Делай что должно, и будь что будет.

Юра уверен, что ночью он не уснет, однако его вырубает, стоит лишь коснуться головой подушки. А утром он просыпается весьма бодрым и весьма опухшим. - Да уж, не стоило тебе на ночь чай пить, - качает головой Николай, столкнувшись с внуком на пороге ванной комнаты. – Если бы в нашем роду были китайцы, приняли б за своего, как миленькие. Юра бормочет «доброе утро» и проскальзывает к зеркалу. И ничего он не китаец. Веки немного покраснели да небольшие мешки под глазами. Довольно скромная плата за почти часовое рыдание на груди Отабека. От воспоминаний о вчерашнем вечере начинает печь щеки, и Юра сердито споласкивает лицо ледяной водой. Нет уж, чувствовать себя виноватым и вести себя так, словно произошло что-то постыдное, он не собирается. Да, не выдержал и расплакался. Неудивительно – столько лет терпел. И нахуя, собственно? Знал бы, что так полегчает, заливал бы подушку слезами каждый день после падения. Правда, где-то в глубине души Юру терзает смутное сомнение, что дело не столько в слезах, сколько в произнесенных перед этим словах, а также в поддержке… друга? Юра сопит и выдавливает зубную пасту на щетку. Они с Отабеком знакомы всего месяц, этого ведь достаточно, чтобы стать друзьями? Лично для него – да. Осталось всего ничего, уточнить мнение самого Алтына на этот счет. И подкупить семейного врача, чтобы тот дал справку о болезни на три месяца – на случай, если Отабек скажет «нет». Юра полощет рот от пасты и снова сердито смотрит в собственное отражение. Что за дебильная мысль про больничный? Если Бек все еще не считает его другом, у Юры есть три месяца форы, чтобы все исправить. Ебать. Прям укрощение строптивого. - Юра, ты не опоздаешь? – кричит ему дед, поэтому приходится ненадолго приостановить душевные метания и идти завтракать. На кухне его ждут чай и пакет с пирожками. - Отнесешь Отабеку, – строго приказывает Николай. – А то не дал мальчишке нормально поесть вчера, утащил со своими рабочими вопросами. Юра прыскает от смеха и прыгает на стул. «Мальчишке» он поесть не дал. - Деда, Беку двадцать пять, - сообщает он, делая глоток ароматного чая с мелиссой. - И что это мне дает? – удивляется Николай, пододвигая Юре бутерброды с сыром. - Ну-у, как минимум то, что он не мальчик. - Ой, я умоляю тебя, Юрочка, - отмахивается дед. – Доживешь до моего возраста, поймешь, что все младше пятидесяти лет – дети. - Пугающие перспективы, - качает головой Юра и откусывает от бутерброда. - Это еще что, - ухмыляется Николай. – В моем возрасте начинают нравиться пятидесятилетние женщины. Юра давится, дед смеется. День начинается.

***

Когда Юра заходит в кабинет, Отабек уже там. И не один. За Юриным столом сидит какой-то щеголеватый тип, который продолжает болтать, совершенно не замечая ничего вокруг. -… Тебе действительно нужно приехать к нам для практики, ты не представляешь, как наши юридические фирмы отличаются от всего вот этого. Тебе понравится! Пойдешь в социальную сферу – ты же любитель сирых и убогих. Будешь помогать им, чувствовать себя Суперменом, а по вечерам водить к себе… - Доброе утро, Юра, - довольно устало здоровается Отабек и кивает на незнакомца: – Познакомься, Жан-Жак Леруа, мой бывший коллега, из Канады. - А ты Юрий! – вскакивает со своего места Жан-Жак и направляется к стоящему у шкафа Плисецкому. - Теперь ты помогаешь нашему казахскому халифу, да? Приятно познакомиться. Можешь называть меня просто ЖаЖа. Юра пялится на протянутую ладонь и думает о всяком разном. О том, что у канадца отлично поставленная русская речь. О том, что это его гоночная машина дерзко сверкает посередине рабочей стоянки. О том, что он прихуел, потому что, в смысле «НАШЕМУ казахскому халифу»?? Руку он все-таки жмет, хоть и молча. А потом сразу отворачивается к шкафу и начинает распутывать бесконечный шарф. - А он странный, хотя и миленький, - поворачивается к Отабеку и говорит по-английски Жан-Жак. Нет, ну это уже ни в какие ворота. - Еще он знает английский, - рявкает Юра и, хлопнув