском в глазах он начал рассказывать о любимом домашнем коте, который у него был в детстве. Оказалось, гамма очень любил животных и растения, однако последние взаимностью ему никогда не отвечали — увядали через неделю-две после приобретения. Намджун отметил про себя то, как быстро пьянел Джин. После третьего бокала он уже не заботился о формальностях и свободно обращался к альфе на «Ты», отчего Джуну становилось уютнее. Оказалось, что Сокджин очень любил поговорить, особенно под действием алкоголя, потому пил редко и мало, чтобы не терять над собою контроль. Прямо сейчас он его потерял, вино подавляло все здравые мысли и просьбы внутреннего голоса прекратить болтать, чтобы не сболтнуть лишнего. И Джин вроде понимал где-то глубоко внутри, что самое время прекратить обсуждать со старшим свои студенческие подвиги, но остановиться был не в силах, потому что глядя на улыбающегося Джуна и слушая его смех и комментарии, влюбленный школьник внутри говорил «Нет» здравому смыслу и просто наслаждался моментом. Намджун же был в восторге от такой активности младшего в его присутствии. Обычно, Сокджин шутил и веселился только с Юнги, открыто выражая свои мысли и не скрывая заразительного смеха. Не то, чтобы альфа желал отнять все внимание гаммы у сына и обратить его на себя, но он тоже хотел видеть искренние улыбки Джина. Но, будучи серьезным дядей, да и вообще, работодателем гаммы, он не мог себе этого позволить, высматривая позитивные эмоции младшего украдкой. Сейчас же он все больше понимал, что желание видеть эти самые эмоции с глазу на глаз росло в геометрической прогрессии. И Джун точно знал, что это не алкоголь: за весь вечер он выпил всего полтора бокала, осознанно спаивая парня, сидящего напротив. И здесь вопрос, на кой-ему это надо, снова летел в самый дальний ящик, а после и вовсе отправлялся на утилизацию. Ему просто нравилось происходящее и все больше хотелось, чтобы гамма был с ним таким и без алкоголя. Странность желания его не смущала, в конце концов, не маленький мальчик, чтобы разбираться в чувствах и копаться в себе, выискивая причины странного влечения. Достаточно подвести итоги вечера, чтобы понять свою симпатию к парню напротив. Намджун даже посмел предположить, что Джин, сам того не понимая, тоже что-то испытывал к старшему, потому осознанно нацепил на себя этот чертов свитшот, открывавший соблазнительный вид на ключицы, и неприлично обтягивающие все самое выгодное брюки. Альфа весь вечер, пока Джин бегал из столовой на кухню и обратно, пялился на «все самое выгодное» и старался не отвлекаться от беседы с гостями. Он же не железный, все его инстинкты пытались выдать в топ мыслей желание валить и трахать, но здравый смысл прекрасно справлялся со своей работой, посылая инстинкты и желания куда подальше. Он не железный, но и не животное, чтобы настолько глупо поступать. Сейчас же, за приятной беседой и под действием уже второго бокала красного полусладкого, Намджун хватался за здравый смысл руками и ногами, не позволяя себе совершать глупости. А совершать их очень даже хотелось, потому что перед ним предмет его симпатии, сидел в треклятом свитшоте, светя острыми ключицами, и вызывающе слизывал с губ капельки вина. В какой-то момент Намджун, засмотревшись на влажные губы гаммы, выпал из беседы и мысленно определил это зрелище на высококачественную порнографию. Как только Джин умолк, допивая содержимое бокала, Намджун послал к черту все свои «за» и «против» касательно дальнейших действий, — Сокджин-а, ты мне нравишься. Тут то тормоза и отказали. Здравый смысл выбросил белый флаг, а инстинкты приветливо помахали ручкой, оповещая об уничтожении самоконтроля. Пока гамма обрабатывал полученную информацию, удивленно вытаращив глаза на старшего, Намджун, аккуратно отодвинув бокалы, резко перегнулся через стол и впился в губы Джина поцелуем с привкусом красного полусладкого. Сокджин, не ожидавший подобных выходок от мужчины, растерянно ответил на поцелуй, слегка подаваясь навстречу и позволяя альфе вести. Мужчина целовал напористо, сминая и оттягивая сладковатые от вина губы гаммы, упиваясь их мягкостью и податливостью, и мысленно благодарил самого себя за то, что сел напротив гаммы, из-за чего стол находился между ними. Если бы не этот стол, Джун бы уже тащил попавшуюся в его мастерски расставленные сети жертву в спальню. Сокджин, кажется, на время поцелуя вообще отключился. Близость альфы заставляла бить тревогу по всем пунктам, которые Сокджин даже рассматривать не решался. Отзываясь на неожиданную ласку, гамма позволил углубить поцелуй, мысленно просто умирая и рождаясь заново, чтобы ничего не упустить и успеть насладиться близостью. И он бы наслаждался дальше, отдавая на растерзание уже кусачему и более страстному поцелую свои губы, если бы отрезвляющей точкой этого вечера не стал собственный стон Сокджина. Резко отстраняясь и едва не роняя стул на пол, гамма вскочил с места и молча умчался в свою комнату, собирая по пути плечами все дверные проемы. Альфа побегу Джина нисколько не обрадовался. Гамма уже явно разомлел и успел возбудиться от одного лишь поцелуя, и Джун это чувствовал. Еще бы один такой тихий мелодичный стон, и стол бы перестал представлять из себя преграду для дальнейших действий. Однако Намджун все равно был доволен собой. Теперь, когда Сокджин знал о симпатии альфы наверняка, Джун уже мог не скрывать своих взглядов. Сокджин же, закрывшись в своей комнате, чувствовал то, как он резко трезвел. Осев на пол и привалившись спиной к двери, он удивленно глазел в потолок, стараясь объяснить самому себе поступок старшего, сваливая все на алкоголь и нужную обстановку. Однако слова альфы звучали в голове Джина беспрерывно, заставляя думать все больше и больше, до легкой головной боли и тошноты. Мысль о том, что он нравится Намджуну, укладываться в голове отказывалась напрочь. Винегрет из чувств и эмоций добивал окончательно, мешая думать. Смущение, непонимание, удивление, смятение и это только малая часть из того, чему Сокджин смог подобрать наименование. Почувствовав головокружение от вновь накатившего опьянения, гамма опустил голову, закрывая лицо руками и вымученно вздыхая. — Ну что за проклятое место, эта кухня!