Гостья из прошлого. Часть 2

— Папочка! Элайджа застыл на пороге дома Клауса, видя, как к нему со всех ног бежит его подросшая дочь. Ее темно-каштановые волосы были заплетены в две толстые косички, а белый комбинезон подчеркивал непривычно темный загар. И все же это была его Гвендолин. Его любимая Гвен, синие глаза которой, в отличие от ледяных глаз матери, сияли любовью. Девочка остановилась в шаге от родителей и сведя свои тонкие бровки подняла вопросительный взгляд на Алин. Все это не укрылось от Элайджи, который повернулся в сторону молчащей жены, глядя на нее потемневшими от злости глазами. Ведьма не удостоила его взглядом и лишь едва заметно кивнула дочери, которая не сводила с нее своих синих глазок. — Иди ко мне, детка, — мягко проговорил вампир, обращаясь к Гвендолин, — я так скучал по тебе, любовь моя. И девочка, сделала последний шаг, оказываясь в крепких объятьях отца, который прижал ее к себе, наслаждаясь до боли знакомым запахом. Гвен заерзала в его руках, и Элайджа усадил ее на руку, так что они оказали лицом к лицу, и, не говоря ни слова, расцеловал румяные щечки. — Я тоже скучала, папочка, — очень тихо проговорила она, бросая быстрый взгляд на наблюдающую за ними Алин, — я не верю, что ты разлюбил маму. Сказав это, она, видя, как расширяются глаза матери, спрятала свое личико на груди у Элайджи, прижимаясь к нему всем телом, и крепко обвивая тонкими ручками его шею. — Потому что это неправда, Гвендолин, — проговорил вампир, не сводя пристального взгляда с кусающей губы жены, — я вовсе не разлюбил маму. — Тогда мы можем остаться с тобой? — с надеждой проговорила девочка, широко улыбаясь. — Конечно, любовь моя… — Мне кажется, мы это обсуждали, Гвендолин, — перебил Элайджу ледяной голос Алин, которая протянула руки, чтобы забрать дочь, но та лишь сильнее прижалась к отцу, не сводя с него своих синих глазок. — Если папочка тебя не разлюбил, почему мы должны уезжать? — Гвен повернулась к матери, глядя на нее прищуренными глазами, — я не хочу! Ты обманула меня! — Не нужно так с мамой, милая, — мягко сказал Элайджа, видя, как глаза жены наполняются слезами, — мы просто поссорились с ней, и она подумала, что я… разлюбил ее. Но это не так. — Значит, мы останемся дома! — Гвендолин, — выдохнула Алин, пытаясь привлечь внимание дочери, — мы не можем. — Но почему? — насупилась девочка, недовольно глядя на едва держащую себя в руках ведьму, — папа любит нас! Он хочет, чтобы мы остались! А ты — нет! Ты все портишь! — Гвен, — нахмурился Элайджа, — нельзя так разговаривать с мамой! — Я хочу остаться с папочкой! — не унималась та, — а если ты увезешь меня, я опять убегу! — Опять? — расширил глаза вампир. Он повернулся к замершей жене, и на мгновение ему захотелось отшлепать свою непослушную дочь. На Алин было страшно смотреть. Ее лицо застыло, зеленые глаза были полны слез. Еще несколько минут назад Элайдже хотелось именно этого, но сейчас видя, страдания ведьмы, вампир желал лишь одного — утешить ее. Вот только он знал, что она не позволит. Алин считала его врагом, и то, что Гвендолин стала на его сторону, лишь усилило ее ненависть. — Милая, — вампир перевел взгляд на надувшую маленькие губки дочь, — мы с мамой все решим. Но ты не должна грубить ей. Ты делаешь ей больно, любовь моя. Мама тебя очень любит. Ты сейчас попросишь у нее прощения, и пойдешь