С волками жить...

План был предельно прост: прийти, посмотреть в глаза, врезать по морде, уйти. Почти «Veni, vidi, vici», как у Цезаря — ничего лишнего. Разговаривать Дэн не собирался: нереально облечь в слова все эмоции, что бурлили внутри, да и незачем. Если бы Волка волновали его чувства — пришёл бы сам или хотя бы позвонил, но для него, как обычно, значение имеют лишь собственные. Нет, никаких разговоров. Выяснить, где он, встретиться и вложить в удар всю силу. Всё. И первая часть прошла как по маслу. Долго искать Волка не пришлось. Когда он бывал в Питере, всегда останавливался в «Астории», наверняка и сейчас там. Чтобы убедиться в этом, Дэну всего-то потребовалось обратиться к Лидии Леонтьевне — директору по обслуживанию. Удивительная женщина, работающая в отеле чуть ли не четверть века и помнящая не только имена и фамилии постоянных гостей, но их привычки и требования. Она была первой, кто услышал ложь про племянника, когда Волк на заре их знакомства привёл Дэна к себе в номер, и наверняка ни на секунду в неё не поверила, но ни единым жестом не продемонстрировала неприязнь или осуждение. — Не предупреждайте его, пожалуйста, я хочу сделать сюрприз, — попросил её Дэн, старательно улыбаясь, узнав что: «Да, Сергей Александрович, конечно же, у нас, и да, в своём любимом номере с видом на Исаакий». Лидия Леонтьевна царственно кивнула, не сводя с него внимательных глаз. Направившись к лестнице, Дэн спиной чувствовал её взгляд и облегчённо выдохнул, когда, проскочив мимо лифта и золочёных табличек с именами звёздных гостей отеля, свернул за угол. Дэн всегда робел перед этой женщиной, чувствуя себя тем самым «трудным подростком», которым когда-то представил его Волк. Теперь осталось vidi, vici. «Как только откроет дверь, сразу бить, — мысленно твердил Дэн про себя, сжимая и разжимая правый кулак. — Как только откроет, сразу». А в голову, несмотря на повторение установки, лезли ненужные воспоминания. В этих стенах он узнавал Волка, видел его разного: циничного и жёсткого, нежного и внимательного, безумно далёкого и неимоверно близкого. Впервые Дэн оказался в «Астории» в дупель пьяным, Волк привёз его бесчувственное тело и собирался трахнуть. Но обломался, получив вместо секса прикроватной лампой по затылку. Второй раз Дэн поехал уже добровольно, а Волк заботился о нём и лечил после избиения и изнасилования. Их первый полноценный секс произошёл в отеле. И тот разговор, после которого он решился на переезд в Москву, тоже состоялся здесь. И потом, когда уже оба приезжали в Питер, сколько ночей он провёл в гостинице, не возвращаясь домой, сколько раз просыпался в обнимку с Волком? Интересно, тот вспоминает о связанных с «Асторией» вехах в их отношениях? Помнит, как они загваздали простыню мёдом и вареньем, когда завтрак в постели из кормления блинчиками с рук перешёл в секс? Или для него это всё не имеет значения — было и прошло? «Неважно, всё это неважно, главное, для меня в прошлом», — Дэн так же старательно, как недавно улыбался строгой Лидии, обнёс воображаемым железобетонным забором все чувства, кроме одного — злости. Это помогло. «Осталось поставить точку, — остановившись перед нужной дверью, он перевёл дыхание и ещё раз повторил свою мантру: — Как откроет, сразу бить». Подняв правый кулак на уровень плеча, костяшками левой кисти Дэн постучал. И тут простой и ясный план неожиданно дал сбой. Потому что Волк дверь не открыл. Услышав «войдите», полностью настроенный на определённый ход событий Дэн растерялся. Но не разворачиваться же несолоно хлебавши? Помедлив, он нажал на дверную ручку. Сейчас войдёт, встретится лицом к лицу, ударит и уйдёт. Но Волков и тут спутал карты: он не поднялся навстречу, остался сидеть, лишь развернул ногой своё кресло от окна и кивнул головой на диван напротив. Чуть подумав, Дэн решил принять это безмолвное приглашение сесть. Что стоять, как провинившийся школьник перед директором школы? Бить он пока передумал: сидящий, конечно, не лежачий, но как-то всё равно неправильно. Западло — как сказал бы сам Волк. Ничего, словом тоже можно причинить боль. Усевшись, Дэн посмотрел с