Делай что должно, и будь что будет.

Когда Отабек целует его, Юра воспринимает это как должное. Солнце светит, трава зеленая, вода мокрая, Отабек целует меня взасос, ветер дует, снег холодный. У него горячие твердые губы, настойчивый язык и явное желание свести Юру с ума. Не то чтобы Юра был против – поэтому подается ближе, стараясь вжаться в парня как можно сильнее, так, чтобы сквозь одежду почувствовать чужое тепло. Отабек тут же отстраняется, но только для того, чтобы стянуть с себя свитер. Юра медленно проводит ладонью по его руке – от запястья и вверх, до предплечья, потом переходит на ключицы, и наконец, останавливается на груди, прямо там, где заполошно бьется сердце. Отабек тут же привлекает его к себе, и снова целует – жадно, глубоко, так словно… …Это сон. Юра просыпается под веселую мелодию будильника – с бешено бьющимся сердцем и явным дискомфортом в паху. А еще с леденящим мозг осознанием, ЧТО именно ему приснилось. Проблема не в том, что это эротический сон. Проблема в том, что это эротический сон с Отабеком в главной роли. Юра вскакивает с кровати, и, благословляя всех известных богов, за то, что дед остался ночевать у дяди Васи, мчится в душ. Конечно, ему и раньше приходилось видеть подобные сны. Но! Никогда, никогда это не был кто-то конкретный. Какая-то абстрактная красотка – это да. Кто-то, отдаленно напоминающий известную модель – тоже было. Как-то раз это даже был парень. А тут такой реальный образ. Точнее, образ реального человека. Блядь, да хуй с ним с реальным человеком, это же Отабек! Юра стоит под ледяным душем, клацая зубами и размазывая по лицу горячие слезы, и думает, с чем стоит прощаться в первую очередь – с потерянной гетеросексуальностью, или же с другом, который резко перестал быть другом.

***

Пожалуй, впервые Юра шел на работу в столь мерзком расположении духа. Первый день не в счет, тогда он еще не знал, что всякие разные люди помогут ему вспомнить, что жизнь, в сущности, не так уж и плоха. За завтраком у него даже мелькнула мысль позвонить Отабеку и притвориться больным. В этом плане была пара значительных недочетов: во-первых, нужно было позвонить ОТАБЕКУ, и говорить с ним; во-вторых, с казаха сталось бы тут же примчаться для выяснения обстоятельств, по которым Юре стало плохо. Пришлось пихать в себя бутерброд и надеяться, что произойдет чудо. Какое – Юра не знал. Просто чудо. Маленькое чудо. Например, Юра войдет в кабинет, и дальше все будет как во сне. Да блядь! Наоборот, все не будет как во сне. Все будет как всегда. Да, все как обычно - поздоровались, поболтали, попили кофе, поце... Нет, это невозможно. К третьему этажу Юра измотан собственными терзаниями по самое нехочу, а потому в кабинет заходит с натянутой улыбкой. Такой натянутой, что Отабек хмурится, а потом вскидывает брови: - Юра? Все хорошо? - Ага, - выдавливает из себя Плисецкий, и тут же торопливо спрашивает. – Бека, ты как себя чувствуешь? - Отлично, - все еще озадаченно отзывается Отабек. – Приехал от тебя, выгулял Жука, покормил и лег спать. Проснулся сегодня весьма бодрым и полным сил. «Ага, я тоже», тоскливо думает Юра. - А у тебя точно все хорошо? Как-то ты… странно выглядишь. - Сон хуевый приснился, - пожимает плечами Юра и вешает куртку. Интересно, очень ли странно будет, если он залезет в шкаф и останется там? - Мне жаль, что я не смог остаться вчера у тебя, - медленно произносит Алтын. Отлично. Видимо, Отабек решил, что Юра на него обиделся. Желание залезть в шкаф становится все сильнее. Плисецкий закрывает скрипучие дверцы и наконец-то смотрит Отабеку в глаза. Тот предсказуемо нахмурен и взволнован. Отлично, Плисецкий. У самого утро не удалось – так испорть его другим. - Да нет, Бека, все нормально, - глубоко вздохнув, говорит Юра. – Правда. Правда-правда. Хочешь, на мизинчиках поклянусь? - Хочу, - неожиданно серьезно кивает Отабек, и ставит на стол левую руку с оттопыренным мизинцем. Юра пялится на это безобразие целую минуту, после чего, истерически хихикая, подходит к Алтыну и цепляется за выставленный палец. - Все хорошо, Бека, - торжественно произносит Плисецкий, и кивает сам себе. – Все хорошо. Как ни странно, но в настоящий момент он действительно уверен, что все хорошо.