***
Тогда: Я стоял и смотрел на полыхающее здание, я не мог поверить в то, что всё, что я сейчас вижу перед собой, не плод моей фантазии, ни фантом, не мое воображение, не… Господи… что же я наделал? Зачем? Зачем? Зачем? Зачем я все это сделал? Или это сделал не я, а он? Я поворачиваю свою голову в сторону, пытаюсь открыть свои глаза еще шире и подавить едкий спазм от угарного газа, который витает в эту ночь в воздухе огромными сгустками, проникая в мои легкие и вызывая очередной крик из глотки. Я вижу как большой красный дракон разносится пламенем по всей территории, сжигая собой все дотла. И я должен сделать свой первый шаг, я должен вернуться туда, я обязан все исправить. Ведь иногда только человеческая смерть может послужить достаточным искуплением, чтобы исправить все события, очиститься в языках пламени и повернуть все события вспять. Я делаю свой первый шаг и слышу пронзительный крик в свою сторону. — СТОЙ! Я не хочу слышать, это все он виноват, если бы я не сделал бы свой первый шаг тогда. — СТОЙ! Если бы я не сделал свой первый шаг тогда… этого бы всего попросту не было бы. — Я НЕ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ! Я ГОВОРЮ ТЕБЕ — СТОЙ! ДЕРЖИТЕ ЕГО КТО-НИБУДЬ, ГОСПОДИ БОЖЕ! Держите его! ДЕРЖИТЕ! В следующий момент я чувствую, как сильные руки хватают меня сзади и тащат обратно, они крепко и жестко обхватывают меня за мой живот, и будто голодный хищник тащит меня в свое логово. Как стервятник вцепился своими острыми клыками в горло порхающей птице и уносит ее в свое гнездо, чтобы сожрать. Целиком. Я вижу взгляды сожаления в свою сторону, я вижу скорбь. — Господи, ты живой? Ты слышишь меня? Ответь мне? Господи, ты видишь меня? Я здесь, я с тобой… я… Но я не слышу. Это все моя вина, моя вина. Моя вина. Моя вина. МОЯ ВИНА. Я кричу, я стараюсь отбиваться, я стараюсь выбраться и убежать. Ведь еще не поздно исправить все то, еще не поздно войти внутрь и сгореть заживо. Еще не поздно подняться на колени, еще не поздно собрать всю свою силу в кулак и заглянуть своему страху в лицо. Еще не поздно спасти нас всех. Еще не… Но Я умер в тот день. Меня не стало больше. Я обещал, что никогда тебя не брошу, но я бросил тебя умирать там. Меня попросту насильно оттуда вытащили, я не просил об этом, я не хотел этого. Я не мог. Я обещал тебе, что если мы умрем когда-то, то умрем обязательно вместе. Я обещал, что буду держать до последнего тебя за руку, что бы не случилось, сколько бы боли мы не пережили вместе, я обещал, что я не брошу тебя. И получается… я соврал? Но… я никогда не хотел врать тебе, даже если бы я этого очень хотел, даже если бы мне предложили за предательство тебя любую цену, любую возможность, что угодно. Я бы никогда не смог поступить так с тобой. Я бы не вышел из той двери никогда в жизни. Никогда. Я открыл ту дверь и остался там с тобой. Я бы не вышел оттуда никогда. Я сидел и держал тебя за руку, пока твое тело медленно умирало от скорби и боли, которая все это время пожирала тебя. Я бы никогда не ушел и не оставил тебя в одиночестве. И я сел рядом с тобой, я сжал твою руку настолько крепко, насколько я мог. Я откинул бы все препятствия и страх перед смертью в сторону, не потому, что я обещал тебе. Нет… я сделал бы так, потому что по-другому попросту быть не может. И я действительно умер там с тобой. Моя душа осталась там, моя рука до сих пор сжимает твою. И мы счастливы, мы наконец то обрели покой. Это было всегда твоим желанием, правда же? Я не чувствую больше себя живым… и знаешь почему? Потому что когда умирает твоя вторая часть, ты живым остаться попросту больше никогда не сможешь. — Нет, — вскоре после душераздирающих криков, которые вырываются из моей глотки будто вой, растворяясь в тишине и в звуках потрескивающего дерева. Вскоре мое тело становится мягким, вскоре мои крики утихают, мои слезы катятся градом по щекам, я начинаю задыхаться. Нет, не от дыма. Я задыхаюсь от боли. Я задыхаюсь в предсмертных конвульсиях, я вижу, как смерть сжимает мое горло своей рукой и я обретаю… — Я умер. Я остался там.***
Дорога действительно была долгой, за окном пролетали деревья, облака, поселки. Итачи изредка надрывался в приступе кашля, но после этого спокойно улыбался своему брату, всем своим видом стараясь показать, что все с ним в порядке, обычная простуда и беспокоиться не стоит. Пару раз братья останавливались в придорожных забегаловок, чтобы перекусить и попросту дать Итачи немного подышать свежим, морозным воздухом. Воздух шел на пользу. После этого Саске опять садился за руль, давая возможность своему старшему брату уснуть, и они продолжали дорогу. Саске внимательно смотрел на дорогу, изредка переводил взгляд на спящего брата на соседнем сидении, после этого вновь переводил взгляд на телефон, который даже пару раз пищал, оповещая абонента о входящих сообщениях. И, конечно же, это был Мадара. Их дядя испытывал крайнее беспокойство о том, когда же Итачи вернется обратно к своей работе, но что самое странно было в их сообщениях, которые Саске успевал заметить, так это то, что ни в одном сообщении Мадара не спрашивал про него самого. На то, видимо, были причины, но какие — младший понять не мог. Мужчина будто нарочно не замечал существование младшего рядом с Итачи, или попросту не хотел замечать. Это и раздражало и удивляло одновременно, какую нужно иметь наглость со стороны родственника, чтобы иметь смелость себя вести так. Ну ничего, Саске тогда для себя решил — по их приезду он всю душу вытрясет с этого подозрительного родственника и наконец узнает, что к чему. А Итачи все спал и спал, его жар поднялся до какой-то определенной точки, жаропонижающие работали не так эффективно, как хотелось бы, следовательно, организм попросту решил впасть в спячку. Иногда мужчина вздрагивал во сне, будто ему снилось что-то плохое, его лицо становилось хмурым, руки подрагивали, но через какое-то время сознание опять проваливалось в глубокий сон, где не было место для тревоги или беспокойства. Под вечер они, наконец, приехали прямиком в больницу, где, по словам Мадары, их ждали бумаги, которые срочно нужно было забрать именно сегодня. Именно после этого Саске планировал вернуться домой вместе с братом и, если нужно будет, позвонить врачу. Итачи проснулся сразу же, как они въехали в город. Мужчина открыл свои заспанные глаза и перевел взгляд на брата, которого уже сильно клонило в сон. Дело было за малым, всего-лишь выйти из машины, забрать документы и уехать спать домой.***
Отпуск проходил отлично, даже немного подозрительно было то… насколько все было спокойно и тихо. Нас никто не трогал, не беспокоил, не отвлекал от друг друга. Ровно по расписанию мы прибыли в этот старинный город в Италии, а, если быть точнее, это был Рим. Полдня мы потратили на въезд в гостиницу, после чего я сразу же потащил своего парня на выставку Дали и Ван Гога, которая как раз-таки проходила в местном музее. Наруто нравилось искусство, он останавливался около каждой картины великого художника и внимательно рассматривал каждую деталь, которая могла, как змея, ускользнуть от обычного взгляда человека, который ходит и не вникает в суть. Таких было здесь множество, множество туристов ходили будто зеваки и проходили мимо картин, изредка их щелкая на камеру телефона непонятно для чего именно. Это равносильно празднику воздушных огней, толпа стоит как стадо с телефонами в руках и фотографирует каждый фонарик, опуская всю суть, не вникая, в настоящее. Не живя настоящим, они смотрят на все через призму своей камеры или экрана телефона, так и не замечая именно настоящие детали красоты. — Красиво, правда? Наруто резко обернулся от голоса прямо под его ухом, который прозвучал неожиданно. Саске как раз вернулся от другой картины и встал прямо рядом с мужчиной. — Если не ошибаюсь, Дали хотел показать в этой картине искажение времени. Он к трём годам уже имел некие дефекты в сознании искажения реальности, что, собственно, можно и видеть на этой картине. Везде изображены часы. — Нетипично, — Наруто задумчиво наклонил голову и кистью руки провел по подбородку. — Мне всегда было интересно, что же происходит в сознании человека в тот момент, когда он изображает на холсте нечто подобное. Время — как песок, и это самое подходящее утверждение для этой картины. Время забирает все, время растворяет и искажает. Время — вообще интересная и странная штука. Саске лишь усмехнулся и взял Наруто за руку, они прошли по галерее дальше. Учиха остановился около следующего сектора, заметно притих и стал всматриваться в очередное произведение искусства. — Меня больше интересует картина «Крик». Символично, правда? — мужчина отошел на пару шагов, отпустил руку и присел на скамейку посреди галереи. — Эти две