Конфабуляция

***

Тогда: В тот день, когда я впервые увидел Итачи Учиха в своей жизни, я долго думал об этом человеке. После завтрака ко мне, как обычно, подошли мои смотрительницы и вежливо попросили меня пройти на процедуры по анализу крови, после чего можно было приступить к различного рода занятиям. Сам того не понимая почему, я выбрал игру в шахматы, которым обучал местный мужчина, которого, кажется, звали Асума. Мужчина был всегда очень вежлив и внимателен к пациентам, за которыми он смотрел. Врач был обычным неврологом, который, казалось, уже настолько прочувствовал атмосферу данной больницы и решил попросту не терроризировать пациентов своими проверками, а обучать чему-то, что могло бы поспособствовать их умственному развитию. Асума показался мне вполне приятным человеком, поэтому я даже немного обрадовался тому, что моим учителям станет именно он. Мужчина предложил мне играть партию шахмат каждый день по два часа, постепенно обучая меня. Ведь, признаться честно, я хоть и слышал о шахматах и даже видел, как в них играли, но сам то ли боялся, то ли просто не находил подходящего момента, чтобы научиться играть самому. Сакура, после нашего очередного разговора, когда её тонкие пальцы вонзили в мою вену иглу, которая вытягивала из меня кровь, предложила мне занять себя чем-то совершенно новым для меня. Предложение этой девушки не казалось мне чем-то глупым или странным — как это пациент будет учиться играть в шахматы? Наоборот, поблагодарил её за предложение и поинтересовался, кто же сможет меня научить этой интеллектуальной игре. Именно она меня и познакомила с этим пожилым человеком, который стал для меня личным учителем.       Сначала я просто без какого-либо понимая крутил странную на вид фигурку в пальцах, напоминающую коня. Я совершенно не имел понятия ни то, как эти фигуры ходят по шахматной доске, ни то, какие вообще присутствуют правила в этой игре. Первое занятие прошло хорошо. Метод Асумы был весьма специфическим — вместо того, чтобы мне показывать, как нужно играть, давая мне возможность наблюдать за его игрой с кем-то другим, Асума коротко мне рассказал о том, как кто ходит, наивно полагая, что я запомню и расставил фигурки на доске.       — Ходи, — мужчина улыбнулся и спокойно откинулся в кресле, делая очередной глоток горячего чая.       —  Но я… не знаю как! — я немного смутился и поднёс руку к фигурке, которая имела странное название «пешка» и, будто обжигаясь, оттянул руку назад. — Я же совершенно ничего не запомнил!       — Научиться игре в шахматы можно, только играя в них. Я могу читать тебе теории о техниках и прочем бесконечное количество раз, но толку-то, если ты так и будешь продолжать сидеть? — мужчина усмехнулся.       — Верно, — я кивнул, всё-таки взял первую фигурку и поставил её на одну клетку вперед.       — Цель этой игры в том, что бы ты начал думать как противник. Ты должен постепенно начинать понимать то, как он будет ходить, после чего делать свой следующий шаг, — мужчина взял свою пешку и поставил тоже на клетку вперед. — Тоже самое и в настоящей жизни, только тщательный анализ противника поможет тебе победить в конечном счете. Конечно, если противник не будет умнее тебя. Но стоит тебе найти равного — и ты не сможешь оторваться уже от вашей общей с ним игры, — Асума сделал свой следующий ход после моего блеклого. — А теперь, я похожу конём! — он лучезарно улыбается, и моя первая пешка летит в его коллекцию. —  Твой следующий шаг.

***

Мужчина сонно открыл свои глаза, и зевота резко заставила его даже растянуться на своей кровати. Такая сладкая истома, когда ты позволяешь каждой мышце своего тела вытянуться, чувствуя, как тело напрягается, после чего резко расслабиться и выдохнуть. Наруто сонно открыл один глаз, и роговицу глаза резко обожгло синим светом, исходящим от цифр будильника — на часах было около шести часов утра. А если быть точным — шесть часов и шесть минут. Наруто выдохнул и, переборов зевоту опять, он в одних трусах, которые почти свисали с его бедер, поплелся в сторону кухни в их квартире. Обычный день, обычный понедельник. За окном еще темно, луна освещает дороги за окном, по которым люди в спешке ездят по своим делам. Наруто опять с минуту смотрел на улицу и медленно подошёл к чайнику. Нужно было заварить себе утренний кофе и сделать что-нибудь перекусить. В холодильнике было как раз все, что нужно, для обычных тостов и утреннего омлета. В душевой кабине, как обычно, шумела вода, на которую Наруто не обратил никакого внимания. Обычное утро, обычное утро понедельника. Мужчина взял две кружки красного цвета и налил в них кипяток, размешивая гранулы заварного кофе ложкой.       — Доброе утро, — прозвучал спокойный голос за спиной мужчины, на который обернулся Наруто и улыбнулся. Перед ним стоял мужчина, почти обнажен, только полотенце свисало на его бедрах, которое закрывало личное для посторонних глаз. Тело было влажным и распаренным после ванны, впрочем, как обычно.       — Доброе утро, Саске, — Наруто улыбнулся ещё шире, взял две кружки с дымящимся кофе в свои сильные руки и подошёл к Учихе ближе, протянул кружку в его руки. — Ты садись, я приготовлю нам завтрак. Выспался? — Наруто развернулся обратно к столу и поставил сковороду на их плиту.       — Можно и так сказать, — усмехнулся второй и отпил глоток кофе. — Хм, ты, как всегда, переборщил с сахаром. Такими темпами у меня точно все зубы повыпадают раньше времени, — Учиха с смешинкой посмотрел на собеседника, прикусил свою губу и, показушно поставив кружку на стол, удалился в спальню.       — Господи, Учиха, не начинай! — Наруто закатил глаза и разбил три яйца об сковородку, желток растекался на плоской поверхности, став похожим на обычную кляксу. — Нас сегодня Мадара попросил приехать пораньше в больницу, опять там пациенты бунтуют! — крикнул Наруто, чтобы Саске точно услышал.       — Знаю, — послышался ему ответ. — Итачи меня уже обо всем предупредил, — было слышно, как Саске открывает полки комода, что-то засунул непонятно куда и безуспешно пытался найти. — Ты не видел мою рубашку синюю? — послышался грохот. Опять что-то упало. — БЛЯДЬ! Я точно выкину этот шкаф к чертовой матери! Только же вчера прикрутил эту гребаную ножку!!! Наруто закусил губу от смеха, чтобы в открытую не засмеяться.       — Перестань ругаться с мебелью, Учиха! Твоя рубашка на сушилке! — крикнул в ответ Наруто и уже начал раскладывать яичницу по тарелкам. — Давай, иди сюда, пора завтракать! Иначе Мадара нас точно один раз оштрафует за опоздания! Ты же знаешь своего дядю!       — Да, сейчас, — послышалась опять какая-то возня, после чего шипение.       Наруто даже наклонил голову в проём, чтобы увидеть, что там вообще происходит.       — Ты там живой?       — Я убью твоего кота, Наруто, — раздраженно прошипел наследник Учих и, наконец, вышел в сторону кухни, держа жирного, рыжего кота за шкирку. — Знаешь, почему наш комод сломался? Потому что этот пакостник каким-то образом открутил болт и сгрыз его на половину! — Саске выдохнул и повернул к себе кота мордой. — Я тебя в приют сдам, нечисть, — он говорил, уже серьезно смотря на кота, прямо в глаза. Кот смотрел на Саске не издав не звука. — Ты меня понял? — МЯУ!!! — кот опять завизжал и попытался выбраться из крепкого захвата хозяина.       — Саске, отстань от нашего кота и садись уже есть, — Наруто на всю эту картину смотрел с весельем и изо всех сил старался не заржать. У Саске с котом были особые отношения, понятные только им одним.       — Я слежу за тобой, нечисть, — хмуро сказал мужчина и, наконец, отпустил бедного кота на пол, сел на стол. — Приятного аппетита.       — И тебе, — Наруто кивнул и поднёс кусочек омлета к губам. <Обычное утро. Обычное утро понедельника. Будильник так и показывал время шесть утра шесть минут.

***

Тогда: После очередной партии в шахматы я очень устал, ведь меня, откровенно говоря, раздражало каждый раз проигрывать Асуме, но я сдержанно выдохал воздух из легких, прикрывал глаза и резко открывал их. Я реагировал спокойно. Великая Китайская стена тоже строилась не сразу, всему свое время, да, именно, надо лишь иметь терпение. Иногда, когда я брал в руки фигуры у меня возникало смутное чувство дежавю, будто я уже когда-то с кем-то играл в эту настольную игру, но как бы я не старался вспомнить эти фрагменты прошлого в своих лабиринтах памяти — у меня не получалось. Ну и ладно, возможно, это просто химические вещества так странно воздействуют на мое восприятие реальности и восприятие событий прошлого, которые попросту накладываются друг на друга. Я всегда возвращался в свою палату номер 166 и спокойно ложился на кровать у стены. Так я и лежал там неизвестное количество мне времени, пока туда не заходил Обито и не садился на свой стул у стены, он часто молчал и о чем-то думал. О чем-то своем.       — Обито? — я, как обычно, поворачиваю свою голову в сторону своего нового друга. Он сначала молчит, смотря в окно, и, после этого, поворачивает ко мне свою голову. В эти моменты он всегда напевает странную мелодию, которая тоже мне кажется знакомой, себе под нос и отвечает мне.       — Да, Отец? Это обозначение уже не так сильно режет мне ухо, это может показаться чем-то сроду сумасшествием, но я будто уже принял тот факт, что данное обозначение постепенно начинает становиться частью меня. Это слово имеет какую-то особую силу, которая воздействует на мое восприятие самого себя же.       — Расскажи мне про того человека, которого ты любил, — тихо шепчу я в темноту и отворачиваю голову в сторону потолка, который я уже изучил за пять месяцев вдоль и поперек. Я знаю, что данная тема моему другу может быть неприятна, да что там таить — она действительно ему неприятна, но я хочу знать, что же случилось столько лет назад. Я не знаю, почему испытываю такой интерес к событиям, которые произошли сто с копейками лет назад, но свое любопытство унять не могу. В ответ мне следует сплошная тишина. Обито сидит молча и прикрывает глаза, будто погружаясь в какой-то понятный только ему одному транс. После чего вздыхает и отвечает.        — Попробую. Я не могу быть уверен, что ты поймешь меня правильно, но обещай мне, что будешь слушать внимательно, — он наклоняет голову вниз и сжимает ткань своих брюк из хлопка с особой силой.       — Я буду слушать тебя внимательно, — я поднимаюсь на локтях и стараюсь сесть напротив к лицу своего друга.       — Всё это началось ещё в 1878 году. Я был юношей, намного младше тебя.