вызовом на Волка. И в первый момент не понял, что именно изменилось в знакомом до малейшей чёрточки лице, но тут же сообразил: седина на висках — её стало гораздо больше. Если раньше в черных волосах изредка встречались серебряные, то сейчас они, пожалуй, сравнялись в количестве. «Соль с перцем», — всплыло в голове определение, пока Дэн жадно всматривался, отмечая и углубившуюся жёсткую складку у рта и ставшие более заметными морщины у глаз. Но выражение этих самых глаз осталось прежним, насмешливо-покровительственным, как и тон, с которым Волк спросил, привычно обойдясь без приветствий: — Насмотрелся? — Насмотрелся. Ты постарел и… — мозг безошибочно выбрал нужное слово, что может ударить больнее: — Обрюзг. — Пусть оно и не соответствовало действительности, Волк не выглядел отёчным или располневшим, наоборот, скорее похудел, зато звучало крайне обидно. Но чтобы бить наверняка, Дэн добавил контрольное: — Жалкое зрелище. «Задело», — с удовлетворением понял он, когда левый угол рта Волка пополз вверх в усмешке: привычка скалиться тем сильнее, чем меньше нравилась ситуация, в этот раз сыграла против него. — Я скучал по тебе, — сказал Волк, и Дэн внезапно осознал, что улыбка искренняя, затрагивающая не только губы, но и глаза: даже жёлтые лучики вокруг зрачка, казалось, стали ярче. — Я чертовски по тебе скучал, рыжий. «Скучал?! Это ты делал, когда был мне нужен?» — кровь мгновенно прилила к щекам, Дэн с трудом удержался, чтобы не потрогать их, перенаправил уже инстинктивно поднявшуюся к лицу руку выше, провёл от лба до затылка. После поездки в Прагу он вернул естественный цвет волос, попросив парикмахера просто срезать все крашеные пряди, и сейчас короткий ёжик колко пружинил под подушечками пальцев. Хотелось орать и материться, высказать всё, что накипело, обвинить и потребовать ответа. Но это значило показать своё неравнодушие. Свою так и не исчезнувшую зависимость. Нет, всё-таки первоначальный план был верный: надо бить, не разговаривая. Словом действительно можно причинить боль, и у Волка это получается отменно. — Мне всё равно, — заявил Дэн максимально бесстрастно, собираясь наконец сделать то, зачем пришёл. Неправильно — пусть. Что о нём будет потом думать Волк — не всё ли равно? Разбить в кровь эти улыбающиеся губы, а если повезёт, то и прикус подрихтовать, и пофиг, что собственная кисть тоже пострадает — ради такого дела не жалко. Дэн уже начал подниматься с дивана, когда раздался звонок. Волков снял трубку со стационарного выполненного под старину телефонного аппарата на столике рядом с его креслом: — Да? Да, всё хорошо. Сюрприз? Он мельком взглянул на вставшего Дэна и отвёл взгляд. «Ясно, Лидия бдит, не накосячила ли, что не предупредила», — понял тот. — Удался. Конечно, приятный. Нет, спасибо. Обязательно, — закончив беседу, Волков подтвердил предположение Дэна: — Лидия, — и без перехода добавил: — Не получится. — Что? — Сильно ударить с твоего места не получится. Удар пойдёт по касательной, мне есть куда отклониться. — А так? — Дэн немного переместился и занёс кулак. — Так лучше. — Волк взглянул на него снизу вверх, чуть откинув голову назад. — Но я всё равно успею перехватить твою руку. — Дэн несомненно бы проверил успеет или нет. К тому же его взбесило, что тот так и не соизволил оторвать задницу от кресла, будто вообще не воспринимал угрозу всерьёз. Но Волк продолжил: — Пожалуйста, не надо сейчас. Давай поговорим, — и что-то в интонации заставило удержать руку: так можно было бы просить убрать пистолет от виска. — У тебя ведь есть вопросы? Я буду честен, обещаю. Не отвечая, Дэн сделал несколько шагов, отходя от кресла. Встал у второго окна, потеребил кисточку на шнуре, удерживающем штору, вернулся и снова сел на диван. Волк в очередной раз поставил всё с ног на голову. В нём вообще чувствовалась какая-то странность. А «пожалуйста» из его уст и вовсе нонсенс. Но наверняка есть причина для такого поведения. И наверняка эгоистичная. — Ты послал мне видео, чтобы я пришёл? Ждёшь благодарности? Осенённый догадкой Дэн подался вперёд, подозревая, что не ради одной лишь встречи Волк отправил конверт