картины дополняют друг друга, — мужчина наклонил голову и опять повернул шею ровно, после чего прикрыл свои глаза. Наруто молча сел рядом и посмотрел на своего любимого. — Что именно символично? — Символично то, что две картины разных людей дополняют друг друга. Будто оба пребывали в таком безумии, что непосредственно создали продолжение картин друг друга. Смотри, — мужчина поднимает свою руку и показывает в сторону первой галереи. — Сначала твое сознание начинает медленно потухать, искажаться, время течет не так, как ты привык, не так как надо, — рука медленно направляется в сторону картины напротив. — И после этого следует вот такая вот реакция. Ты не понимаешь, что с тобой происходит, и единственное, что тебе остается, так это кричать. Сознание воспалено до такой степени, что человек на картине даже не замечает четкие силуэты за его спиной, вокруг него опять это искаженное пространство и это единственная точка, на которой он фокусируется. Так происходит и с людьми — они фокусируются и воспринимают как должное только то, что происходит в их голове, порой попросту не замечая, что проблема только в них самих, но не в их окружении, — Саске замолк. — Возможно, — Наруто нахмурился. — Но мне все-таки больше нравятся часы. — Мы не можем быть абсолютно одинаковыми, Наруто, — Саске улыбается и проводит рукой по волосам Узумаки. — У нас не всегда будут совпадать вкусы, и это нормально, — после этого ладонь опускает на руку сидящего. — Пошли дальше? Нам еще многое нужно успеть посмотреть за сегодня. Улыбка. Пальцы руки обхватывают чужие пальцы, но такие родные. — Да, пора двигаться дальше. Но все-же, — в голосе звучат дольки смущения. — Сфотографируешь меня около этой картины? — глаза в глаза, немного неловко. — Да, конечно. Только достану свой телефон. Из галереи они вышли, когда уже стемнело, часы посещения близились к концу, нужно было успеть еще перекусить и направиться в сторону гостиницы. Зимой всегда темнеет раньше, чем полагается, тени становятся живыми, свет больше не освещает ни дороги, ни мысли. Двое мужчин шли по мосту, под которым стояла заледеневшая речка. Наруто, как обычно, был окутан в свой оранжевый шарф, который он купил на какой-то распродаже, шарф был теплым. Саске шел немного поодаль от него в черной кожаной куртке, его черный вязаный шарф достигал его колен, черные брюки и черный свитер. Волосы стояли ежиком под теплой шапкой, которую когда-то ему подарил брат. Наруто резко встал будто в оцепенении и смотрел на идущую спереди парочку влюбленных, обычная пара — девушка и мужчина. Девушка что-то кричала ему на итальянском и мужчина крепко держал её за руку, пытаясь унять пылкий нрав итальянки. Почему же они ссорятся? Нужно радоваться жизни и наслаждаться каждым моментом, ведь всегда может наступить именно тот день, когда они оба будут сидеть порознь в кафе, а может и дома, и жалеть, что когда-то из-за какой-то глупой причины отказались друг от друга. Остались одни. Наруто резко развернулся и посмотрел на своего партнера, после чего лукаво улыбнулся и сказал, тем самым выводя мужчину из своих мыслей: — «Ей, Саске, догони!» — глаза загорелись огнем, таким веселым огоньком полным азарта. — Усоратонкачи, ну что ты как маленький, — Учиха закатил глаза и не смог подавить улыбку. И в следующий момент ему в лицо прилетел комок снега, который Наруто скатал в шарик. — Ах так! — Учиха резко наклонился и небрежно взял немного снега в свои руки, чтобы кинуть в ответ. — А ну стой! — Ты сначала догони! — Наруто показал ему язык и, засмеявшись, побежал по длинному мосту вперед. — Догоню же и будешь молить о пощаде, лежа лицом вниз! — Учиха сорвался на бег и стал бежать за блондином. — Не догонишь! Ха-ха-ха! — Наруто бежал что есть мочи, но Саске настиг его быстро. Схватил за руку и закинул снежок за шиворот. — Получай фашист гранату! Наруто в следующий момент резко схватил мужчину за руку, от чего Учиха почти потерял равновесие. После чего сразу сориентировался и потянул Наруто на себя, оторвав его ноги от земли и покружил в воздухе. Наруто обхватил его шею руками и поцеловал. — Я люблю тебя, — глаза в глаза. Снежинки опускались плавно в воздухе, падая на волосы, на лицо и на одежду. Прохожие проходили мимо, погруженные в свои мысли. Саске стоял весь красный от холода, щеки горели, глаза смотрели не отрываясь. — Я тебя тоже люблю. Знаешь, я всегда хотел, чтобы мы были вместе, чтобы у нас было будущее. Я часто представлял — как это будет. Я всегда мечтал о семье, которой у меня не было, я хотел детей, наших общих. Я всегда хотел стать твоим мужем, надеть кольца и смеяться, и плакать от счастья в тот день. Наши бы лучшие друзья сидели бы и поднимали за нас бокалы на свадьбе за большим столом, они бы радовались за нас и улыбались бы нам искренне и спокойно, ведь они столько прошли с нами. Я всегда знал, что у нас будут общие интересы, ведь мы с тобой так похожи. Как две капли воды, но в тоже время такие разные. Как луна и солнце. Как два брата близнеца, которых разлучили при рождении и по странному стечению обстоятельств поместили в разные семьи. Знаешь… мы бы смотрели фильмы по вечерам, играли бы в игры, гуляли бы по дорогам города, держась за руку и улыбаясь бы восходящему солнцу, как это было обычно, от восхода до захода. Или знаешь… Мы читали бы книги на перегонки, как мы это любили делать всю жизнь. Ты помнишь? Это было так забавно, с самого детства мы соперничали друг с другом, пытаясь доказать друг другу, что мы лучше. Кто лучше в учебе, кто получил оценку выше, кто сделал задание лучше. И это приносило настоящий кайф. Адреналин, постоянный адреналин, ты не мог позволить себе упустить шанс не доказать, что ты лучше, что ты достоин иметь такого соперника. Знаешь, мне нравилось особенно, когда мы обсуждали каждую прочитанную книгу и обсуждали ее… обсуждали часами. Мы всегда анализировали все, все, что происходило с нами, все, что происходило вокруг. Ты помнишь, как мы сидели и даже разбирали каждый диалог по строкам и фразам в парке под деревом… пахло листвой, такой осенней листвой и мокрым асфальтом после дождя. Мы часто бы гуляли по набережной, изредка проходя мимо нашего места, и даже порой садились бы на ту скамейку с открытым видом на набережную, я думаю, ты был бы не против. А помнишь, как мы с тобой напились в первый раз, лежали тогда как два идиота на полу и пытались не уснуть, вскоре мы все-таки перебрались на диван, и я, как идиот, уснул на тебе, ну, ты точно не мог забыть. На том маленьком диване в гостиной, ты разбудил меня посреди ночи, и мы перебрались на кровать. Хоть мы немного не поняли друг друга тогда, но это ничего. Это нормально — когда два человека отличаются. Да, мы часто ссорились, часто даже ругались. Люди же не могут думать одинаково, хах? Но иногда, подходя к зеркалу, я видел не тебя, а себя. Даже нет, не так. Я видел тебя частью себя, своей второй половиной. Знаешь, будто ты и есть я. Хотя это невозможно, но именно так я себя чувствовал, когда смотрел на свое отражение. Ты, наверное, скажешь, что я идиот, да? Но я знаю, что у тебя было тоже самое. Я всегда могу сказать, что ты чувствуешь или о чем ты думаешь, я всегда могу сказать, чем ты занимаешься в те моменты, когда ты не был рядом. Я чувствовал твою боль. Настолько отчетливо порой… как свою. Это даже немного дико — настолько сильно чувствовать человека. Чувствовать как самого себя. Как брата близнеца. Как свой второй кусок, живой и теплый, свою вторую часть. Левую или правую. Я представлял, как буду приходить домой, после этого будешь приходить и ты, и нас будут встречать наши сыновья или дочки. Мы бы любили их. Мы бы водили их в детский садик, после в школу, а после бы и отправили в университет. У нас была бы собака, как ты хотел, и кот, которых так люблю я. И, наверное… вскоре у нас бы появился домик где-нибудь за городом вдали от городской суеты. Я хотел просыпаться с тобой и засыпать, открывать глаза ночью и видеть, что ты лежишь рядом, и мне было бы спокойно. Я бы крепко сжимал твою руку пока ты спишь, целовал бы тебя в губы, нос или лоб и засыпал бы. Я бы засыпал счастливым человеком.***