***

1878–1883 год. Обито, после того инцидента в кабинете Орочимару, почти не встречал старого извращенца, который в открытую заявил мальчику, что имеет на него свои собственные планы. На протяжении трех месяцев он сталкивался с ним только во время каких-то очередных проверок врачей, которые слишком внимательно следили за состоянием детей в их больнице и, по совместительству, детском доме. Обито всегда везде ходил с Рин, которая словно маленький хвостик плелась за мальчиком рядом. Анко, как обычно, уделяла время младшим, выполняя свои обязанности смотрительницы, следовательно, практически не проводила с ними никакого времени. Какаши все больше и больше времени отлучался от своих занятий по развитию интеллектуальных способностей, преподавателем которых взялся быть сам Орочимару. Обито этот факт уже крайне настораживал, ведь Какаши строго запретили распространять какую-либо информацию касательно его занятий, и юноша попросту освобождался на пол вечера и они играли в какие-то развлекательные игры втроем. На все вопросы его занятий с этим странным врачом, Какаши только сдержанно улыбался и отвечал, что Орочимару-сама готовит его в свои приспешники. Не сказать, что Обито был оскорблён этим фактом, после предложения именно в этой сфере быть ему, но неприятный осадок всё-таки остался. Но больше его постепенно раздражал другой факт, Рин каждый раз с каким-то фанатизмом смотрела на Какаши и говорила ему: — Обито, вот вырастим мы, и наш Какаши станет отличным специалистом. Обито лишь сдержанно улыбался Рин на её слова, молча вытаскивал очередную карту из колоды и клал её на стол, тем самым выполняя свой очередной ход в их игре. Спустя год Обито начал замечать некоторые странности касательно Анко, женщина становилась крайне агрессивной, когда парень подходил к ней и о чём-то спрашивал. Обычно он вмешивался в ее перемены настроения, когда женщина кричала на четверых детей, которые постоянно оказывались рядом с Обито. Анко срывалась на детей всё больше и больше, заставляя их попросту начинать её бояться. Одной из этих детей была девочка по имени Шион. Светловолосая малышка с двумя красивыми длинными хвостиками, которые были заплетены красными лентами по бокам. Девочка еще с самого начала подошла в один день к Обито, когда тот играл на пианино, и внимательно следила за тем, как пальцы рук Обито нажимали на клавиши пианино.       — Красиво, — прошептала маленькая девчушка, когда Обито закончил очередную мелодию Бетховена. Была эта — «Begatella in A Minor», Обито старательно пытался сыграть мелодию на отлично, ведь именно эта мелодия напоминала ему его детство, мать часто играла её на пианино своему сыну перед сном. Его мать вообще была выдающейся пианисткой, которая восхищалась таким талантливым Бетховеном.       — Спасибо, — юноша смущенно улыбнулся и повернулся к маленькой девочке, погладил её по волосам. — Ты тоже хочешь научиться? Шион опустила глаза.       — Как у тебя у меня не получится попросту, — она тихо ответила на предложение Учихи.       — Не переживай, — Обито тепло улыбнулся и подвинулся на скамейке в сторону. — Садись рядом, я научу тебя. Все приходит со временем.       — Мои друзья, — девочка обернулась и показала маленькой ручкой в сторону своих детей, которые в этот момент также занимались музыкой с другими преподавателями, — тоже хотели бы научиться. Обито сразу же повернул голову в сторону маленькой ладошки девочки и провел взглядом по девочке с темно рыжими волосами, которые приятной волной лежали на её плечах, в нелёгком беспорядке. Девочке было на вид не больше лет пяти, её маленькие пальчики держали флейту у её губ, из которой при потоке воздуха, который она выдувала из своих губ, превращался в интересную мелодию. Два остальных мальчика тоже пытались научиться игре на флейте, но на данный момент у них совершенно ничего не получалось кроме как глухого звучания.        — Хорошо, начнем с тебя, — Обито повернул голову обратно к Шион и одобрительно кивнул. — После этого твои друзья смогут присоединиться к нам, если захотят. Пока можешь их позвать сюда, если госпожа Анко им разрешит отлучиться от занятий, и они смогут хотя бы посмотреть, как начинаешь играть ты, — юноша медленно обхватил ручки девочки своей ладонью и поднёс их к пианино. — Не бойся, всему приходится учиться. Девочка дрожащими руками поднесла свои пальчики к пианино и нажала впервые на клавиши. Их занятия проходили каждый день ровно в семь часов вечера, Обито каждый раз начинал с легкой теории, которая была бы понятна ребенку, и, после своего акта, давал повторить звучание клавиш самому ребенку. Спустя пару месяцев у Шион начало получаться. Рин, как всегда, занималась рисованием и лепкой вместе с Какаши, у которого как всегда получалось лучше чем у неё, Обито учил детей музыке, Анко начинала бить детей. Иногда Обито заставал воспитательницу в полном порыве агрессии, иногда даже подвыпившей и попросту уводил своих четырех подопечных к своему пианино от греха подальше. Девочку с рыжими волосами звали Таюя, она хоть и не подавала таких надежд, как та же Шион в игре на пианино, но тщательно старалась. Мальчики же вскоре начали обучаться скрипке у Орочимару, который, по непонятным для Обито причинам, попросту в один раз увел их от пианино. Мужчина имел странное отношение к этому музыкальному инструменту, иногда даже приходил в бешенство от звучания любимой мелодии Обито. Рин часто навещала Обито под вечер, они все реже и реже начали проводить время вместе, встречались только под вечер в палате под номером 166 и ложились спать. Какаши же обитал в 117 палате прямо напротив, туда он тоже возвращался под вечер. Обито практически не находил никаких точек соприкосновения с Рин, девушка постоянно ему рассказывала про то, как они с Какаши то делали, как Какаши обучился очередным основам, Обито просто слушал и ничего не хотел комментировать. Любимая девочка попросту перестала видеть в Обито какие-либо выдающиеся таланты, постоянно восхваляя своего друга, от чего юноше было попросту обидно. В один из таких вечеров Обито застал двоих друзей в одном из главных залов здания больницы, где Какаши впервые взял руку Рин в свою и нежно прикоснулся к ладони девушки своими губами. В тот вечер Обито попросту развернулся и зашагал совершенно в противоположную сторону подальше от всех. За всем этим с улыбкой на лице наблюдал Орочимару, ведь именно он тщательно на протяжении всего времени прорабатывал непосредственно Какаши, которому предложил обычную сделку, которая заключалась в том, что, если Обито станет непосредственно его учеником, он отпустит и обеспечит счастливую жизнь и ему и Рин и Обито, но для этого девушка должна выбрать именно второго мальчика. Она должна довериться ему, влюбиться в него и выбрать Какаши как спутника жизни. Какаши испытывал симпатию к девушке, несмотря на тот факт, что прекрасно знал о чувствах своего друга к ней. Но он же делает все правильно? Он обеспечивает им всем светлое и спокойное будущее? Верно же? Верно. Единственный факт, который отделял Орочимару от Обито — эти мерзкие дети, которые прицепились к мальчику со своей музыкой, не давая Обито развивать свой потенциал, который Орочимару посчастливилось прочувствовать в тот день. Дело осталось за Анко, Орочимару изо дня в день испытывал на своей ученице новое лекарство, которое, по его словам, он разработал для стимуляции мозга, а на деле это был обычный наркотик, который женщина, в силу своего незнания, согласилась принимать, часто жалуясь на усталость и недосып из-за маленьких детей. Орочимару уже три года каждое утро давал утреннюю дозу, наблюдая за тем, как женщина стала ещё более агрессивной, она практически перестала спать и часто срывалась на всех вокруг. Начало настоящее представление. Конечно, заведующий больницы не собирался марать свои руки в своих же планах сам, поэтому нашел себе подопытного кролика, которого сжирало изнутри его собственное лекарство. Мозг женщины постепенно потухал, ясность в сознание поступала все реже, импульсов становилось все больше. Анко высыхала на глазах, и, после этого, Орочимару в один из вечеров намекнул на то, что женщина попросту захворала. Она часто сгибалась в порывистом кашле, который выходил из ее легких непонятной слизью и кусками чего-то окровавленного. Орочимару лишь сочувственно кивал головой и выписывал ей микстуру, которая ей помочь не могла. У женщины был постоянный жар, постоянные скачки температуры тела и ощущение нереальности. Женщина стала кричать по ночам, жалуясь на странные тени, которые будто приползали к её кровати, пока она спала и, из-за жуткого страха и чувства паники, просыпалась. Орочимару радовался всё больше и больше, ведь это означало, что его препарат собственного производства действительно работает. Он наблюдал за тем, как Обито, уже будучи почти совершеннолетним, практически все свое свободное время проводит с детьми, которые попросту начали бояться женщины. Какаши полностью перенял на себя внимание Рин, которая даже согласилась стать ученицей Орочимару тоже — все шло по плану. Оставить Обито Учиха в абсолютном одиночестве. Какие научные открытия его ждут в дальнейшем на старости лет — как говорится убить двух зайцев сразу. 1884 год 7 февраля Ровно через пару дней Обито должно было стукнуть восемнадцать лет, что говорило о том что по закону больницы — пациентов, которые поступили сюда в юном возрасте — держать тут принудительно больше нельзя. Именно данный день стал роковым. Обито сначала сыграл в очередную партию в шахматы с Шион, которую он сам же им обучил, и улыбнулся девушке в очередной раз. Рин и Какаши где-то пропадали, Обито уже попросту перестал обращать на это какое-либо внимание. Первое время ему давалось все это крайне тяжело, даже слишком. Он много переживал, даже делился своими переживаниями с девочкой, которая уже выросла и стала формироваться в красивого подростка. Он сам не понял, как начал считать Шион кем-то сроду младшей сестры. Девочку даже перевели в палату Обито, в которой он следил за этим ребенком каждый день. Что таить — Шион была его любимицей. Таюя и двое ее друзей, звали их Кимимаро и Кидомару, так же практически всегда ходили следом за Обито, создавая собственную команду, которым Обито просто улыбался. Будто маленькие последователи выросли. Братья-близнецы, Сакон и Укон, были больше привязаны к Анко, хоть женщина практически не уделяла им никакого внимания. Орочимару старался перенять ответственность в их воспитании на себя. Все кроме Шион были больше учениками Орочимару, они улыбались Обито, но более тесного контакта Учихе с ними не удалось наладить. Рин часто возмущаюсь над тем, что Обито нашел себе любимицу и попросту забыл о своих друзей, но у Обито было другое мнение. Забыл не он их — а они его. Он практически не разговаривал с Какаши, всё еще держа внутреннюю обиду на то, что его лучший друг в наглую увел у него его девушку. Хотя, кто кого увел — было под большим вопросом. Сегодня был последний день, когда Обито сыграл с Шион очередную мелодию на пианино, и девочка поцеловала его в щеку, прямо как Рин когда-то, что навеяло на Обито горестные воспоминания. Этот факт подвинул юношу на то, что с друзьями нужно поговорить именно сейчас, пора было наладить их отношения и попросту валить отсюда. Их всех скоро здесь держать ничего не будет. Учиха встал со скамьи у пианино, поправил свои брюки и улыбнулся девочке, светлые волосы которой доходили уже до колен. Было около восьми часов вечера, что говорило о том, что скоро детей заберут на водные процедуры, и у Обито есть немного времени поговорить с друзьями. И ему надо было обсудить с Орочимару ещё одну вещь, как раз касаемо Шион. Он хотел забрать девочку с собой и стать её опекуном. Наследство у него есть, родственники тоже — никаких проблем не должно быть.       — Я отлучусь ненадолго, хорошо? — Обито улыбнулся и направился в сторону дверей.       — Подожди! — крикнула ему вслед Шион. На что юноша сразу же обернулся и удивленно посмотрел на малышку.       — Что случилось?       — У меня какое-то нехорошее предчувствие… — девочка сжала край своего белоснежного платья и закусила губу. — Не оставляй меня одну, Оби, — Шион смотрела на него с волнением и какой-то тревогой. — Я боюсь ее, — прошептала девочка и со слезами в глазах посмотрела на своего учителя. <Учиха развернулся и подошел обратно к девочке.       — Ну что ты, милая, — он нежно провел ладонью по ее волосам. — Я ненадолго, скоро вернусь. Обещаю, я ненадолго. Я вернусь, и мы с тобой опять уснём, — юноша мягко улыбнулся и почувствовал, как девочка схватила его за руку. Удивленно поднял брови. — Ты же скоро покинешь клинику, — она прошептала с волнением. — Ты… ты можешь взять меня с собой, Оби? Мне страшно тут одной оставаться без тебя, — девочка взяла своими руками лицо Обито и посмотрела ему в глаза. — Я обещаю, что никогда тебя не брошу, я вырасту и обязательно буду за тобой приглядывать за все, что ты для меня сделал. Я так хочу уйти отсюда с тобой! Я буду послушной! Я буду всегда тебя защищать и всегда буду играть нашу с тобой мелодию! Я все сделаю, что ты хочешь! Только, пожалуйста, не оставляй меня здесь одну, — губы девочки дрожали, и она почти плакала. — Я даже поговорю с Рин-сама как девушка с девушкой, и обещаю, она обязательно одумается!       — Милая, — Обито выдохнул и крепко сжал её в своих объятьях. — Я никогда не смог бы бросить тебя, — он в успокаивающем жесте гладил девочку по волосам. — Я буду с тобой столько времени, сколько ты захочешь. Я, ты, Рин и Какаши, — он улыбнулся и отпустил ее хрупкую фигуру. — Я как раз хотел поговорить с Орочимару касательно твоего ухода из клиники. Не волнуйся, всё будет хорошо, — он поцеловал девочку в лоб, посмотрел в её заплаканные глаза и скрылся за дверью.       — Будь осторожен, Оби, — девочка повторила ещё раз слова, которые слышала часто от подруги Обито, и, вытерев слезы с глаз, встала со скамейки.       — А что было дальше? — я смотрел на Обито настороженно, и все мое нутро говорило мне о том, что дальше будет что-то нехорошее. Обито измученно улыбнулся и посмотрел в окно.       — Дальше было начало конца. Конца всему.

