С волками жить...

Не думать о будущем и жить сегодняшним днём получалось бо́льшую часть времени — отвлечению немало способствовал Ян. С гордостью и любовью к своему городу он лучше любого экскурсовода водил по Праге, с неподдельным жаром рассказывая о каких-то памятных местах с точки зрения коренного жителя. И если до знакомства с ним Дэн и Антон бессистемно бродили по улицам, не всегда понимая, что именно они видят, то во время прогулок втроём дома, соборы и площади будто оживали и становились ближе, наполняясь историей выросших и умерших здесь поколений. Так же добавляли атмосферы пражские легенды, которых немало знал Ян: про Голема и Староместские куранты, о доме «у золотой головы» и про клад в доме Сикстов. Но особенно сильное впечатление на Дэна произвела история Железного человека. Рыцарь влюбился в красивую дочку оружейника, но у неё было много поклонников и помимо него, и рыцарь изводил её ревностью, упрекая и угрожая. Пока однажды в порыве гнева не вонзил ей меч прямо в сердце. Умирая, красавица прокляла его. — И рыцарь превратился в железную статую, и стоять ему так, пока не найдётся невинная дева, что простит его и полюбит. Но лишь раз в сто лет есть шанс её встретить. — Встретил? — спросил Дэн, когда Ян закончил рассказ. Тот указал рукой на стоящую в нише дома, рядом с которым они остановились, фигуру рыцаря: — Пока нет… Какое-то время они молчали, каждый думая о своём. Дэн размышлял о природе ревности: проявление ли это любви или лишь эгоистичное желание обладать, разрушающее чистое чувство? — Прагу не зря считают мистическим и мрачноватым городом, — сказал Ян, когда они отдалились от туристического маршрута и оказались на пустынной кривой улочке. Узкие фахверковые дома, стоявшие на расстоянии всего пары-тройки метров друг от друга, почти закрывали небо, наподобие ущелья храня прохладу мостовой от июньского солнца. — Это ты в Петербурге не был, — задрав голову и рассматривая верхние этажи, ответил Антон. — Вот где мрак и мистика, особенно поздней осенью. — Не был, — согласился Ян. — Но много слышал о красоте Петербурга и очень хотел бы как-нибудь приехать, — отвечал он вроде Антону, но смотрел на Дэна. Тот, сглотнув, отвернулся и сделал вид, что не заметил взгляда и не понял намёка. Он не хотел загадывать, строить какие-то планы и тем более что-то обещать. От близости стен внезапно закружилась голова, ощущение иллюзорности всего вокруг накатило настолько сильно, что Дэн незаметно ущипнул себя за кожу на внутренней стороне запястья, проверяя болью реальность. — Давайте зайдём куда-нибудь, есть хочется, — выдал он первое, что пришло в голову, голод не чувствовался, но пара-другая кружек пива ему бы не помешали точно. — Я знаю недалеко место, где готовят вепрево колено очень хорошо, как вы говорите, пальцы оближи! — Ян с энтузиазмом откликнулся на предложение. — Пальчики оближешь, — рассмеялся Антон. — Веди нас, абориген! Обычные фразы, никакого подтекста. Дэн выдавил из себя улыбку, борясь с подступающей тошнотой. Яну станет как минимум неприятно, а Тоха испугается, если его вырвет без всякой видимой причины. Надо просто думать о другом. Он в Праге, в безопасности, всё хорошо. Не думать, не вспоминать… Унижение, страх, отвращение. Но хуже всего понимание собственной беспомощности, невозможности что-либо изменить. В губы ткнулся фаллоимитатор: — Оближи! — Мастер надавил пальцами на нижнюю челюсть, вынуждая открыть рот. Дэн медленно высунул язык, прикоснувшись к резиновой головке. — Старательней. Он повторил вялое движение языком и тут же дёрнулся, когда фаллоимитатор резким толчком проник в рот и уткнулся в заднюю стенку нёба, вызывая рвотный рефлекс. Чувствуя подступающий к горлу комок, Дэн мотнул головой в попытке избавиться от постороннего предмета. — Не дёргайся и расслабь горло! — Мастер, положив одну руку на запрокинутое горло, чтобы контролировать, другой продолжил пропихивать искусственный член глубже, пока не почувствовал его шевеление под ладонью. — Вот так… Когда он наконец вытащил резиновую дрянь, полузадохнувшийся Дэн зашёлся в надсадном кашле, рот наполнился кислотой, обжигающей слизистую, из глаз полились слезы. — Вот теперь он достаточно увлажнён, — удовлетворённо