дверцей шкафа, поворачивается к остальным. - Оу, - без малейшего смущения удивляется Жан-Жак. – Причем английский ты знаешь хорошо. Это странно, Отабек до сих пор говорит так, словно ему поставили анестезию в нижнюю челюсть. Юра не собирается рассказывать, что практиковался в английском с носителями речи, когда ездил на соревнования, поэтому просто переводит взгляд на Алтына. Тот выглядит еще более усталым, но реагирует тут же. - ЖаЖа, отстань от Юры, пожалуйста. И я уже говорил тебе, чтобы ты прекращал внезапно переходить на английский, когда хочешь кого-то обсудить. Этот «кто-то» скорее всего прекрасно понимает, что ты говоришь. - Так я же не сказал ничего плохого, - еще больше изумляется канадец. Юра сверлит его злобным взглядом и старается не стереть свои зубы друг об дружку. - К тому же, мы договорились встретиться на выходных, - невозмутимо продолжает Отабек, но его тут же перебивают сразу двое. - Мы не договорились, ты сбросил трубку. - Мне кажется, что мне нужна будет помощь с этими дебильными землями на выходных. Теперь не только Юра сверлит Жан-Жака взглядом – тот красноречиво пялится в ответ. - Что? – растерянно отзывается Отабек и трет лоб. - Друг, давай выйдем на секунду, - предлагает Леруа и насмешливо улыбается Юре. Что касается самого Юры, он как никогда близок к смертоубийству. Буквально в одном шаге. Но тут у него звонит телефон, поэтому приходится гордо удалиться из кабинета для переговоров с дедушкой. Николай никогда не отличался острым слухом, поэтому периодически приходилось кричать, чтобы он услышал. - Да, деда? - Юрочка, скажи, а мы хотим домой кота? - Хотим! – орет в восторге Юра и даже подпрыгивает. Кот – это безумно круто! У них всегда были дома пушистые мышеловы, но пару лет назад умер их любимый Барсик, и дедушка очень тяжело это пережил, поэтому с тех пор они живут без питомцев. - Отлично, – радуется Николай. - Я, кстати, у дяди Васи в гостях. Ну, в старой части города. У него кошка вот-вот должна разродиться, так что он вовсю занимается тем, что ищет добрые руки. Я предложил свои. Они болтают еще пару минут, дед заставляет внука пообещать, что он поест, когда придет с работы, если сам Николай задержится или – тем паче! – решит заночевать у старого друга. Юра легкомысленно обещает – сейчас у него такое замечательное настроение, что он почти готов простить чертову канадцу «нашего казахского халифа». Почти. Впрочем, судя по обиженному лицу Жан-Жака, появившегося на пороге кабинета, он Юре тоже не может чего-то простить. - И как такую фею, как ты, занесло в юриспруденцию? – спрашивает ЖаЖа, - Тебе место в той сфере, где деньги зарабатывают отнюдь не мозгами. «А телом», говорит его насмешливый взгляд, и Юра спешно сосредотачивается на мысли о котятах, потому что очень хочется почесать кулак о чью-то смазливую рожу. - Ебать, а ты просто образцовый представитель юридической направленности, - цедит он сквозь зубы. Секунду они сверлят друг друга взглядами, а потом Жан-Жак внезапно начинает хохотать. - Что ж, теперь, когда мы признали, что оба слишком хороши, чтобы быть юристами, предлагаю прекратить козлиться и поговорить нормально, - отсмеявшись и плотнее прикрыв за собой дверь, говорит Жан-Жак. Юра мрачно сопит, но кивает. Хули но, когда си.(1) - Если прекратить дележ нашего многоуважаемого Отабека, то можно договориться, - тихо продолжает Леруа. – Я здесь ненадолго, буквально на три или четыре дня – нужно собрать все бесконечные справки и выписки, что я действительно работал здесь, а не прозябал в вашей великой стране от нечего делать. Отабек в свое время учил меня языку и помогал в работе, поэтому я очень хочу с ним поболтать в спокойной обстановке часа три, не отвлекаясь. Однако, только что кое-кто слишком ответственный заявил мне, что вырваться на выходных не сможет, ибо Юрочке нужна его помощь. Плисецкий не может сдержать довольную улыбку. - Однако, - обрывает его веселье на корню Жан-Жак, – Юрочка не учел, что я вполне могу потратить весь сегодняшний и завтрашний день, доставая