***

После горячих источников братья попросту отключились на своей кровати каждый в своём углу. Итачи уснул первым, Саске ещё долго лежал и смотрел в потолок, думая над чем-то своим. Пока его брат спал, совершенно не реагируя на происходящее вокруг, его телефон резко загорелся и запищал о присланном ему сообщении. Саске хмуро повернул голову в сторону телефона и постарался проигнорировать непрошеных гостей, после чего встал и направился в сторону кухни, чтобы выпить воды. Ступая голыми ступнями по деревянному полу, в одних трусах он дошел до стола и взял воду с каким-то вкусом и сделал пару глотков.       Лунный свет сквозь шторы освещал комнату, бросая свои тени на лежащего мужчину на кровати. Итачи был таким умиротворенным, почти обнажен, он, как и Саске, предпочитал спать в одном нижнем белье. Волосы, как обычно, непослушно рассыпались по подушке, заполняя все пространство чернотой вокруг. Его лицо было спокойно, без единой морщинки. Саске даже подошел к кровати и какое-то время смотрел на спящего брата, ненароком даже засмотрелся. Он впервые после стольких лет видел такого Итачи — спящего, умиротворенного и расслабленного. На его спокойное лицо было абсолютно гладким, в такие моменты они были будто идентичны. Саске, наконец, тихонечко поставил бутылку с водой рядом с кроватью и присел на край рядом с Итачи, тот в тот же момент немного дернулся во сне, перекладывая руку на живот, и опять спокойно засопел. Телефон снова замигал, Саске в очередной раз бросил на него свой взгляд, и, всё-таки, любопытство взяло вверх. Он как можно аккуратней взял его в руки и дотронулся до экрана, который, конечно, был заблокирован, но отправителя сообщения он увидел на экране сразу — Мадара.       — Что ему нужно в два часа ночи? — подумал Учиха и увидел только первые слова сообщения — «Итачи нам на…» Саске закусил губу и попытался разблокировать экран. Безрезультатно, устройство требовало или отпечаток пальца брата или же пароль, который знал только он. Саске попробовал сначала дату рождения Итачи, мало ли Итачи не церемонится со всем этим, но телефон выдал ошибку, высветив текст на экране о том, что пароль неверен. Саске задумался и попробовал ещё парочку комбинаций, которые тоже не подошли. Он выдохнул и положил телефон на свои колени, стал смотреть в окно, за котором открывались огни ночного города. Через пару минут он вздрогнул и посмотрел опять на спящего брата, голова которого во сне была откинула в сторону стены, и взял опять телефон в руки.        — А что если… — Саске машинально набрал комбинацию из шести цифр, которые служили датой его дня рождения — 23/07/87, и пароль оказался верным. Телефон сразу же засветился и разблокировался, давая тем самым Саске полный доступ. Мужчина опять повернул голову в сторону Итачи и по телу разлилась волна непонятных эмоций. Это было…мило? Саске даже смутился немного, нет, одно дело предположить, другое попробовать и подтвердить свои догадки. Итачи всю жизнь использовал различные комбинации даты дня рождения брата, Саске даже забыл это спустя столько лет. И сейчас, держа в руках телефон, его переполняло внутреннее тепло.       — Ты не меняешься, Итачи, — Саске улыбнулся краем губ и, последний раз повернув голову в сторону брата, убедился, что тот спит, нажал на иконку с сообщениями. От Мадары были сообщений двадцать за последние сутки, что Саске сразу не понравилось. Все-таки, он им не отец, не брат и даже не дедушка, чтобы быть настолько настырным в сообщениях и иметь наглость по отношению к свободному времени Итачи. Последнее сообщение было такого формата: «Итачи, как приедешь, будет серьезный разговор». На что Саске лишь нахмурился и начал пальцем водить по экрану, читая дальше. «Почему ты не берешь трубку? Нам надо поговорить.»       — Господи, как баба, — Саске фыркнул и стал листать дальше. Сообщения были такого содержания: «Вы на источниках?! Ты вообще понимаешь, что ты сделал? Ты совсем рехнулся? Я тебе разрешал уехать? Уезжаешь? Какого хрена Итачи? Я никуда тебя не отпускал! Я НЕ РАЗРЕШАЛ ТЕБЕ БЕЗ СПРОСА НИКУДА УЕЗЖАТЬ! Ты понимаешь, какие будут последствия? Все дерьмо будешь разгребать сам в случае неприятностей. У меня нет слов, неужели у тебя у самого крыша поехала? Ты соображаешь, в каком дерьме ты можешь оказаться? Я обещал твоей матери присматривать за тобой, если что-то с тобой случится там — я себе не прощу. Итачи, ответь. Пожалуйста. Я опять пьян. Ты заставляешь меня переживать, сукин ты сын.» Саске не понимал такой паники у Мадары и попросту молча читал содержимое. Дальше были возмущения и обвинения в том, что Итачи мало того, что уехал так еще и брата с собой взял.        — Да что с ним такое, — Саске хмурился ещё сильнее, и эти сообщения ему все больше и больше не нравились. И тут его взгляд остановился на ещё одном сообщении: «Как твое самочувствие? Ты принимал свой… сироп от кашля? Ты таблетки взял с собой? Если у тебя опять поднимется жар после твоей поездки, будешь подыхать в своем кабинете. Я пальцем не пошевелю больше.»       — Но Итачи же не болен ничем, — Саске перевёл взгляд на брата и стал внимательно вслушиваться в его дыхание. Никаких признаков кашля или жара. — «Мадара совершенно помешался уже на своей работе,» — Учиха читать дальше сообщения не стал и попросту отключил телефон, положив его экраном вниз. А зря. Зря он не стал читать дальше сообщения, которые могли бы дать ему хоть какое-то представление о сложившиеся ситуации. Когда Саске уже прикрыл глаза и начал засыпать, телефон опять загорелся оповещая о входящем сообщении в три часа ночи, которое никто из братьев не увидел.       — Доброе утро, Саске. Вставай, — прозвучал приятный голос где-то около уха, на что младший дернулся и сонно открыл свои заспанные глаза. За окном уже светило солнце, лучи проникали в их номер, освещая все помещение, и беспощадно въедались в глаза. Саске проморгался и попытался сфокусироваться на брате, который был уже одет в спортивные штаны с кофтой в серых тонах, мокрые волосы после душа лежали на плечах, которые он сушил полотенцем одной рукой, и второй он держал локоть брата. На губах играла спокойная улыбка, взгляд был ясный и выспавшийся.       — Доброе, — Саске потянулся и зевнул. — Сколько сейчас времени? — мужчина сразу повернул голову в сторону телефона брата, который прошлой ночью лежал на тумбочке, но там его уже не было.       — Девять часов, — с улыбкой ответил Итачи и, наконец, встал, тем самым давая Саске пространство подняться с кровати. — Приводи себя в порядок и пошли завтракать. У нас сегодня с тобой насыщенный день, — донеслось откуда-то с кухни, куда ушел Итачи.       — Мы куда-то поедем? — Саске, наконец, поднялся с кровати, было даже немного прохладно из-за холодного воздуха, который дул из-за открытого окна, которое, видимо, открыл его брат, чтобы проветрить помещение. Итачи как раз вышел из кухни и положил полотенце на спинку стула у стола. Быстрыми движениями руки он завязал тугой хвост, тем самым убирая свои непослушные волосы назад.       — Да, я утром поговорил с Куренай, и она мне подсказала пару отличных мест. Первым делом мы поедем в местный заповедник, где как раз-таки обитают наши олени, — Итачи подошёл к окну и достал сигарету, высунул палочку и прикурил. — После этого мы поедем ещё в одно место, — он лукаво посмотрел на брата и усмехнулся. — А пока нам нужно позавтракать.       — Не нравится мне твоя улыбочка, Итачи. В детстве, после вот такого вот твоего выражения лица, я кубарем летел с горы, когда ты мне предложил покататься на резинке, — Саске нахмурился.       — Но было весело, — Итачи удивился и посмотрел на брата, искренне не понимая, что в этом такого.       — Тебе да. До сих пор помню твой смех с вершины горы и мой крик снизу. Мне было совсем не весело, — Саске буркнул и направился в сторону ванны.       — Брось, Саске. Тебе было пять лет — самое время учиться чему то новому, — Итачи закатил глаза, сдерживая улыбку от того, что он и сам вспомнил крик брата и его хохот от этого.       — Вот именно, мне, мать его, было пять лет, — Саске хлопнул дверью в ванную и остался там на пятнадцать минут. Итачи, тем временем, всё-таки издал тихий смешок, действительно — прикалываться над маленьким братом в то время для него было чем-то крайне занимательным. Он попросту кайфовал от настоящих эмоций Саске каждый раз и его обиженного вида, который вскоре окрашивала улыбка. Саске закончил довольно-таки быстро, так же одел серого цвета спортивный костюм, такой же как у брата, оба вчера выбрали именно эту вещь в маленьком магазинчике, и они спустились к завтраку, к которому их проводила госпожа Куренай. Зал был действительно огромный. Много незнакомых людей, которые также являлись обычными туристами, сидели за своими столиками и о чём-то разговаривали. Выбор был большой — громадный стол в европейском стиле «бери — не хочу». Итачи взял себе черный кофе, свежевыжатый апельсиновый сок, омлет с овощами и направился в сторону свободного столика. Саске же рассматривал блюда еще минут десять и, всё-таки взяв себе тоже кофе с молоком, какие-то американские блины с джемом и фрукты, вернулся к столу. Завтракали они в тишине, за окном красиво опускались снежинки своим собственным потоком.       — Итачи? — младший решил заговорить первым.       — Да, Саске? — Итачи отпил глоток крепкого кофе и с той же спокойной улыбкой посмотрел на брата. Но Саске затих. — Что-то случилось? Саске долго смотрел в окно, не решайся выдавить из себя нужные слова, после чего всё-таки решился и пронзительно посмотрел в глаза напротив.        — Почему ты не отвечаешь дяде на его сообщения? — раз спрашивать, то в лоб. У Итачи даже ни один мускул не дрогнул на лице, он так же сидел и улыбался.        — О чем ты? Саске даже немного удивился, может, ему попросту приснились эти сообщения, мало ли.       — Вчера ночью тебе Мадара много сообщений прислал такого содержания из категории «ты совсем забылся его игнорировать», — Саске закусил губу и ждал ответа, он понимал, что сдал себя с поличным, но любопытство все-таки взяло верх.       — А! — будто вспомнил Итачи о какой-то мелочи. — Эти, — он будто пытался вспомнить, о чём именно писал его дядя. — Да не обращай внимания, он все время паникует по поводу и без, — Итачи поднёс кусок омлета ко рту аккуратно, стараясь не обронить ничего обратно на тарелку. После чего будто остановился и внимательно посмотрел на брата. — Неужели ты залез в мой телефон, Саске? Как тебе не стыдно, — он театрально закатил глаза и усмехнулся, наблюдая за реакцией младшего брата. Лицо Саске моментально залилось краснотой от чувства стыда, и он сжал руку на коленке.       — Ты что, ревнуешь, младший брат? — Итачи все продолжал ставить второго в еще большее неловкое положение. — К дяде?       — Я не… — Саске еще больше раскраснелся и исподлобья уставился на Итачи, который опять начал его подкалывать. — Телефон вибрировал и горел, ты спал. Мало ли, что могло случиться, — попытался обороняться Саске и, наконец, взяв себя в руки, успокоился.       — Ну тогда ладно, — Итачи наклонил голову к тарелке, чтобы спрятать свою улыбку, и принялся есть дальше.       — Брат? — Саске уже почти закончил с завтраком и опять решил задать вопрос.       — М?       — Ты чем-то болен? — голос стал серьезным. Итачи на минуту затих, прядь все-таки выпала из хвоста, и он сжал стакан с соком. После чего поднял голову и посмотрел на Саске.       — О чем ты?       — Мадара писал про какие-то лекарства, температуру и кашель, — Саске внимательно смотрел на Итачи, но в глазах видел лишь нескрываемое удивление от заданного им вопроса.       — Ты что-то путаешь, Саске, — Итачи спокойно улыбнулся и выпил сок до дна.       — Я не путаю, там были сообщения про какой-то сироп, — Саске стоял на своём. — Дай телефон, я покажу тебе, — он протянул вытянутую руку к Итачи. Тот так же оставался удивленным и, вытащив телефон из кармана брюк, протянул его в ответ. Саске с особым рвением выхватил телефон и принялся хаотично искать нужные ему сообщения. Но было пусто. Было абсолютно пусто.       — Ты удалил их, — раздраженно прошипел мужчина и посмотрел в глаза ничего не понимающего Итачи. — Зачем ты удалил сообщения?!       — Саске, я ничего не удалял, — спокойно ответил Итачи и внимательно посмотрел на светящийся экран телефона. — Я думаю, тебе что-то привиделось спросонья, и ты…       — МНЕ НИЧЕГО НЕ ПРИВИДЕЛОСЬ! Я ВИДЕЛ ЭТИ ЧЕРТОВЫ СООБЩЕНИЯ ОТ МАДАРЫ! — младший сам не заметил-как перешёл на крик из-за того факта, что Итачи его попросту сейчас держит за идиота. В сторону их столика начали оборачиваться люди с явным возмущением, на что Итачи начал извиняться и махать руками, стараясь успокоить младшего брата.       — Саске, тише, — Итачи сжал его руку и принялся гладить большим пальцем по коже в успокаивающем жесте. — Если ты решил выяснить отношения, то давай это будем делать вдали от посторонних глаз, — Итачи говорил спокойно, и даже можно было прочувствовать в голосе некий нажим.       — Чем ты болен? — зрачки сузились, и Саске всё еще продолжал сжимать своей ладонью телефон.       — Я — здоров. По крайне мере физически точно. На голову — не уверен, — мужчина постарался пошутить, но, как мы все знаем — в каждой шутки есть доля правды. — Если ты хочешь, я могу сейчас набрать номер Мадары, и ты сам у него всё спросишь. Идёт? Младший Учиха постарался успокоиться, он даже сам не смог понять, что именно его так сильно вывело из себя. Может, ему и в правду… привиделось… на нервной почве или приснилось? Он уже не был уверен. Но.       — Звони, — он всё еще стоял на своём. Итачи отобрал свой телефон из рук брата, нашел нужный номер в его контактах и нажал кнопку вызова, Саске же сразу выхватил телефон из его рук, на всякий случай, мало ли что Итачи может Мадаре сказать. Гудки шли пару секунд, после чего Мадара всё-таки поднял трубку.       — Ну неужели ты снизошел до нас — простых смертных, Итачи, и соизволил одарить меня свои звонком, — на обратном стороне провода звучал едкий голос, были слышны разные голоса проходящих мимо людей, звук проезжающих машин и какой-то еще шум.       — Это не Итачи, — спокойно произнёс Саске в ответ и повисла тишина. Тишина длилась около минуты, на что мужчина уже начал думать, что Мадара попросту отключился или пошли какие-то сбои в соединении. — Слушаю, — был ему сухой ответ. Учиху немного возмутили такие странные перемены в голосе его родного дяди, но выяснять с ним какие-либо отношения, он желанием не горел. — Это Саске, — решил всё-таки уточнить младший.       — Я уже понял, — спокойно ответил Мадара и было слышно, как он прикурил. — Что-то случилось?       — Ничего такого, просто у меня к тебе есть один вопрос. Я, — Саске чуть было не признался в содеянном, но вовремя подобрал нужные слова. — Случайно увидел твои сообщения о лекарствах, которые должен принимать Итачи, он все отрицает, говорит, что ничего подобного ты ему не писал. Ты можешь мне объяснить? Опять послышалась тишина, на этот раз Мадара попросту втягивал своим ртом сигаретный дым и шумно выдохнул. — Не понимаю, о чем ты. Ничего подобного я ему не писал, — мужчина говорил спокойно, даже слишком спокойно. Итачи всё это время внимательно смотрел на Саске, который пребывал в неком замешательстве от слов на другом конце провода.        — Ты уверен? — сухо выдавил из себя мужчина.       — Саске, дорогой, под моим управлением находятся две больницы, около трех ста пациентов, параллельно с этим у меня различные семинары, супервизии и обучение студентов. Как ты думаешь, мог бы я забыть тот факт, что мой племянник оказался болен, как ты говоришь? Или ты, думаешь я забыл то, что именно я ему пишу, когда не могу дозвониться? Брось, я не настолько стар, чтобы жаловаться на старческий маразм, мне всего-то пятьдесят, ты меня даже оскорбил сейчас немного, — в трубке отчетливо послышалась усмешка. — Нет, если Итачи себе продул одно место на источниках, то этого я, конечно, не знаю, я ему не мама и не папа, чтобы он перед мной отчитывался о том, чем именно вы там занимаетесь. Но я надеюсь, что Вы оба взрослых человека имеете силы и мозги, что бы позаботиться о себе и своем здоровье в этой спонтанной поездке. Удачного Вам отдыха обоим, и впредь не беспокой меня по пустякам, — Мадара закончил свой монолог и, не дождавшись ответа, отключил вызов. Саске пребывал в некой прострации от сказанных ему слов, но телефон всё же вернул обратно.       — Доволен? — Итачи иронично поднял бровь и выдохнул. — Иногда ты слишком сильно переживаешь, Саске, — Итачи после этих слов улыбнулся и встал, обошел стол и протянул Саске руку. — Но это не значит, что твое беспокойство мне неприятно. Идем? <Саске просто молча протянул руку в ответ, и они вышли из этого большого зала. Куренай помогла им арендовать машину у местных торговцев, которую они взяли для дальнейших поездок по тем местам, которые им посоветовали посетить за этот короткий срок отпуска. Но первоначально они отправились, конечно же, в местный заповедник, в котором их действительно ждали олени. Это было место громадных масштабов, и, несмотря на не теплое время года, народу было хоть отбавляй. Влюбленные парочки ходили держась за руки со спокойным и счастливым выражением лица. Ещё бы, ведь сегодня было 13 февраля, а это значит, что завтра весь этот курортный городок накроет международный праздник в честь дня Святого Валентина. Наверное поэтому было столько народу во время их завтрака, от наплыва которых гостиница трещала по швам. Оба брата подошли к очередной вывеске, на которой было написано название этой породы, и прямо к Саске подошёл громадного размера олень. Мужчина опешил, как бы смешно это не звучало, но оленя в живую он видел впервые. Учиха, закутанный в свой вязанный шарф, выдыхал пар изо рта и смотрел прямо на спокойное лицо животного, которое с обычной усталостью и спокойствием смотрело в ответ.       — Держи, — Итачи как раз вернулся из угла и протянул брату зерна, которые выдавались для кормежки. — Протяни руку, — Итачи улыбнулся, наблюдая за тем, как брат попросту застыл и в открытую пялился на животное, как маленький ребенок, увидевший Санту. — Не бойся, видишь, олень же тебя не боится, — мужчина подошел ещё ближе и положил руку на плечо брата. — Давай. И Саске действительно перенял зерна в свои руку и протянул сквозь решетку, давая возможность слизать животному зерна с его руки. Язык оленя был влажный, большой и странный на ощупь. Очень непривычные ощущения.       — Ну вот видишь, всё не так страшно, — Итачи опять улыбнулся и посмотрел в след удаляющегося оленя. — Воистину прекрасные животные. Статные и красивые.       — Да, — младший, наконец, высунул руку и повернул голову в сторону крика. Маленький мальчик вместе со своими родителями тоже подбежал к прутьям и хотел позвать оленя в свою сторону. Но животное попросту уже легло, подмяв под себя свои изящные ноги и устало положило голову на землю. Мальчик искренне обиделся на тот факт, что олень соизволил своим вниманием осчастливить какого-то мужика, а не его, и попросту начал ныть. Мать ребенка присела на корточки, обняла дитя и, пообещав ему купить горячий шоколад в местной лавке, поспешила удалиться вместе с мужем в обратном направлении, извиняюще смотря в глаза Саске и мягко улыбаясь.       — Люди… очень интересные, — тихо прошептал младший и повернул голову к брату, который так же с улыбкой наблюдал за семьей. — Итачи… — начал Саске. — Ты бы хотел детей? — Саске сам не знал, почему задал этот вопрос, он попросту сорвался с его губ сам по себе. Итачи этого вопроса тоже не ожидал и с заметным удивлением посмотрел на брата в ответ.       — Конечно, я бы хотел, — как-то задумчиво, после некоторой паузы произнёс старший и мягко улыбнулся. — Я думаю, в моем возрасте это нормальное желание, — Он посмотрел опять в сторону семьи и о чём-то задумался, после опять повернулся. — Саске, скажи, как бы ты отреагировал, если бы узнал, что у меня есть вторая половинка? — как-то задумчиво произнёс Итачи, смотря куда-то в даль. Учиха младший на минуту задумался и как-то небрежно ответил.       — Ты про Дейдару что-ли? Ну так он тебе детей вряд ли даст, — Саске фыркнул, какое-то странное появилось чувство внутри. Желание закрыть эту тему прямо сейчас.       — Я говорю про женщину, — Итачи спокойно посмотрел на брата опять. Взгляд был такой непонятный, было сложно понять, говорит он сейчас серьёзно или же нет.       — Женщина? Очень смешно Итачи…ты же… — начал Саске, но его перебили.       — Кто? <И тут до Саске дошло, действительно же. Кто? Саске всю жизнь думал, что его брат гомосексуал, да и еще насильник, который издевался над ним всю жизнь, и он настолько верил в эту свою фантазию, которая оказалось ложью и попросту игрой его воображения, что до этого момента даже не задумывался над тем — а какой ориентации его брат, собственно, является? Он же попросту не знал. Он не знал, кто Дейдара для Итачи, учитывая тот факт, с каким недоумением смотрел на него Итачи, когда Саске ему предъявил его отношения с Дейдарой. Это удивление в глазах он помнил до сих пор, Итачи действительно не понимал, о чем ему говорил тогда его брат. Искренне не понимал. Своего брата Саске соблазнил сам и, исходя из всех деталей, которые постепенно вставали на место, складывалась полная картина и осознание одной вещи, а была она именно такой: Итачи настолько любил своего брата, что отказать ему в чем-либо попросту не мог. И сейчас, когда Саске начал понимать, что вообще происходит, в душе зарождалась настоящая паника. А что если он свои предпочтения мужчин попросту перенес на брата и из-за своего переноса начал считать брата тем, кем тот совершенно не является? Во рту пересохло.       — Тебя… — Саске говорил тихо. — Тебе нравятся женщины? — он сам не верил в свои слова. Ну этого же попросту не может быть, ну Итачи же такой…       Какой? Какой, Саске?       — Я просто задал вопрос, какая была бы твоя реакция на это, если бы у меня были отношения с женщиной, допустим, её зовут Изуми. И допустим, я бы сделал ей предложение и хочу от нее детей? — Итачи смотрел в глаза брата спокойно, одному Богу было известно, что в этот момент происходит у этого человека в голове. И Саске искренне не мог этого понять, он не мог прочитать его и предугадать его дальнейшие слова. И в этот момент земля начала попросту уходить из-под ног. Саске стало плохо.       — Допустим? — единственное, что он смог из себя выдавить, тихо, сжато и даже немного жалко.       — Допустим, — спокойно ответил Итачи в ответ, не прерывая зрительного контакта.       — Я был бы… — Саске замолк и всё-таки собрался с силами. — Рад, да. Конечно рад, как же иначе. Конечно надо радоваться за старшего брата, несмотря на то, что в голове, по непонятным причинам, уже был образ какой-то там Изуми, и как Саске её попросту топит в канаве по непонятным ему причинам. Это ревность сейчас или собственничество, или что это вообще такое? Может, это разочарование в том, что ты впервые решил открыться человеку, выбрать его, а он попросту… Что, Саске? Оказался нормальным человеком? Не таким грязным и неправильным как ты? Ты — человек, который сам взял и трахнул собственного брата на пьяную голову. Господи, ну нет же. Ну это же Итачи, который был всё время рядом и никогда не… Да нет, не верю, Итачи же такой… женственный? Но нет же! Разве длинные волосы у мужчин говорят сразу о его нетрадиционной ориентации? Тоже какой-то бред. Да нет… Итачи, семья, дети. Дети, Итачи, Семья. Стоп.       На лице Саске за пару минут тишины отобразились все эмоции, которые он мог испытывать в принципе. Начиная со злости, заканчивая настоящим отчаянием. И он почувствовал теплую руку на своем плече и мягкую улыбку.       — Спасибо за ответ. Я поросто решил спросить. Твое выражение лица мне ответило за тебя, — брат немного усмехнулся и потрепал по волосам своего младшего брата. — Это был просто вопрос, Саске, я просто придумал ситуацию и решил уточнить на всякий случай. Пошли, у нас сегодня насыщенный день. В этот момент в глазах появилось настоящее бешенство от того, что его взяли, попросту обвели вокруг пальца и выставили маленьким братом, в придачу еще и глупым.       — Господи, я тебя действительно ненавижу, Итачи, — прошипел Учиха и зашагал следом. А ненавижу ли на самом деле?