Рекомендация к прослушиванию момента: Hans Zimmer — Dream is collapsing (https://youtu.be/imamcajBEJs) Тогда: Ну вот опять, я сижу прикованный к этому отвратительному стулу, мои длинные волосы, как обычно, лежат в легком беспорядке, мои руки связаны за спиной, на лице опять эта чертова маска, которая дает мне возможность только дышать. Никаких зубов, никаких резких движений, ничего. И я ненавижу всех за это, меня даже забавляет весь этот фарс. Меня забавляет человеческая глупость, будто это сможет им как-либо помочь. — Добрый день. Ты опять пришел и смотришь на меня с осуждением, твое лицо уже перебинтовано. Хах. Оперативно, быстро работают здесь все нужные и ненужные люди. На твоих щеках приклеены пластыри, они пытаются скрыть твое уродство? Интересно. — Вам уже легче? — ты садишься на стул, который стоит прямо передо мной, на своих длинных железных ножках. — Вы хотите что-то мне сказать? Я смотрю на тебя внимательно, даже с заметным интересом. — Да, я бы многое хотел тебе сказать, — меня резко накрывает порыв кашля, но из-за того, что мои руки плотно связаны за спиной, я не могу подавить свой кашель ими, я не могу сдержать свой рвотный порыв только от одного твоего вида. Но я усмехаюсь. Я ликую, я добрался до тебя, я сделал тебе больно. Как ты чувствуешь себя сейчас? Ты считаешь меня монстром? Забавно, только монстр из нас обоих здесь ты. Это твое вечное добродушие, эта мерзкая маска, которую ты одеваешь каждый раз, когда входишь в мою палату. Ты мне каждый раз говоришь, что хочешь помочь мне? Помочь чем? Собой? Жалкий врачишка, таких как ты сотни, тысячи, таких же самоуверенных, самодовольных, таких вот с этой противной улыбкой и этим омерзительным сожалением в глазах. Ты хочешь услышать от меня то, что я сожалею? Что я раскаиваюсь? Но знаешь, что я тебе скажу, выродок? — Как лицо Ваше, не болит? — презрение. В голосе слышится настоящее презрение. Я усмехаюсь, мне смешно. Я до сих пор помню, как мой нож, который я припрятал для таких как ты, вонзается в твое лицо, и я медленно разрезаю твою кожу. — Меня подлатали, — ты хмуришься, ты сжимаешь свой карандаш крепко в руке. Ты знаешь, будь у меня возможность отрубить тебе твои руки, я так бы и сделал. Твои руки позволяют слишком много лишних действий, которые ты считаешь нормой, как ты там мне сказал — все, что я сделаю, поможет Вам в вашем лечении? Хах, ну да. Твое лицо настолько приводит меня в этап регрессии, что я не смог сдержаться от того, что сделал в нашу прошлую встречу. — Болит? — я хотел перекинуть нога на ногу, но только при резком движении осознал, что мои ноги опять привязаны к ножкам стула. Эти санитары постарались на славу, конечно, еще бы не привязать такого буйного пациента как я. Я же больной, я опасен. Держитесь от этого человека подальше! Он опасен. Ну да, только есть одно «но», люди не понимают, что опасен здесь как раз-таки ты. Ты со своим гребанным фанатизмом и вечным желанием помочь. У тебя своя правда, которую ты считаешь за истину. Ты херовый врач, раз считаешь, что твои нормы и понятия являются нормой и истиной для других. Когда же ты уже поймешь наконец, что не все будет так, как хочешь ты, кусок ты выродка. — Терпимо. Нам нужно обсудить то, что Вы сделали. Если Вы будете отвечать честно и правильно на мои вопросы, через какое-то время Вас опять освободят и больше в изолятор не положат, — ты устало потираешь в глаза. Делаешь вид, что ничего такого не случилось, что так бывает здесь все время. Но мы оба знаем, что ты врешь самому себе. — Вы сожалеете о том, что сделали две недели назад? — Нет, — Да, — моя голова опущена, своими ногтями я впиваюсь в ладони рук, которые крепко связаны за моей спиной. — Вы сожалеете, что напали на своего врача? — ты смотришь на меня внимательно, ну надо же, ты даже готов мне поверить. В твоих глазах опять эта грусть. Надо было все-таки выколоть тебе их этим ножом, чтобы ты и вовсе лишился возможности видеть. И тогда мы бы стали с тобой на равных. Я давно лишился возможности видеть ярко, осознанно, но при этом я приобрел другую способность. Я начал видеть все насквозь.— Я сожалею, — я поднимаю свою голову и смотрю прямо в твои глаза. — Вы сожалеете, что сделали с прошлым Вашим врачом? — ты едва заметно надавливаешь на слово «сожалеете», будто невзначай подталкивая меня на раскаяние. — Я сожалею, — ну давай, мы поиграем по твоим правилам. Конечно я сожалею о том, что защищался от человека, который попросту хотел меня в порыве своей агрессии, конечно же я сожалею, что сделал его таким. Что я сделал его домашним питомцем, что дало мне возможность манипулировать им и использовать для того, чтоб иметь доступ делать, что я хочу и когда я хочу. Конечно я сожалею, что человек не выполняет свои обязанности правильно и профессионально, конечно да. Я вообще очень сожалеющий человек. — Я стараюсь Вам верить, Вы меня понимаете? Я хочу Вам помочь. — Я понимаю, — я киваю головой и затихаю. Главное вовремя замолчать и не сказать ничего лишнего, главное вовремя замолчать. — Ты долго будешь разыгрывать этот спектакль? — Обито, как обычно, появляется из неоткуда и лукаво смотрит на меня. Шион сидит рядом с ним и заплетает себе косичку, медленно, перебирая пальцами свои длинные волосы. — Давай помогу, — Обито медленно подходит ко мне и кладет свои руки мне на плечи, от чего мне становится спокойней. — Мы все очень-очень сожалеем! — он громко выкрикивает и поворачивается к Шион. — Милая, скажи, что ты сожалеешь, — Обито начинает смеяться и делает жест рукой, призывая девушку к себе ближе. Малышка встает с дивана, подходит ко мне, кладет свою ручку на руку Обито и улыбается: — Я сожалею! — Я сожалею! — Обито смеется. — Я сожалею! — я киваю и смотрю на то как врач успокоился, получив то, что ему надо, и, наконец, встает со стула. — А теперь все хором! — Обито выкрикивает. За окном резко происходит раскат грома и молния озаряет мою палату ярким светом. — Мы очень-очень сожалеем! — три голоса звучат в унисон. Я больше не могу сдерживаться и начинаю смеяться громко смеяться. — Мы сожалеем! Мы очень-очень сожалеем! Очень очень очень! Ты опять меняешься в лице, и теперь ты резко распахиваешь свои глаза в шоке, ты впервые смотришь за мою спину, твои губы начинают дрожать, костяшки до посинения сжимают листок бумаги. Ну надо же. Ты что-ли увидел? Ты резко направляешься в сторону двери и пытаешься судорожно открыть замок своим ключом. Твои руки дрожат, и ты не можешь всунуть ключ в замочную скважину полностью — Скажи мне, — я, наконец, перестаю смеяться. И задаю прямой вопрос в лоб. — А ты сожалеешь? Обито усмехается и отступает на пару шагов от меня. — Конечно, ты видел его лицо? Еще бы он не сожалел! Правда, милая? — мужчина подходит к девочке и нежно гладит ее по волосам. — Конечно! А если и не сожалеет, — девочка поворачивается к врачу и смотрит прямо ему в лицо. — То скоро начнет сожалеть. — О чем Вы говорите? — врач медленно поворачивается ко мне и не решается посмотреть в глаза. Его взгляд бегает по углам комнаты, не зная, где остановиться. — Ты сожалеешь о том, что ты тогда сделал? — руки наконец освобождены, и я могу податься вперед, чтобы тщательно разглядеть твое лицо. Ну давай, скажи мне, как ты ты сожалеешь, мы с удовольствием тебя послушаем. — Ты сожалеешь о том, что пытался домогаться меня? Сожалеешь о том, что вколол мне какую-то дрянь и поцеловал меня? Ты сожалеешь, что все это сделал под покровом ночи, пока я себе спокойно спал в своей палате? Ты сожалеешь об этом, ответь мне честно? — я закусываю губу, но они все равно расширяются в усмешке. — Ты сожалеешь, что возбудился и пытался меня принудить к своим желаниям, м? Ты сожалеешь о том, что ты переступил границы дозволенного? Ты сожалеешь, что думаешь обо мне не как мой лечащий врач? Скажи, сожалеешь ли ты, что влюблен в меня? Что хочешь меня? Что смотришь на меня так? Сожалеешь? — больше сдерживать улыбку не было смысла, она становилась похожей на настоящий оскал, на ликование. Я вижу тебя насквозь. — Я не понимаю о чем Вы говорите. Ваши галлюцинации опять обострились, Вам нужно вколоть галоперидол, — ты все так же не можешь посмотреть мне в глаза. — Доброй ночи. Вас скоро развяжут, — ты, наконец, открываешь дверь и громко захлопываешь ее за собой. — Не, он точно не сожалеет, — Шион скучающе подпирает свою ладошку под щеку и смотрит в окно. — Нисколечки, правда Оби? — Да, моя милая. Ты абсолютно права. Это первая ошибка.***