Отабека здесь. Это никому из нас троих удовольствия не принесет, но я хотя бы почувствую себя отомщенным. «Не принесет удовольствия» - это мягко сказано. Юра почти уверен, что убьет парня спустя пару часов. - Поэтому, предлагаю компромисс. Ты отдаешь мне Отабека на все воскресенье, и я сваливаю прямо сейчас. - Он чего, вещь, чтобы отдавать его тебе? – огрызается Юра. - Судя по твоему поведению – да, - ухмыляется Жан-Жак и тут же вскидывает руки в примирительном жесте. – В общем, думай скорее. Я вышел, когда он начал говорить по телефону. Долго это не продлится. А мы ведь не хотим, чтобы Отабек знал, что прямо сейчас мы делим его, как лакомый деликатес? - По рукам. Съебывай отсюда, - бормочет Юра и проходит в кабинет, задев канадца плечом. - Алтын, золото мое, я позвоню вечером, сейчас пора бежать, - кричит Жан-Жак, пока Юра не захлопывает дверь прямо перед его носом. - Он не сильно доставал тебя? – поднимает взгляд Отабек. - В пределах нормы, - кисло улыбается Юра и тут же нахмуривается. – Бека, с тобой все хорошо? Выглядишь паршиво. - Мигрень, - признается Алтын и откидывается на спинку стула. – Проснулся с ней, но подумал, что просто голова болит. И не выпил таблетку. Теперь расхлебываю последствия своей глупости. - Иди домой, - предлагает Юра и опирается на чужой стол бедром. – Лилия стопудово отпустит, если увидит тебя. Оставишь мне список дел, я все сделаю. - Не хочу, - отвечает Отабек, почти не размыкая губ. – Мне бы сейчас поспать, но у соседей ремонт. Причем ребята вежливые и законопослушные – заранее всех в подъезде предупредили, временной ценз соблюдают, в выходные молчат. Я не могу завалиться к ним и потребовать прекратить сверлить просто потому, что у меня мигрень… - В смысле, «просто потому…»? – возмущается Юра, и тут же понижает голос. – Мигрень – это ужасно. У меня знакомый в институте тоже страдал от нее, ему натурально херово становилось. Хоть ложись и помирай. - Что есть, то есть, - болезненно кривится Отабек и делает глубокий вздох. Плисецкому становится не по себе – Беке плохо, а они с ебанутым Леруа ему сцену устроили прям с утра. Но Жан-Жак больший мудак, однозначно. В этот момент Юру озаряет. - Бека, так иди отлежись у меня! Отабек смотрит на него, как на душевнобольного. - Юр, Николай Степанович(2) не оценит. Чужой человек заваливается к нему домой и требует тишины, потому что его мучает мигрень. - Николай Степанович умотал к другу, минимум до вечера. Максимум – до утра. Вали, Бека, на тебя смотреть страшно, - почти просит Юра. Отабек смотрит на него с такой благодарностью, что у Юры вспыхивают щеки, и он спешно ретируется к шкафу, чтобы вытащить из кармана ключи. - Ты это, не стесняйся, ешь, спи. Моя комната в твоем полном распоряжении. - Спасибо, Юр, - очень серьезно говорит Отабек, и встает со стула. – Лилии сегодня не будет, она в Москве, в суде. Мила и Георгий работают автономно, просто скажешь им, что я ушел. Вечером я заеду за тобой. - Сиди уже дома, - бубнит Плисецкий, идя по пятам за Алтыном. – Я сам дойду. Для разнообразия. Чайник можешь поставить к моему приходу. И… И тут Отабек его обнимает. Аккуратно, даже как-то трепетно, прижимает за плечи на несколько секунд и отпускает. - Я поставлю чайник, - очень серьезно произносит он и прихватив куртку, выходит из кабинета. Юра пламенеет лицом и решает пойти попить чай. С валерьянкой. 1. Я увидела эту фразу в каком-то паблике, и она застряла в моем лексиконе на веки вечные. Смысл " Почему нет, если да?" Под "но" и "си" подразумеваются испанские "нет" и "да" соответственно. 2. Блядь, я не помню его отчество. Я вообще не уверена, что оно есть. Как, в принципе, и у всех персонажей аниме. Думаю, японцы просто не поняли смысла этих таинственных длинных слов, и решили не загоняться такими мелочами. В принципе, я их понимаю. Мое ФИО на английском выглядит как проклятье до пятого колена. И это относительно простая татарская фамилия, русско-украинское имя, и вполне русское отчество, которое, впрочем, выглядит наиболее устрашающе.