***
Освальд вышел из комнаты и тихонько прикрыл за собой дверь. В коридоре царила тишина, словно все вокруг давно вымерли, и даже самые тихие шаги отдавались тонким шёпотом по всей его длине. Пингвин поправил ночную рубашку, получше подтянув рукава, так как откуда-то ещё сочился холодный утренний воздух и заставлял мурашки беспокойно бегать по его телу. Мужчина спокойно спустился по большой лестнице, слегка поморщившись от временных болей в правой ноге, прислушался. Тишина. Кажется, дом вообще опустел. Самый главный мучивший его вопрос это — куда делась Роуз, да, ещё и с утра пораньше? Вот и гостиная. Освальд остановился, облокатившись о стену и дотронувшись рукой до своей головы. Тонкие лучи солнечного света уже успели пересечь половину помещения, осветив алый ковёр и превратив его в огромную ярко-красную лужу. Они касались узорчатых ваз с белыми переливами, чётким рядом стоявших около дивана, зацепили часть, висевшей на стене, картины, осветив все самые тёмные щели мазков масляных красок. Охваченный и расслабленный этим зрелищем, Пингвин не сразу заметил, что кто-то лежит на диване около окна. Освальд приблизился и не сдержал улыбки. На мягких белых подушках сладко спала Тая. Вы когда-нибудь видели человека, которого заставляли бегать весь день без перерыва? Если да, то, думаю, вы примерно представляете себе образ маньячки. Тёмные круги под плотно закрытыми глазами, бледная кожа, тонкие руки, безжизненно раскинутые в разные стороны. Освальд остановился и заметил блеснувшее остриё кинжала, лежавшего на полу, прямо перед краешком дивана. Мафиози прекрасно знал, что девушка спит не очень крепко, может проснуться от малейшего шороха, быстро схватить оружие и быть готовой к любой драке. Ей не составит труда сделать это за пару секунд. Он остановился прямо у изголовья Роуз, боясь приблизиться, и прошёлся тёплым ласкающим взглядом по телу маньячки. Ноги, согнутые в коленях, были перекинуты через спинку дивана, от чего Роуз пришлось немного выгнуться, свесив с края кроваво-алые пряди волос. Одета она была в голубую широкую рубашку без рукавов, чёрные тонкие лосины и белые носки, а с шеи свешивалась миниатюрная цепочка с кулоном в виде зонтика, который Тая заказывала у одного из Готэмских ювелирных мастеров за приличную сумму. " Такая спокойная, когда спит… — подумал Освальд и поджал губы, — Всегда ненавидел девушек… Считал, что с ними невозможно завести какие-либо отношения, невозможно общаться… Да, и матушка говорила, какие все они изменщицы, шлюхи и проститутки… Про то, что они не принесут мне счастья… И во, это самое счастье лежит здесь и заставляет меня радоваться одному её присутствию… Сколько раз я умолял её не уходить отсюда, когда она собиралась к себе домой. Она приходит сюда, помогает мне во всём, но я не хочу, что бы она вела себя как гостья. Хочу, что бы она тоже тут жила… Рядом… Я уже привык к ней… Не могу без этого адского ангела, который всегда противоречит сам себе. Ненавидит уменьшительно-ласкательные имена, а сама млеет, когда я зову её своей Розочкой. Терпеть не может банальности, но при этом обожает, когда я совершаю подобные поступки. Бесится от тупых ошибок и проколов и спокойно прощает их мне. Она такая нервная, злая, агрессивная, импульсивная с другими людьми, безжалостно и кровожадно убивает своих врагов, заставляя их умирать в мучениях, но улыбается и по доброму смеётся, когда проводит после всего этого со мной время. Её раздражает, когда я главный в постели и пытаюсь показывать это, но она переступает через свою гордость… — Освальд начал захлёбываться в собственных мыслях. Он обожает её, хочет видеть её рядом с собой постоянно. — Никогда не мечтал о девушке и получил самую лучшую из всех.» Освальд присел на пол и дотронулся рукой до её живота. Реакция последовала незамедлительно. Мгновение, и сонная маньячка уже держала в правой руке кинжал, сидя на полу за его спиной и приставив его к горлу любимого. Не успела она махнуть оружием, как Освальд издал громкий душераздирающий вскрик, заставив девушку окончательно проснуться. Тая тут же откинула кинжал в сторону и воскликнула: — Сдурел?!!! — Пингвин громко рассмеялся, словно зная, что