Прошлой ночью: И в итоге попойка Хидана и Неджи закончилась ровно до первого… Туалета. Бледный, полу-живой наследник клана Хьюга, которого можно было описать как сдержанного и культурного человека, склонился над унитазом и попросту блевал. Кое-как перебарывая себя, заставляя всю эту дрянь выйти из себя как можно скорее. Опыт в пьянстве был настолько новым для бедного мужчины, как и опыт сидением на туалете лицом вниз. Его тело периодически вздрагивало, слышны были различные ругательства, которые прерывались очередным рвотным позывом. —Нда… — протянул Хидан, который всё это время сидел у стеночки напротив и наблюдал за зелено-фиолетовым цветом лица у бедного Неджи. — Слабый ты еще конечно. —Ты сам меня напоил, — прошипел мужчина и уткнулся лбом о крышку туалета. — Да кто ж, блядь, знал, что пьешь как зверь! — Хидан едва сдержался, чтобы не в голос не заржать над Неджи, который почти уже плакал. — И все-таки… огурцы были лишними, — Хидан перевел взгляд на часы у стены, время шло уже к четырем часам утра. — Ты что, до этого не пил ни разу, уебушек? — Нет, — сдавленно ответил мужчина и положил уже руку на крышку, чтобы иметь хоть какую-то опору для себя. — Так значит я у тебя первый! — искренне обрадовался Хидан и мысленно себя похвалил. Ставит парня на путь истинный. — Господи, заткнись, — Неджи не успел договорить и опять наклонился лицом вниз. — Ну, хочешь, я волосы тебе подержу? А то отрастил патлы как баба какая-то, — Хидана забавляло сейчас все: и Неджи, и вся ситуация в целом. Но ответа не последовало. Ни через минуту, не через пять. Хидан удивленно перевел взгляд на застывшее тело мужчины. — Уебок! Ты чего, уснул там что-ли? — крикнул Хидан и медленно, переборов лень и приятное расслабление по телу, попытался подняться на ноги. Кое-как дошел до сгорбленного тела напарника, потрепал его по плечу. Реакции не было. — Ебанный в рот, реально уснул! — Хидан прыснул. — ЕЙ! Уебок! Проснись! — мужчина дернул Неджи еще пару раз и, наконец, последовала реакция. — Еще не время подыхать! Мы только от амуров сбежали! Неужели без толку-то?! — Уйди, — это было сказано настолько жалко, что было почти слышно. — Дай мне умереть спокойно. — Ой, хорош драматизировать, уебок! — Хидан закатил глаза и резко поднял Неджи на ноги. Того шатало, но после проведенных полу часа над сортиром, голова хотя бы кружится перестала. Закинув руку Хьюги себе на плечо, Хидан повел его в соседнюю комнату. И какого было удивление Неджи, когда он увидел там ванну. — Что ты… — Давай! Раздевайся! — Хидан, наконец, поставил Хьюгу на ноги и отошел на два шага. — Я тебя помою! От такого заявления Неджи протрезвел сразу же. — ЧТО? НЕТ! — Ой, да брось, — Хидан отмахнулся и начал набирать воду. — Что я там не видел? Ты думаешь, у тебя у одного между ног болтается там? Не смеши меня, — Хидан с самым невозмутимым видом набирал воду дальше, в то время как Неджи, опираясь о стеночку, будто замер в одной позе и воспаленным сознанием пытался сообразить, что вообще сейчас происходит. — Нет… — ответ был каким-то вялым, Неджи даже попятился назад, будто загнанный в тупик зверь. — Да не буду я тебя насиловать, уебок! Хотел бы — давно бы изнасиловал. Нахуй мне сдалась твоя костлявая задница? У тебя нет ни груди, ни жопы, и ты не баба. Или же баба все-таки? — Хидан расплылся в самой что ни есть сладкой усмешке. — Я не… Но ты же… мужчина! — Хьюга пытался возражать до последнего. — Скажи спасибо, что не баба, — заржал Хидан, — иначе травма у тебя была бы на всю жизнь. Да раздевайся ты уже, вода, блядь остынет! Неджи понял, что спорить бесполезно, снял с себя вещи и медленно опустился в горячую воду. Это все было очень… странно. Его моет мужчина, да его в жизни кроме мамы никто не мыл, и то это было в самом раннем детстве. Но что бы его мыли друзья, да еще и такие как Хидан, которых у Неджи отродясь не было — впервые. Хидан намылил волосы Неджи каким-то непонятным шампунем, трижды повторил, что сострижет все к ебеням, после чего стал натирать тело сжавшегося в ванной мужчины мочалкой. И становилось действительно лучше. Вода будто исцеляла и проводила ужасное моральное и физическое состояние в порядок. Через полчаса водные процедуры, наконец, были закончены. Неджи вытирал себя полотенцем, пока Хидан нашел непонято откуда сигареты и курил первую. После того как Хьюга, наконец, оделся и подошел к Хидану — Спасибо, — было неловко признавать тот факт, что ванные процедуры ему реально помогли. Хидан сделал затяжку и перевел взгляд на Неджи, посмотрел тому в глаза и усмехнулся. Открыл рот и выдохнул едкий дым. — Спасибо в карман не положишь. — И что мне сделать? — Неджи опять пришел в ступор, по крайней мере, он протрезвел после всего этого. — Как что? — Хидан прикрыл глаза и наклонился к Неджи ближе. — Помыть меня, уебок. Неджи покраснел с головы до пяток. — Ч… что? — Ну, а что ты думал, я тебе сиделка что-ли? — последняя затяжка сделана и бычок выкинут в раковину. — Услуга за услуга. Или ты сцыш, а, уебок? — Я не буду тебя мыть, — Неджи, наконец, переборол смущение и сжал кулаки. Все это был какой-то один сплошной перебор. Мало того, что его мыл здоровый мужик, так еще этот здоровый и полностью отбитый мужик говорит ему помыть его. — Повтори. — Я НЕ БУДУ ТЕБЯ МЫТЬ! НЕТ! Хидан обиделся. Отвернулся в сторону и уже в полном молчании зашагал прочь. — Нет, он стебается? Он сейчас реально обиделся? И что мне с этим делать? — мысли хаотично блуждали в голове. — ЧТО ДЕЛАТЬ? ЧТО? — Стой! Хорошо! Твоя взяла! Я тебя помою. Хидан замер и застыл на месте, после чего с самой что ни есть довольной миной развернулся и посмотрел прямо на своего подопечного. — Ну так бы сразу, уебушек. Неджи выдохнул, поморщился и направился в сторону ванной набирать новую воду. Ночка будет веселой.***
Мы с Саске были счастливы и до нашего с ним отпуска и после. Мы часто выбирались на улицу, мы часто ходили по различным кафе, часто пили наш любимый горячий шоколад и заедали его имбирным печеньем, совмещая различную специфику вкусов во рту, погружаясь в водоворот вкусовых ощущений. У нас даже предпочтения в одежде были практически одинаковые. Нам было хорошо. Сегодня как раз был тот день, когда Гаара предложил нам с ним встретиться и прогуляться вместе с его женой и Хинатой. Я хотел подарить его детям подарки, которые прикупил во время нашего общего отпуска, который мы выделили себе после тяжелой рабочей рутины. Встретились мы около четырех часов вечера в нашем любимом парке и решили зайти в одну новую кафешку, которая была неподалёку. Местечко было весьма уютное, в таком более ажурном стиле, стулья были обернуты в бархатную ткань, дерево покрывала изящная резьба, в кафе играла какая-то мелодия из французского фильма, и было уютно. Хината, как обычно, улыбалась нам своей теплой улыбкой и слушала мои рассказы о том, что, собственно, нового произошло у нас за тот период времени, пока мы все не виделись. Саске сегодня взял себе карамельный латте и беседовал с Гаарой про какие-то экономические новости, которые они часто обсуждали в такие вот наши встречи. За время нашего отъезда жена Итачи родила их сына, и после этой встречи мы как раз должны были заглянуть к ним домой, старший брат Саске вчера забрал свою семью из роддома домой. Мой возлюбленный уже подобрал ребенку интересный подарок в виде красивого черного кулона, который хотел бы, что их сын носил на своей шее, когда станет немного старше. Саске вообще любил дарить украшения близким людям, и я и Итачи носили такие же кулоны, Изуми же он подарил аккуратный браслет, выполненный на заказ с почти прозрачными изумрудами, женщина была счастлива его носить. Наверное, данную особенность мой муж перенял от своих родителей, отец Учих всегда носил кулон из агата на своей шее как и мать Саске, следовательно, у детей же были обычные кулоны со знаками их зодиака, который им сражу же вручили в период их рождения на свет. Таким образом, традиции имели свойства существовать и жить своей жизнью дальше в семье. К нам вскоре подошёл и Сай вместе со своей женой Ино, наш друг и партнер по бизнесу Гаары, и мы все вместе решили прогуляться дальше. На странность, погода была весьма солнечной сегодня, лучи приятно грели кожу и витамин D, хоть и в совсем мизерном количестве, придавал нужное настроение только своими блеклыми проявлениями. На улице было еще немного морозно, как ни крути, был конец февраля, но для прогулки на свежем, морозном воздухе — это было только на руку. Когда день был уже практически окончен, и мы с Саске подходили к нашему дому, он внезапно повернулся ко мне и задал вопрос: «Наруто, почему ты не позвал своего брата встретиться с нами? Мы давно не виделись с ним. У него же сегодня день рождение, я понимаю, что вы повздорили немного в прошлый раз, но хорош уже дуться друг на друга. Я бы не смог так.» Брат? Какой брат? Я пару секунд пытался понять, про кого идет сейчас речь, но никакой информации у меня со временем ожидания и мозгового штурма в моей голове так и не появилось: «Брат?»Саске удивленно посмотрел на меня: «Наруто, у тебя что температура? Ну, Менма же, ты ему не звонил?» — Менма? Кто такой Менма? — я пытался вспомнить, о ком речь, но в голове было по прежнему пусто. — Саске, до первого апреля еще далековато немного, — я постарался все это перенести в легкую шутку, мол, мало ли мой мужчина решил так неудачно пошутить после насыщенного дня.***
