Меж туманных берегов

— Стой! Фелисити спотыкается, клянёт себя, клянёт эту кочку на дороге, клянёт капитана Мартиту (о, её-то прямо особо). Пальцы болят от внезапного удара, а у неё нет сил даже их поджать. И времени на это нет. Нужно бежать, да, почти бежать, иначе проблем не оберёшься. — Подожди! Подождёт она, как же. Идёт и идёт, словно бы всё ей, пирату-капитану, нипочём. И ведь даже не подумает, что кому-то уже совсем плохо. Откуда только силы берутся? Надо признать, Фелисити даже восторгается тем, насколько капитан Мартита неутомима. Ну, немного. В глубине души. — Пожалуйста. Остановись. Я не успеваю. Мартита резко останавливается. Фелисити чуть не влетает в неё и облегчённо переводит дух: наконец-то! Наконец-то она может хоть немного постоять. Ноги, не привыкшие к целому дню ходьбы, гудят; растрёпанные волосы лезут в глаза и рот; руки отваливаются — вот, буквально только что она по указу капитана помогала переносить тяжёлые канаты с чьего-то заднего двора на второй этаж дома. Хорошо ещё, живот не сжимается от голода: капитан Мартита согласилась остановиться и даже нашла, где можно сытно пообедать. Но в остальном-то она откровенно издевается! Вот и сейчас: смотрит сухо, едва ли не враждебно, так, что язык к нёбу прилипает. На неё ещё никогда и никто так не смотрел. — Куда ты не успеваешь? — интересуется капитан, изогнув брови. — За тобой. Ты не могла бы идти помедленней, пожалуйста? — Я медленно иду. — Но я очень прошу, к… капитан, — старается Лисси говорить как можно мягче. — Я устала. Она устала. Устала ходить по городу, таскаться за капитаном Мартитой, не терять её из виду — в чужом месте-то! Устала так сильно, что вот-вот расплачется, а этого никак нельзя допустить. Она просто хочет лечь и забыться сном. Или хотя бы лечь. Сейчас ей кажется уютной даже земля под ногами, так и хочется сесть, но она, разумеется, ни за что до такого не опустится. Вот ещё. Капитан Мартита, ни слова не говоря, смотрит на неё в упор. Не в первый раз у Фелисити возникает желание спрятаться, но вот только в бесстрастном взгляде мелькает что-то новое… или только кажется? Всё так же молча она разворачивается и идёт дальше, но уже медленнее. — Спасибо, — удивлённо отзывается Фелисити, но не дожидается ответа. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось. Ладно, кого она обманывает? Хотелось, и ещё как. Её задевает манера поведения капитана Мартиты, будто бы та нарочно ни во что её не ставит, за человека не держит и специально делает её жизнь невыносимой. Нет, иногда и в ней просыпается человечность. Иногда. В прошлой жизни, будучи капитаном, Фелисити не позволила бы так с собой обращаться. Более того, капитан Мартита бы расплатилась сполна за своё гнусное поведение. Даже пиратам нельзя ведь такое спускать с рук, верно? Но такой власти у неё больше нет. За какой-то квартал от берега капитан Мартита останавливается. Закатное солнце пламенем отражается от рыжих кудрей. — Иди на корабль, — приказывает она. — А ты? — А я вспомнила, что один старый друг хотел встретиться, когда я буду здесь. Вернусь утром, скорее всего. Она растерянно смотрит, как капитан широкими шагами уходит прочь, а потом со всех ног спешит к судну. Дорога кажется значительно короче, солнце — холоднее, сапоги — легче, да и усталость уже не такая смертельная, какая была несколько секунд назад. Если ей предстоит целая ночь в полном одиночестве, можно провести её не на своём диванчике, а на капитанской кровати. А большая мягкая кровать после утомительного дня — ну что может быть лучше и желанней? Матрас ласково принимает её в свои объятия, превращает в невесомую пушинку. Фелисити вытягивается во весь рост и счастливо вздыхает.

***

Капитан Мартита видела, в каком состоянии была Фелисити. Что ей ещё оставалось делать? Она усмехается, представляя, как Лисси с детским чувством собственной неуловимости бежит к кораблю, запирается в каюте и падает на её кровать. О да, она знает, что имперская неженка использует любую возможность поваляться в мягкой постели. Иногда она специально даёт ей шанс. Как теперь. — Кого я вижу, — изумляется хозяин таверны, высокий тощий мужчина, когда капитан Мартита стучится в дверь подсобки. — Какими судьбами? — Мух, — устало приподнимает она уголки губ, — мне нужна комната. — Ты надолго? — На ночь. — К тебе никто не?.. — Нет, я одна. — Чего так? — любопытствует он, звеня связкой ключей. — С Песней ветра что-то? — Нет, — просто отвечает она и, помедлив, мягко улыбается. — Так, ребёнку нужно отдохнуть. Он не задаёт глупых вопросов, и Мартита благодарна ему за это. И почему-то ей не мешает уснуть ни спёртый воздух, ни колючее одеяло, ни шум с нижнего этажа. Она ведь знает это, давно знает. Все таверны одинаковы, если подумать. И все — родные. Даже смешно. Она возвращается на корабль утром. Осторожно приоткрывает дверь каюты и чувствует, как изнутри поднимается что-то тёплое: бывшая капитан Фелисити, закинув руки за голову, спит на её кровати, прямо посередине, а из-под одеяла почти стыдливо высовывается пятка. Капитан Мартита закрывает дверь и спускается по трапу, сдерживая растроганную улыбку. Разумеется, она вернётся через несколько часов. Её кровать будет безукоризненно застелена, а Фелисити будет вести себя безукоризненно невозмутимо. Ничем не выдаст произошедшего, как и не узнает, что об её выходках давно известно. Потому что она — ребёнок, твёрдо убеждённый в том, что может обвести вокруг пальца кого угодно. Капитан Мартита принимает эту игру.