с картой памяти. Что-то ему понадобилось, но просить напрямую не стал, знал, что бесполезно. А вот «ты — мне, я — тебе» вполне в его стиле. Я тебе убийство Мастера, а ты мне… Что ему может быть нужно через столько времени полного игнора? Почему именно сейчас? — Я всегда считал: видеть кошмары во снах легче, зная, что наяву они невозможны, — после паузы ответил Волк. Без конкретики, но и так понятно о чём, вернее, о ком. Дэн сжал зубы: да, после того, как узнал, что Мастер мёртв, ужас перед возможной встречей с ним исчез. Но спасибо Волк не дождётся! Тот будто почувствовал: — Я не жду от тебя… — и нахмурился, словно ему не нравилось, что придётся сказать: — Не думаю, что ты когда-нибудь сможешь меня простить за видео и за… всё, что случилось по моей вине. — Дэн промолчал: зачем подтверждать очевидные вещи? — Но ты моя семья, рыжий. Только ты. Семья… Что-то осталось де-юре оформленным на «племянника»? Скорее всего. Вот зачем — из-за бизнеса. Конечно, что может быть ещё? — Что мне надо подписать? — спросил он в лоб. — Подписать? — удивление прозвучало натурально. — Что тебе от меня надо? — перефразировал вопрос Дэн, вновь начиная заводиться. — Ты же никогда не делаешь ничего просто так! Для чего ты послал мне это сраное ублюдское видео? Ещё раз окунул во всё то дерьмо, в которое я попал из-за тебя — зачем?! — с каждым словом он повышал голос и к концу фразы практически кричал. — Чтобы я узнал, что ты такой же?! Ты ведь знаешь, что он сделал со мной? Конечно, Сергей тебе рассказал! Хочешь посмотреть?! — Рыжий. — Волк протянул к нему руку в останавливающем жесте. — Дэн! — Блядь, я думал, сильнее ненавидеть тебя невозможно, — выпустив из пальцев край футболки, Дэн сгорбился, зажав ладони между колен. Надо встать и уйти, зря он вообще пришёл, на что только рассчитывал — даже избей он Волка до полусмерти, ничего бы не изменилось. Надо уходить. Но из него словно вытащили стержень. — Я обещал тебе ответить честно на вопросы, ты их задал, — голос Волка звучал глухо, будто слова давались с трудом, и паузы между ними длились дольше обычного. — Это было не убийство, а казнь. Зная только про результат… про труп, не понять разницы. Но для меня она важна. И я хотел, чтобы ты тоже её увидел. Это первая причина, зачем я отправил тебе видео. А вторая… Я никогда так не боялся, Дэн, как тогда, после звонка того уёбка. Всё можно потерять и потом вернуть: деньги, власть, положение. Кроме человека. И что твоя жизнь оказалась в опасности — целиком и полностью моя вина. Но оказалось я не такой сильный, чтобы жить с этим грузом вины. Исправить я ничего не мог, было поздно. Но я мог, и я сделал это — переложил часть вины на другого. И заставил его расплатиться. Ты считал меня сильным. Теперь ты знаешь, что это не так. — Думаешь, мне стало от этого легче? — не поднимая взгляда, с горечью спросил Дэн. — Нет. Знать неприглядную правду всегда тяжелее, чем верить в ложь. «Иногда ложь во спасение. Иногда ложь защита, а правда разрушает, — мысленно возразил Дэн. — Если бы ты скрывал своих любовниц, наши последние два года я был бы счастливее. Если бы ты не…» — Почему ты мне изменял? — неожиданно для себя он озвучил продолжение размышлений: ведь если искать изначальную причину, что привела их к сегодняшнему положению дел, то она именно в изменах. Не будь их, всё возможно сложилось бы иначе. Наверняка иначе! Волк, не знающий о логической цепочке, приведшей к вопросу, и не ожидавший столь резкого перевода темы, какое-то время молчал. — Если трахаешься с девственницей, рано или поздно она захочет проверить — а как это с другими. Это человеческая натура — сравнивать и выбирать. Дэн непонимающе взглянул на него и поразился перемене, произошедшей всего за несколько минут: Волк буквально посерел, щёки ввалились, а глаза нездорово блестели. «Это сумерки, игра теней, — нашёл объяснение Дэн. — Не думай, что он так сильно распереживался из-за признания своей в кавычках слабости. Нихера себе слабость! Он обдуманно и хладнокровно пошёл на зверское убийство, — напомнил он себе. — Цинично и жестоко поставив меня в известность. И если бы я не пришёл — ему было бы всё равно, каково мне. Ну, возможно, поскучал бы ещё недолго. Но он прав — мне нужно знать правду о нём. Чтобы избавиться наконец от иллюзий». — И? — не дождавшись продолжения, поторопил он Волка. — Ты был девственником до меня. И я не хотел, чтобы тебе приходилось врать, когда захочешь сравнить или попробовать новое. Свободные отношения для двоих. — Волк пожал плечами, будто это само собой разумеющийся вывод. — Охуеть, — протянул Дэн. — И показывал пример?! То есть… — он задохнулся от возмущения, — это ты мне карт-бланш выдал своим демонстративным блядством? Ещё скажи, что через силу с ними спал! Ради благой, мать её, цели расширить мой сексуальный опыт! — Нет, конечно. Посмотришь на такую: жопа, сиськи, сама из трусов выпрыгивает — грех не трахнуть. — Дэн поморщился: Волк, видимо, решил действительно отвечать предельно честно на любые вопросы. — Верность до гроба — выдумка дамочек-романисток. И средство манипулирования между супругами или в парах всё тем же чувством вины. Да и потом, с парнями я не спал, а женщины… секс с ними не может быть изменой мужчине, это совсем другое. — Это для тебя другое! По какой-то твоей извращённой логике! А для нормальных людей измена это предательство, это больно! — Из-за навязанной морали, в которой тупая ебля важнее, чем… — он не договорил. — Чем что? — зацепился за обрывок фразы Дэн. — И неужели ради чего-то более важного нельзя удержать член в штанах? Волк потёр переносицу: — Ты злился, знаю. Но никогда не говорил, что… тебе больно. Теперь пришла очередь Дэна взять паузу. Машинально он провёл рукой по дивану, задев пальцами что-то лежащее на нём. Это что-то оказалось галстуком темно-стального цвета с тонкими косыми полосками более светлого оттенка. Новый, наверное, такого он у Волка не помнил. Так же машинально Дэн намотал длинный конец галстука на ладонь. — Я тоже хотел выглядеть более сильным в твоих глазах. — Откровенность за откровенность. — Да и вряд ли мои слова остановили бы тебя. — Тогда, честно — не знаю. Сейчас — да. — Сейчас уже поздно, — тихо произнёс Дэн, презирая себя за всё-таки проскочившую вопросительную интонацию. Волк то ли сделал вид, то ли действительно не расслышал, но ничего не сказал. Оно и к лучшему, решил Дэн. Осталось выяснить кое-что ещё, и всё — причины задерживаться не будет. Он помедлил, стыдясь задавать такой глупый вопрос, ведь ответ очевиден, но ему необходимо было убедиться, услышать именно от Волка. — Раз уж у нас вечер откровенных вопросов и ответов… — мучительно подбирая слова, медленно начал Дэн. — Да, — кивнул Волк. — Без прикрас. — Ты сказал: «Человека нельзя вернуть» — это понятно, смерть назад не отмотаешь, но ведь… «Я-то жив!» рвался изнутри крик, но Дэн сдержался. — Если человек жив, то исправить можно. Хотя бы попытаться. Почему ты не захотел со мной говорить тогда… после? Когда Сергей меня вытащил, ты прислал ему смс, почему?! — Я отвечу, рыжий, — Волк в очередной раз потёр переносицу и лоб между бровями, словно стремясь прогнать головную боль. — Но это займёт время. И раз уж у нас действительно вечер вопросов и ответов, у меня к тебе всё-таки будет просьба. Спустись в ресторан, закажи что-нибудь. Устал как собака, — он слегка улыбнулся. — А у меня сегодня кроме кофе в желудке ничего не было. Аж мутит, — и добавил: — Пожалуйста. Дэн, и так пребывающий в полном внутреннем раздрае, настолько оторопел от непривычной Волковой вежливости, что согласился без возражений. Да и видно было, что тот не врёт — действительно вымотан до предела, Дэну и самому дался их разговор непросто, а если учесть, что Волк явно вернулся в номер не после дня в спа, то понятно было, что сил нет. Как тот привык работать, уж известно. «Ты же знаешь, меня ноги кормят» — извечная шутка-отговорка, слышимая неоднократно, когда Волк возвращался домой поздним вечером. Вопрос, какого хрена тот не сделал заказ по телефону, а погнал его, пришёл Дэну в голову только на пороге ресторана, когда безупречно выглядящий метрдотель преградил ему путь: — Простите, молодой человек, без галстука в наш ресторан нельзя. — А у меня есть! Вовремя сообразив, что