она не успеет перерезать ему горло, — Суицидник хренов! — маньячка недовольно с силой толкнула мафиози в спину ногой. Освальд повернулся к ней, и его лицо оказалось очень близко к лицу убийцы. Он мог снова рассмотреть аккуратные скулы и фигурные губы со шрамом около них. Кровавая Роза не сдержалась и улыбнулась, затем поцеловала его крючковатый нос и спросила, взяв его лицо в свои холодные ладони, — Как ты себя чувствуешь? — Словно заново родился. — блаженно ответил мужчина, коснувшись её спины одной рукой. Пингвин зацепился взглядом за губы девушки, боясь смотреть в большие доверчивые, но дерзкие глаза, — В детстве, моя мама так же выхаживала меня, когда я болел… Ты такая же ласковая… — Освальд хотел было взять Роуз за руку, но та недовольно отдёрнула её. — Я не ласковая. — жёстко произнесла Тая и ворчливо пробубнила, — Я кактус… — Пингвин усмехнулся на то, с какой силой ей не хочется быть во всём податливой. Ни один из них не спешил подниматься с ковра на диван. Его лицо приняло серьёзный вид, а руки переплелись на груди. — Я видел письмо от Фальконе… Почему ты общаешься с ним? — мафиози возложил на собеседницу вопросительный взгляд. Тая вздохнула, горько усмехнувшись: — Я собираюсь сместить тебя с места босса мафии и вернуть на него Кармайна. — быстро чётко и резко ответила она, уставившись куда-то прямо перед собой. Освальд замер с шокированным выражением на лице, не зная как ответить на то, что она просто прочитала его мысли. — Если ты подумал именно так, то нам с тобой не о чем разговаривать, — убийца медленно повернула к нему голову и продолжила, — Но если ты ещё не успел подумать обо мне настолько плохо, то, наверное, хочешь услышать ответ на вопрос? — тонкая бровь вскинулась вверх. Тая обняла свои колени, тесно прижав их к груди, и посмотрела на растерянного Пингвина выжидающим взглядом, который восседал прямо перед ней. — Но он ведь знает о положении дел в Готэме… О нас с тобой… — промямлил Освальд. Ему не очень нравилось, что Кармайн знает о ТАКИХ вещах между его бывшим стукачом и его любимой убийцей. — Вообще-то это для тебя он был противником, а мне Кармайн заменил и мать и отца, Освальд. — с упрёком произнесла Роуз, — Да, он знает, что у нас с тобой отношения, только вот не доверяет тебе, считает, что ты меня используешь ради собственной выгоды. — девушка хмыкнула и провела обеими руками по мягкому ковру, погладив его пальцами, словно кошку. Использовать её не так-то просто. — Очень глупо с твоей стороны думать, что я хочу предать тебя, свергнуть, убить. Если бы я хотела от тебя избавиться, то с лёгкостью это сделала бы, пока ты болеешь, подсыпав яду или же зарезав тебя ночью в постели. — она вздохнула, — Ведь мне понравилось это. — Что «это»? — удивлённо спросил мафиози. — Этот страх… Освальд, видел бы ты лица этих идиотов, когда они увидели вместо тебя меня. — на её лице промелькнула злобная усмешка, от чего на лице заиграли, скрытые от глаз собеседника, чёрные мысли, — То, как люди боятся… И боятся не Виктора, который стоит рядом с грозным видом, готовый перестрелять всех… Нет. Они боятся меня… Того, что я делала… Того, что я могу сделать с ними. Эти в начале недоумевающие глаза, которые затем постепенно заполнялись ужасом… — Тая с наслаждением прикрыла глаза, вспоминая себе лица подчинённых Пингвина, — Одно лишнее движение или слово, и собрание мафии редеет на глазах от одного движения руки. — девушка замолчала, находясь под нахлынувшими ощущениями. — Теперь я понимаю, почему Кармайн хотел, чтобы ты была на этом месте. — Он немного ошибся. Власть портит. Эти дни просто вскружили мне голову, корона стала такая тесная… Я снова зазнаюсь. На самом деле, если бы место тебя была я, то город бы просто потонул в крови… — задумчиво произнесла маньячка, вглядываясь в насыщенный цвет ковра. — Это, правда, прекрасное чувство, когда имеешь право управлять чужой жизнью, такое наслаждение собственной силой… Так, значит, Фальконе не против нашего общения? — вопросил Пингвин и приблизился к лицу девушки, вдыхая сладкий вишнёвый аромат, исходящий от неё. — Общения? Ну, если ты это называешь просто общением, то да, не против. — с некой горечью и, даже