***

1884 год 7 февраля Обито нашел Рин в полном одиночестве в своей палате, которая лежала уже в кровати и смотрела в пустоту. Он на полном серьёзе намеревался начать разговор спокойно, но как только он переступил порог девушка смерила его злым взглядом.       — Неужели ты соизволил уделить мне хоть немного времени, ну надо же, — девушка даже не старалась скрыть свою обиду, которая явно слышалась в её едких словах. — А где же твой хвост, который вечно следует за тобой, как твоя тень? — девушка, наконец, поднялась на кровати и пронзительно посмотрела на своего друга. — Я уже и забыла, что ты когда-то бываешь один.       — Рин, давай оставим выяснение отношений на потом. Мне надо с тобой серьёзно поговорить. Ты знаешь, что через два дня мне исполняется восемнадцать и это означает, что я могу спокойно отсюда выйти, — юноша говорил спокойно.       — И что? — как-то пренебрежительно бросила девушка. Она не понимала, почему Обито начал избегать их с Какаши, она попросту забыла уже о том, что её друг был с детства влюблен в девушку. В силу своего эгоизма люди привыкли только прислушиваться к своим чувствам и желаниям, порой игнорируя людей, которым действительно ты важен.       — Рин, — Обито громко выдохнул и подошел к девушке, сел на край кровати рядом. — Я прошу тебя, пока не поздно, давай уйдем отсюда вместе, Какаши с собой возьмем, — он посмотрел с нескрываемой мольбой на неё. — Я обещаю тебе показать мир такой, каким он есть за пределами этих четырёх стен, я сделаю тебя счастливой, Рин. Я клянусь тебе, просто, я умоляю тебя, протяни мне руку и никогда не отпускай, — Обито дотронулся до её ладони, но девушка её поспешила убрать к себе на колени.       — Я без Какаши никуда не пойду, — девушка стояла на своём. — Обито, — она повернулась в его сторону и посмотрела на него. — Пойми, мы настолько отдалились друг от друга, что иногда мне кажется, что я тебя совершенно не знаю! — девушка сжала руку в кулак.       — Рин, я прошу тебя, пожалуйста, давай уйдем отсюда, пока не поздно. Ты совершенно не понимаешь что здесь происходит! Здесь все не такое, как кажется, Рин! — в голосе звучало отчаяние. Он прекрасно понимал, почему друзья отдалились от него, почему Орочимару резко переключился на его друзей, что этот человек задумал. И последнее время он чувствовал настоящую опасность, которой будто был пропитан воздух вокруг. Это противное ощущение будто залезало под кожу и сознание, кричало ему бежать отсюда как можно скорее.       — Что я не понимаю? — девушка вспылила. — Это ты не понимаешь! Орочимару-сама видит в нас отличных преемников, он обеспечит нам замечательное будущее, Обито! А ты прожигаешь свою жизнь, возясь с этим детьми, брынькая по клавишам. Вот увидишь, Обито, пройдет время, и мы станем отличными учеными, прямо как Орочимару-сама!       — Ты ошибаешься! — Обито впервые в жизни перешел на крик, от которого девушка вздрогнула и удивленно захлопала глазами. — Вы все — полные идиоты, которые думают, что выберутся отсюда живыми! Неужели ты не понимаешь? — Обито всё еще кричал.       — Уходи, Оби, — девушка резко встала и указала на дверь. — Убирайся!       — Рин, — Обито затих и постарался её как-то успокоить.       — Я сказала, уходи, Обито! — девушка тоже начала кричать в ответ. — Ты не прав! Ты ошибаешься! Какаши так старается! А ты… — девушка выдохнула и после уже зло бросила. — Я не хочу тебя видеть. Обито сжал челюсть настолько крепко, насколько мог, чтобы не перейти на крик, и просто молча вышел из палаты. Ничего, он докажет и покажет ей, что она ошибается, а не он. Он сделает все возможное, что бы вытащить ее отсюда, хочет она этого или нет. Осталось только придумать, как же именно ей это показать и убедить в своей правоте. Тем временем на часах стукнуло ровно десять часов, шум от часов разносился по всему зданию. Орочимару сидел в своем кабинете, с улыбкой на глазах смотрел своими глазами на лекарство в руке и на результаты анализов Анко. Скоро начнется. Его мальчик сейчас пойдёт в детское крыло, и все будет так, как должно быть. Обито Учиха не выберется из больницы больше никогда. Орочимару на протяжении восьми месяцев хорошо проработал Рин Охара и Какаши Хатаке, убедив их в том, что у Обито пошел полнейший рецидив его галлюцинаций, и больше ему попросту никто не поверит. Даже если все, что видит — вполне реально. Обито бежал в сторону детского отделения, в котором происходили какие-то непонятные крики. Его сердце колотилось, и звон часов будто ещё больше придавал гнетущую атмосферу вокруг. Когда он добежал и открыл дверь, он попросту застыл. В ужасе.       Анко в совершенном забвении душила Таюю, которая что-то мычала и пыталась её оттолкнуть, на женщину набросились два мальчика и она грубо откинула их, от чего те попросту ударились головой об стену. Большинство воспитанников уже не было в отделении, и Обито совершенно не мог понять, куда они делись.       — СТОЙ! — юноша попросту заорал и побежал в сторону женщины, которая со спокойным выражением лица выкидывала детей без сознания через окно. Она обернулась и улыбнулась, после чего произнесла.       — Я ненавижу детей. Громкие, какие же они громкие. ГРОМКИЕ! ГРОМКИЕ! ЭТИ ГОЛОСА ВСЮДУ! Я очищу это здание от этих голосов, от этих криков. Обито не успел. Его что-то сзади схватило, когда он хотел набросится на женщину, которая уже очутилась в помещении одна. В её руке был столовый нож, который был весь измазан в черной жидкости.       — Зачем? — Обито повернул голову назад, но сзади было пусто. — ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛА? — его глаза хаотично бегали по помещению, он старался найти лишь одну девочку, которой здесь не было. Руки дрожали и… Только сейчас Обито осознал, что попросту плачет. — ЗАЧЕМ ТЫ ИХ ВСЕХ УБИЛА?       — Я никого не убивала. Я старалась их спасти! — женщина бормотала себе под нос и резко сорвалась с места, побежала в сторону дверей, грубо оттолкнув Обито в сторону, из-за чего юноша споткнулся и упал. Удар был глухой, головой об стену. Откуда в этой хрупкой старухе было столько сил, он понять не мог. Кое-как поднявшись на ноги из-за сильного головокружении и пелены слез, он попытался спустится вниз, куда по его догадкам и направилась эта умалишенная. Шёл он спотыкаясь. Его мутило от всего, что происходит вокруг. Если это даже был сон, то он был слишком реальным, слишком живым. Дойдя, наконец, до главных дверей, он выбежал на улицу и, споткнувшись, в очередной раз упал лицом в грязь. Ничего, надо только встать, надо найти Шион. Она, должно быть, просто где-то прячется, как Обито ее учил. Анко, тем временем, грубо схватив трупы детей, поочередно проверяла, есть ли у них пульс. После чего, убедившись, что шестеро мертвы, она осмотрела территорию, которую освещали фонари, и начала куда-то плестись в сторону. Ее качало, трясло, и она бормотала себе под нос что-то о том, что все должны очиститься. Обито попросту начал звать на помощь, орать, но больница вдруг погрузилась в полнейшую тишину, будто их никто не слышал. Лишь на третьем этаже из окна можно было увидеть мужчину, который спокойно, с улыбкой на глазах, наблюдал за этим представлением, куря сигару. Свет луны отражался в его очках, и он улыбался.       — Шион, маленькая дрянь. Подойди к тете Анко, я тебе расскажу на ночь сказку, — лепетала старуха, высматривая в кустах девочку. Обито заметил её первым, он попросту встал как вкопанный, боясь пошевелится, и встретился с ужасом в глазах девочки, которая дрожала как осенний лист за деревом у здания. Обито старался подать ей какие-то знаки, но из-за слабого освещения их попросту было не видно. Единственное, что давало преимущество, это пугало, которое недавно поместили во дворе в честь надвигающегося дня всех святых. Оно уродски улыбалось своим кривым ртом, будто наслаждаясь всем происходящим вокруг. Обито нужен был огонь, прямо сейчас. Он медленно начал двигаться в сторону детей, еле сдерживая свои всхлипы, в надежде найти хоть что-то острое в их карманах. И он нашел обычный карандаш в кармане у одного мальчика. Выхватил дрожащими руками, Обито попросту побежал на Анко, которая пребывая в своем собственном мирке и его не слышала. Первым делом, Обито всадил карандаш в плечо старухе, которая завизжала и обернулась назад, размахивая свои ножом. Обито сжал её руки, и острие ножа прошлось по его лицу, оставляя первый порез на щеке. В следующий момент нож вошел в бок юноши, из-за чего тот заорал и схватил ее за руки, когда женщина резко высунула оружие. Он смотрел ей в глаза, в ее бешеные глаза. Боль разносилась по всему телу, и ткань футболки становилась мокрой. Влажной и липкой от крови.       — Ах ты выродок! — Женщина дернулась, но Обито ее держал. — ШИОН беги! — юноша заорал девочке, которая все это время старалась не дышать прячась за деревом.       — ШИОН! Подойди к бабушке Анко! — орала женщина, которая пыталась ранить Обито.       — ШИОН! БЕГИ В ЗДАНИЕ И ЗОВИ НА ПОМОЩЬ! КРИЧИ! УБЕГАЙ! Я ТЕБЯ УМОЛЯЮ! — Обито орал, слезы катились по щекам. Он не может потерять эту девочку, он обещал ей, что заберет её с собой. Он дал ей слово. Он должен. Он, Шион и Рин, они будут жить счастливо вдали отсюда. От этого кошмара. Но девочка не послушалась его и побежала в сторону Обито, боясь, что с ним может что-то случится, и это было ошибкой. Девочка видела, как одежда юноши становится красной от крови, и она просто хотела защитить родного человека. У нее больше никого не было. Вообще. И Она добежала до Обито, стараясь зажать рану. С дрожащими ручками она шептала, не переставая.       — Оби. Оби. Оби.       — ШИОН! УБИРАЙСЯ! — Обито постепенно начинал терять сознание. — Я умоляю! Я не смогу долго сдерживать ее! И девочка заплакала навзрыд.       — Я обещала, что не брошу тебя никогда! Я теб… <Обито получил удар ногой под дых, и в глазах потемнело. Он отшатнулся в сторону и последнее, что он увидел, как Анко одним движением руки перерезает Шион ее детское горло. Кровь забрызгала лицо женщины, и губы девочки дрогнули, в последнем слове которое она прошептала. — Не брошу, — захлебываясь в собственной крови изо рта. В тот момент весь мир рухнул. Последнее, что помнит Обито — это что-то наподобие взрыва. Это было что-то странное, будто каждая клеточка его тела наполнилось чем-то странным. Чем-то тяжелым. Эта сила. Эти ошарашенные глаза большой старухи, которая увидела нечто за спиной Обито. Это было громадное существо в черном плаще. Его тело состояло из костей, без кожи и мяса. Оно стало уменьшаться до двух метров, после чего преклонило колено и произнесло. — Мой господин, что прикажете сделать? Обито со стеклянными глазами повернулся в сторону старухи и произнес совершенно бесцветным голосом:        — Убить. < Существо кивнуло и даже улыбнулось? В следующий момент руки женщины поднялись вверх, и ничего непонимающая Анко вонзила себе нож в живот, невидимая рука подтолкнула ее руки, и старуха попросту вспорола себе живот. С которого начали вываливаться кишки и селезенка. Она орала нечеловеческим голосом, её глазницы полопались, вытекая из дыр. Обито лишь с безразличным видом переступил рухнувшее тело и подошел к мертвой девочке. Его руки не дрожали, он смотрел в открытые глаза Шион и поднял ее детское тело к своим коленям. Существо молча стояло рядом, не говоря не слова. Обито легким касанием пальцев закрыл стеклянные глаза девочки и попросту сжал ее тело в своих руках.       Тишина. Он сидел, обнимая девушку, и, наконец, его тело начало дрожать.        — Шион. Очнись, — Обито глупо улыбался, смотря на мертвого ребенка. — Шион? Ну, давай же… проснись. Обито рядом, Шион. Обито обещал позаботится, — голос был настолько тихим и надрывным, что было непонятно, смеется в этот момент Обито или плачет. — Обито тебя спасёт… Обито тебя найдет, — тело юноши начало качаться взад-вперед, головой он уткнулся в волосы девочки, которые все еще пахли мылом.       — Мой господин, — существо подало знак, всё еще стоя сзади. — Господин? Обито его совершенно не слышал, он сидел и глупо улыбался.       — Милая, я расскажу тебе сказку, и ты проснешься? Давай… я расскажу тебе сказку.       — Мой господин? — даже в голосе существа за спиной послышались нотки жалости. — Мой господин, Вам нужно уходить.       — Когда-то давным давно жила, — голос юноши надорвался, и он судорожно выдохнул, — маленькая девочка, — едва слышно шепотом. — Она была очень красивой девочкой.       — Господин, прошу Вас, встаньте… этот ребенок мертв, — Сусаноо приблизился ещё ближе и положил свою кисть на плечо хозяина. — Вы должны.       — Она жива, — Обито всё так же продолжал улыбаться, и даже иногда можно было слышать смех из его рта, который доносился вперемешку с всхлипами. — Она просто спит! Вот увидишь, я расскажу ей сказку, и она проснётся.       — Господин, отпустите девочку, — существо понимало, что его хозяин испытывает сейчас настолько сильное эмоциональное потрясение, что попросту его не слышит. — Господин. Обито остановился резко и после чего произнес тихо, едва слышно.       — Достаточно. Дальше наступила темнота. Обито так и остался сидеть посреди двора с телом девочки, которую искренне как дочку любил. Любил как младшую сестру.

***

Тогда: Я ошарашенно смотрел на Обито, который со спокойным выражением лица сидел напротив меня и смотрел в окно, за котором моросил дождь. — Что это за существо? — единственное, что я смог выдавить из себя, ошарашенный рассказом.       — Сусаноо, — только и ответил Обито, даже не моргая. Больше он объяснять мне ничего не собирался.       — Мне… правда очень жаль, — для себя я сделал заметку, что в другой подходящий момент мы вернемся к этой истории. Я испытывал искренне сочувствие сейчас к мужчине напротив. Но некоторые вещи в моей голове не складывались. — Но ты не выглядишь на восемнадцать лет, — я пытался понять — это конец истории или же нет.       — Верно, — выдохнул Обито. — Это еще не конец. Ты знаешь, что эта клиника была сожжена?       — Сожжена? — я удивленно посмотрел на Обито, который даже улыбнулся в тот момент.       — Да.       — Кем? — я даже приблизился, непроизвольно стараясь быть ближе с Обито.       — Мной, — он болезненно улыбнулся и прикрыл глаза. — Это произошло спустя 6 лет после смерти Шион.