в библиотеку. А потом мы … — Не нужно, — выдохнула Алин, опуская глаза. Ее голос дрожал, и вампир видел, что слезы уже проделали блестящие дорожки на нежных щеках. — Видишь, чего ты добилась, Гвендолин, — строго проговорил Элайджа, опуская на пол нерешительно кусающую губки дочь, которая шагнула к матери, и, помедлив мгновение, обняла ее за талию. — Прости, мамочка, — тихо сказала она, шмыгая носом, — я не хотела… — Иди в библиотеку, Гвен, — дрожащим голосом проговорила Алин, не отрывая глаз от пола, — если ты так хочешь остаться с отцом, я… — Но мама! — Я сказала тебе идти, Гвендолин! Опустив голову девочка шагнула в сторону библиотеки, на пороге которой стояла Кэролайн. Она протянула маленькой ведьме руку, после чего прикрыла за ней дверь, оставляя Элайджу и Алин наедине. — Ты этому рад, да? — подняла на мужа злые глаза ведьма, — она теперь ненавидит меня, а ты хороший. — Она могла бы ненавидеть меня, расскажи ты ей про Кетрин, но ты не сделала этого. Почему? — Значит, больше ты не отрицаешь того, что Пирс была твоей любовницей? — горько усмехнулась Алин. — А зачем, если ты все равно мне не веришь, кошечка? — вскинул бровь Элайджа, — как убедить тебя в том, что она опоила меня, и я думал, что со мной рядом ты? — Ты лапал ее! — взвилась ведьма, — ее тело, не мое! Или, может, мы с ней так похожи? Но кому, как ни тебе, знать, что я никогда не умела так мастерски… Ты знал, что это не я! Должен был знать! — Но я не знал, Алин, — холодно отозвался вампир, — и я не могу бесконечно убеждать тебя в обратном. Ты не дала мне даже шанса оправдаться. Ты просто сбежала, забрав с собой нашу дочь. — А что бы сделал ты? — сузила глаза ведьма, — что бы сделал ты, застав меня, к примеру, с Сальваторе? — Я не знаю, кошечка, — покачал головой Элайджа, — но речь сейчас не об этом. Я прошу тебя, прости меня. Я открою тебе свою память, покажу все что было. Давай начнем все с начала. Ради Гвендолин. — Слишком поздно, — выдохнула Алин, — я не могу. Я очень долго ненавидела тебя, Элайджа. И даже сейчас… я видела, как ты смотрел на нее тогда. И это вновь и вновь встает перед моими глазами, когда я вижу тебя… Тебе этого не понять. — Ты больше не любишь меня? — голос вампира стал ледяным. — Я не знаю, — прикусила губу ведьма, — но я точно знаю, что больше не могу... Даже ради Гвен. Прошу, отпусти меня. — Только если отдашь мне Гвендолин. Я больше не стану... Но договорить ему не дала ворвавшаяся в комнату Кэролайн. — Гвен сбежала! Оглушила меня и сбежала! — Но куда? — нахмурился Элайджа, не сводя взгляда с онемевшей жены. — От меня, — едва слышно выговорила ведьма, и начала оседать на пол. Вампир вихрем оказался с ней рядом, подхватывая на руки. Очень осторожно он прижал девушку к своей груди, не сводя взволнованного взгляда с бледного лица. — Все будет хорошо. Я ее найду. И Алин кивнула, прикрывая глаза. — Успокой ее, — повернулся вампир к стоящей на пороге Кэролайн, — и будьте здесь. А я поищу Гвендолин. И как бы я не скучал по ее милой улыбке, сегодня ее ждет наказание. Он шагнул к дивану, устраивая жену на мягком сидении. Кончиками пальцев он коснулся побледневшего лица, очерчивая острые скулы. — Маленькая упрямая кошечка, — почти помимо воли сорвалось с его губ. И бросив последний внимательный взгляд на Кэролайн, Элайджа вихрем скрылся за дверью, исчезая в густом лесу.