обидой, хмыкнула Роуз, приняв его горячий поцелуй в щёку. Освальд хотел было повести поцелуй до самого её уха, но Тая дёрнулась в сторону. — Я так понимаю, Зсасз был не против твоего командования? — он взял её за руку и заглянул в большие голубые глаза, в которых увидел, как в воде, своё отражение. — Он нет. Да, и большинство людей это удовлетворило. Только вот Бутч не может смириться, что я всё ещё выше него, это задевает его самооценку. У нас с ним всегда были, достаточно, натянутые отношения… А теперь, когда нет Фиш, то у него ещё больше причин злиться на меня. — сказала Тая и уставилась вперёд пустым взглядом, словно вспомнила что-то затягивающее в сознание. — Слушай, а как давно ты придумал этот переворот? Когда в твою голову начали приходить подобные идеи? — спросила девушка и сильно сжала костяшки пальцев босса мафии, от чего того передёрнуло от покалывающей боли. — Это сложный вопрос. — Освальд отвернулся от неё, выдержал красивую нужную паузу, думая, как бы начать. Он боялся выглядеть смешным в её глазах. — Возможно, это прозвучит очень глупо, но ещё в школе… В нашем классе, как, мне кажется везде, было некое расслоение ребят на группы. Всем заправляла четвёрка любимцев школы… Честно говоря, даже их лица вспомнить не смогу. Три мальчика и девчонка. Не знаю толком, почему, но я оказался для них идеальной ВЕЩЬЮ для издевательств. Они всегда находили, как меня поддеть до слёз, как выставить полным посмешищем перед всей аудиторией… Один момент я не забуду никогда, — Освальд запнулся и поджал губы, вспоминая пережитые страдания. Тая молчала, смотря на него выжидающим взглядом и молча требуя продолжения.- Весь тот учебный день эта кампания вела себя чересчур тихо и не особо активничала, даже надо мной никто не стебался. Я уже решил, что всё хорошо, и обрадовался этой короткой передышке… Зря. После школы я, как обычно, направился домой, но один мой друг позвал меня посмотреть на какое-то интересное место… Понятное дело, я был мелким и глупым… — кисть руки Пингвина начала дрожать, и Роуз спокойно погладила её одной рукой, крепко сжимая второй, — Там меня и поджидала засада… Избили так, что я полуживой вернулся домой… Несколько раз… Головой. Об кирпичную стену. — он сглотнул. — Прости, что спросила… Если тебе неприятно об этом говорить, не надо. — тихо и виновато прошептала маньячка, поднеся его руку к своим губам и, аккуратно целуя кончики тонких пальцев. — Нет. Всё нормально. — Пингвин выдохнул и продолжил уже без напряжения, словно рассказывая презабавнейшую историю, — Пришёл домой… Мама тогда сильно негодовала… А я понимал, что она ничего не могла с этим поделать. У директора она была и не один раз, но загвоздка была, опять же, в положении семей этих детей… Тогда я и решил, во что бы то не стало, расправиться с ними самому. Так ведь и случилось. — Освальд выдохнул и посмотрел на Таю яростным и хищным взглядом, а на его губах заиграла сладчайшая улыбка, — Я сделал это тихо, никто и не заметил. Прибежал плача с окровавленными руками к директору, начал молоть всякую чушь про то, как нашёл трупы во дворе школы… Это было моё первое убийство, а ты первая, кому я это рассказал. Это очень тупая и банальная история. — он поймал благодарный взгляд голубых глаз и продолжил, — Готэм — город возможностей. Если правильно использовать эти возможности, можно многого достичь. Меня всегда раздражали эти богатые шишки, которые считали, что могут делать всё, что им вздумается… Кажется, я тоже таким стал. — с ноткой презрения произнёс Освальд, балдея от прикосновений губ к его руке. — Зависть свойственна всем людям. Даже тому, кто мнит из себя святого, а на деле спит и видит, как бы отобрать имущество у своей жены. — хмыкнула Роуз, отпустив его руку, и закинула голову на диван, сладко потянувшись и уставившись на высокий белый потолок, до которого солнечным лучам было весьма трудно добраться, поэтому они остановились на половине противоположной стены, — А Фиш? — А что Фиш? — Освальд слегка прищурился, собирая мысли воедино, — Не пойми меня неправильно, я знаю, она сыграла не малую роль в твоей жизни, но всё же… Да, я считал её женщиной, умеющей доказать своё место в