***

1884–1890 год В смерти Анко и детей обвинили Обито, конечно же, об этом позаботился Орочимару, который поставил все именно на это. Именно признание Обито совершенно невменяемым, подстроив весь этот инцидент и выступив свидетелем, который якобы все видел, Обито был помещен под заключение в камеру 166, которая с того времени стала полностью изолированна от внешнего мира. Орочимару позаботился и о том факте, чтобы Обито признали неспособным на выздоровление, и, конечно же, ни о какой выписке из больницы не шло и речи. Обито стал нелюдим, замкнут и погружен в себя. Сначала Обито видел Шион только во снах, как и Рин. В этих снах они были счастливы где-то вдали от всего этого места, жили своей жизнью и смеялись. Обито не хотелось просыпаться. Но когда он просыпался его встречала серая реальность состоящая из четырех стен палаты номер 166. Единственным его собеседником стал его невидимый слуга. Только он его понимал и слушал, так происходило ровно до того момента пока Обито впервые не проснулся от шума. Рин в его палату не пускали, Какаши тоже — он их попросту больше не видел. Он не знал, остались ли они в клинике вообще или нет. Единственны, кто его навещал, это Орочимару, который каждый раз с улыбкой спрашивал о его самочувствии, и, конечно же, он обеспечил себе тот факт, что стал единственным лечащим врачом Обито. Но в ту ночь это был не Орочимару.       — Оби. Просыпайся, — послышался детский голос где-то под ухом. Обито резко открыл глаза и заморгал, чтобы привыкнуть к темноте. Лекарства, которые ему вкалывал этот ублюдок, имели сильное действие, из-за которых Обито полностью отключался и выпадал из реальности на пару часов, бывало даже на сутки. Но сейчас Обито был уверен, что он не спит. И то, что он увидел в следующий момент, заставило его сердце уйти в пятки. На нем сидела девочка с двумя светлыми хвостиками, в красном платье и улыбалась ему.       — Ши… он? — Обито забыл как дышать. — Я всё ещё сплю?       — Нет, Оби! — девочка улыбнулась и протянула ему свою руку. — Ты не спишь.       — Я. Сошел. С ума, — прошептал Обито в темноту дрожащими губами. — Господи, я действительно сошел с ума.       — Оби! — девочка надула сои губки. — Ну я же говорила, что никогда тебя не брошу! Я буду постоянно рядом, — девочка улыбалась.       — Но ты же… — мужчина ошарашенно смотрел на вполне реальную девочку, которая так и осталась маленькой. — Твое горло же… — его взгляд блуждал по хрупкому тельцу девочки, но в темноте ничего не было видно.       — Ты про это? — вдруг голос девочки стал ледяным, и она взяла руку мужчины, провела его дрожащими пальцами по шраму на шее. Глубокий порез, который будто затянулся.       — Ты умерла, Шион, — ошарашенно произнес вердикт Обито. — Господи, я действительно рехнулся, — голос был сдавленным и тихим.       — Нет же! Оби, ну перестань ты такие глупые вещи говорить. Вот, позови Рин, и спроси, видит она меня или нет. Она, кстати, так выросла уже, стала такой красивой, — сухо произнесла девочка и, наконец, слезла с колен Обито. — Я видела ее сегодня, ходит такая важная в халате с твоим другом, а про тебя будто забыли.       — Ты видела Рин? Она здесь? Но почему она не приходит? — Обито резко встал с кровати и внимательно стал вслушиваться в слова девочки. — Ты правда видела Рин?!       — Ну конечно, — удивленно произнесла девочка, я постоянно наблюдаю за ней, Таюя за Какаши, Анко мы тоже иногда встречаем там во дворе.       — Что… происходит, — Обито больше не нашел слов кроме этих.       — Мы обещали тебя защищать Оби, ты же защитил нас, — девочка лукаво посмотрела на свой предмет обожания. После чего задумалась. — Хочешь, я приведу Рин? Обито замолчал. Он понятия не имел, сколько вообще времени прошло с того момента, время попросту шло, ничего не менялось.       — Хочу, — он еле выдавил из себя эти слова.       — Хорошо! — Шион улыбнулась и встала с кровати. — Жди завтра. Я заставлю ее прийти к тебе, все что попросишь. Обито не помнил, как он уснул. Не помнил, как проснулся. Шион не пришла ни на следующий день, ни через день, и даже ни через неделю. И Обито убедил себя в том, что это был просто дурной сон. Реалистичный сон. Орочимару пришел к нему в один из этих дней и в очередной раз предложил сделку, на что был послан, прямым текстом. Этот урод сделал два дела на Учиху, в одном из которых была правда, в другом — ложь. А правда говорила о том, что Обито Учиха никогда не был болен, он не был замешан в убийствах Анко и старался спасти детей. Ему никогда не ставили никакого диагноза, так как его попросту не существовало. И что бы получить эту папку, Обито должен был согласиться на сделку с Орочимару. Он должен был дать полное согласие на обследование своего мозга и своих способностей, которыми так восхищался Орочимару, он должен был стать его учеником. И был второй вариант, Обито на пожизненное остается гнить здесь в полном одиночестве, и его никто не трогает. Без личности, без будущего. Оба варианта Учиху не устраивали априори, и каждый раз он посылал мужчину куда подальше. Орочимару в то время совершенно потерял страх и в открытую исследовал человеческие лица, в надежде найти что-то стоящие, он исследовал больных пациентов, которые были лишены рассудка, и после всего это попросту стирал лица эти людей кислотой, растворяя их тела так же, списывая на несчастные случаи. Он старался причинить им как можно больше боли, чтобы получить ту же силу, что у Обито, но все эксперименты не давали результатов. И это приводило в бешенство. В один из вечером в палату Обито постучались тихонечко и вставили ключ. Обито напрягся всем свои телом и резко открыл глаза. Вошедший почти не дышал, после чего он услышал до боли знакомый голос.       — Оби? По телу прошли мурашки. Обито вскочил на кровати и его длинные волосы, которые уже доросли до середины спины, плавно опустились. Даже в темноте он смог понять, кто перед ним стоит. Это была Рин.       — Обито, это правда ты? — голос девушки дрожал.       — Рин? — Обито как завороженный смотрел на девушку, которая превратилась уже в взрослую женщину. Она повзрослела. Сколько ей сейчас лет? 24-25?       — Я привела Рин! — Шион с гордо поднятой головой зашла во внутрь палаты и села на стул перед кроватью, но кроме Обито ее никто не услышал.       — Господи, — девушка бросилась к Обито и крепко обняла его. — Нам сказали, ты умер… нам сказали, что ты умер в ту ночь тогда. Твои похороны состоялись 10 февраля ровно в твое совершеннолетие. Господи… — девушка попросту рыдала и крепко сжимала мужчину.       — Кто сказал? — Обито хотел задать другие вопросы, хотел много чего сказать, но смог произнести только это.       — Орочимару… потом и все вокруг подтвердили, что твое тело нашли мертвым, — Рин дрожала и цеплялась своими пальцами за рубаху Обито. — Прости меня… прости меня… Обито… я прошу прости. Мне так жаль… Шион она… господи, — девушка еще крепче сжала Обито.       — Ты не видишь ее? — Обито сам не понял, как задал этот вопрос.       Рин вздрогнула и отстранилась, смотря своими красными и опухшими глазами на мужчину. — Кого?       — Шион, — Обито запнулся. — Ты не видишь ее? — Обито не понимал и понимал одновременно, как абсурдно это звучит.       — Шион умерла 5 лет назад, Обито, — Рин старалась говорить тихо, но была слышна в ее голосе горечь.       — Я знаю. Но ты не видишь ее? — Обито дотронулся до лица девушки, на этот раз Рин не отбросила его руку.       — Нет. Ты ее видишь? — тихо прошептала девушка. — Господи, Обито, что они сделали с тобой? — она провела своими холодными пальцами по его лицу и опять крепко обняла. — Я вытащу тебя отсюда, я не знаю как, но я вытащу тебя, и я обещаю тебе, я уйду с тобой.       — А Какаши? — Обито решил все-таки задать вопрос.       — Если ты хочешь, он может пойти с нами, но он, — девушка запнулась. — Он стал очень странным Обито. Он постоянно сидит в своем кабинете, и, как ты и говорил, нас отсюда никто не выпустил. У нас нет ни документов, ни имени вне этого здания. Три года назад мы согласились стать помощниками Орочимару, и с тех пор все это началось.       — Понятно, — выдохнул Обито и легонько отстранил от себя Рин. — Послушай, я не знаю как, но ты должна сделать так, чтобы мы сбежали отсюда. Рин, любыми способами. Ты поняла меня? — он смотрел на свою подругу и постепенно теплые чувства начали появляться внутри него снова. Обида начала уходить на второй план, у них будет еще много времени все обсудить.       — Поняла, — прошептала девушка.       — Любыми способам Рин, даже если тебе придется кого-то убить, — Обито говорил спокойно.       — Д-да, — девушка отстранилась и пошла к двери. — Я вернусь.       — Я буду ждать, — ответил Обито и дверь закрылась. <Их общение и встречи продлились еще год. Обито даже смог впустить Какаши и у них состоялся серьезный разговор. В тот вечер Обито взял клятву с него, что Какаши будет защищать Рин, несмотря ни на что. И тот дал слово. Он поклялся ему. Рин приходила часто и они долго говорили, обсуждали все. Постепенно готовился план побега. За три месяца они узнали, что в один из вечеров Орочимару покинет клинику на неделю уезжая на очередное научное открытие в соседний город — и это было самое подходящее время, чтобы попросту отсюда сбежать ночью. Единственное, что Обито настораживало, он хоть и взял клятву с лучшего друга, что-то в его поведении Обито настораживало. Понять причин он не мог, возможно, он за 5 лет настолько стал асоциальным, что попросту разучился доверять людям. Даже Рин сначала не могла решится на все, пока в истерике не рассказала, что она увидела в лабораториях, и ЧТО Орочимару там делает с людьми. Это привело ее в ужас. Она рыдала тогда на кровати у Обито и просила прощения за то, что была такой наивной и глупой тогда. И они нашли утешение друг в друге</I>. Сначала это были прикосновения, после поцелуи, после укусы и, наконец, впервые в жизни Обито сделал Рин абсолютно своей. Это было больно, неумело, робко. Как оказалось, они оба стали друг у друга первыми. Обито старался быть нежным и внимательным к ощущениям девушки, она выгибалась от каждого прикосновения его языка по ее телу и судорожно выдыхала. И после боли они оба лежали на кровати в полной тишине. Они должны были выбраться отсюда и начать жить заново, вдвоем. И Обито верил, что у них получится. Шион навешала Обито практически каждый день, рассказывая про свою могилу во дворе и Обито одолевала скорбь. Он понимал, что эта девочка навечно останется здесь, и свое обещание он сдержать не сможет. Он не вернется сюда никогда после всего ужаса, который с ним произошел. Девушка это понимала и грустно улыбалась. Наступил день побега, и все вроде бы шло по плану. До поры до времени. Рин выпустила Обито и отстригла ему волосы, дала другую одежду, и они направились в ночи в сторону запасного выхода. Какаши должен был их ждать у лестницы, но когда они уже дошли…       — А куда это вы собрались, дорогие мои? — Орочимару держал револьвер в руках и со скучающем видом смотрел на троих друзей. — Неужели вы думали, что я ничего не вижу и не слышу? — мужчина стоял и ухмылялся. — Обито, я думал ты будешь умнее и согласишься на мою сделку хотя бы ради того, что бы я их не тронул. Мои подопытные мыши пять лет трудились в поте лица, чтобы попросту тут сдохнуть? Да ты эгоист, Обито!       — Опусти оружие, — Учиха сжал кулаки и с вызовом посмотрел на этого психопата. — Если ты тронешь их, клянусь, я дотла сожгу эту клинику.       — Попробуй, — усмешка и послышался выстрел. — Ой, промахнулся, — улыбка расплылась еще шире. Пуля как раз влетела в стену рядом с головой лучшего друга Обито. В следующий момент послышалась возня, и странный тип в очках схватил Какаши за руки и заломил его. Второй мужчина гораздо старше схватил Рин.       — Обито, будь хорошим мальчиком, вернись в палату, — Орочимару фыркнул. — Я даже скажу «пожалуйста», — его забавляла вся эта потасовка. Он прекрасно знал, что Обито ничего не может сделать, лекарства, которые он сам вкалывал Учихе, имели свойство подавлять какие-либо внутренние ресурсы и, в том числе, блокировать мозговые импульсы. Даже если Обито и захочет что-то сделать, он попросту рухнет. Послышался крик, Какаши каким-то образом вырвался и пырнул скальпелем мерзкого типа в очках, который вскрикнул и, схватив Какаши за руку, потянул его на себя прямо в сторону лестницы. Орочимару, не медля, направил курок на Обито, и перед тем, как выстрелить и повернуть оружие в сторону Какаши, девушка дернулась и прикрыла своим телом Обито, случайно толкнула Какаши на пару с мерзким типом с лестницы. И в этот раз Орочимару попал. В цель. Обито успел только повернуть голову и будто в замедленной съемке увидел три мертвых тела. Два на лестнице со сломанной шеей и Рин, которая лежала на полу. Послышалось еще три выстрела. Орочимару попросту убил своего напарника.       — Обито, давай поговорим, — протянул он. — Видишь, что ты наделал. Обито стоял и смотрел на девушку, из-под которой начинала вытекать уже лужа крови. Он сделал два шага вперед и сел, схватив ее за руку.       — Рин? Она смотрела на него и криво улыбалась.       — Оби, уходи отсюда. П…пожалуйста, — ее рука дрожала, и она судорожно дышала. — Там, в канистре за стеной, есть керосин. Оби. Какаши приготовил на всякий… кх… слушай… он разлил его по коридорам второго этажа… Обито… прости нас… оставь тут и беги, — Рин становилось жарко, и она попросту закрывала глаза.       — Ой, какая драма! — Орочимару улыбался и улыбался, и улыбался. — Крысы решили сбежать из корабля. Эти пули смазаны ядом, Оби, твоя любимая Рин сдохнет через минут, — Орочимару повернул голову в сторону часов и произнес с улыбкой, — Пять. Но Обито его не слышал.       — Рин… ну ты чего… вставай, Рин. Мы сейчас дойдем до кабинета и залатаем тебя. Рин… не закрывай глаза. Рин! РИН! Рин? — мужчина не заметил, как начал плакать. — Рин. Рин. РИН!!! РИН, очнись! — голос, наконец, сорвался. Он держал тело девушки на своих руках и больше не мог произнести ни слова. Его трясло всего. Он не верил, он не мог в это поверить. <i>Такого попросту не могло быть. Это же все не настоящее. Это не правда. Это не реально. Последнее, что он почувствовал, это легкое прикосновение пальцев на его щеке, которые были окровавлены раной, за которую держалась девушка до этого. Она криво улыбнулась краями губ и медленно провела кончиками пальцев по лицу мужчины в едва-ощутимом жесте. И произнесла почти слышно. — У тебя… грязь на лице. Вот тут, — после этих слов рука упала на землю. Всё. Обито не знал, сколько времени просидел на полу с телом Рин, которая замолчала навсегда. Он просто сидел и смотрел в одну точку. После чего, наконец, открыл глаза и… все произошло снова. Будто кто-то открыл все окна во всей больнице и холодный вихрь пронесся по коридорам. Но окна были закрыты все. Орочимару как зачарованный смотрел на то, как фигура Обито встала, и чувствовал каждой клеточкой тела, как воздух вокруг стал попросту налит свинцом. Он не видел это, но он чувствовал ЭТО. То, ради чего он это все и затеял. Обито положил тело Рин на пол и сделал пару шагов вперед. Он спокойно дошел до угла и взял канистру с керосином.       — Что ты делаешь? — Орочимару не мог понять, что задумал сейчас Обито.       — Мой господин? — Сусаноо, как обычно, опустил свое колено перед мужчиной и покорно склонил голову. — Что прикажете…       — Всех. Убить...— спокойно ответил Обито и начал поливать стены больницы резкими толчками канистры. В одну сторону и в другую.       — Всех? — Сусаноо даже не ожидал такого решения от своего повелителя. Это было слишком жестоко.       — Я непонятно выражаюсь? — взгляд был абсолютно пустой. После этого Обито вылил содержимое канистры на себя. На свое лицо и волосы. — Отсюда никто не выйдет живым, ни я, ни, тем более, ты, — Обито смотрел в сторону Орочимару, который попросту сорвался с места и начал бежать в сторону лестницы.       — Сжесь все дотла— наконец на лице появилась легкая улыбка.       — Слушаюсь, мой господин, — Сусаноо поклонился и встал. В следующий момент здание постепенно начинало воспламеняться. Огонь попросту разносился по всем коридорам. Все двери захлопнулись намертво. Пациенты видели, как к ним в плату заходило нечто, и в следующий момент они падали замертво. Крики ужаса разносились по палатам. Грохот и едкий дым начинал заполнять пространство. Постепенно все стекла в окнах повыбивало напрочь. Обито взял на руки Рин и дошел до своей комнаты. Он сел на свою кровать в палате под номером 166 и закрыл глаза. Шион прибежала к нему. С улыбкой на лице она взяла его руку своей маленькой ладошкой. Она так же села на кровать и смотрела в стену. Обито сидел и обеими руками держал двоих дорогих ему людей, которые попросту были уже мертвы. — Скоро мы встретимся, Рин. Пламя затопило все здание, Орочимару умер от удушья около самого выхода. Сусаноо убил всех пациентов и врачей которых мог, остальные же сгорели заживо. В последний момент он дошел до палаты 166 обратно к своему хозяину и единственное, что он увидел — это сгоревшее лицо и тело Обито на кровати рядом с обгоревшей девушкой, которую он все еще держал за руку.       — Прощайте, мой господин, — последнее, что произнесло нечто и испарилось в дыму больницы. Здание сгорело почти полностью. Дождь шедший в ту ночь так и не смог вовремя потушить пожар, который убил каждого в этой клинике. Люди сгорели заживо. 1890 год.