Дейдара не нашел Сасори ни в тот вечер, ни на утро, и даже не в обед. Создавалось такое ощущение, будто Акасуна попросту провалился сквозь землю. Дейдара сидел в общем холле и смотрел в окно, у него даже от мыслей вырвался едва-заметный нервный смешок из уголков рта. — Ну не мог же Акасуна взять и исчезнуть? Не мог же? Конечно же не мог. Наверное, Дана чем-то очень занят, раз позволил себе без какого-либо предупреждения взять и исчезнуть в непонятном направлении… — мысли хаотично сменялись одна на другую. Тсукури, наконец, перевел взгляд на свои таблетки, которые до этого крепко сжимал в своей руке. От теплоты рук структура и целостность начала по-тихому разваливаться и Дейдара даже как-то сморщился от отвращения. Так, наверное, и с доверием у людей, рано или поздно оно начинает разваливаться от неуверенности в другом человеке. — Из-за твоей наркотической зависимости галлюцинации могут преследовать тебя, Дейдара. Ты попробуй, сможешь поверить в существования того, чего попросту нет. Иными словами, ты можешь сам придумать себе что-либо или кого-либо, если не будешь пить таблетки, ты понимаешь меня? — почему в голове возник голос Итачи и его это спокойное безразличное лицо, которое смотрело на него даже с каким-то… Сожалением? — Брехня, — отмахнулся Дейдара от этого, даже махнул второй рукой в пустоту и, наконец, закинул таблетки в свой рот, после чего жадно запил их стаканом холодной воды. Без Сасори было скучно, неинтересно и даже как-то пусто. Тсукури словно призрак шатался по просторам больницы и попросту не знал, чем себя занять. Обито последнее время занят всем, чем вообще можно заняться, Орочимару тоже занят Нагато, про других он даже особо не интересовался. Единственный факт, который все еще держал его на плаву и давал точку опоры в своей нормальности и реальности происходящего было то, что Мадара ходил постоянно в поле обзора и всем своим видом показывал насколько он реальный. Ещё бы, если бы такой человек как Учиха Мадара был плодом воображения, такого попробуй придумай. Последние пару дней он был не то, чтобы раздражен, он был в явном бешенстве. Он кричал на подчиненных, психовал из-за любого фактора, в общем, мужчина был в плохом расположении духа. Даже как-то слишком. — Здарова, — послышался громкий и тяжелый голос, что вывел Дейдару из его раздумий. Тсукури перевел взгляд на говорящего и заметно побагровел. Кто же еще, как не Хидан собственной персоны. — Ты это, прости за ту перепалку в тот день. Был немного не в настроении, — мужчина говорил спокойно, не матерился, и даже создавалось впечатление, что он от чего-то устал. — Проехали, — выдавил из себя химик и указал рукой на стул. — Присаживайся. Я все равно один, такое ощущение, будто все вымерли. — Да, порой мне тоже кажется, что это место — одно сплошное кладбище, — мужчина плюхнулся на диван и закинул нога на ногу. — Как для души, — перед глазами пробежала недавняя потасовка на нижнем секторе, — так и для тела, — взгляд упал на пациентов, которые сидели и безразлично смотрели в окно. Данзо как раз сейчас проводил занятия с другими больными. Какаши в углу играл с детьми. — Истина в этом есть, — Дейдара почему-то чихнул. — Будь здоров, — усмехнулся напарник. — Хотя слышать такое пожелание в таком месте, равносильно иронии. Дейдара решил проигнорировать сарказм, после решил спрашивать ва-банк. — Как там твой подопечный поживает? Хидан пару минут молчал, будто стараясь понять, о ком сейчас идет речь, после чего, наконец, будто понял, или же опять потянул момент, делая из себя идиота, как он это любил, и хлопнул себя по лбу. — Ты про уебушка что-ли? Тсукури лишь вопросительно поднял свою бровь, крыть было нечем. — Ну… про Неджи ты спрашиваешь? — мужчина усмехнулся и резко стал серьезным, вся игривость на какой-то момент сразу же исчезла из интонации голоса и взгляда. Второй кивнул. Странные у них однако отношения. — Он отсыпается. Вчера вечером начал социализировать бедного паренька, — Хидан почесал подбородок. — Походу перестарался. — Ты что сделал? — Дейдара резко повернулся к Хидану и посмотрел в его глаза. — Саске сказал тебе присмотреть за ним, а не убить. — Так я и не убивал никого, — Хидан скривился от такого нахальства, будто в убийстве есть что-то плохое. — Ты знаешь, Джашин-сама… — Господи, не начинай, — Дейдара закатил глаза. — Давай хоть день обойдемся без пропаганды твой веры. Хидан обиделся. — Ну? — Да все впорядке с уебком, просто выпили вчера и немного повеселились, — обида моментально исчезла и мужчина усмехнулся. — Мне больше интересно теперь, что же Хьюга будет делать сейчас, — опять этот спокойный, равномерный голос. Взгляд стремительный и изучающий пациентов в округе. — Надеюсь, ты не перегнул палку, как обычно любишь делать, — Тсукури, наконец, отвернулся и откинулся на спинку дивана, закинул руки за голову и стал изучать потолок. — Я никогда не перегибаю палку, спасибо Матушке — научила, — мужчина будто окунулся в свои мысли и ответил на автомате, не особо вникая, что именно сейчас сказал. Так они сидели в тишине еще минут пятнадцать, думая каждый о своём. Хидан, казалось бы, и вовсе завис, фокусируя взгляд только на одном предмете. Шикамару играл с Асумой в шахматы в углу. В холл зашли Тен Тен с Гаарой, девушка, как обычно, что-то щебетала своему другу, на что тот кивал и охотно ей отвечал. Надо же, как быстро меняются предпочтения у людей. Нужно только одному человеку исчезнуть или окунуться в свои проблемы — тебе сразу же найдут замену. А если даже не найдут, то будут усердно стараться сотворить связи с кем-либо еще, такова человеческая природа. Большинство людей не могут позволить себе быть в одиночестве, в ожидании, пока их друг или любимый занят, они ищут замену. Потому что им не комфортно с самим собой наедине. — Ты не видел Сасори? — Дейдара лениво повернул голову в сторону Хидана, который все еще смотрел на парочку. Он думал, много. Неджи вчера излил ему душу, и бедный рыжеволосый паренек пока еще не предполагает, что скорее всего его новый связи скоро попросту оборвутся. Жалко мальчишку. — Честно сказать — нет. Последний раз, когда я его видел, он спускался в подземный сектор для моих тренировок, что ему там надо — понятия не имею. Может, решил выпустить свой пар, не я же один такой отбитый, — усмешка. — Но, как бы то ни было, думаю, пока беспокоить его не стоит, — Хидан повернул голову к Акасуне и посмотрел тому в глаза. — У человека должно быть личное пространство, личное время, в котором он может позволить себе побыть наедине с собой и своими мыслями. Ты понял меня? Запомни одну вещь, парень, никогда не привязывайся к людям настолько сильно, что будешь беспокоиться о них до такой степени, пока не начнешь изматывать себя мыслями о них. Никогда, слышишь меня, парень? Никогда не позволяй зародиться мысли в твоей коробке, что человек тебе принадлежит. Никогда не пытайся контролировать другого человека, думая, что у тебя есть на это право. Все это дерьмо перерастает в зависимость, от чего, в первую очередь, пострадаешь ты сам. По закону подлости, жизнь заберет в конечном счете у тебя все. И их, и тебя, и все вокруг, что было важным для тебя. И ты будешь страдать. Жизнь — вообще сука. Дейдара промолчал не потому, что ему нечего было на это ответить. Ему было. А потому, что он не ожидал услышать такие слова от Хидана, по которому не скажешь — что его мозг вообще может сформировать в мыслях нечто подобное, без мата, здравое и логичное. Хидан для Дейдары всегда был загадкой, что настолько относительно здоровый человек вообще забыл в этом месте, и главное — почему он все еще отсюда не вышел. Все его поведение одна сплошная маска, один фарс. Наигранно, но очень убедительно. Все его поведение и образ выбивает тебя из колеи, и ты волей-неволей начинаешь принимать это как должное, отмахиваясь, что человек просто не от мира всего. Ты начинаешь верить в то, что человек всегда таким был. Ты даже не задумываешься, что это все театр. Только блеклые моменты адекватности, истинной натуры, которые будто специально он хочет тебе показать. И очень глупо предполагать то, что эти просветы — заметил ты сам. Все это продумано, сделано настолько четко и вовремя, что иногда ты просто этого не замечаешь. Это его личное желание или же… что-то совершенно иное? Хидан играл в какую-то свою игру, понятную только ему самому. В какую Дейдара понять не мог.***