обществе, но её характер всегда оставлял ужасные следы не только на мне. Видимо, тебя Фиш особенно любила, — он опустил взгляд ниже, на грудь Таи, — Это всё очень скользкие темы. Я никогда не был ей верным слугой, да, и друг из меня тот ещё. — Ты думаешь, я верный друг? — вопросила девушка и звонко рассмеялась на весь зал так, что, кажется, звук успел пролететь даже в коридор. Она отодвинулась от мягкой мебели и села на колени перед Пингвином, — Я никогда не была верной. Никому. Это такой закон подлости, понимаешь? У меня был выбор. Всегда. Кармайн, Фиш, Сальваторе. Если бы я была хорошим другом, то никогда бы не предавала. Если бы я была честной и благонадёжной дочерью для Фальконе, то не отшатнулась бы от него, не стала бы столько врать, поддержала бы, когда его власть досконально иссякла, и помогла бы вернуть ему своё достойное имя. Будь я до конца предана Фиш Муни, то я бы с самого начала настучала бы ей, что увидела тебя в ресторане Марони, а затем, что ты пытаешься вывести её из игры с помощью того же Фальконе, и тогда я сразу бы прикончила тебя там, в переулке у фонаря, не оставив в живых стукача. — Кровавая Роза перевела дыхание и внимательно изучила вид собеседника, — Выбери я сторону Марони, то доносила бы ему о всех действиях Кармайна и слила бы ему столько информации, что было бы точно ясно, кто выиграет в этой битве донов. — она положила обе руки ему на колени и впилась в мужчину колющим острым взглядом, вышибая его разум к чертям, — Выбор был всегда, и всегда, выбирая одного, подводишь другого. У меня был и ещё один вариант, а точнее целых два. Первый заключается в моём сообщничестве с тобой. Я бы с лёгкостью убила этих трёх претендентов на звание «Короля Готэма» и осталась бы с тобой насовсем. Второй же именно тот, который я и выбрала. Саму себя. Осталась на своей стороне, подчинилась только своим желаниям. Осталась жива, в милости у всех (ну, да, поцапалась немного с Сальваторе, но это мелочи) и сейчас строю вторую карьеру, совмещая ту со своей основной работой. Так что, считай, я тебя предала, — Тая замерла прямо перед лицом Пингвина, — Ловко, правда? — маньячка опёрлась одной ладонью на его грудь и жёстким рваным движением поцеловала мафиози в губы, не стесняясь орудовать языком, от чего Освальд издал сдавленный стон, касаясь её талии, не в первый раз наслаждаясь тем, что его девушка настолько самоуверенная, а не робкая и стеснительная дамочка. Затем, маньячка оторвалась от него и села на диван. Комната, словно наполнилась ванильным ароматом (или же это воображение подкинуло ей галлюцинацию), а великолепие мягких и не кричащих оттенков вводило в сонный транс. Пингвин так и остался сидеть около ног Роуз, ошеломлённой и ничуть не раздражённый её гордым самолюбованием. Наоборот, ему нравилась эта сумасшедшая наглость, открытость, то, что она не надевает при нём эти официальные лживые маски и может разговаривать с ним абсолютно на любые темы, не исключая даже самые бредовые и постыдные. Кобблпот посмотрел на Таю сверху вниз, проведя рукой по её колену, и спросил: — Тая, а какие у тебя были отношения с Виктором Зсасзом, когда ты жила у Кармайна? — вопрос прозвучал более, чем просто странно при таких обстоятельствах, развеяв романтическую атмосферу, но не потеряв этого липкого чувства наслаждения друг другом. Девушка тяжело вздохнула и ответила со сдавленным смешком: — Ты когда-нибудь видел влюблённого Виктора? — В кого влюблённым??? — взвился Освальд и, даже привстал на колени, крепко обняв ноги убийцы. — Расслабься. Мы с ним сначала на фронтах были. Он не хотел, что бы у Кармайна был ещё один защитник, но перебранок у нас было гораздо меньше, чем с Бутчем. А влюблён он был, да. Я застала это время, но… — маньячка остановила взгляд на больших, нефритового цвета, листьях Аспидастры, что стояла на фигурной белой полке на стене, — В общем, как-то раз команда Фальконе проводила одну из массовых и опасных операций под кодовым названием «Кобра». Суть состояла в отнятии территории, которую на тот момент оккупировала одна очень опасная банда. Ну, под профессиональным руководством Зсасза (и с моим талантом!) справились очень быстро и освободили очень