сказал Мастер и перешёл вдоль стола, чтобы применить дилдо по его прямому назначению. Можно терпеть боль, а даже если не получается — это понятно: не каждый по примеру индейских воинов выдержит пытки, не дрогнув ни единым мускулом лица, без криков и просьб о пощаде. Но как бороться с удовольствием, что ядом впитывается в кровь и устремляется по венам и капиллярам к члену, что заставляет твоё сердце стучать в нетерпении, и эта пульсация отдаётся в самых потаённых уголках тела? Как противостоять собственному организму, жестоко обманутому химией, и готовому поддаться извращённому, нездоровому… — Na zdraví! От возгласа Дэн неловко дёрнул рукой, и звон кружек получился слишком громким, на них даже оглянулись с соседнего столика, Ян что-то сказал им по-чешски, те улыбнулись и синхронно подняли свои кружки в знак приветствия. — Ты как? — тихо спросил Антон. — Всё хорошо, — улыбнулся Дэн, глядя в кружку, и отпил пива. Не рассказывать же, что то, как они шли до ресторанчика и делали заказ, прошло мимо него. Будто кто-то вырезал кадры на киноплёнке. Но, наверное, он вёл себя адекватно, раз Тоха не выглядит обеспокоенным. Дэн был благодарен другу за поддержку и заботу, признавая, что без его помощи пришлось бы туго. Тоха умел слушать, незаметно побуждая к откровенности, возможно при этом он использовал знания по психологии, не зря же закончил медицинский колледж, но как бы там ни было, Дэн рассказал ему многое, почти всё, что пережил в клубе, не признавшись лишь в том, что кончал от действий Мастера. И ему действительно стало легче после того, как поделился. Но, если выговориться было хорошей идеей, и со сменой обстановки Антон оказался безусловно прав, как и насчёт того, что новые знакомства в лице Яна тоже пойдут на пользу, то единственное, в чем Дэн не мог с ним согласиться — это в мотивах поведения Волка. — Твой Волков банальный трус! Извини, но вот в плане чувств, выражение «овца в волчьей шкуре» ему идеально подходит! Он — трус! Это был их первый вечер в Праге, и после энного количества бехеровки и пары кружек пива всегда сдержанный и деликатный Антон позволил себе высказаться напрямую, хотя обычно избегал давать какие-либо оценки Волкову, полагая, что взаимоотношения двоих касаются только их. — Тоха! — Дэн засмеялся, смотря на друга: его щеки раскраснелись, а волосы торчали во все стороны. — Вот что значит долгий период трезвости и отсутствие тренировок. У Волка страх атрофировался в детстве. Антон из солидарности с Тарановым, который уже несколько лет как полностью перестал употреблять алкоголь, даже в символических дозах вроде бокала шампанского на новый год, тоже практически не пил. — Я не пьян, — он упрямо встряхнул головой: — И я не про тот страх говорю. Я по Серёже понял. Он ведь тоже боялся отношений. Им проще под пули, чем признаться, что от кого-то зависят. Показать свою слабость, а для них эмоции — слабость, для этого тоже сила нужна. — А твой признался, что ли? — фыркнул Дэн. Таранов — вот уж кто солдафон солдафоном, похлеще Волка «универсальный солдат», какие у него могут быть душевные терзания и слабости? Да и представить его объясняющимся Тохе в любви не получалось. — Да, — просто сказал Антон. — Он даже на работе всем сказал про меня, — и, увидев недоверчивый взгляд Дениса, пожал плечами: — На корпоративы вместе приходим, как пара. — И как? — Двое уволились, не захотели под началом пидора работать. Остальные приняли. Он же начальник СБ, с ним вынуждены считаться. — А?.. — Косились, конечно. Неприятно было, но потом, знаешь, как-то устаканилось. Меня их жёны борщ учат варить, и рецепты пирогов дают, заботятся, — Антон, усмехнувшись, потёр ладонью щёку. — Не так страшен чёрт общественного мнения… — Волк не только поэтому, — покачал головой Дэн. — Ему важны приличия, но… — Он боится, — кивнул Антон. — Но вовсе не своих «партнёров» по понятиям, — он презрительно скривился. — Не их предъяв. И не того, что ему в обществе руку перестанут пожимать, а в бизнесе не будут считаться. — Да чего тогда?! — повысил голос Дэн, разозлившись. — Себя, — Антон приподнял брови, словно удивляясь, как этого можно не понимать. — Тебя. Любить боится. А ты не видишь, да?! — он тоже стал говорить громче: — Думаешь, у мужика за сорок комплексов быть не может? Он же тупо ссыт! Дэн, он боялся остаться без тебя! — Ну да, поэтому ебал всё, что движется! Поэтому и остался спокойно в Москве! Антон ещё больше взлохматил волосы надо лбом, его лицо приобрело задумчивое выражение. — Я не собираюсь его оправдывать, он мудак по определению, но, — он посмотрел на Дэна серьёзно и грустно, — думаю, он просто не смог приехать. Я не знаю, что у них там произошло, Серёжа не рассказывал, но через несколько дней после того, как тебя… Он сорвался в Москву ночью, на нем лица не было, там что-то из ряда вон случилось. А когда вернулся через два дня, и я спросил, он ответил: «Пиздец. Волчара допрыгался». Но больше ничего не объяснил, добавил только, что сейчас ситуация лучше. Что-то Волкову не дало приехать. И я уверен, чувства у него к тебе есть. Хотя всё равно я рад, что вы расстались, — добавил Антон и допил остаток пива в кружке. — Он тебя не заслуживает. Дэн опустил взгляд. Ему хотелось бы поверить словам Антона, но скорее всего всё проще — такое понятие как любовь Волку было просто не знакомо. Есть люди не умеющие рисовать, есть с полным отсутствием музыкального слуха, а есть те, которые не умеют любить. Он старался находить проявления любви не в отсутствующих словах, а в действиях. Например, когда Волк прижимал его к себе ночью и несколько раз целовал в плечи, спину, затылок без всяких сексуальных намерений, просто проявляя нежность. Но если судить по поступкам — то разве не доказал он своё безразличие, отказавшись поговорить с ним после освобождения и ограничившись безликим сухим смс? Как там в рекламе: «вместо тысячи слов»… Не заслуживает. Разве любовь можно заслужить? — Вы тоже с Сергеем разные, но вы уже сколько, три года вместе? — Антон кивнул. — А когда я его увидел впервые… Знаешь, никогда бы не подумал, что ты будешь с ним. Вы как скрипка с бронетранспортёром. — Внешность обманчива, — улыбнулся Антон сравнению. — Серёжа в душе романтик. Дэн скептически поджал губы. Романтик, ага. Интересно, знает ли Тоха, откуда у его Сергея шрамы? Он сам узнал случайно, увидел как-то на экране бука у сидящего рядом Волкова скрины медицинских документов, заметил фамилию Таранов в расшифровке врачебных каракулей внизу изображений и заинтересовался. Привалившись к плечу Волка, он вместе с ним прочёл не только заключения врачей, но и копии полицейских протоколов. — Эту информацию сложно было получить. Но я должен знать всё про него, — пояснил Волк. — А ты забудь, что видел. — Ничего себе… — бесстрастное перечисление травм и повреждений канцелярским языком складывалось в жуткую картину преступления: получалось, что Сергея не только сильно избили, оставив раны по всему телу, но и изнасиловали обрезком металлической трубы. У Дэна не укладывалась в голове подобная жестокость. — Кто с ним сделал такое? — Не нашли. Следакам, а как понимаешь, из больницы не могли ментам не сообщить, хоть Таран и отказывался заявлять, он сказал, что не знает, кто его изувечил. Но охранник на той стройке показал, что в машине были двое, это единственное, что он заметил. И что Сергей привёз того выродка сам — без вариантов. — И он покрывает? После такого… Это невозможно! Никто бы не промолчал! — Если не хочешь отомстить сам, — заметил Волк, закрыв крышку ноута. — Но это его дело и его выбор сдавать или нет. А вот отомстил он уже, или надо ждать в будущем от него проблем с законом — на это ему все-таки придётся мне ответить. Много позже, когда Таранов уже работал в «Альфе», Дэн вернулся к этому разговору и спросил, что ответил Сергей — отомстил ли он? — Проблем не будет, — сказал Волк, улыбаясь своей фирменной кривой усмешкой. — Это главное, рыжий, а остальное всё на его совести. Дэн воспринял это как подтверждение — Сергей отомстил и наверняка убил того, кто над ним издевался. Справился сам без помощи полиции. Потом, при встречах, он пытался найти в лице Сергея и в его поведении какие-то признаки, доказательства того, что тот убийца, но ничего «такого» не заметил. Возможно, отчасти поэтому Дэн не назвал имени Мастера Сергею. Если он хотел быть на равных с такими людьми, как Таранов и Волков, надо решать проблемы самому, не перекладывая их на