***

Я молчал и не мог сказать ни слова на рассказ Обито. Я таращился на него, пока он спокойно смотрел в окно. После собрался с мыслями и все-таки из себя выдавил. — Но как тогда я тебя…       — Видишь? — Обито сразу догадался, о чем я буду спрашивать, и выдохнул. — Видишь ли, пламя не смогло сжечь все до конца, в том числе двор. И это здание восстановил через пару десятков лет, кто-то. Его сделали исключительно заведением для душевно больных и восстановили заново во всех деталях, прошлого здания. Бутафория. Трупы Анко и детей зарыты и не были тронуты пожаром. Я не закончил до конца, и, каким-то образом, все эти события остались здесь, обрекая нас всех существовать в этой клетке вечно. Ровно до момента смерти. Мы не стареем, мы не молодеем. Мы будто остановились во времени, имея возможность существовать только здесь. И нас действительно видят некоторые люди… — Обито посмотрел прямо в мои глаза. — Например, ты.       — Но почему? — я действительно не понимал, как это произошло.       — Мы с тобой кое-чем похожи, — неоднозначно произнес Обито.       — Чем? — я действительно не понимал, чем я могу быть похож на этого человека, который пережил все это столько лет назад и сейчас сидит перед мной.       — Болью, — Обито улыбнулся. — И я прошу тебя об одной услуге, — Обито резко повернул голову в сторону дверей, будто проверяя, не подслушивает ли кто-то наш разговор.       — Какой?       — Когда ты будешь готов, не сейчас… это может быть через пару лет, а, может, и десяток. Сожги здесь все дотла, двор и это здание. Очисти это место, только после этого этот замкнутый круг развеется, и все погребенные здесь, наконец, упокоятся с миром. Стань именно тем Отцом, который сможет дать упокой своим детям. Я не смог сделать до конца, надеюсь, сможешь ты. И я, наконец-то, встречусь с Рин, — Обито шумно выдохнул.       — Она не…?       — Нет. Я ни разу ее не видел. Здесь остались все кроме Рин. Такая вот… Ирония судьбы, — криво усмехнулся Обито. — Я на вечно погребен заживо с человеком, которого убил, который отнял у меня все, и я обречен видеть его каждый день. Ведь именно из-за нас двоих в этом заведении погибло столько людей, такое, своего рода, наказание. Думаю, теперь ты понимаешь, почему я ненавижу Орочимару? — Обито опять усмехнулся. — Так ты согласен на мои условия?       — Я… мне надо подумать, — только и смог я выдавить из себя. — Я не готов убить столько людей.       — Тебе и не надо, — Обито нахмурился. — Ты должен вывести отсюда всех живых, с остальными я разберусь сам. Наши нерешенные проблемы никаким образом не должны касаться живых людей. Просто это здание должно перестать существовать, если ты, конечно, не хочешь, что бы ни в чем неповинные люди здесь попросту умирали.       — О чем ты говоришь? — я опять потерял логическую нить суждения.       — Ты вскоре поймешь, о чем я, — Обито опять повернулся к двери. — А пока. Шион, ну хватит уже прятаться за дверью, заходи уже к нам.       В следующий момент в палату зашла действительно маленькая девочка на вид лет девяти в красном пышном платье, двумя хвостиками, завязанными красными лентами, и румянце на щеках. — Ты меня опять заметил, Оби? — девочка смущенно произнесла и потерла ножкой об пол. Я с таким шоком смотрел на эту девочку, которая была копией той, которую описывал Обито, что попросту не мог поверить в тот факт, что ей уже далеко за сто лет. Я даже подвинулся ближе, чтобы разглядеть это существо, которое было просто обычным ребенком. Ее шею действительно портил уродливый шрам, который был вдоль всего горла.       — Шион, познакомься это, — Обито задумался. — Отец. И мы теперь с тобой будем ему помогать. Девочка быстро развернулась и будто испугалась меня, так как заметила, что я смотрю прямо в ее глаза. Она повернулась к Обито и прошептала ему в ухо, показывая на меня своим пальчиком.        — Оби, он видит меня? — даже она была сейчас удивлена.       — Вижу, — я постарался улыбнуться, хотя вся ситуация была настолько ненормальной, что, похоже, я действительно слетел с катушек. Я сижу и разговариваю с двумя людьми, которые умерли сто лет назад, что может быть абсурдней. Хотя, учитывая, что один из врачей в этой больнице такой же, как и они, то здесь, видимо, все давно поехавшие. — Приятно познакомится, малышка, — я протянул ей свою руку.

***

Саске как обычно вел машину, а Наруто скучающе смотрел в окно. Их телефон разрывался от сообщений от Мадары, который писал им новости и список дел, которые предстоит им сделать на сегодняшний день. Наруто лишь спокойно читал вслух поручения для Саске, на что тот кивал, не отрывая своего взгляда от дороги. До больницы они доехали быстро на своей «Ауди» черного цвета. Два года назад Наруто вместе с Итачи на день рождение Саске решились на дорогую покупку, и все втроем поехали в салон, чтобы любимый брат и любимый человек для них обоих присмотрел себе новую машину. Выбор Саске пал на черную спортивную «Ауди» шестнадцатого года, которую, собственно, они и взяли. Конечно, Итачи, как обычно, предлагал своему брату более дорогую машину, но на этот раз Саске все-таки решил попробовать что-то новое. Саске вообще любил экспериментировать. И до сих пор своим выбором был доволен. Итачи как обычно встретил их около главных ворот больницы, и, как только Наруто подошел к нему, Учиха приобнял его в знак приветствия и похлопал по спине. Наруто настолько привязался к старшему брату своего парня, что стал уже практически членом семьи. Они были для него хорошим примером братских отношений, всегда друг друга поддерживали, понимали и помогали друг другу. Три года назад Саске с Наруто как раз гуляли на свадьбе Итачи с его нынешней женой Изуми, и вот как раз через пару месяцев в их семье появится новый маленький Учиха. Семья Итачи ждала пополнение. Саске готовился стать дядей и очень волновался касательно этого события, наверное, даже больше, чем сам Итачи. После обычных формальностей и вопросов повседневности, каждый разошелся по своим кабинетам и делам. Саске все время был занят своей работой, и в стенах больницы у них попросту не было свободного времени, чтобы хотя бы поговорить. Мадара забрал Наруто в свои помощники, Итачи, конечно же, старался держаться рядом с братом. Обычный рабочий день.       — Наруто, ты Гааре перезвонил? — напоследок напомнил ему Учиха и спокойно улыбнулся.       — Точно! — Наруто хлопнул себя по лбу. — Я совсем забыл! Спасибо что напомнил.       — Подожди! — Узумаки окликнул своего мужчину, на что тот повернулся. Он быстрым движение руки поправил его галстук и, отойдя на метр, оценивающе смерил узел взглядом. — Так-то лучше. Ты новый купил? — Наруто не мог вспомнить этот галстук в их коллекции, он был каким-то слишком мрачным.       — Итачи подарил, — Саске пожал плечами, и Итачи кивнул. После чего показал на время и как бы намекнул, что пора уже идти по своим делам. Узумаки на прощание чмокнул Учиху в щеку и удалился в сторону кабинета Мадары. По дороге он как раз набрал номер Гаары, что бы перезвонить своему лучшему другу, который только вчера вернулся из очередной командировки и, видимо, хотел поделиться своими успехами в очередной деловой сделке. Раздались гудки.       — Алло, Гаара? Дружище, я был занят немного, извини, что сразу не ответил, у нас тут с утра комод сломался, ну, ты же знаешь у Саске как всегда руки из жопы растут. Это он на работе такой весь спокойный и сдержанный, а дома… ну, ты помнишь да, как мы тогда выпили и сломали стол… ахааха. Серьезно? Поздравляю, дружище! Как милая Хината? Как дети? Ой здорово! За это надо выпить! Может, вы к нам заедете на выходные или мы к Вам? Да? Да, давай. И положил трубку. Обычный день. Все как обычно и совершенно спокойно.