Но Саске, похоже, не шутил. — Хотя я забыл, у него же всегда были запасные ключи, он нас внутри ждет? Сегодня же его день рождение. Неужели ты забыл поздравить собственного брата? — он действительно не шутил. Совсем нет. Он отворил дверь и вошел внутрь, посмотрев на меня как на придурка, и сдержанно улыбнулся. Я будто в тумане зашел во внутрь и увидел его. Мой таинственный брат действительно сидел в нашей квартире и, видимо, нас уже ждал, он распивал коньяк прямо с горла. Его внешний вид был… странным. В отличии от меня его волосы были такие же темные как и у Саске, его одежда была вся черная, половина на нем была исключительно из кожи. На груди висел такой же голубой кулон, который висел на груди и у меня. Он повернул свою голову, сидя на диване и усмехнулся. — О! Я вас заждался, засранцы! — Привет, дружище, — Саске подошел и крепко обнял этого человека, похлопал того по спине и присел рядом. После чего повернул голову в мою сторону и удивленно спросил. — Наруто, ты долго будешь еще стоять в дверном проеме, будто увидел какого-то призрака? В этот момент мое тело почему-то немного начало потряхивать, в голове начали возникать какие-то странные, очень странные картины. Вспышка и мы в каком-то помещении в кругу людей, лиц которых я не вижу. Вспышка и я… или не я убивает одного из них. Вспышка и я, или не я протыкает меня насквозь чем-то острым и спокойно улыбается, пока я в панике хватаюсь за свой живот, из которого начинает капать что-то красное и… — Наруто, иди поздоровайся с любимым братом! — в голосе звучит заметная усмешка. — Брось, неужели ты все еще дуешься на меня? Ну, подумаешь, не поладил немного, подумаешь… у братьев всякое бывает правда ведь. Особенно у близнецов. Иди, и я тебя крепко обниму. Я так по тебе соскучился! — Ты, — до меня постепенно начало доходить, кого я вижу перед собой, кто это и что вообще этот ублюдок делает в НАШЕЙ квартире. — Наруто? — Саске удивленно смотрел на то, каким его парень становится бледным. — С тобой все в порядке? — ЧТО ЭТОТ БОЛЬНОЙ УБЛЮДОК ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТ? — мужчина резко сорвался на крик и уже хотел было сделать первый шаг, чтобы схватить этого выродка и выкинуть из их квартиры. — Видишь, Саске! Наруто все еще сердится за тот раз, — Менма тихо сказал Саске, даже не смотря на него. — Он у нас такой… ранимый. — РАНИМЫЙ? ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ В МОЕМ ДОМЕ? КАК ТЫ СЮДА ПОПАЛ? — Наруто начало действительно трясти. Этого же просто не может быть, это все нереально. Этот человек никогда не был его братом, этого человека вообще никогда не было. Как это, блядь, вообще возможно? — Наруто, ты сам дал ему ключи как только мы сюда переехали, — мужчина тихо ответил, смотря с непониманием, что именно могло как выбесить его пару. — Ты что, забыл? — Я не… — Да, братан, — его «брат» подошел к Наруто, который стоял уже в коридоре и, подойдя впритык, похлопал его по плечу. — Ты что, брат, забыл? — он смотрел на Наруто с явным весельем и усмешкой, его глаза были колючие, изучающие, но при этом в них читалось веселье. Нескрываемое, самое настоящее веселье. — Этот урод угрожал, что убьет и избавиться от тебя, Саске! — Наруто хотел было скинуть руку своего брата с локтя, но она будто впилась в его кожу. — Наруто… ты до сих пор злишься за тот квест на твой день рождение? Это же было представление! — Саске удивленно захлопал глазами и отпил еще один глоток. — Мы тогда же заказали квест по мотивам пилы, и Менме досталась роль человека в маске. Я же говорил тебе уже много раз, что все это была постановка и актеры. Ты слишком перенервничал в тот день, и мы ушли слишком рано оттуда, так и не доиграв до конца. — Ч… что? — мужчина в ужасе смотрел на спокойного Саске, после чего перевел взгляд на своего брата и просто уставился в пол. — Квест? — Ну да, братан, ты настолько сильно выпил, что, походу, уже и не помнишь нихрена. Саске-саске-саске, что же ты не стал успокаивать Наруто и не остановил его? Ему бы не помешало немного проветриться тогда, — Менма усмехнулся и, наконец, отпустил плечо ничего не понимающего мужчины. После чего резко развернулся и посмотрел в глаза Наруто, как только тот поднял свою голову. — Так, где мой подарок, братик? Он в этой комнате? — Менма изогнул бровь с опять усмехнулся. — Или же все-таки в другой? А, может, он на другом этаже, например, на третьем? Наруто вместе с своим горе-братом сидели за столом, пока Саске с ним разговаривал. Менма даже бровью не повел от того, с каким видом смотрел на него Наруто, даже не, не так. Он его впритык не замечал. Вообще никак. Вскоре, когда уже дело шло к второй половины ночи, Наруто медленно поднялся со стола, отодвинул от себя пустой стакан и всем своим видом старался дать понять, что пора бы уже и честь иметь, а если коротко — кому-то пора сваливать домой. — Вы не против, если я переночую тут у вас? — брат усмехнулся и посмотрел на Саске, который так же отодвинул от себя пустой стакан. — Постелите мне в гостиной, если это, конечно, не проблема. — Нет, конечно, — Саске отмахнулся и кивнул. — Ты сможешь спать в гостиной, на диване. — А меня никто спросить не хочет? — Наруто постепенно начинал закипать от всего абсурда, что происходит в ЕГО квартире. — Ты хочешь отправить своего пьяного брата домой в столь поздний час? Наруто, уже три часа ночи! — Саске удивленно посмотрел на мужчину, который уже краснел от злости. — Да что с тобой такое? Он же твой брат, Наруто. — Вы все тут окончательно поехали? У меня НЕТ БРАТА! И НИКОГДА НЕ БЫЛО! — мужчина попросту перешел на крик и в порыве бешенства скинул рукой стакан на пол, от чего тот, ударившись об пол, разлетелся. Кот в испуге вскочил с пола и убежал в их спальню. Саске хмуро смотрел на Наруто, Менма смотрел с наигранным удивлением и даже какой-то обидой. После чего выдохнул так же наигранно и встал, опустив голову. — Я… я не знаю, что я такого тебе сделал, я не могу понять причину, почему ты до сих пор злишься за ту шутку, но иногда ты перегибаешь палку, Наруто. Это очень ранит меня, — его руки лежали на столе и резко сжались в кулаки. — Ты забыл про меня, а ведь это я Вас познакомил с своим другом Учихой, — Менма быстро кинул взгляд на Саске, который так же смотрел на стоявшего Наруто. — Что ты несешь? Мы с Саске познакомились в детстве… мы же… мы ходили в один садик. С ним и в одну школу! — Наруто стоял на своем. — Скажи ему, Саске! Но Саске удивленно молчал, он даже задумался на какой-то момент. — Наруто, мы… — Вы познакомились на третьем курсе, когда Саске пришел к нам с соседнего университета, который был третьим в нашем городе. Мы во время третьей пары по анатомии познакомились с ним, я познакомился, ты тогда проспал, Наруто. Я сидел с Саске за третьей партой, и было ровно три часа дня. И нас всегда было трое! — Менма выплюнул эти слова. Третьей.***
Хидан вскоре ушел в известном только ему направлении, Дейдара так и остался ночевать на диване один. Он даже отлучался на занятия свои, отходил элементарно поесть, после чего решил вернуться в общих холл. — Да где же, мать его, Отец? — мысль о том, что даже Отец его оставил на пару дней, хотя по словам Обито тот спал, во что Тсукури верилось с трудом, не давала покоя. — Может, они с Сасори чем-то заняты, и мне попросту не сказали? Но почему они мне не сказали ничего? Вариант того, что они могут быть в мастерской или в лаборатории — отпадал сразу же. Дейдара проверял, но какого его было удивление, что по возвращению в лабораторию и Обито непонятно куда пропал. Единственный, кого он застал там — это был Орочимару, который шприцом набирал какой-то непонятный ему раствор. Дейдару аж передернуло от отвращения, и он вышел оттуда. Все эти пытки над людьми ему были крайне непонятны и неприятны. Нет, он понимал, откуда шла такая агрессия со стороны Отца, что тот приказал дать Нагато испытательный срок, проведя того по всем кругам ада, но все-же. Нагато на протяжении всех лет сливал информацию Итачи, за что был наказан. Отец долго терпел, Хидан тоже долго терпел, у этого мужчины были вообще грубые понятия преданности, но как-то это было все слишком. Никто не смотрел. Кроме Орочимару, ему всегда боль и страдания других людей приносили удовольствие. Но если Орочимару используют исключительно физически пытки, кто же тогда эмоционально пытает Нагато. И тут мысль пришла сама по себе. Отец. По спине пробежали мурашки. Он даже знать не хочет, ЧТО Отец делает с Нагато и КАК. — Здравствуй, — милый женский голос. — Здравствуй, Конан, — Дейдара заметно заерзал на стуле, эта женщина иногда его пугала. Она будто появлялась из воздуха, незаметно и тихо. Еще один персонаж в этом здании, которого он понять не мог. Женщина оставалась загадкой, говорила о себе мало, была тихой, связи поддерживала только с бедным Нагато и Яхико, которого он не видел очень-очень давно. Дейдара был настолько увлечен своей второй жизнью здесь, что попросту забыл о своих знакомых, хотя раньше они даже общались все вместе, по крайней мере, когда он только сюда попал. — Интересно, ты знаешь про Нагато? — мысль как невзначай пролетела в голове. Девушка улыбнулась и присела рядом, ее волосы были завязаны в пучок на макушке, в волосах красовалась бумажная роза, которую девушка, видимо, сделала сама. Губы были немного потресканы, взгляд уставший, но, по