других. И разбираться со своей совестью в том числе. Дэн сомневался, что у него хватит духа убить Мастера, да и как его вообще найти — вопрос, но собирался подумать об этом после возвращения в Петербург. В чём он не сомневался ни секунды, в чём был полностью уверен — ему станет легче, если Мастер исчезнет с лица земли. Не только из-за себя. Такие нелюди не должны жить. Значит, и решимость придётся в себе найти. Так что, если он и попросит о чём-то Таранова, то о чистом незарегистрированном стволе. Хотя лучше бы ножом… Быстрая смерть слишком милосердна. Но самому? Даже если представить Мастера на том же столе полностью обездвиженного. Нет, он не сможет. — О чем ты задумался, Дэн? У тебя вид zasněný… меч-та-тель-ный, — медленно выговорил сложное слово Ян и аккуратно прикоснулся пальцами к лежащей на столе руке Дэна. «Об убийстве, — как бы изменился ласковый взгляд Яна, если бы он ответил правду? Как отреагировал, если бы рассказал честно: — Хочу, чтобы урод, который не просто изрезал мне тело, а заставил чувствовать себя грязным и использованным, умер, перед смертью помучившись. Сейчас думаю — хватит ли у меня смелости убить? И мечтаю, чтобы это сделал кто-нибудь за меня». Вряд ли бы Ян продолжил смотреть на него по-прежнему, будто ребёнок на подарок под ёлкой в ожидании чуда, узнай он, что скрывается за красивой обёрткой. Дэн не убрал руку, хотя отдёрнуть её было первым инстинктивным желанием, но он справился. Если ты чего-то боишься, сделай это. Как сесть на велосипед после падения или как первый прыжок с вышки, когда колени дрожат, а внутри твёрдое убеждение, что разобьёшься. Страх прикосновений может развиться в фобию, если ему поддаться. Он перевернул кисть ладонью вверх и слегка сжал пальцы Яна. — Ты уверен? — спросил Антон чуть позже, когда Ян вышел в туалет. — Он хороший парень, но… — Не уверен, — признался Дэн. — Но я хочу попробовать. Он не знал, как объяснить Антону свои ощущения. И нормальны ли они. Прага и Ян воспринимались будто сон или фильм, в который он по какой-то случайности попал и где не может произойти ничего плохого. Он понимал, что это лишь иллюзия и самообман, но если не получится здесь, то дома, в настоящей жизни, будет сложнее во сто крат. Так же, как и отдавал себе отчёт в том, что по отношению к Яну ведёт себя нечестно, собираясь воспользоваться проявлением его симпатии в качестве психологического тренинга. И всё же, через пару часов, когда они уже прощались с Яном возле гостиницы, Дэн сказал: — Тох, ты иди, я поднимусь минут через десять. Антон взглянул вопросительно, но спорить не стал. Правда, и в номер не пошёл, остался в холле — его силуэт просматривался сквозь стеклянные двери. Подобная забота скорее раздражала, чем успокаивала. — Я хотел сказать спасибо тебе, Ян. Гонза, — поправился Дэн и улыбнулся. — Спасибо, Гонза. — Vůbec ne, — тоже улыбаясь, ответил Ян: — Не за что. Мне приятно быть к тебе рядом, — фраза получилась корявой, но прозвучала с подкупающей искренностью. «Давай, соблазни его, рыжий! Останься с этим чехом, будешь жить, как у Христа за пазухой, — насмешливый голос в голове мог принадлежать только Волку. — Спокойно, предсказуемо, скучно. Ты же этого хочешь?» — Да! — зло выкрикнул Дэн и осёкся, увидев недоуменный взгляд. — Да, — повторил уже нормальным голосом. — Мне тоже… приятно. Ян чуть качнулся вперёд, сокращая расстояние между ними и заглядывая в глаза: — Ты очень красивый юноша… — Дэн отшатнулся, будто его ударили. — Я что-то не то сказал? — обеспокоенно спросил Ян. — Ты бледный. — Всё хорошо, я просто устал сегодня. Растянуть губы в стороны — что может быть проще? — Мы могли бы встретиться вдвоём? Может быть, завтра? Дэн обхватил себя руками, неосознанно закрываясь, пальцами правой с силой надавил на практически уже зажившие шрамы, но неровность кожи на рёбрах ощущалась даже через футболку. Господи, он же не сможет! — Да, конечно. Завтра вечером. Улыбка словно приклеилась к лицу. Он так и вошёл в гостиницу, улыбаясь. И только увидев Антона, дожидавшегося его на одном из диванчиков в холле, у Дэна получилось расслабить лицевые мышцы. Он тяжело опустился на кожаное сиденье, уткнул лицо в ладони. Антон не спрашивал ни о чём, просто сидел рядом.