много людей. Через неделю сюда, в особняк Фальконе, приходит молоденькая такая девушка с, как сейчас помню, густыми тёмными волосами, цвета, наверное, смолы, и с глазами как два прекрасных малахитовых камня, которые так виновато посмотрели на меня. Такое звучное и необычное имя… Ммм… Алтэйа, кажется. Ей нужен был руководитель операции, и Кармайн позволил Виктору с ней поговорить и принять благодарность за спасение. — маньячка провела рукой по чёрным спутанным волосам Пингвина, слегка потянув их на себя так, что бы не сделать тому больно, от чего Освальд закатил глаза от удовольствия и подался навстречу уверенным ласкам. — Сначала, всё было более, чем хорошо, но вот затем, мы с доном заметили, как киллер начал заметно расслабляться, чего раньше ни разу не было, — Тая улыбнулась, посмотрев на лицо Пингвина, по волосам которого всё ещё скользила её рука, — Он временами пропадал с работы, уходил куда-то, пребывал в тупом аморфном состоянии. — блаженная улыбка сползла с лица Роуз, будто её окатили водой из ведра, — Естественно, Кармайну это ни капли не понравилось. Он хотел было приказать своим ребятам расправиться с ней, но я тогда попалась под горячую руку и получила хорошую порцию ругани… Вот Фальконе и решил проверить мою верность этим заданием. — Тая медленно перевела взгляд на розу сочного алого цвета, шёлковые лепестки которой медленно падали на деревянный стол. — Я пришла к ней домой. Хотела сделать всё по быстрому и свалить, но Алти усадила меня за стол… Мы с ней много о чём говорили… — Роуз резко оборвала разглагольствование речи, что бы не утонуть в этих событиях снова, — Это был последний разговор в её жизни. Я вспорола ей живот и оставила умирать на полу… — Тая вспомнила, как из этих прекрасных малахитовых глаз текли, кристально прозрачные слёзы, невинно убитого человека, как она упала на колени перед Роуз, прося пощады, но та хладнокровно доказала свою преданность боссу и названному отцу. — Вскоре, открылось, кто именно её убил. Видел бы ты Виктора. Я ходила по городу, боясь собственных шагов, не то что прохожих. Так прошла неделя, если не больше… Потом мне в дверь кто-то позвонил. Я открыла и начала прощаться с жизнью, потому что за ней был Зсасз, (думала даже из окна сигануть!). А он такой ставит мне на стол бутылку с алкоголем и просит налить. Его тогда пробрало на душевный разговор… и набухался жёстко, хотя, лично я, ни разу не видела его за подобным занятием… Но после этого, снова стал моим родным Виктором Зсасзом, который учил меня стрелять. — Тая усмехнулась и заметила, как очередной лепесток рухнул на стол, — До сих пор не понимаю, почему он простил меня. Понял, что это был указ Фальконе или просто остыл, как я, когда ты скинул Фиш с крыши? — девушка пожала плечами, — Вчера он еле сдержал Гилзина, который пообещал мне мучительную смерть. — Ну, на этого толстяка у меня уже есть планы. — Освальд стал медленно расстёгивать рубашку киллерши, глазами уже нетерпеливо глядя на её бюстгалтер — Знаешь, я обязательно вытащу мою маму и познакомлю её с тобой…Райский остров
4 января 2018 г. в 16:29
Освальд пошевелился и протянул правую руку в сторону. До него не сразу дошло, что на постели он совершенно один. Только после того, как его длинные пальцы впились в простынь, Освальд соизволил открыть глаза.
Неприятного жжения в горле не было, а нос дышал без затруднений.
Пингвин приподнялся на локтях и огляделся вокруг, ища глазами ту, которая всё это время не отходила от него, когда бы он не просыпался.
— Тая… — тихо позвал он и не услышал ответа, что заставило его насторожиться.
Пингвин медленно и неуверенно встал на ноги и коснулся рукой головы, которая тут же начала кружиться и побаливать (неудивительно, ведь он давно ничего не ел!).
Из окна сочился свежий воздух сквозь небольшую щёлку, то ли специально оставленную, то ли по растерянности забытую Розой.
Освальд пару минут ещё постоял, затем снова взглянул на комнату, приводя зрение в нормальное состояние. На стене висел небольших размеров календарик с зачёркнутыми и обведёнными в кружок днями.
Пять дней. Пять дней он безвылазно провёл в этом доме, подвергаясь издевательским, как он говорил, лечениям.