крайней мере, из всех присутствующих женщин здесь она выглядела свежо. — Скажи, Дейдара, ты не видел Нагато? — будто невзначай спросила женщина и расстегнула свою кофту на молнии, которая была накинута на её плечи. — Я… — Дейдара запнулся, не зная, что девушка знает и знает ли вообще. — Я не видел, — соврал. Прикусил губу и отвернулся к стенке. Конан нахмурилась после чего сразу же улыбнулась и задала следующий вопрос: — Как ваши с Сасори дела? Давно не видела его, — будто невзначай спросила девушка. — Он занят чем-то своим, — Дейдара опять притих, после чего повернулся к девушке и улыбнулся широко. — Ну, ты знаешь этих гениев, и вообще сложно понять. Особенно Сасори. Конан понимающе кивнула. — Как твои дела с… Учихой? — девушка также улыбалась, но в глазах было сочувствие. Да, Дейдара рассказывал ей про Итачи и то, как именно он сюда попал. — Да никак, — усмехнулся мужчина. — С Итачи не общаемся. С… — Дейдара запнулся. — С Саске видимся редко, он вечно чем-то занят. Насколько я знаю, Итачи пытается наладить сейчас связи со своим братом… не ну он всегда хотел их наладить… но как он это делает, я даже представить не могу. Это же Итачи, гребанный гений, его вообще понять трудно, по крайней мере, мне. Знаешь, такое бывает, знаешь человека уже больше десяти лет, даже жил с ним, не побоюсь этого слова — был в отношениях, но так и не понял, что творится в этой голове. Но я знаю точно одно… — Что именно? — женщина слушала внимательно, впитывая в себя информацию. — Я иногда боюсь Итачи, но при этом… я даже не знаю, кого стоит бояться больше, Итачи или его младшего брата. Это как яблоня от яблони недалеко падает. И если Итачи настолько своеобразный человек, то какой же человек тогда его брат? — усмехнулся Тсукури. — Но как бы то ни было, Саске внушает мне больше уважения и доверия, по крайней мере, его действия мне понятны, они логичны. Нежели…ну, ты поняла, кто. — Да, понимаю, — Конан даже приблизилась и похлопала по плечу Тсукури в одобряющем жесте. — А как там этот блондин, про которого ты рассказывал нам… ну тот, из-за которого вся заварушка началась. Прости, я забыла имя. Знаешь, мы девушки такие…всю ненужную информацию пропускаем мимо ушей, — Конан натянуто улыбнулась и холодно смотрела на Тсукури, тот, пребывая в своих мыслях, не замечал. Но как только услышал болезненную тему, резко будто пришел в себя. Повернул голову и встретил опять теплый и сочувствующий взгляд. — Ты про Наруто что-ли? — Тсукури захлопал глазами. — Да! Точно, его Наруто звали. Я совсем забыла, — девушка даже опустила взгляд, будто чувствуя вину за свою невнимательность. — Ой, ну он то тут, то там, я как-то особо не вникал. Хотя последние пару дней и его не видел, все будто куда-то испарились, — Тсукури отмахнулся. — Как бы то ни было это все больше меня не касается, проблемы Учиха и Узумаки теперь их проблемы, меня они никаким образом не касаются, пусть разбираются в своем дерьме сами. У меня есть одна проблема теперь, и эта проблема испарилась в своем интровертном мирке, не соизволив меня даже оповестить, где именно он находится… этот мирок. Знаешь, он стал действительно мне очень дорог, Конан. — Я понимаю тебя, ты достаточно настрадался, милый, — Конан приблизилась вплотную и потянула Тсукури на себя. — Дай обниму. Все будет хорошо. Ты заслужил, ты достаточно настрадался… почувствовал всю боль этого мира… ты молодец, мой милый. Дейдара обнял женщину в ответ. Объятия успокаивали и убаюкивали, тревога уходила на задний план. Он уткнулся в тонкую шею женщины и попросту закрыл глаза. Конан же смотрела в стену перед собой, её взгляд был колючим, губы в легкой улыбке. Как она и говорила: «если нужно что-то начинать делать, нужно начинать с основ».***
— Итачи ты со мной пойдешь или в машине подождешь? — мужчина смотрел на брата с волнением, тот давился в кашле опять и никак не мог сдержать свой порыв. «Итачи, ты принимал свой…сироп от кашля?» «Ты взял свои таблетки с собой?» «Если у тебя поднимется жар после твоей поездки, будешь подыхать в своем кабинете.» — Все хорошо, Саске. Я схожу к Мадаре сам, зайди в свой кабинет и забери все нужное для себя. Это не займет много времени. Мы сразу же поедем домой, — Итачи, наконец, успокоил кашель и поднял взгляд на брата, измученно улыбнулся. — Все-таки зря я расстегнул куртку во время катка, меня, кажется, продуло. «— Итачи, ты чем-то болен? — О чем ты? — Мадара писал про какие-то лекарства, температуру и кашель. — Ты что-то путаешь, Саске.» — Точно все в порядке? У тебя всё еще жар, лоб горячий, — у Саске внутри зарождалось какое-то непонятное чувство, напоминающее тревогу. «— Случайно увидел твои сообщения о лекарствах, которые должен принимать Итачи, он все отрицает, говорит, что ничего подобного ты ему не писал. Ты можешь мне объяснить? — Не понимаю, о чем ты, ничего подобного я ему не писал.» — Все в порядке, Саске. Меня продуло, — отмахнулся старший брат после чего посмотрел на часы. — У нас сейчас восемь часов вечера, я думаю, за час мы управимся. Пока поговорю с Мадарой, ты, если что, подожди меня в машине. Если закончишь быстрее чем я. Хорошо? — Да. Саске помог Итачи выйти из машины, и они направились в сторону больницы. Как только они зашли во внутрь, поднялись на второй этаж, Саске последний раз с тревогой посмотрел на брата, который тому показал всем своим видом что, мол, не переживай, все в порядке. Двинулся в другую сторону по коридору. Итачи выдохнул именно в тот момент, когда брат удалился за поворотом, и опять закашлял. Этот долбанный кашель, опять. Не вовремя. Приступ настолько усилился, что мужчина попросту осел на пол, оперевшись о стену. Кашель никак не хотел униматься. — Дерьмо, — тихо выругался Итачи. Угораздило же его забыть в полке стола свои таблетки, именно в тот день он пропустил свою дозу, таблетки с алкоголем он не мешал, так еще и спровоцировал приступ сам. Идиот. Спустя пару минут Итачи, наконец собравшись с силами, держа себя правой рукой за живот, двинулся в сторону кабинета своего дяди. Шел он медленнее чем обычно, перед глазами все уже плыло, картины, которые висели на стенах, казалось, смотрят прямо на него осуждающе. «Врать — не хорошо, Итачи. Вранье — это грех, Итачи. Ты грешен, Итачи. Ты одно сплошное олицетворения греха, Итачи.» Итачи, наконец, доковылял до кабинета дяди и, дернув за ручку, отворил дверь. Мадара сидел за своим письменным столом, писал что-то на бумаге и сразу же поднял свою голову на скрип двери, пряди волос упали на стол. — Ну надо же, — раздался едкий голос. — Явился, — роговица глаза постепенно начала темнеть, зрачок сужался в раздражении. — Не начинай, — Итачи отмахнулся и закрыл за собой дверь. Кое-как доплелся до дивана и, наконец, сел. Вдохнул. Хорошо, он хотя бы уже сидит. Уже хорошо. Тишина. Мадара молча сидел и сверлил взглядом своего племянника. После чего резко с грохотом встал, стул упал на пол, и заорал: — НЕ НАЧИНАЙ? ТЫ В СВОЕМ ВООБЩЕ УМЕ, ИТАЧИ? ТЫ ВООБЩЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? ИЛИ ТВОЙ МОЗГ АТРОФИРОВАЛСЯ КАК У БОЛЬШИНСТВА В ЭТОМ МЕСТЕ? НАЗОВИ МНЕ ХОТЯ БЫ ОДНУ, БЛЯДЬ, ПРИЧИНУ, ЧТОБЫ Я СЕЙЧАС ТЕБЯ НЕ УБИЛ ПРЯМО ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС! НАЗОВИ! — Мадара… мне нехорошо… я не в том состоянии, чтобы сейчас с тобой ругаться, — вяло пролепетал Итачи и опять крепко сжал живот рукой, будто боль в легких так просто уйдет. — А КТО В ЭТОМ ВИНОВАТ? ЗНАЕШЬ, ГДЕ ТВОИ ТАБЛЕТКИ? НЕТ? ВОТ ОНИ! — Мадара в бешенстве тряс баночкой перед собой и попросту швырнул ее в Итачи. — Я НЕ ПОНИМАЮ, ЗА ЧТО ТЫ ТАК СО МНОЙ! Я ЗАБОЧУСЬ О ТЕБЕ, ВОЛНУЮСЬ ЗА ТЕБЯ, НО ТЫ СОВЕРШЕННО НЕ ДЕЛАЕШЬ ЭТОГО ПО ОТНОШЕНИЮ К СЕБЕ! КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ВООБЩЕ ПОПЛЕЛСЯ НЕПОНЯТНО КУДА? ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ! ТЕБЕ ЗАПРЕТИЛИ ВРАЧИ! Я ТЕБЕ ЗАПРЕТИЛ! Я! — Мадара был настолько в бешенстве, что попросту думал, что у него пена сейчас изо рта пойдет. — Мадара, — Итачи от громкого крика зажмурился. — У меня от твоего крика голова болит еще сильнее. — ДА МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧТО У ТЕБЯ БОЛИТ! ХОТЬ ЖОПА У ТЕБЯ БОЛИТ ПОСЛЕ НОЧЕВКИ С БРАТОМ, МЕНЯ ЭТО НЕ ВОЛНУЕТ! У НАС БЫЛ ДОГОВОР? БЫЛ. Итачи начал раздражаться от такого заявления, что-что, но про Саске говорить не стоило. — Выбирай выражения, — шипение. И это было сказано зря. Мадара резко пересёк пространство между ними и схватил Итачи за груди. — ПОСЛУШАЙ СЮДА, СОПЛЯК, ТВОЯ ЖИЗНЬ МНЕ ДОРОЖЕ, ЧЕМ МОЯ СОБСТВЕННАЯ. ЕСЛИ ТЫ ПОДОХНЕШЬ ЗДЕСЬ, Я ПЕРЕБЬЮ ВСЕХ ОСТАВШИХСЯ. ЕЩЕ ОДНОЙ СМЕРТИ Я НЕ ПЕРЕЖИВУ, ИТАЧИ! ТЫ ПОНИМАЕШЬ ЭТО? — Мадара опять встряхнул Итачи. — ТЫ МЕНЯ ПОНИМАЕШЬ? — Да. Отпусти. Прошу тебя, — Итачи мутило, ноги подкашивались. Крик раздражал, вся ситуация раздражала. Мадара фыркнул и опять подошел к столу. Сел и обнял голову руками. Итачи попросту лег на диван и прикрыл глаза. Нет, он знал, что будет что-то такое, но как-то старался об этом не думать. — Ты…дорог мне, Итачи, — голос Мадара был сдавленным и тихим. — Я правда очень волнуюсь за тебя. Пойми ты это. Ты не один, у тебя есть не только твой брат, у тебя есть я и всегда был. Итачи молчал, будь ему сейчас лучше они бы точно поругались, дискуссия была бы долгой. Но Итачи нехорошо, поэтому он попросту промолчал. — Ты должен принимать свои медикаменты и вести себя более, — Мадара запнулся. — Целомудренно. Подвергать себя такому риску даже из самых благих намерений — высшая точка дебилизма. Я не смогу прикрывать тебя всю жизнь, если ты не будешь слушать меня и делать такие опрометчивые поступки, — Мадара выдохнул и покачал головой. — Нет, — выдохнул Итачи. — Но он хотя бы поверил. Спасибо за помощь, я знал, что на тебя можно положиться, дядя. — Неужели ты думаешь, что твой брат тупой? Господи, Итачи. Ты знаешь его лучше чем самого себя, ты действительно думаешь, что он купился? — Мадара потер переносицу и, наконец, успокоился, откинулся на спинку стула. — По крайней мере, я хочу так думать. Все что я делаю — ради него, ему не стоит переживать по пустякам. Ты сам мне сказал, что все пройдет. — Да, — голос был сухим. — Если ты будешь слушаться меня, подчинишься мне и не будешь выкидывать такие вот выкрутасы, — Мадара опять нахмурился. — Когда мы положим тебя в больницу? — Я не знаю, мне надо это как-то сказать Саске. Я не могу оставить его одного. Опять. Я не прощу себе этого, — Итачи опять принялся кашлять. Снова, и снова, и снова. — Итачи? — Мадара резко дёрнулся. У мужчины начался приступ кашля, который он не смог остановиться. Он согнулся пополам. Глаза щипало от слез, капилляры начали лопаться, из-за чего глаза залились кровью. Неприятно, больно, глупо. — ИТАЧИ! — Мадара вскочил и подбежал к племяннику. — ИТАЧИ! — заорал мужчина и начал хаотично искать эту проклятую баночку с таблетками. — Да где же она, черт возьми?! Итачи разрывало от кашля до того момента, пока его ладонь не окрасилась в бурый цвет. Сознание от жара начало попросту отключаться. В глазах всё плыло, тело становилось ватным и невесомым. Мужчина обмяк и откинулся на спинку дивана. Мадара хаотично начал открывать банку, после чего вздрогнул и перевел взгляд на руку мужчины. Кровь. Кровь. Кровь. Опять кровь. — ТВОЮ МАТЬ! — взревел Мадара и дрожащими руками схватил телефон, быстро набрал номер. — Я сейчас буду. Готовьте палату. Готовьте все! — Мадара такими же дрожащими руками схватил мужчину, накинул того на плечо и что есть силы направился в сторону своей машины. Саске закончил свои дела с Орочимару спустя полтора часа и, как и обещал, спустился вниз, чтобы дождаться брата в машине. Но брат не появился ни спустя час, ни спустя два. Машины Мадары на парковке не было, что удивило мужчину. Неужели Мадару кто-то привез сюда или он вызвал такси? Хотя, он же пил, вероятно, может быть и так. Когда уже время начало течь слишком медленно, Саске попросту вышел из машины и направился в сторону кабинета Мадары. Мало ли что могло случиться, может, в порыве ярости дядя попросту прирезал его брата? Шутка смешная конечно, но кто знает. Мужчина дошел до кабинета брата, дернул ручку. Закрыто. Ладно, значит они у Мадары. Дойдя до кабинета дяди, он прислушался. Тихо, гробовая тишина. Дернул ручку, закрыто. — Да где они? — Саске начинало раздражать всё это. Чем можно заниматься три часа? Выдохнув, мужчина набрал номер брата. Послышались гудки, после чего в трубке заговорила женщина: — Абонент временно недоступен. Оставьте свое сообщение после сигнала.***
— Господи, Вы даже живете на третьем этаже третьего корпуса! Это ебаное число Вас преследует всю жизнь, — Менма зарычал. — Ты со мной будешь спорить? И нас сейчас трое! Я, ТЫ И ОН! Даже сейчас, мать его, ТРИ часа ночи! Трое. Три. — Я не… я спать, — Наруто просто махнул рукой на весь этот бред, в котором и этот ублюдок и Саске будто сговорились, и направился в спальню. Он просто сейчас проснется, и этот кошмар закончится. Закончится как страшный сон. Этого не может быть, он точно помнит, что все было по-другому. Учиха минут через сорок прилег рядом в кровать и устало потер глаза. Он не сказал ни слова, и вскоре в гостиной погас свет. Наруто до сих пор лежал и смотрел в окно, которое было завешено прозрачной тюлью. Огни немного слепили глаза, почему у них нет нормальных штор? — Саске, держись от него подальше. Я тебя очень прошу. Меня он напрягает. Я хочу, чтобы он просто исчез, — Наруто не знал, как иначе еще ему в мягкой форме объяснить тот факт, что человек в их квартире не является его братом. А может… он действительно его брат, и Наруто действительно забыл что-то, или перепутал, или это шутка была настолько болезненной и испугала его, что это все вылилось в такой вот отказ от реальных вещей? — Берегись своих желаний, Наруто. Иногда они имеют свойство сбываться. Мужчина не понял уже, сказал ему об этом сам Саске, или Менма, или он сам в своей голове. Он просто уснул. Цифра на часах так и застала на номере три. Это кошмарное число под номером три. Три. Три. Три Третий этаж! — Дошло наконец? — насмешливый голос звучал где-то в области уха. — Идиллия, правда? Ты прожил счастливую жизнь за эти пару дней. Иллюзорную жизнь. Вы бы могли бы даже состарится вместе. Ты и Саске живете вместе в рутине жизни, Итачи с женой и их ребенок, оба работаете, у тебя даже семья, у тебя есть брат, ты же всю жизнь хотел себе брата. И ты все-равно несчастлив? А знаешь, почему? Потому что тебе никто не верит, ни во что не ставит. Ты по-прежнему один. И я… Тебя из-под земли достану. ПРОСНИСЬ! Наруто проснулся в темноте от сильного удара под дых. Резко открыл свои голубые глаза, но в комнате никого не оказалось. Только спустя пару минут он ощутил некую тяжесть на своих бедрах и, наконец, посмотрел на своё тело. На нём сидела маленькая девочка, ребенок, на вид лет так шести. У нее были два смешных хвостика, которые были сжаты красными бантами. Её красное платье было пышным, будто ребенка мама наряжала на новогоднюю елочку перед рождественским праздником. Она сидела и молча смотрела на мужчину. После чего девочка наклонилась ближе и сказала: — «вставай». Наруто пару раз моргнул, чтобы понять, мираж это или нет, но столкнулся с реальностью на этот раз. Девочка так же сидела на нём и внимательно смотрела на него своими большими глазами, которые казались почему-то стеклянными. — Ты что тут делаешь? — Наруто старался говорить спокойно, в голове сразу же вспыхнули воспоминания о словах Шикамару про детей, которые он тогда произнёс особенно тихо. — За тобой пришла. Поиграть хочу, — девочка говорила непринуждённо, спокойно, будто они с Наруто играли каждый вечер, и она не понимала, к чему в голосе мужчины такое нескрываемое удивление. Исходя из горького опыта мужчина понимал, что спорить бесполезно с этим ребенком, он вспомнил эту девочку, именно она его впервые вывела из дверей больницы и показала весь этот ужас, который происходил во дворе. Поэтому мужчина просто встал, надел свои вещи, которые уже сухими лежали около его кровати, и вышел из этого странного помещения больницы. Малышка взяла мужчины за руку, от чего сразу по спине прошли мурашки. Рука была не то, что холодной, она была ледяной, будто он прикоснулся к покойнику. Девочка шла и, как обычно, что-то напевала себе под нос, понятную только ей одну мелодию. Наруто никогда не слышал эту мелодию ранее, никогда. Но спросить, что именно девочка напевает себе под нос, он не решился. Когда они вышли из комнаты, то оказались в странном коридоре, на стенах которого везде висела паутина. Было непривычно темно, изредка встречались висящие лампы, которые мигали, тем самым создавая явное чувство дискомфорта. Они шли куда-то вглубь этих лабиринтов. Наруто не совсем понимал, где именно они находятся, и только спустя недолгое время он понял, что они в подвале больницы. В самом низу. Они прошли мимо руин, которые были раньше холодным полом, и Наруто провел непонимающим взглядом по ним, как такое могло случится здесь — он не понимал. И почему никто не починил данные поломки, он тоже не понял. Они шли, шли и шли, пока девочка резко не встала и не опустила безжизненно свою голову. Будто ровно до этого момента её кто-то вел сюда, управлял ей. Наруто почувствовал, что хватка на пальцах ослабла, опустил руку. Посмотрел назад, но сзади мигала лишь одинокая лампочка. И вздрогнул, когда услышал спокойный голос за своей спиной. — Ну, здравствуй, Наруто Узумаки. Человек, который так извращенно испортил моё творение. Я давно тебя здесь жду.