так и вышел из номера, не сняв с ладони намотанный галстук, Дэн поднял правую руку и бодро помахал ей перед метрдотелем. Пока тот, поражённый наглостью, думал, как отреагировать, Дэн обогнул его и быстрым шагом направился к официантке. Что взять для Волка не вызвало никаких затруднений, даже в меню не пришлось смотреть: солянка, Рибай стейк, который здесь готовили с какой-то розовой солью — Волк уверял, что лучше нигде не пробовал. Ну и фирменный салат для надёжности. Проговорив заказ, Дэн застыл перед ожидающей продолжения девушкой. Брать ли что-то себе? Он не то, чтобы умирал с голода, но поесть бы не помешало. Хотя заказать для себя — значит, минут тридцать-сорок провести в номере до того, как всё доставят, а потом ещё будет ужин. Не свидание, конечно, но… Не в этом ли причина, что Волк отправил его в ресторан? Давал выбор и возможность определиться или пытался прощупать почву? И не воспримет ли он совместный ужин, как… Чёрт, ну почему с Волком вечно так сложно? Никогда не знаешь, не скрывается ли в его поступках двойное или даже тройное дно. Но у них же сегодня вечер правды? Вот вернётся и спросит прямо. До того, как принесут. Решив дилемму, Дэн слегка повеселел и добавил в заказ бефстроганов и крабовый пирог. — Напитки? — спросила девушка, и Дэн снова завис. Под солянку классика водка, но брать для Волка сто грамм точно перебор. Да и вино как-то слишком… Да что ж такое-то?! Простое дело, нечего искать во всем скрытый контекст и придумывать не пойми что. — Клюквенный морс, минеральная вода с газом, чай, — отчеканил он металлическим голосом. — Зелёный, чёрный, пуэр… — Чёрный! Избавившись от официантки, Дэн не отправился сразу обратно, а завернул к бару. Пить с Волком, конечно, лишнее, но ему самому не помешало бы что-нибудь покрепче для прочистки мозгов, норовивших закипеть от объёма принятой за короткий срок информации. Прожив столько времени с Волком, он знал — у того собственный, часто кардинально отличающийся от общепринятого взгляд на вещи. И мотивы поступков, озвученные им, вполне укладывались в модель его мира. В которую он все ещё включал и его, Дэна. — Значит, что мы имеем? — спросил Дэн сам себя, когда бармен, поставив перед ним стакан с виски, отошёл на другой конец стойки. «Чертовски скучал», «ты моя семья», «только ты», «никогда так не боялся», «не мог жить с этим грузом вины», «сейчас — да»… Все слова Волка, произнесённые сегодня, свидетельствовали, как минимум, о неравнодушии. Но не он ли сам сотни раз твердил, что слова пусты, и нужно верить лишь поступкам? — А если у него действительно были важные причины, из-за чего он не смог даже позвонить? Какие?! Горло болело? Бред. Но если, предположим, были, то… что? Залпом выпив виски, Дэн решительно направился в номер. Сперва надо узнать, а потом… потом и решит. Без стука открыв дверь, — кстати, почему Волк её не закрывает? — он вошёл в номер. Кресло у окна оказалось пустым. На подлокотнике снятый пиджак. — Волк, — позвал Дэн негромко в сторону спальни, дверь в неё была распахнута настежь, но целиком помещение не просматривалось. — Во-олк. Тишина. Он подошёл ближе к дверному проёму, заглянул — никого. Внутрь не стал заходить, огромная двуспальная кровать будила ненужные воспоминания. В ванной он, что ли? Больше негде. Дэн походил по номеру, постоял у окна, вытащив мобильный, проверил почту, посмотрел новости Вконтакте, но Волк так и не вышел. И шума воды не слышно. Заснул на унитазе? Или стало нехорошо? Он ведь говорил: «Аж мутит». Дэн стукнул костяшками по косяку двери: — С тобой всё нормально? Подождал ответ, но не услышал вообще никаких звуков. Тогда тронул ручку, и выяснилось, что этот замок тоже не закрыт. Всё же странная привычка появилась у Волка не закрывать двери. Может, его там просто нет? Дэн толкнул створку. Волк сидел на полу, привалившись спиной к стене и упираясь в неё затылком. Запрокинутое лицо в ярком электрическом свете выглядело неестественно бледным на фоне тёмной плитки. Глаза закрыты. Левая рука с закатанным до плеча рукавом безвольно свисала вдоль тела, а пальцы правой, лежащей на бедре, были сомкнуты на шприце.