Хотелось снова вернуться под тёплое одеяло, дождаться прихода Роуз и притвориться больным, дабы вновь насладиться заботой.
В комнате всё было аккуратно прибрано и расставлено по своим законным местам, и только на столе у окна были небрежно раскиданы какие-то бумаги. Освальд заметил среди них открытый белый бумажный конверт, через всю длину которого проходила лента цвета кобальт, и не сдержался от желания заглянуть в него. Внутри оказалось пусто.
Для большинства людей это обычный конверт из обычного материала, но для такого человека как Освальд Кобблпот, который знал каждую мелочь и разбирался в самых тонких деталях, невероятно интересным моментом стала тонкость бумаги и её гладкая, с небольшими неровностями, поверхность. Сделано вручную и, невероятно прилежно, будто тут поработал хороший мастер. Кобальтовая лента не была шёлковой, как сначала подумал Пингвин. Плотная переливающаяся ткань не походила на совсем грубые полотна, но и не была мягкой и лёгкой.
«Если есть конверт, должно быть и письмо.» — подумал Освальд и стал внимательно разглядывать остальные вещи на столе.
Два больших альбомных листа были исписаны стихами, которые в будущем должны превратиться в песню. Наброски людей на мелких бумажонках, документы со множеством печатей, которые мафиози решил не трогать, как бы сильно его не раздирало любопытство.
Вот под одним из прозрачных файлов показалось то, что он и искал. Лист, бережно сложенный пополам, напоминал материал конверта, только его серый в клеточку вариант. Пингвин протянул руку и замер. А вдруг это предназначено не ему и читать это не следует ни в коем случае, хотя бы из уважения к получателю? Но ведь с другой стороны, на конверте не было ни марок, ни подписей «кому» и «от кого», следовательно, откуда бы ему знать, что письмо не его?
Освальд сглотнул, а совесть надоедливо зажужжала о том, как же это безобразно, так поступать. Не слушая внутренний голос и надеясь, что он не прав, Пингвин взял в руки послание и взглянул на текст. Мужчину тут же странно передёрнуло. Не зря эта бумага показалась ему ужасно знакомой, он уже однажды видел, трогал и перебирал её. В этом же особняке, но… При других обстоятельствах.
— Не может быть… — не веря увиденному, прошептал Освальд.
Да, те же фигурные вензеля букв, (подобные сплетения он видел и у Таи, но здесь определённо неповторимый оригинал), та же их высота и ширина.
Это почерк бывшего криминального босса мафии — дона Кармайна Фальконе.
Не прочитать Освальд просто не смог. Как и следовало ожидать, послание было адресовано не ему.
«Здравствуй, дорогая Птаха…» — глаза Пингвина заметно расширились и намертво приковались к чёрным буковкам, — «…Знаю, тебе не нравится это прозвище, но сейчас оно как нельзя в самый раз тебе подходит, ведь из Птенца Фальконе, за короткое время, ты превратилась в настоящую гордую взрослую Птицу. Прошу прощения за долгий ответ (этому есть свои весомые причины).
Рад за твои успехи и наслышан о них даже здесь.
Отвечаю на твои вопросы:
Да, теперь у меня всё в порядке. Повезло уйти практически незаметно. — Освальд пропустил мимо ещё две строчки и продолжил ненасытное чтение, —
Ты говоришь про связь с Пингвином, но я не могу понять, почему? Ты правда увлечена им? Он, правда, тебе нравится? Я с самого начала говорил, что у тебя есть права на это место. Может пора их предъявить?
Если всё-таки первое, то… будь осторожней. Не дай ему обмануть себя, нагло использовать твои таланты для защиты перед окружающими. Самое страшное, на что ты способна — это самообман. Не знай я твой характер, решил бы, что ты легкомысленная. Уверен, ты знаешь, что делаешь.
И, да, если что-то понадобится (что угодно), ты можешь рассчитывать на любую мою помощь. Не дай гордости втянуть себя в очередные проблемы, смело пользуйся моей добротой к тебе. Я обязан жизнью, потому что если бы не ты, этот мерзавец хладнокровно перерезал бы мне горло.
Вчера приехал мой сын. Ты помнишь Марио? Вы виделись несколько раз, когда он бывал по делам в Готэме. Ты тогда ещё здорово взбесилась на его страдающую пунктуальность. Он то тебя ещё помнит, и вместе с Софией рад получить новое письмо…» — Освальд прочитал до самого конца, теряя интерес к пустой болтовне. Не похоже это на Кармайна. Или они так общались всегда, когда не было посторонних?